Анжелика.  -
Деревенский воздух делает их такими неугомонными? Нужно отругать  их,  чтобы
их будущий отчим не думал, что дети невоспитанны".
   В одной из комнат Анжелика увидела страшную картину.  Около  камина,  где
пылал огонь, Флоримон и Кантор, прижавшись  друг  к  другу,  были  атакованы
тремя огромными догами, черными  и  страшными,  как  само  исчадие  ада.  Их
звериные морды, с которых капала пена, были направлены в сторону детей. Доги
дико лаяли, оскалив морды, а Филипп еле  удерживал  поводок  в  своей  руке.
Казалось, плач детей забавлял его.
   На мраморном полу в луже  крови  Анжелика  увидела  труп  любимой  собаки
мальчиков, которая, должно быть, попыталась защищать своих маленьких хозяев.
   Личико Кантора было в слезах,  а  Флоримон,  бледный  как  смерть,  стоял
впереди брата, вытащив свою детскую шпагу и направляя ее острие в  раскрытую
пасть собаки.
   Анжелика, не долго думая, схватила тяжелую табуретку и с силой  запустила
ее в собачьи морды. Доги завизжали от боли и отпрянули назад. Она  подбежала
к детям и обняла их. Как цыплята, дети вцепились в материнский подол. Кантор
сразу же перестал плакать.
   - Филипп, разве можно так пугать детей! - воскликнула Анжелика. - Они  же
могли упасть в камин. Посмотрите, Кантор обжег себе руки.
   Молодой человек посмотрел на нее своими холодными и жестокими глазами.
   - Ваши дети трусливы, как курицы, - презрительно заметил он.
   "Он пьян", - подумала Анжелика.
   В этот момент вошла растерянная Барба. Запыхавшись, она сложила  руки  на
пышной груди, чтобы как-то успокоить сильно бьющееся сердце. Ее глаза бегали
от Филиппа к Анжелике и остановились на трупе собаки.
   - Да извинит меня мадам, - залепетала она.  -  Я  пошла  за  молоком  для
детей, оставив их на попечение Флико, и не думала...
   - Ничего страшного не произошло, -  спокойно  сказала  Анжелика.  -  Дети
просто не привыкли к таким собакам, но это необходимо им, так как когда  они
вырастут, то будут  охотиться  на  оленей  в  своих  землях,  как  настоящие
дворяне. Пусть привыкают.
   Но будущие "дворяне" со страхом  смотрели  на  уже  успокоившихся  собак.
Теперь, возле матери, они ничего не боялись.
   - Вы маленькие трусишки, - ласково сказала Анжелика.
   Маркиз стоял, расставив  ноги,  в  своем  велюровом  красно-коричневом  с
золотым отливом костюме и безразлично смотрел на мать и детей. Резко  подняв
кнут и ударив собак, он вышел из комнаты.
   Барба быстро закрыла дверь.
   - Флико нашел меня, - прошептала она. - Господин  маркиз  выгнал  его  из
комнаты. Мадам, я думаю, не хотел ли он затравить детей собаками?
   - Не говори глупостей, Барба, - сухо сказала мадам Марен. - Маркиз еще не
привык к детям. Он хотел, ну, скажем, поиграть...
   - О, игры тут ни  при  чем!  Я-то  знаю,  что  из  этого  может  быть,  -
всхлипывала расстроенная Барба. - Я знала  одного  беднягу,  который  дорого
заплатил за эти игры.
   Анжелика вздрогнула, вспомнив Дино в луже крови со  вспоротым  животом  в
таверне "Красная маска". Разве Филипп не был там? Он был равнодушен  к  "их"
забавам.
   Видя, что дети немного успокоились, Анжелика пошла к себе. Она села перед
зеркалом и, взяв расческу, стала нервно расчесывать спутавшиеся волосы.
   Что бы это могло означать? Филипп был пьян, это сразу бросалось в  глаза.
В таком состоянии он мог сделать это.
