ги каких-нибудь головорезов из
парижских подонков, чтобы избавиться от нежелательных им лиц.
  Она на это не была способна.
  Временами, потому что солнце в небе ярко светило, цветы были
восхитительными, а жители поселка у порогов своих домов казались такими
простыми и добрыми, в ее памяти стирались воспоминания о той мерзости,
свидетелем которой она была этой ночью в уснувшем Порт-Руаяле. Затем штора
как бы открывалась, являя взору другую часть триптиха: Ад против Рая, ночь
против света, и она видела обнаженное белое тело Амбруазины, распростертое
на красном сатиновом плаще, слышала голос священника-реформата, который
шептал: "Берегитесь! Она - Дьяволица!.."
Герцогиня несколько раз пыталась подойти к Анжелике, чтобы поговорить
с ней, но та уклонялась от всякой встречи. Внешне все выглядело вполне
благопристойно, но та правда, которая открылась Анжелике минувшей ночью,
была слишком очевидной. С ее глаз спала пелена, она видела во всем
происшедшем лишь позорный поступок, сладострастие, низость, лицемерие и
пыталась изыскать возможность удалить отсюда Амбруазину и ликвидировать
столь неприятную ситуацию.
  Мадемуазель Радегонда де Фержак энергично готовила завтрашнюю
театральную постановку. Безразличная к тайным душевным мукам и
человеческим страстям, она заставляла всех работать буквально до
изнеможения. Бранясь, требуя, приказывая, она мобилизовала для участия в
танцах болтавшихся на улице маленьких индейцев и индианок мик-маков,
посылала их рвать цветы, давала указания плотникам, строившим плот,
который должен будет играть роль сцены (зрители будут находиться на
берегу), кроила костюмы, плела гирлянды. Она не могла допустить, чтобы
кто-нибудь не участвовал в подготовке праздника.
  Жоб должен был играть роль бога Нептуна, а Петронилья Дамур, из-за
того, что у нее были толстые щеки, - роль бога ветров Эола. Радегонда
вручила им обоим листки с текстом, который она заранее, в зимние вечера,
написала своим каллиграфическим почерком, и заставила их выучить этот
текст наизусть. Она бегала взад-вперед по всему поселку, постоянно
повторяя: "Лишь бы завтра не было тумана!"
Она хотела, чтобы Анжелика играла роль Венеры, а Амбруазина -
Волшебницы Фебы. Ажиотаж был полнейший. Только привыкшая ко всему госпожа
де ла Рош-Позе спокойно готовила пирожные для предстоящего праздника.
  Назавтра наступил праздник, и никто в этот день не имел права
заниматься своими личными делами. На горизонте не было ни одного паруса.
Все должны были присутствовать на торжественной мессе с песнопениями.
Прибыло много индейцев: одни пришли из леса, другие приплыли на своих
пирогах с другого берега залива. Все они принесли с собой меха для обмена.
Но мадемуазель Радегонда де Фержак была непреклонна. Она запретила всякую
торговлю и при первых попытках начать обмен велела вождям и другим
"знатным" мик-макам раскраситься с ног до головы и устроить в море
"почетный эскорт", расположив свои пироги вокруг плота, на котором будет
разыгрываться театральное представление. Они подчинились. Радегонда де
Фержак уже на протяжении многих лет была их добрым духом, и они знали, что
противиться ее воле нельзя.
  После мессы, которая закончилась довольно поздно, под открытым небом,
так как солнце по-прежнему "продолжало ярко сиять, установили длинный стол
с жареными перепелками и куропатками, от которых исходил, как непременно
сказал бы губернатор Виль д'Авре, "изумительный запах". В качестве гарнира
была подана замечательная синевато-сиреневая знаменитая на весь
Французский залив порт-руаяльская капуста, а также единственная во всем
мире акадийская брюква. Все это сопровождалось различными винами, сырами и
пирогами с фруктами.
  Но это была лишь закуска. Нужно было дать время артистам
подготовиться. Мужчины вытащили на берег скамейки из церквей. Женщины и
старшие сыновья установили громадные котлы, чтобы варить в них пищу для
дикарей - суп из риса и рыбы, который они будут есть после окончания
спектакля. За другими столами будут сидеть колонисты вместе с вождями
индейцев. Им подадут более изысканные блюда. Обслуживать всех будет целая
армия одетых в белые тоги и передники поваров, которые в нужный момент,
как по волшебству, появятся из кухонь замка.
