екрасной Марселины, приготовленное из даров моря. А потом присоединюсь к
вам, любезная герцогиня.
  Эти нелепые слова о вишнях и дарах моря звучали довольно комично, но,
странно, никто и не подумал засмеяться или даже улыбнуться. Никто,
казалось, их и не услышал.
  Анжелика долго колебалась, не в состоянии определить своего отношения
к Амбруазине де Модрибур. Но теперь, когда герцогиня собиралась в путь и
глядела на Анжелику с немой мольбой во взоре, она внушала сострадание и
симпатию.
  Была в этой тридцатилетней женщине какая-то трогательная наивность,
незавершенность, внутренний надлом. Анжелике стало жаль эту молодую,
красивую женщину, от рождения наделенную столькими талантами, созданную
для того, чтобы блистать, но несущую в себе неведомую муку, некий разлад с
самой собой.
  Временами Анжелика не могла сдержать раздражение от контраста между
зрелостью и мудростью герцогини и ее неожиданной детскостью. Такое
противоречие сбивало с толку, но одновременно придавало герцогине особую
прелесть в глазах ее почитателей. Анжелика вспомнила, что особенно ярко
детские черты Амбруазины проявлялись в обществе мужчин. Было ли это
инстинктивное кокетство или сознательный расчет с ее стороны? Она вела
себя как девушка-подросток, делающая первые шаги в искусстве обольщения
мужчин, как будто ей не приходилось пользоваться своими чарами прежде.
  Конечно, Анжелика не забыла о своем страхе, когда на днях во время
научного спора она увидела, как Амбруазина смотрит на Жоффрея де Пейрака
своими прекрасными глазами. Теперь она понимала, что ее тревоги были
напрасны, а страхи преувеличены.
  Жоффрей де Пейрак, похоже, ничуть не был взволнован отъездом
герцогини, и более того, с нетерпением его ждал. А "благодетельница" тем
временем не видела вокруг никого, кроме Анжелики.
  - Мы могли бы стать добрыми подругами, - говорила Амбруазина, - я
чувствую, как вы близки мне, несмотря на то, что нас разделяет.
  Она была права. Амбруазина де Модрибур была воспитана в духе
набожности, из-под влияния которой она не хотела, да и не могла выйти. При
том она была наделена даром предчувствия, который сближал ее с Анжеликой,
также обладающей тонкой интуицией. Ведь сказала Амбруазина ей однажды:
  "Опасность бродит вокруг, и вам она угрожает".
  А теперь герцогиня словно не могла окончательно решиться покинуть
Анжелику и не сводила с нее глаз, исполненных отчаяния.
  Арман Дако и капитан Жоб Симон помогли Амбруазине сесть в лодку.
Королевские невесты уже были доставлены на корабль. Герцогине предстояло
небольшое путешествие на легком тридцатитонном судне под командованием
господина де Рандона. После остановки в Порт-Руаяле корабль должен был
присоединиться к флотилии Пейрака на реке Святого Иоанна.
  Вслед за Жобом Симоном шли два юнги, они несли на носилках
деревянного единорога. Симон не успел завершить его позолоту и устроил
герцогине сцену, когда та заговорила об отъезде. Но Амбруазина де Модрибур
была непреклонна:
  "Вы должны сопровождать меня. Вы - единственный, кто остался от
экипажа, который я наняла".
  Глухо ворча, он сел в лодку последним и пристроил на корме
сверкающего единорога.
  Видя на фоне пурпурного закатного неба его высокую, могучую фигуру,
развевающиеся волосы, Анжелика вдруг вспомнила слова, которые сказал ей
Лопес: "Когда ты увидишь высокого капитана с фиолетовой отметиной, знай,
что твои враги близко!" Что могла значить эта странная фраза? Несмотря на
небольшое пятно винного цвета на виске Жоба Симона, трудно было
представить, что таинственное предсказание относится к бедному,
незадачливому капитану, потерпевшему крушение во Французском заливе.
  Обняв за шею позолоченного единорога, он время От времени вскидывал
руку в прощальном приветствии.
  Дети в ответ махали ему руками, но не слышно было криков и
напутственных слов.
  Симон с единорогом закрывали собой остальных пассажиров, однако,
когда лодка развернулась, Анжелика заметила, что Амбруазина де Модрибур
оглянулась, и графиню вдруг; ожег мрачный пламень устремленных на нее
темных очей. "Я еще поквитаюсь с вами!" - читалось в этом испепеляющем
взгляде.