   Внезапно мадам Марен вспомнила слова Мари-Агнессы, которая говорила:
   - Грубый, неотесанный солдат. Притворный, неискренний хам. Когда он мстит
женщине, то не брезгует ничем.
   "Все же он не посмел бы убить моих детей", -  подумала  Анжелика,  бросая
расческу на туалетный столик.
   В этот момент открылась  дверь  и  на  пороге  появился  Филипп.  Он  зло
посмотрел на Анжелику.
   - Ларец у вас, мадам? - глухо спросил он.
   - Да, но вы  получите  его  только  после  нашей  свадьбы,  как  об  этом
говорится в контракте.
   - Хорошо, свадьба будет сегодня вечером.
   - Вот сегодня вечером вы его и получите,  -  сказала  Анжелика,  стараясь
держать себя в руках и пытаясь улыбнуться, протягивала ему руки.  -  Филипп,
мы еще не здоровались сегодня.
   - Я не вижу в  атом  необходимости,  -  отрезал  маркиз,  яростно  хлопая
дверью.
   Анжелика кусала губы. Да, действительно, этого человека не  так-то  легко
задобрить. И она вспомнила слова Молина, который советовал ей:
   - Постарайтесь покорить его чувством и здравым смыслом.
   Но на этот раз она сомневалась в своей победе. Мадам Марен не чувствовала
в себе той силы, может, потому, что любила его еще в детстве. И  никогда  не
видела, чтобы ее близость возбуждала этого красавца кузена. Он всегда был  с
нею холоден.
   "Филипп сказал, что свадьба состоится вечером, но  как  же  мой  отец,  -
озадаченно подумала Анжелика. - Он не предупрежден".
   Мадам Марен была вся поглощена мыслями  о  свадьбе,  как  вдруг  в  дверь
кто-то постучал. Открыв дверь, она увидела своих крошек.  Они  держались  за
руки,  боязливо  оглядываясь  вокруг.  Флоримон  держал  в  руках  обезьянку
Пикколло.
   - Мама, - сказал он дрожащим голосом, - мы хотели бы  уехать  к  деду,  а
здесь мы боимся оставаться.
   - Такие слова не должен произносить  мальчик,  носящий  шпагу,  -  строго
сказала Анжелика. - Разве вы трусы, как недавно заметил вам будущий отчим?
   - Но господин маркиз уже убил собачку. Теперь он может убить и Пикколло.
   Кантор заплакал, и слезы бусинками  скатывались  по  его  розовым  щекам.
Этого вынести мать не могла. Глупо это было или нет,  но  ее  дети  боялись.
Раньше, живя в башне Несль, они никогда не знали страха. А сейчас...
   С минуту Анжелика размышляла.
   - Ну ладно, вы поедете с Барбой  в  Монтелу.  Только  обещайте  мне,  что
будете хорошо вести себя у деда.
   -  Дед  обещал  покатать  меня  на  лошадке,  -  сказал  Кантор,  немного
успокоившись.
   - И мне он даст лошадь, - заметил Флоримон.
   Сборы были недолгими. Через час Анжелика отправила их  с  Барбой  и  всем
гардеробом в Монтелу.
   - Там достаточно места, чтобы приютить их и прислугу, - сказала Анжелика.
   Прислуга, казалось, тоже была довольна отъездом. Приезд хозяина принес  в
замок атмосферу напряженности и скованности. Молодой красавец, игравший роль
благодетеля при  дворе  Людовика  XIV,  в  своих  владениях  был  абсолютным
деспотом.
   - Мы не можем вас оставить  одну  с  этим...  человеком,  -  пробормотала
Барба.
   - Каким человеком? -  удивленно  спросила  Анжелика.  -  Ты  забыла,  моя
дорогая, в каких ситуациях мы с тобой побывали? Вспомни! Я могу постоять  за
себя.
