ы! Нет! Это  невозможно!  "О,  Господи!
Что со мной будет?"
   На миг она вспомнила, что прошлой ночью была в объятиях Барданя, но  ведь
Бардань ничего не значил для нее. Это не имело никакого значения. Ничего  бы
и не произошло, если бы эти жалкие мокрицы не вывели  ее  из  себя,  задумав
расправиться с ней.
   А вот Жоффрей в своих поступках никогда не руководствовался случайностью.
   Рыдание подступило к горлу, и она еще плотнее прижалась лицом к  оконному
стеклу.
   "Я знала, я чувствовала, что случится что-то ужасное!"
   Боясь потерять сознание, она отвернулась от окна, чтобы лечь на кровать.
   Тут-то она и увидела  Уттаке  на  пороге  ее  комнаты.  Уттаке,  ирокеза,
предводителя Пяти Народов.
   Это было всего лишь видение. Он тут же исчез.
   Дверь   была   закрытой.   Но   она   видела   его   как   живого,    его
желтовато-коричневое лицо, его мощный торс, его грудь, разукрашенную боевыми
цветами. Это был он.
   "Уттаке! Это был Уттаке! Я видела его!"
   Сердце ее забилось от нового  страха.  Почему  вдруг  она  стала  жертвой
подобных галлюцинаций? События  прошедшего  дня,  безусловно,  повредили  ее
рассудок. Если только не...
   Она вновь подошла к окну, вглядываясь в даль, где туман не  поднимался  к
небу, а расстилался по земле и воде, становясь все гуще и гуще. Это  был  не
туман, а клубы серого дыма, они внушали ей ужас, они скрывали  в  себе  этот
ужас.
   Предчувствие парализовало ее, она еще  не  хотела  поверить  в  это.  Она
различала вдали разбросанные языки пламени.
   Горели селения на побережье Бопре.
   Она поняла.
   В то время, как армия поджидала их с юга,  ирокезы  наступали  с  севера.
Видение Уттаке на пороге ее комнаты означало  то,  что  он  на  подступах  к
городу.
   Она бросилась вон из комнаты.
   - Сюзанна! - закричала она. - Беги! Беги скорее!  Беги  к  себе!  Беги  к
матери и детям! Ирокезы! Ирокезы!
   Сюзанна не произнесла ни слова и выбежала из дома.
   Анжелика огляделась. Нужно что-то быстро придумать. Не раздаются  ли  еще
победные крики ирокезов? Она вернулась в комнату и открыла сундук,  стоявший
около кровати. Она отбросила одежды и нашла пояс, который  получила  прошлой
зимой.  Она  рассмотрела  его:  широкий  и  длинный,  с  бахромой  из  кожи,
украшенный белыми и темно-голубыми камнями. Все говорили, что  она  обладает
самым красивым доказательством мирного договора.
   "Уттаке! Уттаке! Подари мне жизнь! Как я подарила тебе твою!"
   Она сложила колье и взяла его с собой. В  доме  повисла  тяжелая  тишина,
предвестник ужасной трагедии.
   Она вышла в гостиную и открыла все двери. Детей, должно  быть,  отвела  к
урсулинкам, но где же Адемар и Иоланта? Быть может,  внизу,  доят  коз?  Она
сняла со стены мушкет и спустилась в погреб в поисках слуг.  Она  обнаружила
Адемара и Иоланту на куче сена; они достигли  очередного  перемирия.  Увидев
ее, они закричала от страха. Страх этот был тем более  неуместен,  поскольку
Анжелика ужасно обрадовалась, что нашла их обоих.
   - Быстро, быстро! - сказала она им. - Поднимайтесь. Ирокезы  у  города...
Вам нужно заняться домом. Закройте  все  выходы.  Не  забудьте  про  чердак!
