Я вас доставлю в глубь залива. Там один из сыновей Марселины или
один из братьев Дефур проведет вас пешком несколько лье, которые отделяют
Французский залив от залива Святого Лаврентия. И вы окажетесь между
Шедиаком и Татамагонжем. Так как графу де Пейраку понадобится какое-то
время, чтобы на своем корабле обогнуть полуостров "Полуостров Новая
Шотландия.", то вы окажетесь у Никола Пари раньше него.
  Она согласилась. Путешествие должно было быть коротким. Вечером на
второй день они уже находились в районе Пенобскота. Юбер д'Арпентиньи
сказал, что они остановятся переночевать у англичанина из Массачусетса
Картера, которому отрезали уши за то, что он занимался чеканкой фальшивых
монет. Его дом находился в глубине одного из фиордов с берегами из
красного песчаника, фиордов, мимо узких входов в которые они время от
времени проплывали и которые вели через извилины впадавших в них рек во
владения медведей и лосей.
  - Не пропусти вход в нужный нам фиорд, - сказал Юбер д'Арпентиньи
своему рулевому. - Его легко заметить. Картер каждый вечер зажигает на
мысу костер, за которым следят два рыбака со своими семьями. Немного левее
от костра должен быть виден свет в их хижинах.
  Эти рекомендации были необходимы. Становилось все темнее и темнее.
Анжелика завернулась в свой плащ из тюленьей кожи. Дул пронизывающий и
насыщенный солью ветер. Она думала о Жоффрее. С каждым часом она была все
ближе к нему и все острее и острее испытывала необходимость оказаться
рядом с ним, чтобы они смогли объединить свои силы и защитить себя.
Защитить от кого?
  Она обернулась, и висевшая низко над землей клубящаяся грозовая туча
с ее адской чернотой словно подсказала ей ответ.
  - От Сатаны!
  Страх на мгновение сдавил горло. Ей показалось, что баркас стал еще
сильнее плясать на волнах.
  - Я вижу там огни! - воскликнула Анжелика. И вспомнила о "глазах
дракона", который охранял бухту Шигнекто.
  - Это хижина Картера, - радостно вскричал Юбер д'Арпентиньи. - Ищи
пролив, Паком! Меньше чем через час мы сможем отведать добрый кусок сала и
высушить свою обувь.
  И вдруг началась бешеная качка. Сначала их стало бросать вверх и
вниз, словно под действием могучих толчков, идущих из морских глубин.
Затем их большой баркас был подхвачен, как соломинка, и поднят на гребень
гигантской волны.
  - Найди вход в фиорд, Паком! - прокричал еще раз Юбер д'Арпентиньи,
вцепившись в поручни.
  Затем они почувствовали удар, как будто чья-то чудовищная рука
схватила стальную балку и со страшной силой вонзила ее в борт судна. Почти
сразу же Анжелика оказалась по пояс в ледяной воде.
  - Спасайся кто может! - закричали вокруг. - Мы напоролись на рифы
Сарагуша!
  В ночном мраке тяжелый баркас швыряло от одной скалы к другой. Этот
смертельный танец сопровождался криками людей и жутким треском.
  Акадийцы и мик-маки звали друг друга на своем дикарском языке. Юбер
д'Арпентиньи закричал по-французски своей пассажирке:
  - Берег близко, мадам. Попытайтесь...
  Конец фразы был заглушен новым треском, и яростная волна накрыла их с
головой и затем бросила на другой риф.
  Анжелика понимала, что она должна попытаться покинуть баркас прежде,
чем тот развалится. Иначе она рисковала получить очень серьезные раны или
оказаться оглушенной и отданной в бессознательном состоянии на ярость волн.
  С ужасом вспомнив, как она тонула у берегов Монегана, когда ее спас
отец де Верной, и как тогда сковала ее движения и тянула в глубь моря
отяжелевшая от воды одежда, она почти машинально, из последних сил
отстегнула верхнюю суконную юбку и сбросила туфли. Новый удар неслыханной
силы разбросал их всех в разные стороны. Анжелика, схватившись за обломок
борта, почувствовала, как ее влечет вперед. Она хорошо знала, что море
обычно начинает тянуть к : берегу. Нужно прежде всего вовремя отдалиться
от обломков судна и зацепиться за что-нибудь, прежде чем обратная волна
потащит назад. Она почувствовала, как ее накрывает береговая галька и
схватилась за выступ скалы.
