столе в спокойной неподвижности, что особенно подчеркивало всю  полноту  его
власти.
   - Что за погода! - сказал он, отодвигая кресло от стола и вставая. -  Еще
только полдень, а уже нужны свечи. Мне плохо видно ваше лицо.  Подойдемте  к
окну, чтобы я мог лучше разглядеть вас.
   Она послушно подошла к окну, по которому струились потоки дождя.
   - Никак не могу поверить в то,  что  месье  дю  Плесси  может  оставаться
равнодушным к чарам своей жены. Должно быть, в  этом  ваша  вина,  сударыня.
Почему вы не живете в доме своего мужа?
   - Месье дю Плесси никогда не приглашал меня туда.
   - Забавно. Знаете что, куколка, расскажите-ка, что случилось в Фонтенбло.
   - Я понимаю, что мое поведение непростительно, но мой  муж  причинил  мне
сильную боль, да еще публично.
   Анжелика невольно посмотрела на руку,  где  еще  виднелись  следы  укуса.
Король тоже посмотрел на ее руку, но ничего не сказал.
   - Мне было очень больно и хотелось побыть одной. Но рядом оказался  месье
де Лозен...
   И она рассказала, как месье де Лозен стал утешать ее.
   - Я считаю, что учтивость по отношению к женщине должна быть неотъемлемой
чертой мужчин, это принесет добрую славу нашей стране.
   - Так значит, ваш муж ударил вас публично?
   Анжелика молчала.
   - Ладно, я все равно считаю, что Филиппу  следует  немного  поразмыслить,
сидя в стенах Бастилии!
   - Сир, я пришла просить вас освободить его. Умоляю вас, выпустите его  из
Бастилии!
   Король удивленно смотрел на нее. Он уже давно знал, что она красивая,  но
только  сейчас   рассмотрел   ее   хорошенько.   Его   глаза   пожирали   ее
фарфорово-белую кожу, щеки, похожие на  спелые  персики,  чувственные  губы.
Небрежным движением она  поправила  выбившийся  на  виске  локон,  и  король
почувствовал зов плоти. Казалось, каждой порой  тела  она  излучала  теплоту
жизни.
   Он инстинктивно  протянул  руки  и  привлек  ее  к  себе.  Как  она  была
податлива! Он наклонился к  ее  устам,  чуть  приоткрытым  в  улыбке,  таким
сладостным и таким теплым. Раздвинув в поцелуе ее губы, он ощутил,  как  его
зубы коснулись ее зубов.
   Анжелика  почти  не  ощущала,  что  ее   голова   запрокинута   назад   в
завораживающем поцелуе. И вдруг,  словно  выйдя  из  состояния  транса,  она
вздрогнула. Ее руки обвили плечи короля.
   Он отступил, улыбаясь.
   - Не бойтесь, я хотел лишь выяснить, на кого возложить ответственность за
случившееся, и определить для себя, не  вы  ли  причина  тому,  что  убивает
естественные желания вашего мужа.
   Анжелика не была  настолько  наивна,  чтобы  поверить  этому  объяснению.
Слишком хорошо она знала всепоглощающее влияние страсти.
   - Ваше величество, вы уделили этому  вопросу  больше  внимания,  чем  оно
заслуживает.
   - В самом деле?
   Король вернулся к столу и уселся в кресло. Кажется, он не был расстроен.
   - Как бы то ни было, я  не  сожалею  в  своих  усилиях.  И  вот  вам  мое
заключение: месье дю Плесси дурак, законченный и набитый. Он в  полной  мере
заслуживает  наказания,  и  я  ему  сообщу  об  этом.  Надеюсь,  теперь   он
послушается моего распоряжения. Я собираюсь отослать  его  в  армию  с  тем,
чтобы преподать ему урок. Не плачьте, моя милая, вы  получите  назад  вашего
старшего кузена.
   А во внутреннем дворике месье де Солиньяк только  что  вышел  из  кареты,
запряженной четверкой лошадей.