  Непроизвольно Анжелика схватила руку стоявшей рядом с ней Абигель и с
удивлением почувствовала, как сильно сжала ее пальцы подруга, будто и эта
спокойная молодая женщина ощутила неожиданный драматизм происходящего.
  Багровое солнце быстро опускалось сквозь нагромождения облаков за
линию горизонта. Ветер усиливался, надутые паруса отчетливо выделялись
белыми, светящимися мазками на фоне темно-синего неба, на которое
надвигалась ночь.
  Уже не было видно, как происходит посадка на корабль, и лишь когда
подняли на борт деревянного единорога, луч заходящего солнца сверкнул на
его позолоте и на роге из розовой слоновой кости. Немного спустя корабль
тронулся с места, затем пересек невидимый барьер между днем и ночью и
исчез во тьме.
  Только после этого дети оживились и стали прыгать на песке, а затем,
взявшись за руки и радостно крича, принялись водить хороводы и плясать
фарандолу.
  Абигель и Анжелика посмотрели друг на друга. Они не обменялись ни
единой фразой, не умея подобрать нужных слов, но обе испытывали неясное
чувство облегчения.
  Настроение на берегу изменилось. Только несколько мужчин, проводивших
своих любимых, оставались печальными и вдумчивыми. Они держались
обособленно и вели между собой неторопливую беседу. Присоединился к ним и
Колен.
  Остальные, похоже, не слишком жалели об отсутствии пассажиров
"Единорога", потерпевшего кораблекрушение две недели тому назад недалеко
от Голдсборо.
  Их отплытие избавляло местных жителей от многих проблем, и они рады
были вновь оказаться в своем кругу.
  - Очередь за нами, - проговорил Пейрак, запахивая полу своего плаща,
развевающегося на ветру.
  - Вы все-таки едете? - радостно спросил Виль д'Авре.
  - Со следующим приливом.
  - Наконец-то! Анжелика, ангел мой, жизнь прекрасна! Ваш муж -
замечательный человек. Вы оба непременно должны приехать в Квебек. Ваше
присутствие скрасит там зимний сезон. Да, да! Обязательно приезжайте!


                                  ЧАСТЬ ВТОРАЯ


  ГОЛДСБОРО ИЛИ ЛОЖЬ


                                  Глава 1


  - О, любовь моя! - воскликнула Анжелика. - Мне кажется, что у нас так
и не было времени насладиться любовью, а вы уже уезжаете! Это чудовищно!
Ненавижу приливы, а особенно их неотвратимость! Прилив не ждет... Он
отбирает вас у меня.
  - Что с вами? Я вас не узнаю!
  Жоффрей де Пейрак обнял Анжелику, положил руку на ее пылающий лоб.
Внезапно прогрохотал гром. Весь вечер на небе собирались тяжелые свинцовые
тучи, предвещавшие грозу. Жара и духота сменились резкими порывами ветра.
Слышно было, как о стену стучал деревянный ставень.
  - Вы же не поплывете в такую бурю? - с надеждой спросила Анжелика.
  - Буря? Это всего лишь легкий ветерок. Дорогая моя, вы сегодня ведете
себя как дитя.
  - А я и есть дитя, - упрямо проговорила она, обвив руками его шею, -
дитя, которое пропадет без вас. Вы оставляете меня одну в пустом доме, а
сами исчезаете. Я этого не переживу!
  - Мне тоже трудно! Знаешь? Именно поэтому я был жесток в тот вечер.
Во мне сидел страх потерять тебя во второй раз, страх, что демоны снова
одержат над нами победу. Но все это ребяческие бредни. Настало время
повзрослеть, стать солиднее, - рассмеялся Пейрак, поцеловав Анжелику, - и
посмотреть правде в глаза: я уезжаю на шесть или десять Дней, прекрасно
оснащенный и вооруженный. Это всего лишь прогулка по Французскому заливу...
  - Как я боюсь этого Французского залива. Все о нем без конца говорят,
а мне он представляется эдакой черной дырой, из которой поднимается адский
пламень и в котором живут Драконы, страшные чудовища и идолы...
  - - Отчасти вы правы. Я уже бывал в окрестностях ада. Много раз в
своей жизни я оказывался у его врат. Уверяю вас, любовь моя, что и на сей
раз меня туда не пустят.