Закройте ставни. Уберите лестницы. Ты, Иоланта, займешь пост у окна  второго
этажа, выходящего на улицу, чтобы подстраховать дом  м-зель  д'Уредан,  если
они войдут в город со стороны Клозери. А ты, Адемар, будешь следить из моего
кабинета, если они спустятся с вершин Монтиньи...
   - Да, ма... мадам, - ответил Адемар, застегивая  свою  униформу  и  стуча
зубами от страха.
   Выходя, она вспомнила  о  двух  часовых,  которые  несли  свою  службу  в
маленьком форте, выстроенном  на  месте  бывшего  дома  Банистера.  Стоя  на
платформе, они обсуждали, что же могло произойти в доме, раз  служанка  г-жи
де Пейрак выскочила из него как ошпаренная и припустила по полю быстрее, чем
заяц убегает от лисы.
   Анжелика предупредила их, что один должен остаться на посту, а  другой  -
бежать и предупредить всех, а в первую очередь людей в доме г-на де Барданя.
Пусть они караулят подступы за оградой Клозери и будут готовы ко всему.
   Теперь она побежала вслед за Сюзанной. У  замка  Монтиньи  она  встретила
группу мужчин.
   - Только что здесь пробежала ваша  служанка  и  сказала  нам,  что  отряд
ирокезов поднимается к Квебеку. -  сообщил  ей  начальник  казармы,  который
командовал этими людьми.
   На всякий случай он отправил двух своих людей предупредить другие  посты.
Оставшиеся устанавливали небольшую пушку на подставку на четырех колесах; ее
притащили с одного из кораблей графа де Пейрака.
   - Нужно помешать им преодолеть склон горы, отделяющий от них город.
   - Куда вы, мадам? -  закричал  ей  военный,  увидев,  что  она  бросилась
вперед.
   - Я  выйду  навстречу  Уттаке!  Мне  необходимо  увидеть  его!  Я  должна
поговорить с ним!
   - Как может женщина не бояться этого ужасного дикаря? -  спросил  молодой
юнга у своего товарища; сам-то он был достаточно напуган первой  встречей  с
ирокезами.
   - Она вылечила его в прошлом году, в Катарунке,  он  был  ранен  и  очень
серьезно. Женщина никогда не испугается мужчину, которому  она  перевязывала
раны и жизнь которого была в ее руках. А теперь пойдем. -  И  они  пошли  по
дороге, ведущей в деревню. Чуть дальше они заметили впереди, группу людей, в
центре которой были Анжелика и Сюзанна.
   - Берришоны! крикнули им из  толпы.  -  Пришел  один  из  мальцов  из  их
семейки!
   Ребенок дрожал и рассказывал, как банда демонов набросилась  на  их  дом;
топорами они срубили ставни, потому что дверь была на засове.  В  это  время
ребенок был в маленькой хижине, в стороне от  дома.  Из  своего  укрытия  он
видел, как сняли скальпы с его отца, матери и дяди, как бросили в огонь  его
братьев и сестер, живыми, в огонь его собственного дома.
   Сюзанна закричала: "Мои дети!"
   Успеет ли она вовремя, чтобы оградить их от такой  страшной  судьбы?  Она
снова побежала так быстро, как умеет бежать  канадка:  это  передавалось  из
поколения в поколение, и ее мать, и бабушка тоже бежали с полей, застигнутые
ирокезами.
   Жители соседних домов поспешили за ружьями и топорами. Наконец из Квебека
послышался звон набата и барабанный бой. Вдали раздавались выстрелы.
   Анжелика бежала так быстро,  что  ей  не  хватало  воздуха,  она  боялась
опоздать, боялась, что им не удастся  спасти  семью  Леганей.  Если  ирокезы
напали на Берришонов,  значит,  они  уже  обогнули  мыс  и  двигались  вдоль
Лорреты, где они нападут на семьи гуронов. Барсемпью встретит их на  Красном
Мысе, но к тому времени город будет окружен.