Глава 8

   Когда мадам дю  Плесси  вернулась  домой,  она  увидела  во  дворе  отеля
почтовую карету, из которой как раз  выгружали  багаж.  На  ступеньках  дома
стояли два розовощеких мальчугана, которые протягивали к ней руки.
   Анжелика мигом соскочила на землю с криком:
   - Флоримон! Кантор!
   Она совсем забыла о письме в Пуату, которое написала в  такой  спешке.  И
теперь сама не знала, был ли приезд мальчиков ко времени или нет. Но радость
от встречи была огромной и искренней, и Анжелика  сердечно  обняла  их.  Про
себя она отметила, что Кантор подрос. В свои  семь  лет  он  был  ростом  со
своего старшего брата, который тоже был не из низеньких.
   Барба, служанка, которая приехала  с  ними,  вмешалась  в  эту  радостную
встречу. Она сказала, что в деревенском замке у них совсем не  было  друзей,
кругом сорванца, которые бегали, где им вздумается.
   - Они теперь будут при дворе, - шепнула ей Анжелика, - и будут  играть  с
самим дофином.
   Глаза Барбы широко раскрылись от изумления. Она схватила Анжелику за руку
и с нескрываемым удивлением посмотрела на двух мальчуганов.
   - Их надо обучать хорошим манерам, - сказала Анжелика.
   Необходимое образование двух будущих  придворных  становилось  проблемой.
Нужно было спешить.

***

   Мадам де Шуази взяла дело в свои руки. На следующий день вместе с  ней  в
отель дю Ботрэн прибыл молоденький монах с острыми глазами,  блестящими  под
напудренным париком. Мадам де Шуази представила его  как  младшего  отпрыска
семейства Ледигеров - хорошей, но бедной семьи.
   Родители Мориса, так звали аббата, доверили его мадам де Шуази, чтобы она
помогла ему найти подходящее место  в  обществе.  Юноша  полностью  закончил
образование и был на службе у архиепископа.  Лучшего  наставника  для  своих
сыновей мадам дю Плесси нечего было и желать.
   Мадам де Шуази считала, что, кроме него, для воспитания детей понадобятся
домашний учитель танцев, учитель фехтования и  верховой  езды  И  у  нее  на
примете уже были трое юношей, которых она хотела  порекомендовать  мадам  дю
Плесси. И еще мадам дю  Плесси  должна  обзавестись  свитой,  подобающей  ее
положению, и мадам де Шуази обещала помочь ей в этом. Она советовала маркизе
дю Плесси быть достойной и набожной. Слуги должны видеть ее  за  утренней  и
вечерней молитвой, ей следует регулярно посещать мессу.
   Мадам де Шуази было за сорок, но в ее глазах  блестел  огонек,  а  улыбка
сохранила очарование молодости. О ней ходили такие слухи, что дружить с  ней
было страшновато. Досужие сплетницы утверждали, что ее дом похож на  тюрьму.
Девушки, которые поступали к ней на службу, никогда не возвращались обратно.
Они или умирали от тяжелой работы, или их наказывали  так  сурово,  что  они
умирали насильственной смертью. Привратник  никогда  и  никому  не  открывал
ворота, пока не получал личного приказа мадам де Шуази.
   Рассказывали, что она поднимала на своего  мужа  хлыст,  но  впоследствии
раскаялась и наложила на себя епитимью -  просидела  целый  день  в  болоте,
погрузившись по шею в зловонную жижу.
   Анжелика была уверена, что все эти рассказы - выдумки или  преувеличения.
Тем не менее на этот раз Анжелика не стала искать других слуг и наняла всех,
кого рекомендовала мадам де Шуази.

***

   Анжелика была настолько занята домашними делами, что только из разговоров
узнала об освобождении Филиппа. Он не приходил к ней. И  она  подумала,  что
это, может быть, и к лучшему.
   Мадам де Монтеспан настаивала, чтобы Анжелика  вернулась  ко  двору,  как
будто ничего не случилось.
   - Король простил вас. Всем известно, что вы долго пробыли с ним  с  глазу
на глаз. Он побранил месье дю Плесси, но в ту же ночь маркиз подавал  королю
ночную рубашку. Всем известно, что король любит вас обоих.
   Свое мнение не замедлила выразить и  мадам  де  Шуази.  Поскольку  король
выразил желание, чтобы сыновья мадам дю Плесси  были  представлены  ему,  то
Анжелике не следует мешкать. Королевские  капризы  скоротечны,  он  может  с
таким же успехом отказаться от этого намерения.  Она  виделась  с  мадам  де
Монпансье,  женой  наставника  дофина  и  гувернанткой  королевских   детей.
Анжелике был назначен день для представления своих сыновей.
   Мальчики появились в Версале, одетые в  голубые  платья,  белые  чулки  с
золотыми колокольчиками, ботинки на высоких каблуках и с маленькими  шпагами
в серебряных ножнах. На завитых в локоны  волосах  сидели  круглые  фетровые
шляпы с красными перьями. Из-за холодной погоды на них были  накинуты  плащи
из бархата, отороченные по краям золотой тесемкой.
   Аббат де Ледигер заметил, что Флоримон умеет при  встрече  так  грациозно
поклониться, как это свойственно людям благородного происхождения. Кантор же
был неуклюж. Никому и в голову не приходило беспокоиться  за  Флоримона,  но
Кантору стоило постоянно следить за своими манерами.
   Дофин был маленьким и толстым мальчиком с полуоткрытым ртом  из-за  вечно
заложенного носа. Особой интеллигентностью он не отличался, и трудная задача
быть королевским сыном, сыном Людовика XIV, наложила отпечаток  на  всю  его
дальнейшую жизнь. Он был единственным ребенком, ибо две  его  сестры  умерли
еще в раннем детстве.
   Будто бы случайно,  но  тем  не  менее,  согласно  составленному  заранее
протоколу, появилась королева в сопровождении десяти  фрейлин  и  нескольких
молодых дворян из своей свиты.
   Кантору предложили спеть для королевы.  Мальчик  встал  на  одно  колено,
пробежал пальцами по струнам и запел:

