Анжелика молча глядела на развернутое полотно. Она приготовила этот
отвар специально для Абигель. Неужели чья-то преступная рука умышленно
добавила в него смертельный яд? И если бы не Лорье, загородивший своей
корзиной кувшин так, что Северина забыла после обеда подать его Абигель,
молодая мать приняла бы страшную и быструю смерть. И если бы вчера вечером
Анжелика не решила приготовить новый настой, то она из собственных рук
напоила бы лучшую подругу отравленным питьем. Нет, она сходит с ума!
  Кто мог желать смерти Абигель?!
  - Много ли народу у вас побывало вчера днем? - спросила Анжелика,
обернувшись к Абигель, которая молчала, не сводя с нее глаз.
  - О! Много! Это было настоящее паломничество.
  - Но кто? Назовите их имена.
  - Я не могу всех припомнить. Иногда я утомлялась и немного дремала.
Во всяком случае, я точно помню, что приходил господин Патюрель с
лейтенантом, господином де Барсампюи. И квартирмейстер Ванно. Он подарил
мне резную пенковую вещицу. А еще.., ах да, припоминаю, у нас был юнга..,
вы знаете юнгу с "Единорога"? Он тоже хотел мне кое-что подарить:
деревянную резную ложку. Я отказалась - ведь это все, что осталось у
бедного юноши! Да, чуть не забыла, приходила Жюльена, королевская невеста,
которая вышла замуж за одного из пиратов. Она просидела довольно долго. Ей
хотелось мне чем-нибудь помочь, и она стала прясть пряжу, которую я
забросила из-за родов. Она очень ловко управлялась с веретеном. Это, в
общем-то, очень добрая девушка.
  - А кто еще?
  Анжелика сложила наволочку и перед тем, как положить в карман,
завернула ее в кусок ткани.
  - Больше не знаю, забыла. Но я вам скажу, как только припомню
чье-нибудь имя или лицо. Но почему вы спрашиваете? И почему Бертилья
вернулась и так кричала? Вас что-то тревожит?
  - Нет. Бертилья считает, что ее свинья умерла из-за того, что съела
какую-то гадость в вашем саду. Вы же знаете, как она любит устраивать
склоки.
  - Возможно, она права. По совету вождя индейцев Эчемина, отца госпожи
д'Урвилль, я посадила растения, которые называются картофель. У них
съедобные корни, но говорят, что завязи на стеблях, похожие на маленькие
помидоры, ядовиты. Я даже детей предупредила, чтобы они ненароком их не
сорвали.
  - Скорее всего, это именно так, - с облегчением вздохнула Анжелика.
  Правда, оставались таинственные пятна на наволочке. Анжелика никак не
могла отделаться от навязчивого видения: преступная рука сыплет яд в
лекарство, предназначенное для Абигель. Сколь ни невероятным казалось
такое предположение, но происшествия, дурные совпадения и напряжение
последних дней убеждали Анжелику в его достоверности. Какой-то безумец
бродит среди них, сея зло и, повинуясь своим воспаленным видениям,
покушается на всякого, будь то котенок, роженица или ребенок... А
снотворное в кофе? А смерть иезуита и пастора? По крайней мере, хоть здесь
некого было винить. Всему причиной было природное неистовство характеров,
толкнувшее священников на поединок.
  Анжелика обхватила руками голову. Что стало с маленьким шведом и с
письмом иезуита?
  Она наклонилась к котенку, неподвижно лежащему в мягком кресле. Он
пока не мог лежать на боку, как здоровые кошки, и сидел в терпеливой,
смиренной позе: лапки зверька были поджаты, шея вытянута, голова наклонена
вперед, глаза полузакрыты. Казалось, что он едва дышит.
  - Хоть ты скажи, кого ты видел тогда? - прошептала Анжелика. - Ты-то
знаешь, ты знаешь все. Ах, если бы ты умел говорить!
  Если бы Жоффрей был здесь, он бы сразу сказал, какое химическое или
природное вещество могло оказаться столь ядовитым, и уничтожить краску, и
разъесть ткань до дыр.
  Анжелике казалось, что ее мужа нет рядом уже целую вечность. На самом
деле он отсутствовал всего пять дней.
  Если он уладит все дела с англичанами на реке Святого Иоанна, все
равно он вернется не раньше, чем через неделю.
