вам придется с нами расстаться.
  Необходимо было позаботиться и о дальнейшей судьбе Жоба Симона,
бывшего капитана затонувшего "Единорога", который в сопровождении
спасшегося вместе с ним юнги бродил, как призрак, по всей округе.
  Граф де Пейрак предложил ему место капитана на рыболовецком судне,
принадлежавшем морскому флоту Голдсборо, который отныне должен был
курсировать вдоль всего побережья Тидмагуша, снабжая местное население
вяленой рыбой и доставляя на корабли, прибывающие из Европы и делающие
здесь свою первую остановку после плавания через океан, питьевую воду и
свежие продукты.
  Предполагалось также, что перешеек Шигнекто будет поддерживать связь
как с Французским заливом, так и с Голдсборо.
  Анжелика, увидев живым и здоровым старого капитана с его обветренным,
красным лицом, очень удивилась и стала расспрашивать, откуда он появился и
что с ним было все это время. Когда он решил бежать вместе со своим юнгой
из осиного гнезда, где они все в тот момент находились, она и представить
себе не могла, что бедняге удастся ускользнуть от убийц, рыскавших всей
бандой в лесах. Старый капитан рассказал ей, как он, прибегнув к хитрости,
остался в живых.
  - Я не пошел через лес. Было ясно, что там "они" быстро меня схватят.
Я забрался в расщелину, похожую на грот, которую разглядел между скал.
Там-то мы с парнишкой и спрятались, дожидаясь прибытия месье де Пейрака.
  - Чем же вы питались?
  - Один из бретонцев, парень, с которым я жил когда-то на острове
Сейне и которого я сразу узнал, приносил нам каждый день еду. Вот так и
перебивались.
  Бедняга капитан постепенно оправился от пережитых ужасов и опасных
приключений, пришел в себя. Установленный на носу его нового корабля
золоченый единорог с острым бивнем из настоящей кости нарвала, стойко
отражавший натиск пенистых морских волн, понемногу его успокоил.
  Прежде чем отправиться к себе домой, на берег Французского залива,
Марселина зашла к Анжелике.
  - Месье Виль д'Авре просит меня оставить ему Херувима, - пояснила
она. - Он хочет взять его с собой в Квебек и дать ему там соответствующее
воспитание. Но я все время отказывала ему. Херувим еще маленький, и к тому
же ребенок - не игрушка, которую можно показывать в богатых салонах. А
теперь, когда я узнала, что вы тоже отправляетесь в Квебек и берете с
собой Иоланду, я решила отпустить его хотя бы на год, доставив
удовольствие и месье губернатору. Зная, что малыш будет там с сестрой и
под вашей опекой, я поняла, что мне не стоит беспокоиться. Но я поставила
одно условие: вы, и никто другой, будете распоряжаться его судьбой...
  На горизонте показался парус "Ларошельца". Наступал миг всеобщего
ликования.
  Жители, собравшись на берегу, с нетерпением поджидали шлюпку с
пассажирами, среди которых уже можно было разглядеть белый капор Эльвиры
Малапрад и маленькую фигурку Онорины, закутанную в широкую и длинную
накидку.
  Анжелика первой вошла в воду. Ей не терпелось поскорее обнять свою
дочурку, прижать ее к сердцу. Не переставая целовать ее, она любовалась
ею, радуясь, что девочка повзрослела и стала еще красивее.
  Жизнь постепенно входила в свою колею, наполняясь мирными семейными
радостями.
  Октав Малапрад вместе с очаровательной супругой, протестанткой из
Ла-Рошели, вызвался лично сопроводить Онорину до конечного пункта ее
путешествия. Они привезли из Вапассу массу всяких новостей. Дальше их путь
лежал в Голдсборо, где их ожидали два сына, Тома и Бартоломе, с которыми
они собирались провести зиму. Октябрь был уже на подходе, и возвращение в
Верхний Кеннебек без особой на то надобности могло оказаться рискованным.
  В Тидмагуше так много говорили об Онорине, что те, кто не знал
девочку, в частности королевские невесты, очень обрадовались ее приезду.
Она то и дело переходила из рук в руки. Все любовались ее очаровательным
личиком и падавшими на плечи чудесными, цвета меди, кудрями.
  Прибежал Кантор, а вслед за ним Вольверина.
  - А! Вот и наш Рыжик! - закричал он. - Как вы себя чувствуете,
красавица?
  Он схватил сестричку на руки и принялся отплясывать джигу,
приговаривая:
  - Мы едем в Квебек! Мы едем в Квебек!.. Когда радостное волнение
немного улеглось, Онорина, Отдышавшись, подошла к Анжелике и торжественно
заявила:
  - А котенок тоже здесь, со мной! Я его привезла тебе. Ему так
хотелось повидать тебя!
  Итак, все заканчивалось хорошо.
  Котенок теперь был здесь вместе со всеми. Тот самый жалкий, но
бесстрашный котенок с корабля, который появился перед Анжеликой в тот
далекий вечер, когда она дежурила у постели герцогини де Модрибур. Чистая
шаловливая душа, воплотившись в котеночка, пришла в этот мир, чтобы
служить людям своего рода защитой и предупреждением.