   - Барабаны, гремите, - сказал король, -
   Пусть девушек всех пригласят сюда. -
   И сердце пронзила сладчайшая боль,
   Так прекрасна была она

   - Кто это? - король у маркиза спросил,
   Внезапное чувство в душе затая. -
   И быстро ответил маркиз - Сир,
   Робкая эта - невеста моя

   - Ты более счастлив, маркиз, чем я.
   Нет равных твоей невесте.
   И если, вассал мой, ты любишь меня,
   Оставь меня с нею вместе.

   - Мой долг служить вам, не щадя головы
   И не жалея сил.
   Но если бы это были не вы,
   Жестоко бы я отомстил -

   Королеве собрали букет цветов
   Прекрасные юные девы
   Маркиз же, вдохнув аромат лепестков,
   Пал мертвым у ног королевы...

   Аббат немедленно склонился над мальчиком, выхватил у него лютню и  громко
заявил, что она совсем расстроена. Делая вид, что настраивает ее, он  шепнул
мальчику, чтобы тот запел другую песню.
   Едва ли кто-нибудь разобрался в происходящем, и уж во всяком  случае,  не
королева, испанка по происхождению,  которая  была  совершенно  незнакома  с
французскими народными песнями.
   Анжелика тоже не сразу вспомнила, что прерванная песня относилась к делам
чуть ли не столетней давности: в ней рассказывалось о любви и любовных играх
Анри IV, но тем не менее Анжелика была благодарна  аббату  за  своевременное
вмешательство. Да, мадам де Шуази порекомендовала ей достойных учителей  для
ее сыновей.
   Необыкновенный энтузиазм проявлял месье де  Вивонн,  рассыпаясь  в  особо
изысканных  комплиментах  по  адресу  мадам  дю  Плесси.  Как  и  почти  все
придворные, он немного сочинял стихи, немного музицировал  и  пел.  Он  даже
сочинил несколько балетных постановок для двора,  которые  имели  успех.  Он
попросил Кантора спеть еще несколько песен.
   Королева приказала, чтобы немедленно разыскали Люлли и привели сюда.
   Придворный музыкант занимался с хором мальчиков, он  находился  в  дурном
настроении, но, услышав песни в исполнении Кантора, немедленно расцвел.
   - Такой голос - редкость, - заявил он.
   И никак  не  мог  поверить,  что  перед  ним  семилетний  мальчик.  Затем
придворный музыкант снова помрачнел и надулся.
   - Как же, это чудо продлится еще два-три года, не больше. Голос  мальчика
пропадет, когда ему исполнится 10-11 лет, если его не кастрировать. А  такие
голоса в большой цене.
   Анжелика запротестовала:
   - Кастрировать дитя?! Какой ужас! Нет, мой ребенок будет верой и  правдой
служить королю и оставит после себя многочисленное потомство.
   Все сошлись на том, что, когда дофин подрастет, Флоримона и Кантора  надо
взять в его свиту, чтобы они вместе учились играть в мяч, скакать на лошадях
и вообще принимать участие во всех развлечениях дофина.

