, говорил  он,  нельзя  предугадать,
как все обернется для них.
   - Отец, умоляю вас, сожгите  эти  бумаги.  Они  таят  в  себе  опасность,
которой могут заразить даже самых свободомыслящих людей. Лишь огонь  очистит
и уничтожит все следы.
   Один за другим Жоффрей де Пейрак начал бросать  листы  в  огонь.  Толстый
пергамент  потрескивал,  загорался  медленно.  Анжелика  почувствовала  себя
спокойнее, видя, как исчезают в огне проклятые бумаги.
   Конечно,  мир  меняется,  и  просвещенные  умы  пытаются  найти  разумные
объяснения тайнам, древнейшим заклинаниям,  страхам,  порожденным  незнанием
элементарных вещей.
   Но обвинение в колдовстве еще долго будет опасным и губительным, каким бы
мимолетным и бессмысленным оно ни было. Колдовство - это  "зло,  порождающее
ужас", страх перед дьяволом, всемогущественным Богом Зла.
   Его  Высокопреосвященство  де  Лаваль  поступил  очень  благоразумно,  не
пожелав узнать, о чем идет речь в этих бумагах. А если бы он прочел их,  то,
возможно, его уверенность была бы поколеблена  и  он  не  взял  бы  на  себя
ответственности замалчивать о тех обвиняющих фактах,  которые  содержатся  в
этом документе.
   В последующие дни тягостное дело графа де Варанжа достигло своего накала.
   Гарро д'Антремон задержал наконец солдата Ла Тура, которого выдал  индеец
за четвертушку водки. Солдата обвинили в колдовской деятельности и подвергли
допросу, для которого нужно еще было найти палача.
   - Я пойду, - сказал Гонфарель, закатывая рукава. - Ради такого  случая  я
охотно вспомню старое!
   - А я помогу тебе, - сказал ему Поль-ле-Фолле, приказчик Базиля.
   Когда солдата уложили на козлы, он начал кричать, что это  она,  она  его
выдала, он предупреждал Банистера, нужно было остерегаться. Ему напомнили  о
событиях, происходивших в первые дни октября в доме г-на де Варанжа, и о его
участии в них.
   Он кричал, что он никого не убивал, а в  остальном  они  не  имеют  права
обвинять его, уж он-то знает новые законы против инквизиции.
   Лейтенант полиции держался прекрасно. После  того  как  солдату  тяжелыми
ботинками раздробили ноги, тот сломался. Он признал, что был в доме Варанжа,
но ничего не делал, ни в чем не участвовал. Все злодеяния совершал  граф  по
советам колдуна Красного Плута.
   Вопрос: А за что заплатили ему?
   Ответ: За то, что он принес распятие.
   Вопрос: Он признает, что присутствовал при дьявольской церемонии?
   Ответ: Да.
   Вопрос: Что он видел? Слышал?
   Ответ: ...!
   Его еще долго пытали. Солдат не знал,  чего  он  боялся  больше  -  мести
демонов  или  же  наказания  судей.  Наконец  он  признал  все:   колдовские
заклинания, которые граф де Варанж обращал к  могущественным  адским  силам,
поруганных детей, собаку, с которой содрали шкуру и кровь которой  текла  на
распятие, черное зеркало, в котором появилось  окровавленное  женское  лицо,
призрак.
   Вопрос: Что он еще видел в магическом зеркале?
   Ответ: Корабли.
   Вопрос: Под каким флагом? /
   Ответ: Он не знает.
   Вопрос: Что сказал призрак?
   Ответ: Он произнес имя,
   Вопрос: Какое имя?
   Ответ: Он не знает.
   Его снова начали топтать башмаками.
   Он рычал и стонал и в конце концов назвал имя, а  также  имя  еще  одного