   На краю плато Анжелика услышала крики женщины, это была  Сюзанна.  Друзья
удерживали ее, умоляя укрыться в убежище под кроной деревьев. Оттуда  хорошо
просматривался дом Леганей. Едкий дым уже поднимался над жилищем.
   - Мои дети! Мои дети! - кричала Сюзанна, в отчаянии кусая свои руки.
   Она хотела бежать на свою горящую ферму, но мужчины удерживали ее.
   - Ты не успеешь выйти из чащи, как получишь стрелу прямо  в  сердце.  Они
там. Они повсюду.
   Пока еще никого не было видно. Только в лесу на  противоположной  стороне
склона чувствовалось чье-то присутствие.
   Они были там.
   Мужчины установили пушку и приготовили фитиль.
   - Можно сделать пару залпов  по  лесу,  быть  может,  это  охладит  их  и
заставит вернуться. Тогда мы доберемся до фермы.
   - А если они бросятся на нас? Сколько их? Мы ведь не знаем!
   - Нет! Подождите! Не стреляйте! - сказала Анжелика. Ей наконец-то удалось
восстановить дыхание. Жители деревни и солдаты  не  поверили  своим  глазам,
увидев, как она бросилась вперед, подняв руки и размахивая поясом Вампума.
   - Уттаке! Уттаке! Подари мне их жизни!
   Она оказалась одна посреди пустынного пространства. Уязвимая, у  всех  на
виду, освещенная солнцем, лучи которого играли в  ее  волосах  и  заставляли
переливаться ее зеленое платье.
   - Отличная мишень! - воскликнул кто-то. - Она погибла!
   - Нет, только не с поясом Вампума в руке. Никто не осмелится  напасть  на
нее.
   Анжелика бежала.  Несмотря  на  твердую  и  скользкую  землю,  она  ловко
передвигалась, чтобы быстрее добраться до края поля.
   - Уттаке! Уттаке! Подари мне их жизни!
   Позже она вспоминала, что на бегу она  заметила  первую  весеннюю  траву,
маленькие росточки,  пробившиеся  наружу.  Наконец  она  оказалась  на  краю
крутого склона, который она не могла преодолеть. До нее долетали клубы дыма,
и виднелись силуэты индейцев, занимавшихся грабежом. "Ирокезы! Они уже там!"
Среди них она заметила детей Сюзанны, они были живы и стояли  посреди  двора
вместе со своей бабушкой.
   Она снова побежала к середине поля.
   - Уттаке! Уттаке! Подари  мне  их  жизни!  Она  поворачивалась  в  разные
стороны и кричала, она была уверена, что он здесь, что он близко.
   Юнга дрожащей рукой взял за рукав своего командира.
   - Посмотри! Там, наверху! На опушке леса...
   Анжелика приближалась к ним, она хотела предупредить Сюзанну, что ее дети
живы. Из своего укрытия люди делали ей знаки,  указывая  на  вершину  холма.
Там! Выше!
   Она повернулась и увидела его.
   Уттаке, вождь Пяти Народов. Это был он. Ростом он был ниже Пиксаретта, но
от его фигуры веяло мощью и несокрушимостью, казалось, что он был из той  же
породы, что и деревья, окружавшие его. Она сразу же узнала его. Он нисколько
не изменился.
   "Какой у него жестокий взгляд!"
   Но жестокость ли это? Направляясь к нему, она  вновь  вспомнила  о  своих
первых днях в Новом Свете; тогда они были одни, она и Жоффрей, лицом к  лицу
с лесом и индейцами. А он был главным героем разыгравшейся драмы.
   Воспоминания лишь прибавили ей смелости. Остановившись в нескольких шагах
от него, она положила к его ногам пояс, затем поднялась и спросила себя, как
еще ей выразить ему свое почтение.
   "Она склонилась перед ним в реверансе, - написала позже м-зель  д'Уредан,
- так мне рассказывали... Перед этим варваром! Как при дворе!"