  Графу наконец удалось развеять дурные предчувствия Анжелики.
  - Может быть, я даже успею вернуться до того, как Абигель родит
ребенка, - добавил он.
  Анжелика не стала рассказывать о своей тревоге из-за Абигель, она не
хотела перекладывать на него свои женские страхи.
  - Непременно попросите о помощи старуху-индианку из поселка, -
посоветовал он, - говорят, она готовит прекрасные лекарства для рожениц.
  - Обязательно. Все будет хорошо.
  Анжелика знала, что Жоффрею нужно ехать. И дело было не только в
Фипсе. Были еще те, кого она про себя называл "демонами". Она не могла
остановить своего мужа, особенно когда он все взвесил и принял решение
действовать. Зная его внутреннюю силу и энергию, Анжелика не сомневалась в
быстроте и мощи его удара, верила, что все сложится удачно, но боялась
разлуки, не решаясь отпустить его от себя. Она погладила его по плечу,
поправила ленты на плаще, кружевное жабо. Она успокаивала себя этими
деловитыми жестами, как бы давала понять всем, что он принадлежит только
ей, что он пока еще рядом.
  На графе был великолепный английский атласный костюм цвета слоновой
кости на пурпурной подкладке, расшитый мелким жемчугом. Его дополняли
высокие - выше колен - красные ботфорты из тонкой кожи.
  - Вы уже надевали однажды этот костюм. По-моему, как раз в тот вечер,
когда я вернулась в Голдсборо.
  - Да. Мне тогда нужно было выглядеть достойно, как перед боем.
Нелегко быть обманутым мужем.., или считаться таковым, - договорил он со
смехом, видя непроизвольный протест Анжелики.
  Пейрак привлек ее к себе, обнял и прижал к своей груди с такой
страстью, что у нее перехватило дыхание.
  - Берегите себя, любимая моя! - прошептал он, целуя ее волосы. -
Умоляю вас, берегите себя!
  Она почувствовала, что он никогда еще так не боялся оставлять ее.
Отстранив Анжелику, Пейрак посмотрел на нее долгим взглядом, провел
пальцем по ее лицу: вдоль бровей, по виску, к подбородку, словно желая
запомнить свои ощущения, затем шагнул к столу, взял пистолеты и заложил их
за пояс.
  - Отступать поздно, - сказал он как бы самому себе. - Нужно идти
вперед, выследить врага, заставить его показать свое лицо.., будь то даже
лицо самого дьявола. Жребий брошен. Существует Голдсборо, Вапассу, наши
фактории, рудники на Кеннебеке и Пенобскоте, наша флотилия... Надо сделать
все, чтобы это сохранить.
  - Что же нужно сделать?
  Пейрак снова обнял Анжелику. На губах графа заиграла его обычная
насмешливая улыбка, словно он хотел смягчить смысл дальнейших слов.
  - Нужно отбросить страх и сомнения. Понимаете... Я боялся вас
потерять, сомневался... Теперь я знаю: если бы не ваше предупреждение, я
бы попал в расставленную ловушку... Такие повороты событий учат
осмотрительности. Запомните, любовь моя: НЕ НУЖНО НИЧЕГО БОЯТЬСЯ...
Следует призвать на помощь решительность и осторожность.., и врата ада
никогда не откроются для нас.


                                  Глава 2


  Он уехал. На смену дождливому, ветреному дню пришел вечер.
  Казалось, из помещений форта ушло человеческое тепло. Оставшись одна,
без любимого человека, Анжелика чувствовала, как ею мало-помалу овладевает
безотчетный, леденящий душу страх.
  Она с радостью задержала бы у себя Кантора, чтобы поговорить с ним
допоздна - ночь не казалась бы такой долгой. Но к вечеру юноша исчез
вместе с Марсиалем Берном, Алистером Мак-Грегором и еще парой-другой
приятелей. У них были какие-то свои секреты.
  Днем Анжелика навестила Абигель.
  - Я доставляю вам много хлопот, не так ли? - спросила супруга
Габриэля Берна. - Если бы не я, вы могли бы поехать вместе с господином де
Пейраком...
  - Если бы не вы?! О да, конечно, но вы же существуете, моя милая
Абигель, - весело ответила Анжелика, - а скоро появится еще маленькое
драгоценное существо, которое принесет нам много радости.