   И мадам Марен горячо расцеловала служанку в пухлые щеки. Сердце ее немело
от предчувствия чего-то страшного.
   Поцеловав детей и сделав последние распоряжения,  она  захлопнула  дверцу
кареты.
   - Ну, с богом!
   Зазвенели колокольчики, и карета, тронувшись, помчалась по мощеной дороге
в сторону Монтелу. Через минуту она скрылась за поворотом.

Глава 46

   Как только звуки  колокольчиков  маленького  экипажа  утихли  в  вечерней
синеве,  Анжелика  медленными  шагами  направилась  к  замку.  Она   немного
успокоилась, зная, что теперь дети будут под родной крышей в Монтелу.
   В вестибюле лакей сообщил Анжелике, что ужин подан. Она вошла в зал,  где
на столе стояло два прибора. Через открытые окна зала можно было видеть, как
туманная ночь заполняет окрестности и большой двор замка.
   Анжелика заранее сказала, что не притронется ни  к  чему,  но,  к  своему
удивлению, поела с большим аппетитом. Она заметила,  что  за  ужином  Филипп
много пил. Его холодный взгляд насквозь пронизывал Анжелику.
   Он поднялся, отказавшись от десерта. Анжелике ничего не  оставалось,  как
следовать за женихом в соседний салон. Войдя в комнату, она увидела  Молина,
священника и старую крестьянку. Значительно позже она узнала, что  это  была
кормилица ее кузена.
   - Все ли готово, отец мой? - спросил молодой человек у священника.
   - Да, господин маркиз.
   - Тогда пойдемте в часовню.
   Анжелика вздрогнула. Неужели ее свадьба  с  Филиппом  состоится  подобным
образом? При столь мрачных обстоятельствах? Она запротестовала:
   - Как, Филипп, вы настаиваете, чтобы свадьба была немедленно?
   - Да, я настаиваю на этом, - насмешливо ответил маркиз. - Мы же подписали
контракт в Париже. Нас благословит священник, и мы обменяемся  кольцами  для
бога, а остальное я считаю излишним.
   Анжелика тоскливо посмотрела на свидетелей этой  грустной  сцены.  Только
один канделябр, который кормилица держала в своих морщинистых руках,  тускло
освещал группу.
   На дворе стояла безлунная ночь.  В  часовне,  освещенной  двумя  большими
свечами из желтого воска, царил сырой полумрак. Какой-то крестьянин,  одетый
в ризу, держал "святую воду".
   Анжелика и Филипп сели на две молитвенные скамейки. Священник, став перед
ними, размеренным голосом начал читать молитвы.
   - Филипп дю Плесси де Бельер, согласны ли вы взять  в  жены  Анжелику  де
Сансе де Монтелу?
   - Да, - ответил маркиз, скрежеща зубами.
   - Анжелика де Сансе де Монтелу, согласны ли вы выйти замуж за Филиппа  дю
Плесси де Бельер?
   - Да, - ответила Анжелика и протянула руку  кузену,  чтобы  он  надел  ей
кольцо.
   Вдруг мадам Марен вспомнила свадьбу в Тулузском соборе.  Она  помнила  то
рукопожатие. Это воспоминание вновь рвало ей  грудь.  Анжелика  смотрела  на
полупьяного Филиппа, одуревшего от вина. Он не мог даже  надеть  ей  кольцо.
Наконец это ему удалось. Все, дело было сделано.
   - Теперь вы муж и жена, - объявил священник.
   - Сейчас ваша очередь, мадам, - сказал Филипп, холодно улыбнувшись.
   Анжелика поняла намек и повела  свидетелей  в  свою  комнату.  Достав  из
секретера ларец, она открыла его и передала мужу. Пламя свечей отсвечивалось
в ампуле с ядом. Филипп Широко раскрыл глаза.
   -  Да-да,  это  именно  он,  -  процедил  он  сквозь  зубы,  смотря   как
завороженный на желтые листки, лежащие под ампулой, -  потерянный  проклятый
ларец.