   Он даже не пошевелился.
   Анжелика решила заговорить первой.
   - Я рада снова видеть тебя, Уттаке!
   - Ты говоришь искренне? - звучный голос, казалось, исходил не от него,  а
от деревьев.
   - Ты знаешь это.
   Холодный проблеск его глаз напоминал отсвет стального клинка.
   - Я хотел тебя видеть! - вскричал Уттаке, дрожа от ярости. - Эта  вонючая
лисица, Пиксаретт, встал на моем пути, он пробил голову моему лучшему  воину
- Сакахезу. Затем каждую ночь он приходит в наш лагерь, чтобы снять скальп с
воина. Он вывел нас из терпения, мы дали слово отомстить за эти преступления
в Квебеке.
   - Ты же знал, что я здесь, и Тикондерога тоже.
   - Я хотел тебя видеть. Но, между прочим, это не помешает  мне  напомнить,
что никто безнаказанно не подстрекает предводителя Пяти Народов.
   Видя его в такой ярости, она спросила себя, не одичал ли он  окончательно
за прошедший год. К его поясу были привязаны скальпы, с которых еще  стекала
кровь.
   Он язвительно посмотрел на нее.
   - Эти французы уже не смогут обмануть меня, - сказал он, потом помолчал и
продолжил: - Кто эти люди, чьи жизни ты желаешь получить?
   Анжелика показала на ферму, на той стороне холма.
   - Женщины и дети из этого селения.
   Тень другого ирокеза неслышно появилась из-за деревьев рядом с вождем,  и
тот, не  разжимая  губ,  отдал  ему  приказ.  Немного  погодя  дети  Сюзанны
появились на противоположной стороне поля.
   Уттаке  с  горьким  презрением  смотрел  на  четырех  мальчиков,  которых
сопровождали  несколько  ирокезов,  посмеиваясь,  пританцовывая  и   посылая
оскорбления и насмешки в сторону леса, где  прятались  французы.  Дети  были
напуганы, но не показывали вида; эти маленькие канадцы храбро вышагивали  по
лугу, босиком, чтобы быстрее  дойти,  а  свои  сабо  они  держали  в  руках.
Старший, Паком, которому было десять лет, взял на  руки  годовалого  малыша.
Двое других уцепились за рубаху своего брата.
   - Зерна, из которых вырастут воины, - прошептал предводитель ирокезов.  -
Они забудут о моем милосердии и придут в наши леса,  чтобы  содрать  кожу  с
наших голов. В их сердцах живет змеиное лицемерие.
   Когда  дети  приблизились  к  опушке  леса,  Сюзанна  не  выдержала.  Она
выскочила им навстречу, схватила их в охапку, обняла, потом взяла за руки  и
утащила в лесную чащу.
   Затем начались переговоры по поводу бабушки. Она была парализована  и  не
могла двигаться сама, но не могло быть  и  речи,  чтобы  попросить  ирокезов
отнести ее в кресле  к  своим  родным.  Анжелика  с  трудом  уговорила  двух
добровольцев из числа тех, кто укрывался в убежище.
   - Как бы эти койоты не сняли с нас скальп...
   Наконец  командир  гарнизона  и  пожилой  человек   по   имени   Маривуан
отправились на ферму.
   Ирокезы находили очень забавной эту сцену; как двое мужчин несут кресло с
чересчур оживленной старой женщиной. Она продолжала размахивать своей палкой
и посылать проклятия в адрес дикарей. Ирокезы были восхищены: эта  бабуля  и
ее угрозы чрезвычайно им нравились.
   Все это время пожар на ферме продолжался. Сюзанна была слишком  счастлива
оттого, что могла обнять своих детей, живых и  невредимых,  поэтому  она  не
жалела о доме, выстроенном еще ее отцом. У них будет другой дом... Ее тетю и
слуг убили и сняли скальпы. Но малыши были живы.