  Что же ей сейчас предпринять? Может быть, поговорить с Коленом? А кто
разберется в этих подозрительных пятнах? Может ли так повредить материю
неядовитое вещество?
  Анжелика вдруг снова подумала о торговце пряностями, который приплыл
с экипажем Ванерека, корсара из Дюнкерка, и после отплытия "Бесстрашного"
остался в Голдсборо со своим слугой с Карибских островов.
  Наказав Северине следить за каждым, кто придет навестить их мать и
маленькую сестру, Анжелика пошла посоветоваться с этим человеком. Но, как
назло, два или три дня тому назад он исчез. Никто не мог сказать, уплыл ли
он по морю или ушел лесной тропой, - слишком многие бывают в этим местах.
  Анжелика вспомнила, как Колен говорил на Совете о том, что нужно
завести журнал и вписывать в него каждого, кто пробудет в Голдсборо больше
двух дней. И любой гость города должен указывать, когда и в каком
направлении он намерен уехать. Мудрое решение!
  Анжелике хотелось посоветоваться с Коленом. Однако об опасности,
нависшей над ними, говорила лишь ее женская интуиция, доказательства же
были скудны, а порой смехотворны. Она боялась, что ее сочтут нервозной
особой, которая надоедает окружающим и, как знать, может быть ищет предлог
остаться наедине с губернатором Коленом Патюрелем. Пожалуй, впервые в
жизни Анжелика не знала, что она должна предпринять и даже что думать. Ее
не оставляли сомнения: то до боли в сердце она была убеждена в близкой и
страшной опасности, то ее боязнь рассеивалась, и их положение
представлялось довольно прочным.
  В конце концов, что произошло из ряда вон выходящего?
  Два человека в пылу схватки нанесли друг другу смертельные удары,
шалун-котенок попался под ноги грубому матросу, прожорливая свинья
отравилась ядовитой завязью картофеля, старая индианка напилась допьяна..,
обычные жизненные происшествия и несчастные случаи.
  Полуденный ветер дышал в лицо зноем, доводя Анжелику до изнеможения.
  Если бы Жоффрей был здесь... Никогда она так отчетливо не ощущала,
что он - ее надежда и путеводная звезда. Из всех испытаний, которые он
преодолел, из всех трудностей, которые он превозмог, родилась его
удивительная интуиция, сродни животному инстинкту. Если он говорил: "Это
пустяки", можно было не волноваться. Если он говорил: "Надо поостеречься",
приходилось быть начеку. Враг не дремал, но и Жоффрея нельзя было обмануть
невинной внешностью; ему не мешали ни жара, ни ветер.
  Но муж был далеко. С какими врагами сейчас воюет он? Где-то там, на
востоке, в центре Французского залива... Где он? Как хотелось ей поскорее
его увидеть!
  Анжелика направилась в лагерь Шамплен. Она нашла мисс Пиджон одну:
англичанка сидела на стволе поваленного дерева, скрестив руки на коленях.
  Анжелика подошла к ней, села рядом, обняла за плечи и тихо сказала
по-английски: "My poor dear, моя бедная, моя дорогая..."
Мисс Пиджон заплакала.
  Какие мечты, какая нежность и преданность скрывались за тонким
увядающим лицом старой девы с американского побережья, выросшей между
дремучими лесами и морем, воспитанной в соответствии со строгими правилами
пуританской морали? Но каждый человек имеет право на тайные мечты.
  - Почему его довели до такой ярости? - наконец смогла. выговорить
она. - Он был такой чувствительный! Ничтожный пустяк мог вывести его из
себя...
  Анжелика знала, что говоря так о преподобном Пэтридже англичанка была
отчасти права. Этот человек и в самом деле был чувствительным на свой
манер и, как все глубоко образованные люди, страдал от мракобесия невежд и
скудоумия рода людского.
  - Он так боялся за свою паству, за наши души. Когда мы оказались
рядом с французами, он постоянно призывал нас молиться. Кому понадобилось
говорить ему, что нас собираются отправить в Квебек в сопровождении
иезуита и принудить принять католичество?! Ведь это же не правда?
  - Конечно, нет! Как вы недоверчивы! Я ведь много раз вам повторяла,
что здесь, под покровительством графа де Пейрака, вы в безопасности!
Почему вместо того, чтобы поверить мне, Пэтридж разъярился из-за очередных
вздорных слухов?!