  Упираясь в песок локтями и коленями, она поползла вперед, вспомнив о
советах Джека Мэуина: "...не останавливайтесь..', пока не достигнете
кромки сухих водорослей.., иначе море снова потянет вас назад..."
Наконец она поняла, что песок стал сухим, и перевернулась на спину,
тяжело дыша и не чувствуя боли в своем израненном теле.
  Она оказалась у подножия очень высокой скалы, которая еще больше
сгущала окружавшую ее темноту. Сейчас, глядя в сторону залива, она стала
лучше различать море, где рифы, о которые разбился корабль, выступали на
фоне белой пены, как черные пятна. Покрытое тучами небо освещалось светом
луны, которая время от времени появлялась и затем снова исчезала. Но этого
было достаточно. Анжелика увидела обломки шхуны, которые качались на
волнах, и ей даже показалось, что она различила несколько человек,
плававших между этими обломками. Довольно далеко от нее один из них достиг
берега.
  Она хотела позвать кого-нибудь, но у нее не было на это сил. Тем
временем она вновь обрела способность думать. По-видимому, спаслись все.
Еще одно кораблекрушение. Эти берега были свидетелями уже многих подобных
катастроф. Нужно было к этому привыкнуть. Но что же в действительности
произошло? Откуда эти огни на скале, если они только лишь достигли рифов
Сарагуша?
  Думая об этом, она слегка приподнялась на локтях и осмотрелась
вокруг, пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь ночную тьму, чуть
подсвеченную отблесками луны.
  Все органы чувств были до предела напряжены. Ей показалось, что
сквозь шум бьющихся о скалистый берег волн она слышит ужасные крики. Но
отчетливо разобрать что-либо было очень трудно.
  Откуда взялись эти огни на скалах... Точно такие как при крушении
"Единорога"?..
  Вдруг в нескольких шагах от нее на фоне тени, отбрасываемой скалой,
появился чей-то силуэт. Какой-то человек шел со стороны земли. Его фигура
выделялась как черное пятно на освещенном луной небе. Казалось, он
внимательно всматривается в кипящие воды бухты, где разбилась шхуна Юбера
д'Арпентиньи.
  В какой-то момент он обернулся, и Анжелике показалось, что он смотрит
в ее сторону.
  У нее в горле застыл крик.
  Когда незнакомец, словно в театре теней, стал отчетливо виден на фоне
бледного света луны, она заметила в его руках что-то вроде короткой палки.
  "Человек со свинцовой дубинкой!.."
И она сразу же вспомнила о разбойнике, о котором ей рассказывал
Колен. Это был явно он! Так значит, это не миф, этот человек, о котором
говорил Колен. Убийца, который устраивал кораблекрушения, завлекая корабли
на рифы, и убивал спасшихся свинцовой дубинкой.
  Теперь она поняла, что эти разбойники-призраки существуют и хотят ее
убить.


                                  Глава 2


  Он медленным шагом приближался к ней. Он не спешил. Она была в полной
его власти. Выброшенная на берег после изнурительной борьбы с волнами,
разве могла она оказать какое-либо сопротивление напавшему на нее бандиту?
  Распростершись на песке, Анжелика понимала, что светлое пятно ее
полураздетого тела было хорошо видно убийце. Он был уже близко. На
какой-то момент, скрывшись за тенью скалы, он исчез из ее глаз, но ей был
отчетливо слышен скрип его сапог по гравию. На ощупь она схватила довольно
крупный голыш и бросила в него, но промахнулась, и камень упал с сухим
шумом. Она бросила другой камень и услышала издевательский смех убийцы.
Его лишь позабавила ее смехотворная защита.
  Вдруг смех оборвался. Человек как-то странно икнул, и она услышала,
как недалеко от нее что-то рухнуло на землю.
  Какое-то время там ничего не двигалось. Нервы Анжелики были напряжены
до предела.
  Затем при свете луны, в том самом месте, где только что находился
убийца со свинцовой дубинкой, возник другой силуэт. На этот раз это был
индеец. В руках он держал лук, из которого и была пущена смертоносная
стрела. Сердце Анжелики забилось от радости и облегчения.
  - Пиксарет! - закричала она изо всех сил. - Пиксарет! Я здесь!
  Она безошибочно узнала тень ощетинившейся перьями нескладной фигуры
вождя патсуикетов.