  - Я немного волнуюсь, - призналась Абигель, словно исповедуясь в
непростительном грехе, - боюсь, что не справлюсь с испытанием, которое мне
предстоит. Первая жена Габриэля умерла при родах. Я помню, я была там и
все видела. Это было ужасно, такая беспомощность! И я вижу, что чем ближе
мой срок, тем сильнее Габриэля мучают воспоминания...
  - Перестаньте даже думать об этом, - притворно рассердилась Анжелика.
  Она села возле Абигель на край большой, грубо сколоченной кровати и
принялась рассказывать обо всех известных ей благополучных исходах
беременности.
  - Я чувствую, как у меня здесь перекатывается что-то круглое, -
Абигель положила руку на живот, в области желудка. - Это, наверное, голова
ребенка? Значит, сначала появятся ножки?
  - Возможно.
  - Что ж, ничего страшного. В таком положении роды порой проходят
легче...
  Абигель совершенно успокоилась. Зато Анжелика унесла с собой все ее
сомнения и страхи. Она решила посетить госпожу Каррер.
  - Я по поводу Абигель, сударыня. Могу ли я рассчитывать на вашу
помощь?
  Жена адвоката нахмурилась.
  Жизненный опыт, бодрость этой женщины, легко управлявшейся со своими
одиннадцатью детьми, сделали ее незаменимой в Голдсборо.
  - Абигель не слишком молода, - озабоченно проговорила она. - Тридцать
пять лет - немалый возраст для рождения первого ребенка.
  - Вы правы, но Абигель мужественна и терпелива, что немаловажно при
родах, которые рискуют затянуться.
  - Хорошо бы знать, каково положение плода.
  - Не правильное.
  - Значит, если роды затянулся, ребенок умрет.
  - Он не умрет, - со спокойной уверенностью сказала Анжелика. - Так я
могу рассчитывать на вас?
  Затем она отправилась в индейский поселок в поисках старухи-индианки,
о которой говорил Жоффрей де Пейрак. Старуха сидела в своем вигваме и
курила трубку. В обмен на водку, хлеб из белой пшеничной муки и красное
покрывало она согласилась в случае необходимости помочь советами или
снадобьями. Она знала свое дело и владела секретами многих лекарств,
состав которых был неведом Анжелике. К примеру, настоя из корней,
облегчающего боль, но не прерывающего схваток, или обезболивающей мази, к
которой прибегали в конце родов - при извлечении ребенка из чрева. В
прошлом году действие этой мази испытала на себе Женни Маниго, когда она
произвела на свет маленького Шарля-Анри.
  Бедная Женни Маниго! Бедная француженка из Ла-Рошели! Бескрайняя,
дикая Америка похитила и поглотила ее навсегда в своих дремучих лесах.
Возвращаясь в поселок под мелким холодным дождем, Анжелика не могла унять
дрожь. Голдсборо, с трех сторон окруженный темным лесом, а с четвертой -
зажатый океаном, казался ей крохотной песчинкой, затерянной меж двух
беспощадных, грозных стихий: леса и океана.
  У берега не стояли корабли, отбыли многочисленные гости, которые
приносили Анжелике так много хлопот все последние дни: жители Акадии,
индейцы, королевские невесты и их "благодетельница", шумный маркиз Виль
д'Авре со свитой священнослужителей... Серые сумерки спускались на
соломенные крыши домов, скрадывая цвета и как бы подчеркивая беззащитность
сгрудившихся на побережье хижин. Казалось, еще немного, и царственная,
величественная стихия сметет и поглотит их.
  Но из ощущения безнадежности рождалось противоположное чувство: в
этих бедных хижинах жили люди, чьи отважные сердца были столь же горячи,
как и огонь в их очагах.
  Чуть дальше, в лагере Шамплен поселились уцелевшие англичане, не
терявшие надежду заново отстроить то, что разрушили индейцы. Под защитой
великодушных французов они терпеливо ждали конца своих мучений, молились,
пели псалмы и нисколько не тревожились из-за близкого соседства со своим
самым страшным врагом - иезуитом.
  Поселок Голдсборо служил пристанищем всем изгнанным и преследуемым.
Вспомнив о юном протестанте Марсиале Берне, который принес усталому
иезуиту ведро с родниковой водой, Анжелика с надеждой подумала, что в этом
уголке земли возможны благотворные перемены.
  Ей захотелось заглянуть к Колену, чтобы узнать, как его солдаты,
недавно оказавшиеся в Голдсборо, переносят разочарование из-за отъезда
королевских невест.