  - Вы правы! Но, знаете, после того, как в схватке с индейцами его,
беднягу, ранили в голову, он стал чересчур вспыльчивым...
  Старая дева говорила о воинственном пасторе с нежностью и упоением,
которые она ни разу не позволила себе проявить при его жизни. Анжелику
связывали с ней общие воспоминания о путешествии из Брансуик-Фолса в
Голдсборо, после кровавой бойни в поселке англичан, и она согласилась с
мисс Пиджон.
  - Признаюсь, я никогда не видела, чтобы кто-нибудь столь мужественно
переносил страдания, получив такую ужасную рану. Это был человек
исключительной стойкости.
  - Вы тоже так думаете?
  Женщины еще беседовали некоторое время, и мисс Пиджон понемногу стала
успокаиваться. Анжелика уже подумывала о возвращении, как вдруг увидела
всадника. Издали она узнала Колена. Он заехал в лагерь, что-то спросил, и
ему указали на то место, где находились женщины.
  Вскоре Колен прискакал к ним, галантно поклонился и обратился к
Анжелике:
  - Уже поздно, сударыня. Вам не следует возвращаться одной в
Голдсборо. Вы совершили ошибку, придя сюда без сопровождения. Я приехал за
вами.
  Затем он по-английски заговорил с мисс Пиджон:
  - Мисс, не могли бы вы завтра прийти на заседание Совета. Я хотел
просить вас по утрам заниматься английским языком с детьми гугенотов. Их
будут привозить к вам на телеге, и за работу вы будете получать продукты,
жалование и нашу помощь.
  - Так это правда, что нас не выдадут канадцам? - воскликнула вконец
успокоенная мисс Пиджон.
  - Конечно, нет. Кто распространяет эти дурные слухи? Я только что еще
раз заверил ваших соотечественников, что подобные слухи безосновательны.
Как только улягутся волнения в Массачусетском заливе, вы сможете
беспрепятственно вернуться в Новую Англию. А пока подумайте о моем
предложении.


                                  Глава 13


  Колен посадил Анжелику на круп своей лошади. Ей приходилось обеими
руками держаться за пояс Колена. Теперь Анжелике ничего не оставалось,
кроме как принять его покровительство. После разыгравшейся драмы, едва не
перечеркнувшей любовь графа де Пейрака и Анжелики, ее отношения с
Патюрелем были довольно щекотливыми. И если уж, невзирая на это
обстоятельство, Патюрель приехал за ней в лагерь англичан, значит он тоже
чувствовал опасность и считал своим долгом любой ценой защитить Анжелику.
  - Какая неосторожность! - проворчал он наконец. - Я понимаю, отчего
ваш муж временами теряет терпение и делается несговорчивым. Как можно было
в одиночку пуститься в такой опасный путь?!
  В этот момент они проезжали мимо почти достроенного нового форта,
вокруг которого охранники начали зажигать фонари.
  - Но чего мне бояться? - удивленно возразила Анжелика. - Дорога от
Голдсборо до лагеря Шамплен мне кажется надежной. Теперь нечего бояться
внезапных набегов ирокезов, как в прошлом году.
  - Бояться следует не только ирокезов.
  - Значит, ты тоже чего-то опасаешься? Чего же? Патюрель медлил с
ответом.
  - Кто знает? Кругом неспокойно.
  - Не будь таким мнительным! Скажи мне... Поговори со мной откровенно.
  - Я не могу сказать ничего более определенного, чем то, что уже
говорил на корабле, когда за тобой пришел иезуит:
  "Берегись, тебе хотят причинить зло".
  - Однако иезуит был расположен к нам. Уверена, что он был бы на нашей
стороне. А теперь этот человек умер. О, Боже мой! И мальчик пропал. Да, ты
прав, кругом неспокойно.
  И Анжелика рассказала Патюрелю обо всем, что ее беспокоило: о
необъяснимом сне госпожи Каррер и госпожи де Модрибур во время родов
Абигель, несомненно, связанном с кофе, выпитым обеими женщинами; о
подозрительной смерти свиньи Рамберов, о ложных известиях, жертвами
которых стали Жоффрей, Колен и она сама.
  - Между этими событиями нет никакой связи, но одновременно возникает
впечатление, что за всеми ними стоит одно лицо.
  Они подъезжали к Голдсборо. Колен помог Анжелике сойти на землю и
спустился сам. Держа лошадь за поводья, он вместе с Анжеликой пошел к
главной площади городка.