   - Быстро отведи их домой...
   Анжелика вернулась к Уттаке. Тот уже отступил в лес.  Наступившую  тишину
лишь изредка нарушали далекие выстрелы. Неужели он уже отдал приказ? Ирокезы
неслышно уходили, как уходит морской отлив.
   - Я хотел тебя видеть, - произнес Уттйке. - Когда я подошел к Квебеку,  я
позвал тебя.
   - Я знаю. Но ты позвал меня слишком  рано.  Если  бы  ты  не  послал  мне
видение, город мог бы принадлежать тебе.
   - Кто тебе сказал, что мне нужен этот город? Я не хочу ранить  французов,
в самое сердце. Я просто  хотел  напомнить  им  о  моем  могуществе  и  моей
хитрости. Почему они заключили союз с этим хорьком Пиксареттом?  Почему  они
ведут торговлю бобровыми шкурками только с гуронами? И почему они  презирают
нас? Если бы не вероломство Пиксаретта, возможно, сегодня не пролилось бы ни
капли крови!
   - Возможно!
   Было видно, что идея проникнуть в  Квебек  вызывала  у  него  отвращение.
Страх перед белым человеком привел к тому, что они признали  его  и  воздали
ему должное. Часто случалось, что  французы  разгадывали  их  самые  древние
хитрости. Он надеется, утверждал он, что и впредь ему не понадобится входить
в этот город-западню. Цель их похода: увидеть, ее!
   - Я хотел повидать тебя, а ты была в Квебеке со своим мужем Тикондерогой.
Квебек - нужно признаться, что я до сих  пор  хорошо  помню  все  дороги.  А
сколько лет прошло, я был тогда  молодым.  Французы  вошли  в  долины  около
Ниагары  и  принесли  войну.  Наш  городок  сгорел.  После  похода,  который
возглавлял Траси, меня взяли в плен. Тогда-то я и, увидел  Квебек.  А  потом
они переправили меня через океан.
   Он замолчал и, казалось, погрузился в воспоминания о том, что он  пережил
на другом берегу океана.
   - Не так уж трудно травить оленей в их Булонском лесу, - продолжил он.  -
Они видели, что люди нашего племени  бегают  быстрее  всех  в  мире,  и  они
говорили: "Им цены нет!", все эти  французы,  помешанные  на  своих  высоких
каменных домах, где  можно  заблудиться.  А  потом  они  отправили  меня  на
каторгу. Меня, Уттаке, сына капитана Мохавков, отправили на  каторгу!  А  ты
знаешь, как мне там приходилось? Целыми днями я толкал огромное весло.  Вода
в их море такая соленая, как кислота, сжигающая кожу человека... Вокруг меня
вились демоны, они не давали мне покоя.  У  них  были  ужасные  бороды,  они
зазывали и выходили из себя от ярости.
   Вот о чем поведал ей великий предводитель под покровом леса.
   - Я понимаю тебя, Уттаке.
   Анжелика с трудом представляла  себе  свободолюбивого  Уттаке  в  кошмаре
каторжных работ, среди отбросов общества, соседство с которыми потрясло  его
больше,  чем  удары  хлыста,  кандалы  на  ногах,  отвратительная   пища   и
непосильный труд.
   Она спрашивала себя, что за  идиот-чиновник  отправил  на  каторгу  этого
врага французов и тем самым совершил нелепую ошибку, имевшую  столь  тяжелые
последствия.
   Тем временем в укрытии волновались  вновь  прибывшие  капитан  и  шестеро
вооруженных помощников.
   - Да что она там делает? Что она делает?
   Ему объяснили,  что  нужно  подождать,  когда  г-жа  де  Пейрак  закончит
разговор с предводителем ирокезов Уттаке.
   - Уттаке? Да я не подойду к нему на пушечный выстрел!