   Священник  и  Молин  подписали  бумагу,  где  говорилось,  что  они  были
свидетелями передачи ларца маркизу дю Плесси, как это было  предусмотрено  в
брачном контракте. Поклонившись, свидетели удалились за старухой, освещавшей
им путь.
   Анжелика еле сдерживалась, чтобы не вернуть Молина. Ее  обуял  панический
страх. Но  ничего,  она  припомнит  маркизу  эту  свадьбу.  Молодая  женщина
украдкой посмотрела на мужа. Каждый раз, когда она его  видела,  все  больше
очаровывалась его статной фигурой.
   Филипп наклонился к ларцу. Его  точеный  профиль,  орлиный  нос,  длинные
ресницы освещались догорающими свечами. Он был красивее, чем обычно.
   Увидев, как неуверенной рукой Филипп берет ампулу с ядом, Анжелика быстро
сказала:
   - Осторожно, Филипп. Монах Экзили предупреждал, что капля этого яда может
убить человека.
   - Да, - сказал  молодой  человек,  посмотрев  на  жену  своими  красивыми
глазами, в которых сверкала необузданная злость. Его рука покрутила ампулу.
   По глазам мужа Анжелика поняла, что он хочет бросить ей в лицо  этот  яд.
Парализованная страхом, она продолжала пристально смотреть ему в глаза.
   Засмеявшись, Филипп положил ампулу на место и закрыл ларец. Потом подошел
к Анжелике. Не говоря ни слова, он схватил ее за руку и выволок из комнаты.
   В замке было тихо и мрачно. Луна, вышедшая из-за  туч,  немного  смягчала
обстановку.  Рука  Филиппа  так  сильно  сжимала  руку  Анжелики,  что   она
чувствовала биение своего пульса. Но она все же предпочитала эту  боль,  чем
ампулу с ядом в лицо.
   В своем замке маркиз был полным  хозяином.  Таким  он  был  и  в  военных
походах, сбросив маску галантности придворного мечтателя. На войне Филипп дю
Плесси превращался в дикого варвара, сметавшего все на своем пути.
   Молча супруги спустились по лестнице и вышли  в  сад.  Серебряный  туман,
исходивший оттуда, поглотил их. Подойдя к мраморной  набережной,  муж  грубо
толкнул Анжелику в лодку. Она слышала, как звякнула якорная  цепь,  и  лодка
медленно отошла от берега, исчезая в тумане. Филипп взял  весло  и  направил
лодку к центру пруда. Блики луны падали на  складки  его  одежды  из  белого
сатина и золоченые кудри парика.  Слышались  только  тихие  всплески  водной
глади, рассекаемой веслами, задевавшими  за  лилии.  Потревоженные  лягушки,
хозяйки пруда, затихли.
   Как только они  достигли  середины,  где  вода  казалась  черной,  маркиз
остановил лодку и внимательно осмотрелся вокруг. Берег и  белоснежный  замок
почти не были видны за  дымкой  тумана,  который  клочьями  расстилался  над
черной  водой.  Не  говоря  ни  слова,  маркиз   взял   злосчастный   ларец,
исчезновение которого день и  ночь  преследовало  его  семью,  и  решительно
бросил в воду. Ларец  быстро  потонул  в  темной  глубине  пруда,  а  волны,
вызванные его падением, исчезли.
   Филипп торжествующе посмотрел на  жену,  та  вздрогнула,  заметив  что-то
дикое, звериное в его взгляде. Качаясь, он прошел по дну лодки и сел рядом с
Анжеликой на  скамью.  Медленно,  со  свойственной  ему  аристократичностью,
которая была в каждом его  жесте,  Филипп  опустил  руки  на  горло  молодой
женщины.
   - А теперь  я  задушу  вас,  красотка,  -  сказал  он  вполголоса.  -  Вы
отправитесь на дно вместе со своим проклятым ларцом.