  Но прогулка под дождем, промокшие ноги заставили Анжелику отказаться
от своего намерения. Она зашла в портовый трактир, который после
оживления, царившего в нем последние дни, показался ей пустым, и, не найдя
там Кантора и выпив чашку рыбного бульона, вернулась домой.
  Она ощущала постоянную неясную тревогу.
  Его не было. Он уехал. И только котенок, как маленький шаловливый
домовой, радуясь жизни, оживлял полутемную комнату своими веселыми играми
и беготней. Иногда он, как подобает солидной кошке, садился и, наклонив
голову, внимательно смотрел на Анжелику, словно спрашивая:
  - Ну что? Как дела?
  И с удвоенной энергией вновь принимался за игру.
  Анжелика была рада, что котенок здесь. Предстоящая ночь и все
последующие дни уже заранее казались ей нескончаемыми. Этим вечером воздух
в спальне был довольно влажный. Она хотела зажечь огонь в камине, но не
нашла сухих поленьев. Шум дождя, завывание ветра и рокот волн с особой
силой были слышны в помещениях форта, построенного на некотором возвышении.
  Внезапно к десяти часам вечера наступила тишина.
  Подойдя к окну, чтобы закрыть ставень, Анжелика увидела, что дождь и
ветер прекратились, волны улеглись. Надвигался густой туман. Было видно,
как он стелется над водой, поднимается в ночи высокой белой стеной,
клубится над берегом, скрывая далекие огоньки, подбирается к форту. Все
поглотила белая дымка, несущая запах моря и сырой земли. Ни одного
проблеска вокруг - только влажное, бледное марево.
  Анжелика набралась решимости и закрыла ставень. Жоффрей! Где он? Он
хорошо знал море, но туман всегда таил в себе опасность для мореплавателей.
  Перед тем как лечь в постель, Анжелика задумчиво прошлась по комнате.
Она вовсе не хотела спать, хотя чувствовала, что ей необходимо отдохнуть.
Однако как раз сегодня ей показалось важным навести порядок в спальне,
осмотреть все ее уголки, расставить все по местам. Было похоже, что ее
побуждало к этому чувство самосохранения, словно ей было спокойнее
находиться в прибранной комнате. Обычно Анжелика не придавала большого
значения порядку в доме, ее устраивало вольное расположение, даже
нагромождение вещей: так ей казалось, что они дышат, живут вместе с
хозяевами, словно одушевленные существа. Кроме того, она любила, чтобы все
было у нее под рукой. Но сегодняшний вечер был особенным, нужно было все
перебрать и разложить на свои места. Анжелика сложила одежду, тщательно
упаковала ее в сундук, пересмотрела все свои склянки и пакетики с настоями
и травами, которые в некотором беспорядке стояли на столике, выбросила все
ненужное, отобрала все, что могло ей понадобиться для Абигель. С
внутренним удовлетворением она разместила все лекарства в большом, удобном
деревянном ларце с изображениями святых Косьмы и Дамиана на внутренней
стороне крышки. Анжелике снова вспомнилось трогательное внимание к ней
Жоффрея в момент расставания, но вместе с тем в ней росло ощущение
странной неуверенности и тревоги. К чему эти страхи? - в который раз
повторяла она себе. Он и раньше пускался в опасные предприятия и всегда
доводил их до благополучного конца. Какие новые превратности может
уготовить судьба ему, пережившему в своей жизни так много испытаний,
видевшему людские подлость и коварство!
  И снова он должен рисковать собой во имя мира и спокойствия, столь
необходимых жителям Голдсборо, чтобы пережить тяготы новой зимы, которые
чреваты не меньшими потерями, чем нашествия индейцев и канадских пиратов.
Анжелика верила, что Жоффрей де Пейрак скоро вернется с победой.
  Если все завершится удачно, они с Жоффреем смогут возвратиться в
Вапассу. Там будет больше трудностей, чем здесь, на побережье, но сколь
сладостно желание вновь очутиться в родном доме, где она чувствовала бы
себя в безопасности вдвоем с любимым человеком, где могла бы пройти их
жизнь, наполненная трудом, простыми житейскими радостями, совместными
планами, дружбой и взаимопониманием с соратниками. Это были их настоящие
товарищи, рожденные в разных уголках земли, но объединенные ныне общим
желанием обжить здешний дики