Глава 9

   Наступило такое время года, когда в Париже повсюду пели скрипки и  звенел
веселый смех. Несмотря на то, что  уже  был  заключен  мир,  в  воздухе  еще
чувствовалось дыхание войны и многих дворян в городе не было.
   Анжелика временами  чувствовала  себя  все  хуже  и  хуже  -  сказывалась
беременность. Она уже настолько  пополнела,  что  не  могла  носить  любимые
платья.  Она  не  показывалась  на  празднествах,  но  продолжала   посещать
Сен-Жермен, куда можно было появиться в любом  виде,  не  возбуждая  особого
любопытства, ибо коридоры дворца были вечно  заполнены  самой  разношерстной
толпой. Переписчики с гусиными перьями, заткнутыми за  ухо,  толклись  возле
дипломатов. Члены городского совета совершали сделки  с  высокопоставленными
дамами, которые томно обмахивались веерами.
   Здесь Анжелика неожиданно встретила  старого  алхимика  Саварри,  который
бывал у нее в  доме  в  качестве  просителя.  И  тут  же  какая-то  молодая,
невысокого роста женщина подбежала к  старику  и,  схватив  его  за  отворот
камзола, удивленно уставилась на него. Анжелика узнала в ней мадемуазель  де
Бриен.
   - Я знаю вас, - зашептала она старику. - Вы можете предсказать судьбу. Вы
- чародей. Я полагаю, что мы сможем договориться.
   - Вы ошибаетесь, сударыня. Обо мне ходит дурная слава. На самом же деле я
скромный ученый.
   - Я знаю, - глаза ее блестели, как два алмаза, -  что  вы  можете  многое
сделать. У вас есть всякие снадобья с Востока. Вы должны устроить так, чтобы
я получила привилегию сидеть за королевским обедом. Назовите вашу цену.
   - Такие дела за деньги не делают.
   - Я согласна отдать вам душу и тело.
   - Бедное дитя, вы совсем потеряли голову.
   - Подумайте, месье Саварри. Это не составит  вам  труда.  А  у  меня  нет
выхода, другим путем мне не получить эту привилегию. А я должна ее получить!
И я готова на все!
   - Ладно, я подумаю.
   Он с трудом отказался от кошелька, который она настойчиво  совала  ему  в
руку.
   Чуть позже Анжелика встретила мадемуазель де Бриен за карточным столиком.
Мадемуазель была очаровательной брюнеткой, но  очень  высокомерной  и  плохо
воспитанной. Она была при дворе чуть ли не со дня  своего  рождения.  Карты,
выпивка и любовные шашни - вот единственное, чем она  занималась.  Это  было
смыслом ее жизни.
   Вскоре она проиграла Анжелике десять тысяч ливров и тут же сообщила,  что
не может немедленно выплатить эту сумму наличными.
   - Кажется, этот алхимик принес счастье вам, а не  мне,  -  говорила  она,
глотая слезы, как ребенок. - Чего бы только я не отдала  за  такое  счастье.
Ведь только на этой неделе я проиграла тридцать тысяч ливров. А  мой  братец
вечно шумит и говорит, что я разорю его.
   И, очевидно, поняв, что Анжелика не намерена долго ждать  выплаты  долга,
добавила:
   - А вы не хотите купить мое консульство в Кандни?
   Я как раз собиралась продать его. Оно стоит сорок тысяч ливров.
   - Консульство? - насторожилась Анжелика.
   - Да.
   - Кандия?
   - Это где-то на Крите, - уточнила де Бриен.
   - Но женщина не может быть консулом.
   - Нет, может. Я уже три года считаюсь консулом. Это  вовсе  не  означает,
что вам надо быть там, но зато  это  дает  привилегии,  которыми  пользуются
консулы при  дворе.  Если  вы  купите  консульство,  то  это  обеспечит  вам
определенный заработок. Сама я очень непрактичная женщина. Двое управляющих,
которых я туда  посылала,  оказались  сущими  пиратами,  они  набивали  себе
карманы, а я еще должна была платить им жалованье.
   - Я подумаю, - сказала Анжелика нерешительно.
   В ее голове теснились опьяняющие мысли.  Консул  Франции!  Даже  в  самых
смелых мечтах она не поднималась так высоко.
   Интерьер дома Кольбера, так же как и его рабочего кабинета, был  образцом
буржуазного стиля. Холодный по натуре - мадам де Совиньи дала  ему  прозвище
"месье  Северный  Полюс",  -  Кольбер  не  признавал  излишеств  и  роскоши.
Умеренность и бережливость были его девизом.
   Мадам дю Плесси извинилась за то,  что  решилась  побеспокоить  его.  Она
рассказала ему,  что  собирается  приобрести  консульство,  и  поскольку  ей