   Анжелика не двигалась. Муж был пьяный, во всяком случае, он мог  спокойно
убить ее. Она была в его власти и не могла ни звать на помощь,  ни  плакать.
Анжелика робко опустила голову на его плечо, как бы повинуясь судьбе.  Своим
лбом она почувствовала небритую щеку соблазнительного мужчины.
   Весь мир погас. Луна зашла за тучи, ларец лежит на  дне.  Казалось,  сама
природа приготовилась к последнему акту этой драмы. Неужели она, маркиза  дю
Плесси де Бельер, так глупо умрет от руки молодого "бога", Филиппа дю Плесси
де Бельер?
   Вдруг она услышала над своим ухом прерывистое дыхание.  Она  увидела  его
сжатые губы и перекошенное от гнева лицо.
   - Черт бы вас побрал, - процедил он сквозь зубы. - Ничем нельзя  испугать
вашу гордыню.
   Филипп следил за каждым ее движением. Его взгляд  мрачнел  все  больше  и
больше. "Эта женщина не такая, как все", - подумал он. Маркиз не  знал,  что
про себя его жена плакала от страха, внешне не показывая этого. Если она  не
боится его, значит она его достойная противница.
   Резко схватив Анжелику за руку, Филипп потащил  ее  в  замок.  Когда  они
поднимались по лестнице, молодая женщина увидела, что ее муж снял  со  стены
длинный  хлыст,  предназначенный  для  охотничьих  собак.  Задержавшись   на
ступеньках, Анжелика тихо сказала:
   - Расстанемся здесь, Филипп, я вижу, что вы пьяны. Поговорим завтра.
   -  Нет,  мадам.  Я  должен  выполнить  свои  супружеские  обязанности,  -
саркастически заметил маркиз. -  Я  хочу,  чтобы  ты  поняла  вкус  шантажа,
которым занималась в последнее время.
   Анжелика хотела вырваться, но Филипп хлестнул ее  наотмашь  хлыстом,  как
бьют норовистую суку. Анжелика издала крик, который вырвался  у  нее  не  от
боли, а от удивления.
   - Вы с ума сошли, Филипп!
   - Вы попросите у меня извинения за то, что  вы  сделали,  -  прошипел  он
сквозь зубы.
   - Нет!
   Войдя в комнату и втолкнув туда Анжелику, он закрыл  дверь  и,  отойдя  в
сторону, начал бить ее кнутом. О, это он умел делать,  не  зря  же  ему  был
присвоен титул первого егерьмейстера Франции.
   Анжелика, закрыв лицо руками, отпрянула к стене. Каждый удар заставлял ее
вздрагивать.  От  боли  она  кусала  губы.  Постепенно  упрямство   покидало
Анжелику,  и  она  была  уже  готова  просить  пощады.  Не   выдержав,   она
воскликнула:
   - Довольно, Филипп! Я прошу у вас прощения...
   На  мгновение  маркиз  задержал  руку,  готовую  к  новому  удару,  очень
удивившись столь легкой победе.
   - Я прошу у вас прощения, - повторила Анжелика. - Я действительно была не
права по отношению к вам.
   Филипп стоял в нерешительности, не зная, куда деть руку  с  поднятым  для
удара хлыстом. "Она опять победила, подкупив мою злость", - пронеслось в его
возбужденном мозгу. Искренние слова этой женщины смутили  его.  Да,  она  не
была такой, как все парижские шлюхи.
   Резким движением маркиз отбросил хлыст, потом быстро снял камзол и парик.
Удивленная Анжелика вдруг увидела его голый торс, как у типичного греческого
героя. Филипп приблизился к ней и неловко припал к шее, как раз в том месте,
где хлыст оставил багровую полосу. От нестерпимой боли Анжелика отскочила  в
сторону.
   - Нет! Никогда!
   Этот крик в его сознании превратился в тысячу криков, как  на  поле  боя.