   - Спокойнее! Их слишком много, и они  могут  захватить  нас.  Госпожа  де
Пейрак совещается, ты же знаешь, что это может продолжаться несколько часов.
   Капитан  вздохнул.  Ему  порядком  надоело  сидеть  на  корточках   около
бесполезной пушки, в то время как исход войны решала женщина.
   - Но что она там делает? О чем они говорят? Трудно представить,  что  эта
утонченная дама беседует с этим грязным жестоким дикарем. Как это он до  сих
пор не продырявил ей голову своим томагавком?
   - В Катарунке она несла его на руках и спасла ему  жизнь.  В  этом  самая
большая власть женщины над мужчиной.
   Уттаке продолжал для Анжелики свой рассказ о путешествиях и превратностях
судьбы, постигших его во французском королевстве.
   - Меня освободил  господин  губернатор  д'Арребуст.  Но,  увидев,  где  я
находился все это время, он, должно быть, сам решил,  что  отныне  я  только
враг его народа. И откуда в этих людях столько от дьявола?
   - Уттаке, в твоем голосе я слышу жгучую обиду. Я знаю, что разделило ваши
сердца. Но вот что я хочу тебе сказать: если ты враг французов, то все равно
ты не стал  союзником  англичан.  Ты  не  любишь  англичан.  Ты  не  желаешь
поддерживать их в торговле. Ты с отвращением предлагаешь им меха. Ты не стал
бы так ненавидеть этих французов, Уттаке, если бы знал, как  вы  похожи,  вы
как братья. Союз ирокезов и французов  был  бы  прекрасен.  Новые  англичане
завидуют  французам,  я  сама  слышала,  как  один  из  них  говорил:   "Это
невероятно, но ирокезы склонны поладить с французами". Сама природа поселила
в сердцах французов и ирокезов взаимную привязанность.
   - Это очень важно,  -  признал  Уттаке.  -  Действительно,  когда  я  ищу
гостеприимство, я предпочитаю посидеть в жилище  француза,  выкурить  с  ним
трубочку, а не идти к самому богатому  англичанину  или  фламандцу.  Но  эти
рыжие гуроны все перепутали. Еще до  того,  как  французы  прибыли  на  нашу
землю, они решили перетянуть их вместе с ружьями на свою сторону. Им удалось
убедить Шамплена, и мы стали врагами навечно. Вот почему мы  уничтожим  всех
гуронов до последнего. А французам я скажу: слишком поздно. Течение реки  не
повернуть вспять. Только  вы  не  похожи  на  них,  ты,  Кава,  и  твой  муж
Тикондерога; хоть вы и французы, но вы из другой  породы.  Вы  не  запятнали
своих рук кровью наших братьев, вы  попытались  помешать  кровопролитию,  вы
подарили нам надежду. Я не обману твое доверие, и усилия  ваши  не  пропадут
даром. Вы своим мужеством поддержали армию ирокезов в Катарунке.  Ты  права,
Кава. Я знаю источник  огня,  который  погубит  нас.  Мы  слишком  близки  с
французами, слишком похожи и в битве,  и  в  хитрости.  В  наших  войнах  мы
пытаемся обойти соперника в жестокости и подлости. Кто кого. Кто-то окажется
более ловким, а кто-то более смелым. А что ты  скажешь  о  моем  неожиданном
появлении сегодня? Все утверждают, что ирокезы придут с  юга  :  Тахунтагет,
предводитель онейдов,  посылает  своих  эмиссаров.  Армия  Ононцио  движется
навстречу великому Уттаке. Но в это время великий Уттаке  с  тысячей  бойцов
перешел через Святой Лаврентий, там, где река  насыщена  порогами,  и  через
район Миссикуа он выходит к  реке  и  захватывает  этих  глупых  дикарей  из
племени Утауэ. Затем Уттаке выходит к началу реки Гуфр и на каноэ добирается
до Квебека. С севера... Так все и произ