даже  не  видели
друг друга. Вот так разрушается священный принцип брака, потому что супруги,
скованные его цепями, не могут  иначе  освободиться  от  них,  кроме  как  с
помощью греха.
   - И у вас хватает дерзости читать нам проповеди! - протестующе воскликнул
сбитый с толку Дельма.
   - Увы, мы, гасконцы, все немного задиры и любим  поспорить!  -  признался
граф. - Вот мой критический ум и  побудил  меня  вступить  в  борьбу  против
нелепостей нашего века. Я последовал примеру знаменитого идальго Дон  Кихота
Ламанчского, который сражался с ветряными мельницами, и боюсь, что  оказался
таким же глупцом, как и он.

***

   Прошел еще час, а судьи  все  продолжали  задавать  подсудимому  один  за
другим самые нелепые вопросы.  Его  спросили,  каким  способом  он  придавал
цветам свойство  "околдовывать",  так  что  достаточно  было  послать  букет
женщине, и она теряла власть над собой,  спросили  о  составе  возбуждающего
зелья, которым он угощал гостей Отеля Веселой Науки и доводил их  тем  самым
до "чувственного исступления", и, наконец, сколько  любовниц  он  мог  иметь
одновременно.
   Граф де Пейрак  отвечал  на  все  эти  глупости  то  презрительно,  то  с
иронической улыбкой.
   Ему явно никто не поверил, когда он сказал, что одновременно  всегда  мог
любить только одну женщину.
   Бурье, которому его коллеги  предоставили  вести  этот  щекотливый  спор,
насмешливо заметил:
   - О вашей мужской силе идет такая слава, что мы ничуть не  удивились  бы,
узнав, что вы прибегаете к такого рода постыдным развлечениям.
   - Если бы ваш опыт в этих делах был столь же  велик,  сколь  моя  мужская
сила, - ответил граф де Пейрак с язвительной улыбкой, -  вы  бы  знали,  что
тяга к подобному разнообразию присуща  как  раз  людям,  страдающим  половым
бессилием, людям, которые ищут возбуждения  в  извращенной  любви.  Меня  же
лично, признаюсь вам, господа, вполне удовлетворяет одна женщина, с  которой
я остаюсь наедине в ночной тиши. Больше того, - добавил он  очень  серьезным
тоном, - ручаюсь, что ни один злой язык  ни  в  самой  Тулузе,  ни  во  всем
Лангедоке не посмеет сказать, что с тех пор, как я женат, у меня  была  хоть
одна любовница.
   - Да, расследование действительно подтверждает эту деталь,  -  согласился
Дельма.
   - О, такую значительную деталь! - рассмеялся Жоффрей.
   Судьи от неловкости заерзали на своих стульях. Массно сделал  Бурье  знак
перейти к следующему вопросу, но тот не хотел смириться с тем, что  все  его
так тщательно подготовленные фальшивки  были  отметены  одна  за  другой,  и
рвался в бой.
   - Вы не ответили на  выдвинутое  против  вас  обвинение  в  том,  что  вы
добавляли в  вино  своих  гостей  возбуждающие  снадобья,  толкавшие  их  на
страшные грехи, против которых предостерегает нас седьмая заповедь.
   - Я знаю, что есть средства, которые употребляются  с  этой  целью,  как,
например, шпанская муха, но я  никогда  не  был  сторонником  искусственного
возбуждения, ибо возбуждение должно возникать естественно,  тогда,  когда  в
жилах течет горячая кровь и желания сильны.
   - Однако, как нам известно, вы очень заботились о том,  чтобы  кормить  и
поить своих гостей.
   - Разве  в  этом  есть  что-нибудь  странное?  Разве  каждый,  кто  хочет
понравиться своим гостям, не поступил бы так же?
   - Но вы уверяли, что еда и напитки играют большую роль в  обольщении.  Вы
учили искусству очаровывать...
   - Отнюдь. Я учил, что нужно наслаждаться тем, что нам  даровано  на  этой
земле, но, как и в любой  другой  науке,  прежде  всего  необходимо  изучить
законы, которые позволят нам овладеть этой наукой.
   - Расскажите нам более подробно о некоторых положениях вашего учения.
   Жоффрей окинул взглядом судей и зал, и Анжелика увидела, как на лице  его
блеснула улыбка.