  Радегонда де Фержак всех торопила. Помогал ей не отходивший от нее ни
на шаг Арман Дако, который исполнял обязанности ее личного секретаря. У
него на шее висел письменный прибор с перьями, чернилами и листами бумаги.
Гувернантка спешила закончить все приготовления. Она не столько опасалась
того, что артисты могут забыть свои роли (они были отрепетированы должным
образом), сколько боялась неожиданного прихода тумана, который мог
появиться, особенно сейчас, летом, в любую минуту.
  К счастью, горизонт оставался чистым.
  Плот был отбуксирован на некоторое расстояние от берега. Вокруг него
расположились индейские пироги. Артисты заняли места, в лодке, чтобы
отправиться к плоту.
  - Не заставляйте меня делать этого, - взмолилась Петронилья Дамур. -
После того как мы потерпели кораблекрушение, я боюсь снова оказаться на
воде.
  - Хватит причитать, - решительно оборвала ее Радегонда де Фержак. -
Садитесь в лодку! Если боитесь моря и кораблекрушений, то нечего было
приезжать в Америку.
  Нептун был великолепен, был неузнаваем в своем сине-зеленом плаще и с
короной из золоченой бумаги на седой голове, с бородатым лицом. Он
размахивал трезубцем для ловли крабов. Среди артистов были также Кантор со
своей гитарой и Дельфина дю Розуа, одетая под нимфу. Там были также
ангелы, амуры, демоны. Чтобы их загримировать, Радегонда взяла у индейцев
их особые синие, белые, красные и черные краски, которые они использовали
для раскрашивания своих тел. На некоторых были страшные маски, достойные
древнегреческой комедии.
  Зрители заняли места на скамейках. Чтобы создавалось впечатление
занавеса, каждый мог сначала расположиться прямо на земле. И, когда он
садился на скамейку, сразу начинал все хорошо видеть и слышать.
  Анжелика вела себя как все, чтобы проявить вежливость по отношению к
госпоже де ла Рош-Позе и не показать свою озабоченность. У нее
выработалась способность не терять самообладания в самых необычных
ситуациях. За свою жизнь она научилась скрывать, когда надо, свои чувства
- страх, гнев или нетерпение - за естественной и вежливой улыбкой, которая
усыпляла подозрительность любого недруга.
  Но она не забывала, что Амбруазина также принадлежала к высшему
свету, и каждой из них в равной степени приходилось демонстрировать свою
веселость и беззаботность, дабы показать, что не придает особого значения
всему происшедшему минувшей ночью.
  Иногда Анжелика видела Кантора, который подбирал на своей гитаре
какие-то мелодии, следуя строгим указаниям Радегонды де Фержак. Бедный
мальчик нашел своего учителя. Он должен был одеть на себя венок из роз и
подняться на плот, чтобы аккомпанировать артистам.
  - Он просто божественен! - сказала Амбруазина де Модрибур,
повернувшись к госпоже де ла Рош-Позе и Анжелике и млея от восторга.
  - Он был пажем в Версале, - ответила Анжелика, - и усвоил, как нужно
подчиняться всяким правилам и любым капризам. Там, что ни говорите,
суровая школа жизни.
  Жоб Симон осознал, в чем состоит его истинное призвание. Уж лучше бы
ему стать артистом, чем водить корабли через океан. Своим зычным и звонким
голосом он скандировал стихотворные строфы старого доброго поэта Лескарбо,
в которых воспевались времена начала колонизации этих берегов. Как
зачарованные, зрители мысленно переживали мифологические превратности
судьбы героев той эпохи. Взоры всех жителей Порт-Руаяля были устремлены на
плот и морской горизонт, который служил декорацией. И поэтому никто не
заметил, как пришел "он", личный враг мадемуазель де Фержак: туман, - так
как он явился с тыла.
  Нахлынув со стороны Французского залива через высокий береговой мыс,
он устремился к деревне со скоростью горного обвала. Когда все
почувствовали его холодное дыхание, он был уже здесь. Через несколько
мгновений каждый как бы оказался в одиночестве и едва мог различить своего
соседа. Берег, затем плот и пироги индейцев исчезли из вида. Даже голоса
казались приглушенными.