известно,  что  он  заведует  распределением  этих  постов,  то  она  пришла
посоветоваться с ним.
   Кольбер вначале встретил ее довольно хмуро, но потом смягчился. Не так уж
часто такая прелестная простушка задумывается  о  последствиях  прежде,  чем
получить такой пост. В большинстве случаев ему приходилось играть неприятную
роль цензора разного рода прошений, в основном отказывая посетителям, ибо их
просьбы были глупы или касались государственных интересов, на страже которых
он стоял.
   Кандия, столица Крита, была центром работорговли на все Средиземное море.
Она была единственным местом, где можно было купить сильного раба.
   - И это немаловажно для нас. Крит -  это  колония  Венеции.  И  турки  не
единожды пытались завоевать его.
   - А не опасно ли вкладывать в это дело деньги?
   - Как сказать... Порой и в военное время коммерция  идет  превосходно.  У
Франции сейчас хорошие отношения с Венецией и Турцией.
   - Мадемуазель де Бриен говорила, что у нее нет особенных доходов  в  этой
должности. Правда, она винила в этом своих управляющих,  которые  наживались
за ее счет.
   - Этого можно было ожидать.
   - А вы поддержите моего кандидата на этот пост?
   Кольбер ответил не сразу. Нахмурясь, он сказал:
   - Да. Во всяком случае, я думаю, что лучше пусть это дело попадет в  ваши
руки,  чем  в  руки  мадемуазель  де  Бриен  или  еще  кого-нибудь  из  этих
благородных,  но  глупых  дворян.  Кроме  того,  это  дело   согласуется   с
предложениями, которые я приготовил для вас...
   - Для меня?!
   - Да. Неужели вы полагаете, что мы не сможем  использовать  ваши  деловые
качества на пользу нации? Его величество, правда, выразил сомнение, может ли
женщина  такой  красоты  и  очарования  обладать  деловыми   качествами.   Я
постараюсь  разубедить  его  в  этом.  Вам  следует  заняться  чем-то  более
серьезным,  чем  занимать  пост  в  свите  короля  или  какое-нибудь  другое
бесполезное место. Ваше будущее должно иметь более блестящие перспективы.
   - Да, деньги у меня есть, - сказала Анжелика сухо, - но не столько, чтобы
спасти все королевство.
   - А кто вам говорит о деньгах? Все  дело  в  труде.  Только  труд  спасет
страну. Посмотрите на меня, раньше я был простым торговцем  мануфактурой,  а
теперь - министр финансов. Поймите, мы не  только  в  состоянии,  мы  просто
обязаны делать больше вложений во Франции,  чем  за  границей.  Но  в  наших
верноподданных нет единства. Я, например, могу заняться  делом  и  увеличить
свое состояние, но предпочитаю изучать  искусство  управления  государством,
которым  обладал  кардинал  Мазарини,  и  отдать  свою  деловую   сметку   и
организаторские  способности  на  пользу  государству.  Чем  оно  становится
крепче, тем лучше мое положение. Король, несмотря  на  его  молодость,  тоже
начинает следовать этому принципу. Он тоже один из учеников кардинала, но он
умнее своего учителя.
   Чем дольше говорил Кольбер, тем больше рос его гнев. И, наконец, когда он
кончил, лицо его приняло такое свирепое выражение,  что  Анжелика  не  могла
удержаться и спросила о причине столь странного поведения.
   - Почему я так зол? Да потому, что я и сам не знаю,  что  заставило  меня
вести с вами разговор на такие темы.
   Анжелика поспешила заверить его, что не  намерена  обсуждать  с  кем-либо
затронутые вопросы.
   - Поверьте, я не предам вашего доверия Все,  о  чем  вы  здесь  говорили,
глубоко интересует меня. Настолько глубоко, что именно  это  и  придало  вам
силы вести со мной столь интересную беседу, которой вы меня удостоили.
   У Кольбера был вид  птицы,  заглотнувшей  слишком  большого  червяка.  Он
ненавидел лесть, ибо подозревал, что  за  ней  всегда  скрываются  корыстные
цели. Но, внимательно взглянув на Анжелику, он понял, что она говорит вполне
искренне.
   - В конце концов, - проворчал он, - мне редко попадались люди,  способные
вести деловые разговоры.
   Улыбка показалась у него на лице.
   - Ваше очарование способно одурачивать даже таких  стариков,  как  я.  Вы
обладаете огромным запасом наступательных средств.
   - И как же мне правильно развернуть свои боевые порядки?
   Министр