   - Я заметил, господа судьи,  эти  вопросы  вас  волнуют  не  меньше,  чем
подростков. Действительно, будь то школьник или магистр, но каждый стремится
завоевать любимую женщину, не так ли? Увы, господа, боюсь вас  разочаровать.
Ни для того, чтобы получать золото, ни для того,  чтобы  добиться  любви,  у
меня нет никакой магической формулы. Мое учение зиждется на обычных  законах
человеческой мудрости. Вот когда  вы,  господин  председатель,  будучи  юным
клерком,  входили  в  это  величественное  здание,  разве  не   считали   вы
необходимым для себя учиться всему, что позволило бы вам в  один  прекрасный
день достичь того поста, который вы сейчас занимаете? Вы сочли  бы  безумием
взойти на кафедру и начать речь, не продумав заранее каждое слово. В течение
долгих лет вы всегда держались настороже, чтобы преодолеть все  препятствия,
которые могли неожиданно возникнуть на вашем пути.  Так  почему  же  нам  не
проявить такое же усердие  в  любви?  Невежество  вредно,  если  не  сказать
преступно - во всем. В моем  учении  не  было  ничего  тайного.  И  уж  коли
господин  Бурье  просит  подробностей,  то  я  посоветую  ему,  к   примеру,
возвращаясь домой в хорошем настроении и с  добрыми  намерениями  приласкать
свою жену, дорогой не заглядывать  ни  в  какие  кабаки,  чтобы  в  приятной
компании выпить несколько кружек светлого пива. Иначе, когда он окажется  на
перине, его может так разморить, что его супруга будет весьма разочарована и
назавтра поддастся искушению ответить на галантное ухаживание  какого-нибудь
любезного мушкетера...
   В зале кое-где послышался смех, и несколько  молодых  людей  захлопали  в
ладоши.
   - Я понимаю, конечно, что не в моем плачевном положении держать  подобные
речи, - звучным голосом продолжал Жоффрей де Пейрак. - Но поскольку мне надо
опровергнуть обвинение, я еще раз повторяю: я утверждаю,  что  самое  лучшее
средство, возбуждающее любовь, - это  здоровая,  красивая  девушка,  которая
всем своим видом вызывает у вас желание.
   - Подсудимый, - строго прервал  его  Массно,  который  вернулся  к  своим
обязанностям председателя, -  я  снова  вынужден  призвать  вас  вести  себя
благопристойно. Не забывайте, что в зале находятся женщины, посвятившие себя
богу и во имя его сохраняющие свое целомудрие в стенах святой обители.
   - Господин председатель, прошу вас отметить, что не я начал беседу,  если
можно так выразиться, на столь щекотливую и... очаровательную тему.
   Снова послышались смешки. Дельма сказал, что эту часть допроса  следовало
бы вести на латыни, но  Фалло  де  Сансе,  впервые  взявший  слово,  разумно
возразил, что в зале, где сидят клерки, священники и монахи, латынь понимают
все, и незачем утруждать себя ради стыдливых ушей стражи, что стоит здесь со
своими алебардами.
   После  этого  выступили  еще  несколько  судей,  кратко  изложив   другие
обвинения, предъявляемые подсудимому.
   У  Анжелики  создалось  впечатление,  что,  хотя  допрос  ведется   очень
сумбурно, все обвинение  сводится  к  колдовству,  обольщению  "дьявольскими
способами" женщин и умению "превращать в  настоящее"  золото,  полученное  с
помощью алхимии и дьявола.
   Она с облегчением вздохнула: если ее муж обвинен только  в  том,  что  он
вступил в  сделку  с  дьяволом,  у  него  есть  шансы  вырваться  из  когтей
королевского правосудия.
   Тогда заявив, что во время процедуры "изгнания беса" вместо  штифта  была
применена игла,  адвокат  сумеет  доказать,  что  процедура  была  проведена
вопреки всем правилам, установленным церковью, и Жоффрей стал жертвой  этого
беззакония.
   И наконец, демонстрация опытов, которые  проведет  старый  саксонец  Фриц
Хауэр,  покажет,  каким  образом  Жоффрей  "увеличил  свое  богатство",   и,
возможно, убедит судей.
   И Анжелика, чтобы отдохнуть немного, на мгновение закрыла глаза.

Глава 46

   Когда она открыла их, ей показалось, что она видит какой-то страшный сон:
на кафедре появился монах Беше.
   Беше дал клятву над распятием, которое ему протянул другой монах.