Подняв кулак, Филипп сильно ударил ее в  лицо.  Анжелика  зашаталась,  потом
схватилась за его рубашку, оторвала лоскут и отшатнулась к стене.
   Осталось одно средство: ударить маркиза в пах, как учила ее ля  Поляк  во
"Дворе чудес". Маркиз никогда еще не видел, чтобы  знатная  дама  защищалась
подобным образом. Ему казалось это смешным и экстравагантным.
   "Неужели она думает, что я отступлюсь? - подумал  Филипп.  -  Если  я  не
овладею ею сегодня, то завтра она покорит меня".
   Он скрипел зубами от дикой злости. Потом появилось желание  овладеть  ею,
победить, разорвать. Грубо схватив Анжелику за шею, он ударил ее головой  об
стенку. Молодая женщина наполовину потеряла сознание, рухнула на пол.
   Теперь Анжелика была уверена, что в таверне  "Красная  маска"  именно  он
пытался изнасиловать ее на столе.
   "Зверь! Настоящий зверь! Лучше бы я умерла!" - пронеслось в ее мозгу. Она
больше не могла терпеть. Из горла обессиленной жертвы вырвался дикий крик:
   - Пощади, Филипп!.. Пощади...
   Маркиз ответил непонятным рычанием. В нем боролись два человека: один был
благородный, другой - жестокий, злой, развратный, ненавидящий все живое. Это
была единственная форма любви, которая удовлетворяла маркиза  дю  Плесси  де
Бельер.  Он  испытывал  дьявольскую  радость,  когда  перед  ним  находилась
поверженная в агонию добыча, плачущая жертва. Желание  сделало  его  твердым
как железо. Со всей силой навалился молодой человек  на  Анжелику,  разорвав
остатки платья. Анжелика лежала перед  ним  окровавленная,  обнаженная,  как
беззащитная лань. Иногда из уст Филиппа слышалось рычание, он дрожал, смотря
на дело своих рук, приподнявшись на локтях.
   "Где я?"- с ужасом подумал маркиз. Мир стал для него мраком. Все потухло,
тьма и ужас окружали Филиппа, все было уничтожено навсегда. Любовь  к  жизни
померкла. Он убил в себе то сокровенное воспоминание  о  маленькой  девочке,
ручка которой когда-то лежала в его руке, руке  красавца  кузена.  Это  было
единственное воспоминание, приходившее к нему в грезах.
   Анжелика открыла глаза. Руки и лицо ее были  в  крови.  Филипп,  встав  и
потрогав ее носком сапога, насмешливо сказал:
   - Я думаю, что вы удовлетворены, мадам. Спокойной ночи, мадам маркиза  дю
Плесси де Бельер.
   Анжелика слышала, как он удалился, натыкаясь на мебель.  Обнаженная,  она
вновь закрыла глаза и на мгновение забылась.

Глава 47

   Долго  распростертая  Анжелика  лежала  на  полу,  несмотря   на   холод,
обжигающий ее обнаженное тело. Она чувствовала  себя  истерзанной,  избитой,
появилось желание плакать. Впервые в жизни  она  испытала  такой  позор.  Ей
казалось, что к ее изголовью наклонился граф де Пейрак.
   - Раненая малышка, - говорил он, но  в  голосе  графа  не  было  жалости.
Внезапно он истерически засмеялся. Это был смех человека, впервые увидевшего
истерзанное тело любимой женщины.
   "Вот почему я любила его, - подумала Анжелика. - Это был  человек  высшей
степени совершенства. Его изуродованное лицо ничего не значило. Он был умен,
мужествен, прост. И это совершенство я потеряла навсегда. Не  предала  ли  я
его?"
   Анжелика начала размышлять о смерти, потустороннем мире, об яде в ампуле,
покоящейся под лилиями в пруду, но потом вспомнила, что  говорил  ей  Дегре,
когда они расстались:
   - Не думайте больше о пепле, развеянном по ветру. Каждый  раз,  когд