  Котенок устроился на столе капитанской каюты и тщательно занимался
своим туалетом. А сидящие по обеим сторонам стола Онорина и Херувим
наблюдали за "им. Он тоже за это время подрос. У него был красивый
пушистый хвост, длинная шея и очаровательная мордочка. Привязанность и
любовь к Анжелике чувствовались во всем его поведении.
  Раздув паруса навстречу северным ветрам, красавец "Голдсборо", мерно
покачиваясь на волнах, проплывал мимо островов залива Святого Спасителя.
  По пути они сделали остановку в Шедиаке. Маркизу де Виль д'Авре нужно
было забрать оттуда свой чудом уцелевший багаж и в первую очередь
голландскую печку. Ящики и тюки лежали на месте нетронутыми. Было видно,
что Александр уже давно не появлялся здесь.
  - Не переживайте, - обратился к губернатору Акадии сходивший на берег
Дефур. - Пришлем мы вам вашего белокурого парня.., наступит день.., и он
наконец устанет от этих сумасшедших спусков по речным порогам. Что вы
хотите! Молодость есть молодость!..
  Флотилия, которую граф де Пейрак вел в Квебек, состояла из пяти
кораблей. Это были "Голдсборо", захваченные у пиратов Амбруазины два
корабля, которыми командовали граф д'Урвилль я Барсампюи, и с ними две
небольшие голландские шхуны. Одной из них, "Ларошельцем", управлял Кантор,
а другую вел Ванно.
  В качестве гостей на борту "Голдсборо" находились Кар-лон, его
географ м Виль д'Авре.
  - В качестве гостей или.., заложников? - полушутя-полусерьезно то и
дело спрашивал Карлон.
  Маркиз только пожимал плечами. Настроение у него было прекрасное. Все
со временем уладится! А пока он издалека внимательно изучал "свой" корабль
и думал, как украсить его я какое дать ему имя.
  - А что стало с вашим корабельным священником? - спросила как-то
Анжелика. - Он ведь нашел вас в Голдсборо, а потом словно испарился в
воздухе.
  - Примерно так оно и есть... Он не захотел поехать со мной в
Тантамар. Ему, видите ли, не нравится Марселина. А когда он вздумал
возвратиться в Квебек, я ему сказал: "Меня это не волнует! Если хотите,
отправляйтесь в Квебек пешком". Он так м сделал. Пошел.., пешком. В самом
воздухе Акадии, наверное, есть что-то такое, что даже самых степенных
священнослужителей заставляет совершать безрассудные поступки. Но не
беспокойтесь. Он прекрасно дойдет. Держу пари, что первым, кого мы увидим
на набережной в Квебеке, будет он...
  По пути им встретилась флотилия северных индейцев, и они как следует
их разглядели. Это были люди маленького роста, какие-то невзрачные, с
желтой кожей. Говорили, что они людоеды, и называли их эскимосами, что
означает "пожиратели сырого мяса". За мизерную порцию водки им удалось
выменять у них великолепную шкуру белого медведя. Граф де Пейрак велел
сделать из нее шубу для Анжелики, а заодно и для Онорины. Девочка была
очаровательна в этом наряде, настоящая снежная принцесса с волосами цвета
червонного золота.
  - Ваша дочь восхитительна, граф, - заметил Виль д'Авре. - У нее
осанка королевы, а лицо необыкновенной красоты. И откуда у нее это золото
в волосах?
  Он с нежностью посмотрел на Херувима.
  - Я обязательно закажу для него костюм из голубого бархата... Ах,
семейная жизнь! Что и говорить, это так хорошо... Что вы скажете, если я
женюсь на Марселине?
  Все начали возражать. Марселина в Квебеке! Невозможно! Французский
залив потеряет тогда одну из самых лучших своих представительниц.
  К Онорине и Херувиму, играющим с котенком, присоединился еще один
ребенок. Это был Аббиал, сирота из Швеции, которого отец де Верной
подобрал на набережной Нью-Йорка.
  Когда, в день прибытия Онорины, он вышел вместе с ней из шлюпки, все
с облегчением вздохнули. Маленький иностранец, как оказалось, не стал
жертвой сообщников Амбруазины.
  В Голдсборо его увидели уже после отплытия Амбруазины и Анжелики в
Порт-Руаяль, когда он выходил из леса. Его привели к Колену Патюрелю, и он
рассказал, как сбежал, испугавшись этой демонической женщины, против
которой его в свое время предостерегал отец де Верной. Он же попросил
мальчика в случае, если с ним что-то случится, багаж и письмо передать в
собственные руки мадам де Пейрак. Видимо, иезуит уже тогда предчувствовал
близкую смерть. После неожиданного исчезновения своего защитника мальчик
пытался проникнуть в Голдсборо и увидеться там с Анжеликой. Однажды к нему
подошел какой-то человек, но мальчик почувствовал, что намерения у него
были отнюдь не добрые, и сразу же убежал. Несколько дней подряд опасный
незнакомец выслеживал его. Наконец мальчику все-таки удалось пробраться в
форт и найти там Анжелику. Но в тот самый момент, когда он передавал ей
письмо, Амбруазина снова возникла перед ним. Охваченный ужасом, он
пустился наутек и спрятался в лесу, где и жил как дикий зверь, изредка
выходя на опушку близ форта. Узнав, что злая фурия уехала насовсем, он
сразу же отправился к губернатору Колену Патюрелю.