  Перестав испытывать страх, она поднялась и пошла ему навстречу, но
через несколько шагов наткнулась на распростертое тело. Отвращение и испуг
заставили ее отшатнуться. Она чуть не лишилась чувств. Ее била дрожь.
Промокшие короткая юбка и корсаж прилипли к телу. Во время крушения она
потеряла свой плащ из тюленьей кожи и сумку, в которой было лишь
необходимое сменное белье, а также гребешок и щетка из черепахового
панциря, что она так любила. Сейчас ей было не до того, чтобы оплакивать
эту потерю.
  Пиксарет встал на колени перед лежащим на земле телом. Анжелика едва
его различала, но исходивший от дикаря запах наполнил ее радостью. Это был
действительно он, Пиксарет.
  Индеец вытащил стрелу, которая торчала между лопаток убитого. Затем
перевернул его. В темноте лицо мертвеца выглядело как белое пятно,
посередине которого чернел открытый рот. Это все, что можно было разобрать.
  - Куда ты опять исчезла, пленница моя? - услышала она голос
Пиксарета. - Ты все еще думаешь, что сможешь от меня убежать. Видишь, я
появился вовремя.
  - Ты спас меня, - с чувством горячей благодарности сказала Анжелика.
  - Этот человек хотел меня убить.
  - Я знаю. Вот уже несколько дней, как я за "ними" слежу. "Их" много.
Шесть, семь...
  - А кто они? Французы, англичане?
  - Это демоны, - ответил Пиксарет.
  Суеверный дикарь, со свойственным ему простодушием и не стыдясь
этого, высказал ее мысли. Но сейчас "они" оказались совсем рядом. Они как
бы снимали покров с окружавшей их тайны, и теперь можно было увидеть их в
лицо. Правда, эти лица открывались только для того, чтобы нанести Удар.
  - Тебе холодно, - заметил Пиксарет, услышав, как стучат ее зубы.
  Она вздрогнула, услышав его знакомый голос.
  - Возьми себе одежду этого человека.
  Он отстегнул пояс, на котором висел пистолет, и снял с трупа куртку,
сделанную из кожи и шерсти. Анжелика надела ее и сразу почувствовала себя
лучше. Она бы дорого заплатила за то, чтобы увидеть черты невидимого
врага. Но Пиксарет не захотел вытаскивать его из тени на свет луны.
  - Подождем рассвета, - предложил он. - Я здесь один, а "они" бродят
вокруг и могут нас заметить. Когда наступит день, "они" отсюда уйдут.
  Она хотела спросить его, что он здесь делает, почему он, наррангасет,
оказался в стране малеситов, знал ли он, где находятся Мишель и Жером, и
почему он "убежал" из Голдсборо. Но лучший способ не получить ответа от
индейца - это задавать ему вопросы. Поэтому она промолчала. От усталости у
нее кружилась голова, а боль от ран, на которые попала соль, стала
невыносимой. Незадолго перед рассветом Пиксарет увидел костер, зажженный
недалеко от них на берегу бухты. Он подполз туда и, вернувшись, сказал,
что разожгли его мик-маки, чтобы высушить свою одежду и зажарить
нанизанную на палочку рыбу.
  - Они были с нами в баркасе. А ты там видел белых?
  Нет, их он там не видел.
  Анжелика ожидала, что узнает в мертвеце того бледного человека,
который однажды вечером подошел к ней в Голдсборо и сказал: "Господин де
Пейрак просит вас прийти к нему на остров Старого корабля". Она была
разочарована и даже напугана, когда увидела, что это был не он. Значит,
тот еще был жив и, следовательно, более опасен, чем лежащий перед ними
мертвый бандит. Этот был лишь подручный, грубое животное, привыкшее бить,
безжалостно убивать, не испытывая никаких угрызений совести. Это было
видно по его низкому лбу, по его тяжелой челюсти, по копне спутанных волос
на голове.
  Прежде чем уйти отсюда и оставить труп на съедение крабам, Пиксарет
наклонился, ловким поворотом ножа завладел этой малоприглядной шевелюрой и
повесил ее себе на пояс.
  - Наши предки должны были забирать себе головы, - объяснил он
Анжелике. - Теперь в качестве доказательства наших побед достаточно
скальпов. Но снять скальп кремневым ножом трудно. К счастью, белые дали
нам стальные ножи... Ну, пошли! Пойдем к мик-макам. Они не такие, как мы,
но все-таки это абенаки, Дети Зари.