  - Скажи, Колен, - настаивала Анжелика, - скажи. Мне кажется, что ты
чем-то озабочен, но не хочешь мне рассказывать.
  - Это скорее всего не имеет отношения к тому, что здесь происходит.
Одна мысль пришла мне в голову, когда я услышал о кораблекрушении
"Единорога" и о трупах с раздробленными черепами. Жоб Симон все время
повторял: "Эти морские разбойники меня избили". Тогда я вспомнил... В
портах одно время обретался некто... Его звали "человек со свинцовой
дубинкой". Иногда у него был собственный корабль, иногда нет, но он
никогда не испытывал нужду. У него была целая банда таких же вооруженных
головорезов, как и он, и когда они бродили по городу, никто не чувствовал
себя спокойно, особенно моряки. Он предлагал свои услуги, если нужно было
ограбить корабль, который плохо охранялся, обкрадывал будущих колонистов,
готовых отплыть на новые земли, - в общем не брезговал любым разбоем на
побережье и на море... Это, наверное, легче, чем быть бандитом с большой
дороги. Странный человек... Он мог бы заниматься чем-то другим, но
предпочел это ремесло... Совершить преступление, ударить из-за угла... Я
его встретил однажды в портовом трактире Онфлера.
  - Как он выглядел? - взволнованно спросила Анжелика.
  - Трудно его описать. В нем словно сидел дьявол. Это был бледный,
хладнокровный человек...
  - Это он! - вскричала Анжелика. - Я точно знаю, это он. Он бродит
среди наших островов. Я уверена, что под предлогом освобождения
должностных лиц из Квебека Жоффрей отправился его искать, - вот почему мне
так страшно за него. Англичанин Фипс не так опасен, как эти "невидимки".
Но если это человек, о котором ты говоришь, зачем он приехал в Америку?
Почему покушается на нас? Зачем он направил "Единорог" на скалы, убил его
экипаж?
  - Быть может, во имя Зла? Если и в самом деле дьявол принял обличье
этого человека, его не остановишь.
  - Нет, мы заблуждаемся. Какое все это имеет отношение к тому, что я
тебе рассказала? Снотворное в кофе, отравленная свинья... Ты следишь за
всеми кораблями и лодками, которые подходят к нашему берегу, ни один
незнакомец не может войти незамеченным в наши дома. И все же... Представь
себе, Колен... Если бы Абигель выпила ядовитый напиток и упала замертво
прямо передо мной, я бы сошла с ума.
  - Может быть, они именно этого и хотят, - сказал Колен.
  Анжелика пристально посмотрела на суровое лицо бывшего пирата. Он
всегда тонко чувствовал тайные намерения своих врагов. Султан Исмаил
Хитрый был убежден в его провидческом даре.
  - Если это так, - сказала она, - ничего не бойся. Что бы ни
случилось, я не потеряю рассудок. Колен глубоко вздохнул.
  - Я хотел бы суметь тебя защитить, как в старые времена.
  - Ты уже делаешь это своим присутствием здесь, ограждая Голдсборо от
напастей. Рядом с тобой я чувствую себя в безопасности! Это невозможно
выразить словами. Жоффрей может спокойно преследовать нашего врага, а
мне.., надо быть готовой к встрече с ним.
  Анжелика с вызовом тряхнула волосами.
  - Ничего не бойся, - повторила она. - Если "они" захотят меня съесть,
то сломают себе зубы, - я крепкий орешек...
  - Ты не изменилась.
  - Главное - я предупреждена. Видишь, мне стало легче после разговора
с тобой. Я почувствовала, что ты рядом. В конце концов, если "они" сильны,
- мы не слабее.
  Колен Патюрель поклонился и простился с Анжеликой. Она знала, что всю
ночь он не сомкнет глаз, будет охранять спокойствие колонистов, обходить
сторожевые посты, проверять матросов на берегу, даже, может быть, заглянет
на корабли, стоящие на рейде в порту, и обязательно всюду расставит самых
надежных охранников. Анжелика не сомневалась, что одного из них она увидит
возле дома Бернов.


                                  Глава 14


  Когда Анжелика взялась за ручку своей двери и начала ее приоткрывать,
она инстинктивно почувствовала, что, как и в ту ночь, в комнате кто-то
есть.
  На сей раз ей не хватило смелости оказаться один на один с
опасностью, и она позвала на помощь охранника.