  - Каждый год - то же самое, - простонала бедная гувернантка, - эти
проклятые туманы всегда портят нам праздник.
  Будучи невидимой, она громко призывала всех оставаться на своих
местах. Туман, может быть, скоро рассеется... Чтобы все терпеливо ждали,
она объявила, что сейчас пошлют по рядам корзины с профитролями и
пирожками.
  Артисты кричали сквозь туман, чтобы их здесь не забыли. Им отправили
записку с просьбой набраться терпения и послали несколько пирогов. Местные
авгуры считали, что столь густой туман не может сохраняться долго, и ветер
должен скоро разогнать его.
  Прошло полчаса. Погода действительно стала улучшаться. Вдруг кто-то
сообщил, что в заливе появился неизвестный корабль. Послышался шум
разматываемой якорной цепи. Пока каждый высказывал свое мнение, туман
несколько рассеялся, и недалеко от берега появился неподвижный силуэт
небольшого трехмачтового корабля. Все сразу же пришли в волнение. Снова
стал виден также и плот с находившимися на нем артистами. Но спектакль
нельзя было продолжать, не установив, что это за корабль. Пока же это был
лишь смутный призрак, тень корабля, которая иногда полностью исчезала за
клубами тумана.
  Но Анжелика уже поняла, что это не "Голдсборо", который был гораздо
крупнее. Госпожа де ла Рош-Позе также не признала в нем их небольшое
стотонное судно, на котором ее муж отправился к реке Святого Иоанна, чтобы
оказать помощь Жоффрею де Пейраку.
  - Может быть, это корабль торговой компании, который должен прибыть
из Онфлера. Сейчас конец августа, и он обычно приплывает в это время.
  - Тот был бы поменьше.
  - И вообще, если бы то были эти скупердяи, наши торговые партнеры, мы
бы их сразу узнали.
  Все ожидали, что же будет дальше. Затем как бы сразу раскрылся
занавес, и последние облака тумана исчезли, явив взору присутствующих вою
ширь залива. В нескольких кабельтовых стали видны шлюпки, полные
вооруженных людей, усиленно гребущих к берегу. Кто-то закричал:
  - Англичане!..
  Всех охватила паника.
  Перепрыгивая через деревянные скамейки, люди устремились к своим
жилищам, чтобы взять там самые дорогие вещи и спрятать их подальше от
приближающихся грабителей. В отсутствие де ла Рош-Позе, который привел бы
большинство мужчин в боевую готовность, никакой обороны поселка
организовано не было. Индейцы также поняли это и предпочли удалиться от
берега на своих пирогах. Они здесь находились не для того, чтобы воевать.
И так как обычно они занимались торговлей и с английскими кораблями, то
старались в этих местах не вмешиваться в раздоры между белыми.
  Однако несколько сагаморов, у которых были родственники среди
акадийцев, предложили свою помощь в деле обороны, а некоторые крестьяне,
настроенные более решительно, чем другие, пошли за своими мушкетами.
  - Солдат! - закричали дети де ла Рош-Позе, обращаясь к Адемару. -
Бежим быстро к пушке. Настал час битвы.
  Плывшие в шлюпках английские матросы, чтобы подзадорить себя,
испускали громкие крики.
  Передняя лодка достигла плота, на котором беспомощно метались
артисты, одетые в причудливые маски и костюмы.
  - Ведь это Фипс! - вскричала Анжелика, узнав среди нападавших
бостонца, который сопровождал английского адмирала, когда тот несколько
недель тому назад сделал остановку в Голдсборо.
  И она тут же подумала:
  "Видел ли он Жоффрея? Сможет ли он что-нибудь мне рассказать о нем?"
Возникшая ситуация не представлялась ей трагичной. Голдсборо
поддерживал довольно хорошие отношения с Новой Англией, и оказавшейся
здесь графине де Пейрак, по-видимому, не трудно будет найти общий язык с
вновь прибывшими.
  Она сказала об этом госпоже де ла Рош-Позе, которая покорно ожидала
решения своей судьбы, так как предвидела подобное развитие событий.
  - Не волнуйтесь. Я знаю капитана этого корабля. Мы ему оказали ряд
услуг, и он не откажется вступить с нами в переговоры.