   Затем глухим, прерывистым  голосом  он  принялся  рассказывать,  как  его
дьявольски  обманул  великий  маг  Жоффрей  де  Пейрак,  добыв  при  нем  из
расплавленного  камня  чистое  золото,  использовав  для  этого  философский
камень, привезенный им, по-видимому, из Страны Вечной Ночи, которую, кстати,
граф любезно описал ему как совершенно девственную, ледяную землю, где  день
и ночь гремит гром, где дует страшный ветер, вслед за  которым  обрушивается
град, а одна из гор беспрерывно  выплескивает  на  вечные  льды  раскаленную
лаву, но, несмотря на чудовищный жар, льды не тают.
   - Вот эта последняя подробность - игра воображения,  -  заметил  граф  де
Пейрак.
   - Не прерывайте свидетеля, - строго сказал председатель.
   Монах продолжал плести небылицы. Он заявил, что граф  изготовил  при  нем
слиток в два с лишним фунта чистого золота, которое позже было  апробировано
специалистами и признано настоящим.
   - Вы  забыли  сказать,  что  это  золото  я  подарил  его  преосвященству
архиепископу Тулузскому для благотворительных целей, - снова  подал  реплику
подсудимый.
   - Да, -  подтвердил  зловещим  голосом  монах.  -  Это  золото  выдержало
тридцать три попытки изгнать из него нечистую силу, но, тем  не  менее,  маг
сохранил над ним власть и, когда захочет, может  вызвать  гром  и  заставить
золото  исчезнуть.  Его  преосвященство  архиепископ   Тулузский   сам   был
свидетелем  подобного  ужасного  явления,  и  оно  его  взволновало.  Маг  с
гордостью говорил о "гремучем золоте". А еще  он  утверждает,  что  способен
таким же образом преобразовать в золото и ртуть. Впрочем, все эти факты были
зафиксированы в мемории, которая находится у вас.
   Массно попытался шуткой сгладить впечатление от слов монаха.
   -  Слушая  вас,  отец  мой,  можно  подумать,  что  подсудимый  настолько
могуществен, что может  опрокинуть  этот  огромный  Дворец  правосудия,  как
некогда Самсон сокрушил храм.
   Анжелика почувствовала смутную симпатию к этому тулузскому магистрату.
   Беше, выкатив глаза, торопливо перекрестился.
   - Не подстрекайте мага! Он наверняка такой же сильный, как Самсон.
   Снова послышался насмешливый голос графа.
   - Обладай я и  впрямь  таким  могуществом,  какое  приписывает  мне  этот
монах-палач, я употребил бы его  не  на  то,  чтобы  посредством  колдовства
стереть с лица земли достопочтеннейшего Беше и ему подобных, а прежде  всего
воспользовался бы магическими формулами  для  того,  чтобы  сокрушить  самую
большую крепость в мире - человеческую глупость и легковерие. Декарт был  не
прав, когда говорил, что ум человека не может постичь бесконечности -  ярким
примером бесконечной величины является людская глупость.
   - Подсудимый, не забывайте, что мы собрались здесь  не  для  того,  чтобы
рассуждать на философские темы, и ваши увертки не помогут.
   -  В  таком  случае  давайте  выслушаем  этого  достойного  представителя
невежественной науки прошлых веков, - насмешливо бросил де Пейрак.
   Судья Бурье задал вопрос:
   - Отец Беше, вы  признанный  ученый  и  присутствовали  при  изготовлении
золота с помощью  алхимии,  так  вот,  какую,  по-вашему,  цель  преследовал
подсудимый, вверяясь сатане? Ради наживы? Ради женщин? Ради чего же?
   Тщедушный низкорослый Беше резко выпрямился, и Анжелике  показалось,  что
она видит перед собой  злого  духа,  готового  к  нападению.  Она  торопливо
перекрестилась, и ее примеру последовали все сидевшие в  одном  ряду  с  ней
монахини, буквально завороженные этой сценой.
   Срывающимся голосом Беше прокричал:
   - Я знаю его намерения. Богатство, женщины? Нет!.. Жажда власти,  заговор
против государства и короля?  И  это  тоже  нет!  Он  хочет  быть  таким  же
могущественным, как сам бог. Я  уверен,  он  умеет  создавать  Жизнь,  иными
словами, он пытается соперничать с самим Творцом!
   - Отец мой, но есть ли у вас доказательства  тех  невероятных  обвинений,
которые вы сейчас выдвинули? - почтительно спросил протестант Дельма.