  С наступлением дня земля покрылась туманом. Он не был очень густым и
рассеивался по мере того, как становилось теплее. Подойдя ближе, Анжелика
и Пиксарет услышали чье-то меланхоличное пение, которому вторило
монотонное гудение других голосов.
  - Песня мертвых! - прошептал Пиксарет. Они увидели вождя мик-маков
Униаке, стоявшего на коленях перед телом Юбера д'Арпентиньи, который лежал
на земле с проломленным черепом.
  - Они убили моего названого брата, - сказал он Пиксарету, когда тот
после обычных в подобных случаях церемоний назвал себя. - Они ударили его,
когда он выходил из моря. Я их видел.
  Пиксарет рассказал им то, что он знал об этих людях, которые,
воспользовавшись ночной темнотой и извилистыми берегами, завлекли их
баркас на скалы.
  - Веди меня к ним, чтобы я смог им отомстить за это преступление. Я
сожалею, - и квадратное лицо мик-мака, обычно желто-коричневое, было
сейчас таким бледным и так искажено бессильной болью, что казалось, будто
оно вырезано из слоновой кости. - О, как я сожалею, что не родился
ирокезом или алгонкином, как эти гуроны с севера, и не могу, подобно им,
подвергнуть этих проклятых убийц таким пыткам, чтобы они умерли в жутких
мучениях. Но их скальпы украсят мой вигвам, или я не вернусь к своим
близким.
  - Один скальп у меня уже есть, - сказал Пиксарет с гордостью.
  Он предложил заключить союз, который тут же был скреплен посредством
определенного ритуала, а затем отправиться в одно место, где можно будет
сварить пищу, и уже потом держать совет.
  Анжелику по-прежнему била дрожь, но на этот раз не столько от холода,
сколько от ужаса. Кошмар продолжался, принимал осязаемые формы. Сначала
была гибель тех, кто плыл на "Единороге". Ее отнесли на счет стихии и
несчастного случая. Но сейчас убийство двух акадийцев и трех туземцев было
явно умышленным. Смерть Юбера д'Арпентиньи, этого молодого знатного
дворянина, несомненно взволнует все население Французского залива вплоть
до самого Квебека, так как, несмотря на конфликты между двумя областями,
Акадия оставалась для королевства неотъемлемой частью Новой Франции и
находилась под управлением канадского правительства.
  Бедный юный Юбер д'Арпентиньи, он был таким жизнерадостным и
отзывчивым!
  "Он погиб из-за меня, - подумала Анжелика. - Это я уговорила его не
возвращаться домой, к Песчаному мысу... Они хотели моей смерти, а убили
его".
  В душу ей проникла горькая мысль: "Наше имя, особенно мое, опять
свяжут с несчастьями, обрушившимися на французов. Сначала корабль с
предназначенными для Квебека королевскими невестами потерпел крушение у
Голдсборо, затем сегодня был убит этот молодой знатный француз, когда он
плыл вместе со мной... Как доказать, что мы попали в западню? Никто нам не
поверит... Ведь не станут же слушать свидетельские показания мик-маков..."
Сейчас, когда опасность становилась все более явной, ей необходимо
быть вместе с мужем.
  Группа оставшихся в живых индейцев разделилась на две части. Шестерым
из них предстояло заняться погребением мертвых и лишь затем отправиться
домой. Они должны были добраться до ближайшей деревни, где проживало
родственное племя, найти там пироги и доплыть до полуострова, чтобы
сообщить печальную новость.
  Униаке и один из его воинов пошли вместе с абенаком Пиксаретом,
который обещал вывести их на тропу мести. Анжелика испытала радость,
услышав, как Пиксарет сказал, что прежде всего нужно найти Человека-Грома,
то есть Жоффрея, которому принадлежат земли от входа во Французский залив
до истоков Кеннебека.
  - Его враги сегодня - это наши враги. Он идет по их следу. Сейчас он
находится перед Шедиаком вместе со Скудумом и Матеконандо. Он владеет
кораблями, оружием, он хитер и очень опытен. Присоединимся к нему и
послушаем, что он нам скажет, прежде чем вступить в борьбу против тех, кто
убил твоего названого брата, Униаке. Так как, братья мои, нужно быть
осторожными. Я не знаю, кто эти бледнолицые убийцы. Это не англичане, не
французы, не пираты, не мальвины... У них есть корабль, может быть, два.