горожанина, присутствовавшего на шабаше. Но эти имена не  вышли  за  пределы
стен тюрьмы. Людское любопытство не было удовлетворено, и по  городу  ползли
самые фантастические и ужасные слухи. Все следили за Гарро Д'Антремоном,  но
не решались заговорить с ним; он же ходил хмурый и  неприступный  от  здания
суда до замка Сен-Луи, затем в семинарию и обратно. Одни утверждали,  что  у
лейтенанта полиции всегда такой хмурый вид, и нет ничего серьезного  в  этом
деле, все лишь сплетни, которые не нуждаются  в  правосудии.  Другие  же  не
находили себе места и подкупали церковного сторожа, чтобы  достать  ладан  и
сжечь его у себя дома.
   Короче говоря, солдат признался во  всем,  и  его  признания  записал  ле
Бассер, заменивший Гонфареля в канцелярии. Его рука дрожала от страха, а  по
лицу струился пот.
   Гарро д'Антремон выудил у задержанного все, что мог.
   Вопрос: Знал ли он, куда отправился граф де Варанж?
   Ответ: Он не знал.
   Вопрос: Знал ли он, что они сделали с распятием?
   Ответ: Он не знал.
   Вопрос: А с черным камнем?
   Ответ: Они зарыли его в погребе.
   Тогда откопали кусок гладкого блестящего антрацита, к которому  никто  не
осмелился приблизиться. Землекопов,  приглашенных  для  работы,  как  ветром
сдуло, как только камень вытащили на поверхность.
   Чтобы  произвести  над  камнем  заклинание  злых  духов,  позвали  Дидаса
Морилло. Тот появился с ритуальной книгой в руке, произнес несколько молитв,
дабы в дальнейшем камень никому не  причинил  вреда.  Нашли  и  распятие,  в
пригороде, под кучей навоза на маленьком дворике.  Доброволец,  обнаруживший
его, счел себя проклятым, собрал свои пожитки и скрылся в лесу.
   На этот раз за реликвией явился сам  архиепископ  с  двумя  священниками.
"...Эта история принесла  столько  страданий  архиепископу,  -  писала  м-ль
д'Уредан. - Он чахнет на глазах..."
   Распятие досталось сестрам милосердия из  Отель-Дье.  Они  решили  своими
молитвами и слезами смыть с него нечистоты колдовства и надругательства.
   Солдата повесили на Мон-Кармель, а тело его склевали вороны.
   Никто больше не  желал  ничего  слышать  об  этой  истории.  Разговоры  о
колдунах и отравителях больше подходят парижанам, королевскому двору  и  его
завсегдатаям. Канада же отличалась слишком тяжелым климатом, и  жизнь  здесь
была более суровая, несовместимая с подобными пугающими играми.
   В очаге замка Монтиньи  листы  пергамента,  излагавшие  судебный  процесс
пятнадцатилетней давности, ссохлись, как осенние  листья,  и  рассыпались  в
прах, а Пасифик Жюссеран, посланник со Святого  Лаврентия,  преданный  слуга
отца д'Оржеваля, пополнил ряды забытых мертвецов.
   Лишь Гильомета де Монсарра-Беар  противостояла  матери  Пасифика;  матери
долго помнят. Быть может, эти две женщины, долго еще будут мстить друг другу
и передадут эту месть другому поколению.  А  может,  их  проклятия  и  крики
ярости утихнут, и они найдут успокоение для себя и поймут друг друга.
   Тогда  колдунья,  знаток  всех  лекарств  и  снадобий,  утоляющих   боль,
безбожница, посоветует другой, набожной: "Молись... Молись за  сына...  Если
хочешь спасти его душу, не приноси зла...  Доверься  мне!  Молись!  Я  скажу
тебе, когда он будет в раю".