   - Я видел, можно сказать, собственными глазами, как  из  его  лаборатории
выходили гомункулы, а также гномы, химеры и драконы. Многие крестьяне в  тех
местах, чьи имена у меня записаны, также видели, как они  порою  бродили  во
время ночной бури и  выходили  из  этого  злосчастного  вертепа-лаборатории,
которая в один  прекрасный  день  была  почти  полностью  разрушена  взрывом
гремучего  золота,  как  называет  его  граф,  или,  как  его   называю   я,
неустойчивым, сатанинским золотом.
   В зале подавленные страхом люди тяжело дышали. Какая-то монахиня упала  в
обморок, и ее вынесли.
   Председатель суда торжественным тоном обратился к свидетелю.  Он  заверил
его, что хочет знать всю правду, но, коль скоро он должен  судить  за  столь
необычные колдовские действия, как создание живых  существ,  что  он  всегда
считал чистейшим вымыслом,  он  убедительно  просит  свидетеля  собраться  с
мыслями и взвешивать каждое свое слово.
   Массно добавил также, что, адресуясь к нему как к человеку,  сведущему  в
науке герметике и автору многих известных и одобренных церковью  трудов,  он
хотел бы узнать, насколько возможны такие явления, а главное -  известны  ли
ему подобные прецеденты.
   Монах Беше снова  напряженно  вытянулся  и  даже  как  будто  стал  выше.
Казалось, еще немного, и он, как зловещий  ворон,  взлетит  в  своей  черной
широкой сутане.
   Словно одержимый, он завопил:
   - По этому поводу написано немало  трудов.  Еще  Парацельс  в  своем  "De
Natura Rerum" <"О природе вещей"  (лат.).>  утверждал,  что  пигмеи,  фавны,
нимфы и сатиры созданы с помощью алхимии. В  других  трудах  говорится,  что
гомункулов, этих крошечных человечков величиной с дюйм, можно  обнаружить  в
моче ребенка. Вначале гомункул невидим, и в этот период он питается вином  и
розовой водой; о его настоящем рождении свидетельствует тихий  писк.  Только
очень могущественные  маги  способны  вызвать  это  дьявольское,  колдовское
рождение, а граф де Пейрак, находящийся сейчас здесь, - один из таких магов,
наделенных  высшим  могуществом,  ибо  он,  по  собственному  признанию,  не
нуждается в философском камне для превращения простых металлов в  золото.  А
может, он владеет тем зародышем жизни и благородных металлов, за которым  он
ездил, как он сам рассказывал, на край земли?
   Судья Бурье вскочил, крайне возбужденный, и, заикаясь от злобы, спросил:
   - Ну, что вы ответите на такое обвинение?
   Де Пейрак нетерпеливо пожал плечами и усталым голосом сказал:
   - Как можно опровергнуть измышления человека, явно потерявшего рассудок?
   - Подсудимый, вы  не  имеете  права  уклоняться  от  ответа,  -  спокойно
вмешался Массно. - Признаете ли вы, что "дали жизнь",  как  утверждает  этот
святой отец, маленьким чудовищам, о которых идет речь?
   - Конечно нет, и даже если бы это было возможно, я не вижу, чего  ради  я
должен был бы делать это.
   - Значит, вы признаете, что можно создать жизнь искусственным путем?
   -  Кто  знает,  господин  председатель!  Наука  еще  не  сказала   своего
последнего слова, а в природе столько загадок! Когда я  был  на  востоке,  я
видел, как некоторые рыбы превращаются в тритонов. Я даже  привез  несколько
таких рыбок в Тулузу, но там перерождения не произошло ни разу: по-видимому,
все дело в климате.
   - Короче, - сказал Массно дрогнувшим голосом,  -  вы  считаете,  что  наш
Творец не играет никакой роли в создании живых существ?
   - Этого, сударь, я не говорил никогда, - спокойно возразил граф. - Да,  у
меня есть свои убеждения, но я верю, что все создал господь бог. Только я не
вижу,  почему  вы  не  допускаете  мысли,  что  он  предусмотрел   некоторые
переходные формы от растительного мира к  животному  или  от  головастика  к
лягушке. Что же касается гомункулов, как вы их называете, то я лично никогда
их не "создавал".
   Тогда Конан Беше достал из широких складок своей сутаны какую-то  склянку
и протянул ее председателю.