  И он закончил, понизив голос:
  - А еще... Я думаю, что они одержимы злыми духами.
  Она заметила, что ищущий взгляд Пиксарета оставался настороженным.
Этот верящий в сверхъестественные силы дикарь обладал врожденной
способностью чувствовать скрытую угрозу, исходящую от внешне безобидных
предметов и явлений. Она вспомнила, как, явившись в Голдсборо требовать за
нее выкуп, он вдруг преобразился, стал оглядываться вокруг себя, как будто
почувствовал приближение опасного зверя. "Берегись, - сказал он ей, - тебе
угрожает опасность!" И убежал, как сказали Жером и Мишель. И куда он
отправился после этого? Судя по всему, это было не просто бегство, ведь он
появился как раз там, где западня, которую сама Анжелика не смогла вовремя
распознать, готова была захлопнуться...
  Теперь, когда она находилась вместе с ним, под его защитой, она
чувствовала себя гораздо спокойнее.
  Она смело пошла за Пиксаретом, когда он углубился в лес вместе с
мик-маками. Этому индейцу уже многое было известно. И пусть он не все ей
рассказывал из каких-то таинственных соображений, Анжелика могла, по
крайней мере, ему довериться. Столкнувшись с чем-то необъяснимым, она
начинала понимать, что нуждалась в поддержке именно таких сил, так как
страх, который она испытывала, особенно начиная с того времени, как
оказалась в Порт-Руаяле, был не столько физическим (хотя теперь она знала,
что ее хотят лишить жизни), сколько моральным, так как Анжелика
чувствовала, что посягают на нечто большее, чем ее жизнь.
  Были ли ее враги в Порт-Руаяле? Как они оказались вопреки очевидности
в Голдсборо?
  ..Перед уходом индейцы еще раз внимательно осмотрели берег. Они нашли
вещи, принадлежащие пассажирам баркаса, в том числе сумку Анжелики и ее
туфли. Это ее ободрило. В сумке не было ничего ценного, кроме несессера из
панциря черепахи. Но когда терпишь кораблекрушение на пустынном берегу,
все может оказаться полезным. Что успела, она подсушила на солнце.
Остальное высохнет позже. Она взяла с собой, чтобы показать Жоффрею,
покрытую пятнами красную наволочку Абигель и была довольна, что не
потеряла это важное свидетельство тех странных событий.

  ***

  Как только они стали удаляться от берега, земля как бы застыла в
неподвижном, прозрачном воздухе. Становилось очень жарко, не было ни
малейшего ветерка. Был уже конец лета, и скоро должна была наступить
золотая осень. Мелкая поросль начинала увядать от сильной засухи. Скоро
начнутся пожары, которые смешают свое пурпурное и алое пламя с алым и
пурпурным цветом листвы деревьев.
  А пока еще лес сохранял изумрудную зелень кедров и кустарника, а
также терпкий запах смолы и диких плодов.
  Пиксарет вел своих спутников вперед. Он старался избегать дорог.
Никто из троих дикарей не испытывал желания встретиться с местными
жителями, зеленоглазыми малеситами, чье кровное родство с потомками
бретонских рыбаков и первооткрывателей этих земель, викингов, превратило
их в продажных хвастунов, привыкших лишь заниматься спекуляцией и
устраивать буйные попойки. К полудню они вышли на поляну, заросшую высокой
травой и кустарником. Им пришлось поработать ножами, чтобы отыскать у
кромки леса три или четыре больших деревянных чана.
  - Я вам говорил, что мы теперь сможем устроить пир, - сказал с очень
довольным видом Пиксарет.
  - Ты, патсуикет с реки Мерримак, знаешь эту страну лучше нас, хотя мы
живем по-соседству, - вынуждены были признать мик-маки.
  - Когда-то вся земля принадлежала Детям Зари, - заявил Пиксарет, не
убоявшись быть уличенным в преувеличении. - Память об этом хранится у нас
в крови. И эта память ведет нас в те места, где когда-то пировали наши
предки. Затем пришли белые. Теперь у нас чугунные чаны, которые мы носим с
собой в походах. Но и наши земли усохли, как плохо обработанная оленья
шкура.
  В прежние времена индейцы изготавливали свои чаны для варки пищи,
выжига