***

   Анжелика была единственной, кто знал имя, которое  произнесла  женщина  в
магическом зеркале. Однажды, после  религиозной  службы  в  честь  Архангела
Михаила, Гарро д'Антремон встретил Анжелику и  по  секрету  сообщил  ей  эту
тайну. На очередном допросе солдат уже не в силах был лгать и выкручиваться,
и он рассказал все, что видел и слышал во время дьявольской церемонии.
   Раненая умирающая женщина произнесла лишь одно имя, но вложила в него всю
свою ярость и ненависть:
   Пейрак.
   Анжелика почувствовала дрожь в затылке, так вот каким образом сатана явил
окровавленное лицо женщины мужчине, который был ее  любовником  в  Париже  и
который ждал ее, сгорал от страсти, зажженной в его крови ее  рукой.  Дальше
все легко можно было объяснить. Граф  де  Варанж  отправился  на  север,  не
предупредив никого.
   Старый влюбленный Фауст, отдавшийся чувству мести, он все дальше и дальше
продвигался по туманному Святому Лаврентию. Он  шел  навстречу  флоту  этого
проклятого графа де Пейрака, и он исчез.
   Г-н д'Антремон доверительно сообщил Анжелике, что его поразила любопытная
находка: в доме старого графа он обнаружил листы с подделанными  почерком  и
подписью  г-на  Фронтенака,  губернатора.  По-видимому,   граф   де   Варанж
упражнялся в подделке, чтобы научиться писать как господин губернатор. Среди
листов, сгоревших не до конца, лейтенант полиции разобрал несколько фраз, из
которых понял, что послание было адресовано графу де Пейраку. Нашли также  и
обломки печати,  явной  копии  печати  губернатора.  Это  было  уже  гораздо
серьезнее, значит, обманщику удалось завладеть ею,  хотя  она  очень  строго
охранялась.
   Из всего этого лейтенант полиции сделал вывод, что г-н  де  Варанж  хотел
заманить  графа  де  Пейрака  в  ловушку,  используя  поддельное  письмо  от
губернатора, но, по-видимому, сам угодил в нее.
   Маленькие глазки Гарро в упор смотрели на Анжелику.
   - Их видели в Тадуссаке, - добавил он, - его и его  слугу,  незадолго  до
того, как ваш флот прибыл туда; свидетели  подтвердили,  что  Варанж  и  его
слуга сели в лодку и поплыли вниз по реке. Но с тех пор они исчезли.
   - Я знаю, что произошло, - внезапно заявила Анжелика. Она  посмотрела  на
ночное небо. - Их взяли в плен лодки "речных разбойников". Помните, как  раз
в это время пришло предупреждение, что они появились недалеко от Квебека.
   Ночь околдовала ее своим таинственным светом, льющимся с  небес.  Мириады
звезд  совершали  свой  неповторимей  ход,  увлекая  за  собой  колдунов   и
охотников, иезуитов и безбожников, солдат и торговцев,  индейцев,  святых  и
проклятых богом. Она представила себе их всех,  всех  путников  этой  жизни,
которых  забросило,  как  сверкающие  кометы,  в  Новый  Свет,  слуг  короля
Франции...
   Гарро д'Антремон открыл рот, затем, увидев, что  она,  как  зачарованная,
смотрит  в  небо,  он  покачал  головой,  как  старый  дед-ворчун,  и  решил
помолчать.

***

   Анжелике снился король. Она видела  его  в  своем  кабинете,  сидящим  за
столом, с растерянным видом. Она говорила ему: "Почему ты оттолкнул нас? Как
ты допустил, чтобы нас унизили, уничтожили? Мы смогли бы  защитить  тебя  от
хищников, окруживших тебя со всех сторон..." Когда она проснулась, то больше
всего ее удивило то, что во сне она обращалась к королю на  "ты".  Это  было
немыслимо, даже непристойно. Она прекрасно помнила, что у короля никогда  не
бывает подавленного вида, где бы он ни находился: в своем кабинете или же на
исповеди. Он был прекрасным актером и никогда не снимал маску.
   В нем чувствовалась сила и непоколебимость. Версаль научил  его  не  быть
слабым и нежным ни при каких обстоятельствах.
   Она вовремя напомнила себе об этом, чтобы не предаваться  иллюзиям  и  не
рассчитывать на снисхождение, когда придет  весна.  Ведь  именно  весной  их
судьба должна быть решена, король простит их; мысль эта  прочно  завоевывала
их умы сердца.
   Откинувшись на подушки, Анжелика вновь и вновь вспоминала Версаль  и  его
теперешнего хозяина, человека, которого она очень хорошо  изучила.  От  него
можно всего ожидать, его  стиль  -  это  увертки  и  двусмысленности,  смесь
обещаний и завуалированных угроз, что ставит вас в ложное положение.
   Самой большой его страстью было править страной. И он правил.
   - Ну, ничего, сир,  уж  я-то  сумею  справиться  с  тобой,  -  вполголоса
произнесла она, как  женщина,  имевшая  все  права,  обращается  к  мужчине,
который захотел устранить ее со своего пути.
   "А если бы он не был королем, смогла бы я полюбить его?" - подумала она.
   Затем  она  снова  заснула  с  улыбкой  на  устах.  А  Святой  Лаврентий,
проснувшийся после долгой зимы,  величественный  и  всемогущий,  прокладывал
себе дорогу, сметая со своего пути все северные легенды и тайны.

ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ
КАЗНЬ ИРОКЕЗА

   Пиксаретт  исчез;  поговаривали,  что  он  дождался,  пока  река   станет
пригодной для плавания, и покинул остров, чтобы добраться до южного  берега,
около Лозон.
   Анжелике хотелось повидать его. Однажды  утром,  выходя  из  церкви,  она
увидела старую женщину из племени абенаков. Та подошла к ней  и  заговорила.
Она  предупредила  Анжелику,  что  Пиксаретт  заходил  навестить  ее,  когда
возвращался  от  "жонглера".  Он  должен  был  защитить  своих   друзей   от
надвигавшейся беды. Но потом он собирался уходить.
   - Уходить? - повторила Анжелика. - Что это значит?
   - Не жди его. Он не вернется.
   Анжелика не произнесла ни слова, пытаясь найти причину  этому  внезапному
исчезновению. Женщина рассказала также, что Пиксаретту больше нечего  делать
в Квебеке. Он защитил ту, которая нуждалась в защите, и теперь ей  предстоит
победное восхождение. Враги повержены, упали  перед  ней,  как  подкошенные.
Теперь будет лучше, если он покинет белых людей, оставит  их  наедине  с  их
кознями. Нужно избегать своих друзей, чтобы скрыть от них свои  суждения  по
поводу происшедших событий, это все равно, как отвести взгляд.  Та,  которую
он защищал, обладает замечательными качествами,  но  он  считал,  что  будет
благоразумнее, если он оставит  ее  наедине  со  своими  мыслями  и  делами.
"Жонглер" предупредил, что она одержит победу, но это не означает, что  путь
к победе будет добрым и безмятежным. Но она победит. А он уходит. "А  теперь
мне надо идти, - добавил он. - Надо спасать Утси, ему грозит опасность".
   - Он что, ранен, заболел или попал в плен к ирокезам?
   - Нет, хуже! Он может лишиться своей души!
   Пиксаретт сел в свою лодку и  менее  чем  за  неделю  добрался  до  озера
Святого Причастия. Деревья постепенно одевались листвой, кое-где на  склонах
появились цветы. Однажды вечером, на одной из тропинок, Пиксаретт столкнулся
с разведчиком из военного отряда, ирокезов, которого звали Сакахез. Это была
первая жертва его томагавка.
   Когда нашли тело Сакахеза  с  разбитым  черепом  и  снятым  скальпом,  то
предводитель Пяти Народов Уттаке сразу  понял,  что  в  окрестностях  бродит
великий Пиксаретт. Сакахез был самым быстрым и ловким из его воинов.  Только
Пиксаретт, предводитель патсуикетов, стрелял быстрее Сакахеза.
   Ночью Пиксаретт пробрался к ним в лагерь, убил двух воинов и снял скальп.
Через пять ночей он повторил свою вылазку. Днем они не могли  схватить  его,
он прятался на деревьях. Они прочесали все тропинки, но не нашли его следов.
   На пятый день Уттаке, обезумев от ярости, отправил гонцов во  все  отряды
Пяти Народов с посланием, которое гласило: "Вперед на Квебек!"

***

   После купания в ледяной воде у Поля-ле-Фолле разыгрался бронхит Его жизнь
была в опасности. Анжелика пришла навестить его в Отель-Дье  и  встретила  у
его кровати Базиля.
   Они вышли вместе, и Анжелика заговорила о той дружбе,  которая  связывает
серьезного торговца и этого весельчака.
   - Мы подружились во время арестов бедняков, - сказал Базиль.
   - А я считала, что вы - сын члена парламента, - удивилась Анжелика.
   - Так оно и есть. И  я  собирался  пойти  по  стопам  моего  отца,  когда
начались эти аресты.
   Он рассказал ей о тех временах, когда Париж стал городом бандитов,  воров
и  попрошаек.  Чтобы  очистить  от  них   город,   пришлось   прибегнуть   к
единственному средству: собрать всех  вместе  и  заточить  вне  поля  зрения
честных граждан.
   Для этой цели были выделены специальные  помещения,  обнесенные  высокими
стенами. Были созданы военные отряды; круглые сутки они прочесывали город  и
забирали всех, кто им попадался,  будь  то  нищие  или  сироты.  Иногда  они
отлавливали свои жертвы с помощью тяжелой сети. Однажды вечером, возвращаясь
из Сорбонны, студент  Базиль  заступился  за  какого-то  бедолагу,  которого
преследовали стражники. Его арестовали вместе с его  подзащитным  и  сковали
одной цепью, затем поместили в подвал заведения Бисетр, предназначенного для
сумасшедших. Их отправили туда, чтобы  успокоить,  ведь  Базиль  был  ловким
молодым человеком и при задержании оглушил одного стражника и ранил другого.
Его приятель, которого звали Сумасшедший Поль, казалось, чувствовал  себя  в
этом карцере как дома. Побеседовав с ним, Базиль нашел, что он умен и  очень
способный в учебе; он быстро выучился счету и  чтению.  Все  это  время  г-н
судья искал своего сына. Наконец он нашел его и освободил из  плена.  С  тех
пор Базиль возненавидел высокие стены и ограниченную линию горизонта.
   Базиль не мог примириться с  тем,  что  молодой  человек,  с  которым  он
познакомился, останется в этом аду, как послушное животное. Он  добился  его
освобождения и вместе с ним вскочил на  первый  же  корабль,  отплывающий  в
Канаду. Со  своим  отцом  он  сохранил  прекрасные  деловые  отношения:  тот
подыскал ему место в компании,  акционером  которой  он  являлся,  и  спустя
несколько лет их  уже  все  знали  как  г-на  Базиля  из  Квебека  со  своим
приказчиком и тюремным братом, Полем-ле-Фолле.
   - Иногда он доставляет мне неприятности разного  рода:  ворует,  получает
выговоры от духовенства... но он свободный человек, и я очень ценю  его.  Он
убирает в доме, знает в нем каждый уголок, следит за моими дочерьми как брат
и в курсе всех финансовых вопросов каждого жителя нашего города.
   - Мне понравилась ваша история, - сказала Анжелика.
   - Не обманитесь! Ведь я всего лишь ловкий торговец.