  И обе женщины направились к берегу, чтобы попытаться первыми
представиться нападавшим.
  Но Анжелика не учла действий детей де ла Рош-Позе, которые тащили
Адемара к форту.
  Она начала делать знаки Фипсу и обратилась к нему по-английски, когда
вдруг обстановка резко ухудшилась по вине слишком воинственно настроенных
отпрысков маркиза де ла Рош-Позе.
  Английский капитан, который выделялся своей пуританской одеждой (на
нем были черный плащ и шляпа с высокой тульей), забросил на плот канат с
крюком, чтобы зацепить его и взять в плен это причудливое сборище
карнавальных масок и костюмов.
  Именно этот момент выбрал Адемар, стоявший на угловой башне форта,
чтобы запалить фитиль. Прогремел выстрел. Произошло ли это случайно или
Адемар был действительно искусным стрелком, но ядро, просвистев, попало
точно между плотом и шлюпкой, которые одновременно перевернулись и
сбросили своих пассажиров в воду.
  - Победа! - завопили акадийцы, более довольные тем, что видят, как
англичане барахтаются в воде, чем обеспокоенные судьбой Нептуна и его
свиты. Но, в любом случае, выстрел достиг цели, и английская шлюпка
затонула.
  Все смешалось, и Анжелика уже не пыталась добиться того, чтобы ее
услышали. Началось настоящее сражение. Однако оно длилось недолго. Выстрел
Адемара был метким, но оказался единственным. Несколько поодаль к берегу
причалили другие шлюпки. Находившиеся в них хорошо вооруженные матросы
бросились на штурм маленького форта и схватили Адемара, прежде чем тот
смог повторить свой подвиг. Несколько ружейных выстрелов завершили в этот
день взятие Порт-Руаяля англичанами. Видя, что все потеряно, многие
жители, захватив свои котлы и ведя за собой коров, устремились в лес, так
как от этих матросов из Новой Англии, решивших подвергнуть грабежу
французский поселок, можно было ожидать чего угодно. Других, в том числе
Анжелику и всех, кто находился на берегу в момент прибытия английского
корабля, то есть наиболее почетную часть зрителей (кроме Анжелики это были
госпожа де ла Рош-Позе, ее дети и прислуга, герцогиня де Модрибур и ее
подопечные, священники, семьи именитых граждан), окружили. Угрожая
мушкетами и грубо подталкивая, их загнали на площадку, уставленную
церковными скамейками, и приказали сидеть смирно.
  ..Тем временем те, кто находился в затонувшей шлюпке и на плоту,
добирались до берега, каждый кто как мог.
  Первыми вышли из воды Фипс и Нептун, бросая друг на друга
испепеляющие взгляды. Один потерял свою пуританскую шляпу, а другой - свою
золоченую корону.
  Фипс был вне себя от ярости. Если и с самого начала он был настроен
далеко не миролюбиво, то теперь готов был устроить самое настоящее
побоище. Он кричал, что прикажет всех здесь перевешать и спалить это
гнездо гнусных "лягушатников". Он их слишком хорошо знал, чтобы испытывать
какое-либо желание оказать им малейшее снисхождение. Этот колонист из
Новой Англии родился в маленькой фактории на берегу залива Мэн. С самого
раннего детства он был свидетелем постоянных нападений на англичан со
стороны канадцев и преданных им дикарей. И немалое количество скальпов его
родственников хранилось в качестве трофеев в вигвамах абенаков и на стенах
французских фортов.
  - Я тебя научу, как строить из себя героя, - завопил он, когда к нему
подвели связанного Адемара. - Ну-ка быстро, вытащите из земли, там на
берегу, большой крест и сделайте из него здесь на площади виселицу для
этого негодяя.
  Услышав эти слова, Адемар, который во время своего пребывания к
востоку от Кеннебека в достаточной мере выучил английский язык, понял, что
пришел его последний час.
  - Мадам, спасите меня! - взмолился он, разыскивая глазами Анжелику в
стоящей толпе.
  Шум кругом стоял невероятный. Стенания бывших пассажиров плота, в том
числе несчастной Петронильи Дамур, с большим трудом спасшейся после этого
нового кораблекрушения, мешались с криками протеста жителей, пытавшихся
сдержать английских матросов, которые принялись при помощи топоров
взламывать двери их хижин.