  Караульный вошел в комнату первым, высоко подняв фонарь.
  В спальне оказался испуганный мальчик, изо всех сил прижимавший к
себе котомку. Пламя фонаря заплясало в белокурых волосах ребенка. Это был
Нильс Аббиал, сирота, которого отец де Верной подобрал на пристани Нового
Йорка.
  Анжелика почувствовала, как ее сердце запрыгало от радости и
облегчения, но в то же время от какой-то смутной тревоги.
  - Вы можете идти, - обратилась она к охраннику. - Благодарю вас.
  Едва дверь закрылась, Анжелика заговорила по-английски с юнгой "White
Bird". Он не ответил, а только порывисто протянул ей свою котомку. Это был
мешок из невыделанной оленьей шкуры. Открыв его, Анжелика обнаружила вещи
покойного иезуита: требник, епитрахиль, самшитовые четки, стихарь и
используемые в богослужении предметы культа, обернутые бархатом с тонкой
золотой и серебряной вышивкой. Там были дискос, небольшая чаша,
дароносица, две лампадки, - все из позолоченного серебра; распятие на
серебряной подставке и облатки, завернутые в атласный плат. Анжелика не
знала, освящены ли эти вещи, и не осмеливалась прикоснуться к святым
реликвиям.
  Мальчик нетерпеливо достал и протянул ей требник.
  Книга сама раскрылась на странице, заложенной согнутым пополам
листком пергамента. Развернув его, Анжелика поняла, что это и есть
неоконченное послание.
  "Дорогой мой брат во Христе..."
С первой строки было ясно, что это письмо д'Оржевалю...
  Она держала в руках послание, которое коадъютор отца д'Оржеваля начал
писать за несколько часов до своей смерти.
  Ее охватил страх: какие ужасные новости она узнает из этого письма?
Имеет ли она право его читать? Имеет ли она право проникать в мысли
умершего.., невольно вынуждая скрытного, сдержанного человека рассказывать
ей после смерти то, что он не хотел сказать при жизни?
  Однако Анжелика чувствовала потребность как можно скорее разобраться
в угрожающей и напряженной ситуации, почти машинально развернув письмо,
бросила на него взгляд и начала читать.
  "Дорогой мой брат во Христе. Пишу вам из Голдсборо, куда я
отправился, дабы завершить миссию, которую вы на меня возложили. Уповая на
ваше доверие и памятуя о вашем обещании принять мои суждения за истину,
словно не я, а вы сами явились свидетелем событий, о которых пойдет речь,
я буду говорить без околичностей и не боясь обнадежить или прогневить вас.
  Святая цель, стоящая выше обид, проникающих порой в наши грешные
души, повелевает нам обоим отрешиться от страстей и желаний в поисках
истины, дабы защитить души наших единоверцев, над которыми нависла большая
угроза.
  Итак, прежде всего я должен без обиняков сказать, что вы были правы,
дорогой святой отец, и видения, посланные вам милостивым и всемогущим
Господом в подтверждение видения святейшей монахини из Квебека, вас не
обманули. Да, вы были правы: Дьяволица находится в Голдсборо..."
Потрясенная, Анжелика остановилась. Она не верила своим глазам.
Неужели отец де Верной мог выдвинуть такое обвинение? Так значит, он ей не
поверил! Он ничего не понял... Несмотря на ее откровенность, он продолжал
верить глупым россказням о ней. Буквы прыгали перед ее глазами.
  "...Да, вы были правы: Дьяволица находится в Голдсборо. Я пишу эти
строки не без внутренней дрожи. Как ни готовим мы себя в течение всей
нашей церковной жизни к борьбе с исчадиями Сатаны, мы тем не менее
испытываем огромные затруднения, когда подобные испытания все же выпадают
на нашу долю. И я со всем смирением смертного, который временами ощущал
свою слабость перед лицом коварного врага, поведаю вам все обстоятельства
нашей встречи. Великий Альберт "Альберт фон Больштедт или Альберт Великий
(Albertus Magnus) (1193 - 1280). Немецкий теолог, философ,
ученый-естествоиспытатель. Стремился создать единую систему католического
богословия. Под его именем распространялись также трактаты по алхимии и
магии. Канонизирован в 1931 году." учит, что дух Люцифера опасен тем, что
может сочетать ангельскую красоту с женскими чарами, перед