***

   Да наступит ли когда-нибудь весна?
   - Весна, - говорила Полька, - в наших краях ее  почти  не  бывает.  Сразу
наступает лето. А весна как  Сильфида,  парит  в  небесах,  опьяняет  вас  и
исчезает до того, как вы успеете схватить ее.  Холод  сменяется  снегопадом,
затем заморозки, никогда, никогда земля  не  расцветет  по  весне.  Это  как
давний сон, который лучше забыть и не мучить себя напрасными надеждами.
   Трудно представить себе, что наступит тот день,  когда  доктор  Рагно  со
своим выводком из десяти детей отправится в  Отель-Дье  с  букетами  цветов,
выращенных в своем саду. Однако река постепенно освобождалась ото льда, лучи
солнца отражались в воде вместе с белыми облаками, переливалась  на  волнах,
то тут, то там пробивавших себе дорогу.  Индейцы  сдирали  кору  с  вязов  и
берез, сшивали ее и укрепляли на своих лодках, пропитывая смолой. Скоро  вся
флотилия будет готова к плаванию и легкие каноэ устремятся  во  все  стороны
света.
   Часто шел мокрый снег, а после него поднимался густой  и  плотный  туман.
Холодный сухой ветер срывал с крыш  ледяные  сосульки  и  разбивал  их,  как
стекло, вдребезги. Прохожим нужно было быть осторожнее: ведь ледяная  глыба,
сорвавшаяся с крыши, была опасна  для  жизни.  Ноэль  Тардье  де  ла  Водьер
полностью пришел в себя  после  пережитых  потрясений  и  обнародовал  новые
предписания. Каждый гражданин обязан очистить свою крышу и  сбросить  с  все
снег, приняв меры  необходимой  предосторожности.  В  особо  опасных  местах
необходимо поставить заграждения,  чтобы  прохожие  обходили  их  посередине
улицы. На реке начались  приливы  и  отливы.  Последние  льдины,  как  куски
стекла, проплывали по широкой водяной глади и  нехотя  покидали  свои  белые
владения. В первые майские дни группа детей-семинаристов,  одетых  в  черные
сюртуки и радостно щебечущих, как птицы, выпущенные из  клетки,  отправилась
на Бурный Мыс, чтобы оттуда наблюдать за прилетом диких гусей, предвестников
весны.
   На склонах холмов в Бопре еще лежал снег, но  в  долине,  где  находилась
ферма Его Высокопреосвященства и школа искусств и ремесел,  дети  уже  могли
приступать к летним сельскохозяйственным работам,  которые  отвлекут  их  от
монотонных часов, проведенных в семинарии. Они  поставят  новые  ограждения,
очистят  поля,  будут  ухаживать  за  скотом,  вместе  со  своими   старшими
товарищами они научатся столярному делу, а также таким ремеслам, как  резьба
по камню, производство изделий из железа, раскрашивание, словом, всему тому,
что может стать для них источником существования в дальнейшем.
   В городе после таяния снега  то  тут,  то  там  обнаруживались  различные
предметы: одежда, носовые платки, обувь,  зонтики,  разнообразная  утварь  и
инструменты: то, что было забыто, потеряно, унесено бурей и  что  скрывалась
под толщей льда и снега.
   Иногда обнаруживали и тела...
   Нашли тело Жанны; в Квебек привезли тело Мартена  д'Аржантейля,  которого
выбросила на берег река Монморанси, освободившаяся от  ледяного  плена.  Его
смерть никого не взволновала. Всего лишь несчастный случай.  Правда,