  Фипс приказал прекратить начавшийся грабеж.
  - Пока подождем! Если нужно будет все сжечь, то сожжем! Но сначала
нужно захватить более важную добычу и прежде всего разыскать королевские
грамоты, распоряжения и письма, которые должны находиться у маркиза де ла
Рош-Позе и которые являются доказательством того, что французский король
незаконно поддерживает колонистов на этих землях, принадлежащих, согласно
существующим договорам, Англии.
  Он стал подниматься к замку де ла Рош-Позе. Анжелика решила, что
наступил благоприятный момент, чтобы начать действовать.
  - Я попытаюсь с ним переговорить, - сказала она доверительно маркизе
де ла Рош-Позе, - это совершенно необходимо, пока дело не обернулось
совсем плохо. Во всяком случае, от него нужно узнать, что произошло на
реке Святого Иоанна. По всей видимости, он прибыл прямо оттуда и,
насколько я могу судить по его настроению, события там развивались не
очень для него благоприятно. Может быть, при этом нам удастся узнать
кое-что о наших мужьях...
  Она вспомнила, что, когда Уильям Фипс останавливался в Голдсборо
вместе с адмиралом-губернатором Бостона, среди членов его экипажа был один
француз-гугенот, беженец из Ла-Рошели, который оказался дальним
родственником семьи Маниго, и эти Маниго пригласили его к себе на обед.
  Она увидела этого человека среди охранявших их матросов.
Протиснувшись к нему, Анжелика напомнила ему об этом обеде, и он узнал ее.
  - Я непременно должна переговорить с вашим капитаном, - сказала она
ему.
  Убедить его ей не стоило большого труда, так как этот матрос знал,
что господин и госпожа де Пейрак находятся в отличных отношениях с
губернатором Бостона. Он разрешил ей покинуть других пленников и сам
проводил ее до замка де ла Рош-Позе.
  В большом зале Фипс и его люди яростно искали документы, завладеть
которыми они хотели, чтобы доказать свою правоту и злонамеренность
французов. При помощи топора они открывали ящики буфетов и шкафов и
вскрывали сундуки, надеясь также найти там драгоценности и дорогие
туалетные принадлежности, так как слыхали, что у этих развратных католиков
такие предметы всегда имеются в избытке.
  Войдя в комнату, Анжелика увидела, как Фипс бросал из шкафа на пол
предметы фаянсового посудного сервиза.
  - Вы с ума сошли, - крикнула она ему по-английски, - вы ведете себя
как вандал! Это очень ценные вещи. Возьмите, если хотите, их себе, но не
бейте!
  - А вы что здесь делаете? Вы! Возвращайтесь ко всем остальным!
  - Разве вы меня не узнаете? Я - госпожа де Пейрак. Несколько недель
тому назад я вас принимала у себя, а однажды во время бури мой муж помог
вам выбраться из трудного положения.
  Но это нисколько не утихомирило вспылившего англичанина.
  - Ваш муж! Да, ваш муж! Только недавно он опята" сыграл со мной злую
шутку у реки Святого Иоанда.
  Анжелика тут же засыпала его вопросами. Так значит, он видел ее мужа?
Ничего он не видел. Там был такой туман и, кроме того, ему просто не
повезло. Когда он старался не выпустить этих гнусных квебекских
чиновников, заблокированных на реке, этот туман скрыл от него маневры
флотилии Пейрака. И как это им удалось проскользнуть у него прямо под
носом? Этим проклятым французам! Он упустил добычу и боевые трофеи,
которые поклялся доставить в Массачусетс для обмена пленными с этими
квебекцами, с этими ужасными канадцами, а также отомстить за праведную
кровь всех погибших в Новой Англии...
  Он говорил довольно сбивчиво, как все молчаливые люди, не имеющие
привычки что-нибудь рассказывать или объяснять. Его озлобление от этого
только усиливалось, скопившееся негодование кипело в нем, не находя для
себя выхода.
  - Они все там разрушили... Эти дикари, пришедшие с севера, с их
гнусными священниками-папистами, разорили фактории, перебили колонистов,
их с трудом удается остановить.
  - Я знаю. Я сама была там несколько недель тому назад. В
Брансуик-Фол