   Судьи стали передавать ее из рук в руки.  Анжелика  со  своего  места  не
могла разглядеть, что в ней находится, но она видела, как  большинство  этих
почтенных мужей в тогах осеняли себя крестом, и услышала, как один из судей,
подозвав молоденького клерка, послал его в часовню за святой водой.
   На лицах судебных заседателей был Написан ужас. Бурье беспрерывно потирал
руки, и трудно было понять, то ли от удовлетворения,  то  ли  чтобы  стереть
следы этой святотатственной нечисти.
   Только один Пейрак, отвернувшись, не проявлял никакого интереса  к  этому
спектаклю.
   Склянка вернулась к председателю Массно, и  тот,  надев  очки  в  большой
черепаховой оправе, рассмотрел ее и затем нарушил наконец всеобщее молчание.
   - Этот уродец, что находится в  склянке,  скорее  напоминает  окаменевшую
ящерицу, - сказал он разочарованно.
   - Я достал  двух  таких  засушенных  гомункулов,  которые,  должно  быть,
служили для колдовства, когда с риском для жизни проник в лабораторию графа,
- скромно сказал монах Беше.
   Массно обратился к подсудимому:
   - Вы узнаете этот... этот предмет? Сержант, подайте сосуд подсудимому.
   Верзила сержант, к которому обратился Председатель  Массно,  конвульсивно
вздрогнул. Он что-то тихо пробормотал и после некоторого  колебания  схватил
наконец склянку, да так неловко, что она выскользнула из рук и разбилась.
   Публика разочарованно ахнула, и тут же толпа кинулась  к  помосту,  желая
поближе посмотреть на странное существо.
   Но стражники выстроились перед первым рядом и остановили любопытных.
   Наконец один из стражников вышел вперед, подцепил своей алебардой с  полу
что-то неразличимое и сунул под нос графу де Пейраку.
   - Должно быть, это один  из  тритонов,  которых  я  привез  из  Китая,  -
невозмутимым тоном проговорил граф. - Наверно, они  выползли  из  аквариума,
который я обогревал при помощи перегонного куба, чтобы вода, в  которой  они
находились, всегда была теплой. Бедные крошечные создания!..

***

   У Анжелики создалось впечатление, что из всего, что сказал граф по поводу
появления  этих  экзотических  ящериц,   публика   услышала   только   слова
"перегонный куб", и по залу снова прокатилось дружное "ах", выражающее ужас.
   - И вот один из последних вопросов обвинения, - снова заговорил Массно. -
Подсудимый,  известен  ли  вам  этот  список?  Это  подробная   опись   всех
еретических и алхимических трудов с одной книжной полки вашей библиотеки,  к
которым вы чаще всего обращались. Среди прочих я вижу здесь книгу "De Natura
Rerum" Парацельса, в которой место, посвященное созданию  таких  дьявольских
существ, как гомункулы, о существовании которых  я  узнал  от  ученого  отца
Беше, отчеркнуто красным  карандашом,  а  на  полях  вашей  рукой  приписано
несколько слов.
   Граф ответил хриплым от усталости голосом.
   - Правильно. Я помню, что я отчеркнул таким образом некоторые нелепости.
   - В этом списке фигурируют также книги, не имеющие отношения  к  алхимии,
но тем не менее запрещенные. Вот они: "Италия учит Францию любви", "Любовные
интриги при французском дворе" и тому подобные. Напечатаны  они  в  Гааге  и
Льеже, где, как известно, укрываются самые опасные памфлетисты и  бульварные
писаки, изгнанные из королевства. Эти книги ввозятся во Францию тайно, и те,
кто их приобретает, совершают тяжкий проступок. Упомяну еще,  что  в  списке
есть такие имена, как Галилей и Коперник, учения которых осуждены церковью.
   - Предполагаю, что этот список был вам передан неким дворецким  по  имени
Клеман, шпионом, оплачиваемым  какой-то  важной  особой,  уж  не  знаю,  кем
именно, который несколько лет служил у меня. Список составлен правильно.  Но
я хочу обратить ваше внимание, господа, на тот факт, что человек включает  в
свою библиотеку книги,  руководствуясь  двумя  соображениями:  или  желанием
иметь у себя свидетельство человеческого разума -  это  относится  к  книгам
Коперника и Галилея, или же, беря образцы человеческой  глупости,  он  хочет
оценить успехи, достигнутые наукой за последние полтора-два века, и  понять,
в каком на