  Теперь мальчика везли в Квебек, потому что он был крещеным и потому
что такова была воля отца де Вернона. А его свидетельства, хотя и
по-детски наивные, подтверждающие текст письма, написанного известным
иезуитом, могли оказаться в какой-то степени полезными.
  Итак, фигуры в начатой этим летом партии постепенно занимали свои
места на шахматной доске. Кантор вспомнил, как он, выполняя поручение
отца, обследовал острова в заливе у горы Мон-Дезер, неподалеку от
Голдсборо. Высадившись на одном из этих островов, недавно покинутом
командой, закончившей ремонт своего корабля, он обнаружил флаг с
изображением когтистого льва. Вероятно, это был тот самый корабль с
оранжевым вымпелом, где дьяволица встретилась со своим братом, чтобы
забрать у него плащ с алой подкладкой и красные чулки...
  - Почему же ты не рассказал мне об этом раньше? - спросила Анжелика
сына. - Мне ведь с таким трудом удалось узнать, что у нее были
сообщники... Нам бы тогда это очень помогло... И мы выиграли бы время.
  - Но она бы тогда всполошилась и стала бы, наверное, настороженно
относиться ко мне. Вы в то время еще ни в чем ее не подозревали, а мое
положение было очень шатким.
  В ходе разговора многое стало проясняться, но оставалось и немало
загадок. Требовалось определенное время, чтобы до конца распутать весь
клубок интриг, зародившихся в извращенном уме Амбруазины и понять, каковы
же были ее истинные намерения. С полной уверенностью можно было сказать
лишь одно: этот заговор против Голдсборо, против душевного покоя людей,
его основавших, замышлялся уже давно, еще до появления Анжелики в этих
краях. Ее прибытие и приезд вслед за ней протестантов только ускорили
события. Надо было поскорее уничтожить поселение, которое заявило о себе
как самостоятельное государство, выступающее в союзе с англичанами. В
Париже уже успели продать все здешние земли корсару по имени Золотая
Борода, с условием, что он там закрепится. А герцогиню, в отпущение
грехов, уговорили доставить туда королевских невест. К тому же она должна
была получить полную свободу действий, чтобы прочно обосноваться в
Голдсборо. Несомненно, выбор лица, способного осуществить такой замысел,
был весьма удачен. Разве мог бедняга Пон-Бриан, подосланный к Анжелике с
целью склонить ее к неверности, сравниться с таким шедевром соблазна,
каким была Амбруазина? "Соблазнительница на любой вкус", - так с иронией
отозвался о ней Виль д'Авре.
  Разве представлял себе тогда отец д'Оржеваль, какая буря жгучей
ненависти разыграется в душе "раскаявшейся грешницы", какая сила толкнет
ее, когда она окажется лицом к лицу с неожиданно стойкой соперницей, на
то, чтобы превысить данные ей полномочия. Все это предстояло выяснить уже
в Квебеке, встретившись с трезвомыслящими, добропорядочными людьми.
  Пока же Анжелика то и дело мысленно переносилась в город, который ей
предстояло покорить, в город на красном гранитовом берегу большой реки.
Они уже плыли по зыбким волнам по-зимнему холодного моря, в свете
пурпурных закатов и перламутровых полярных зорь.
  Неподалеку от большого острова Антикости, населенного белыми
медведями и крикливыми птицами, Жоффрей де Пейрак приказал собрать весь
свой флот.
  Требовалось определенное время для того, чтобы рассеянные по водному
пространству корабли смогли собраться в одном месте. Граф де Пейрак,
воспользовавшись этой паузой, пригласил Анжелику в роскошную капитанскую
каюту, служившую им местом уединения во время плавания.
  Каюта капитана! Сколько воспоминаний навевала она им обоим! Здесь
Анжелика слезно умоляла Рескатора спасти ее друзей-протестантов, здесь, в
другой раз, она, стоя на коленях, умоляла помиловать их, здесь Пейрак
впервые, сорвав маску, показал ей - о, сколь ошеломляющей была радость! -
свое воскресшее к жизни лицо, здесь после пятнадцатилетней разлуки,
заключив ее в объятия, он вернул ей утерянное счастье. Эта великолепно, с
восточной роскошью и комфортом обставленная комната, освещенная блеклым
светом, проникающим через огромное окно в золоченой раме, всегда будет
напоминать им о столь мучительных и так сказочно прекрасных мгновениях
возвратившейся к ним весны.
  - У меня для вас приготовлен подарок, - сказал Жоффрей де Пейрак,
указывая на футляр для драгоценностей, лежащий на столе. - Вы не забыли,
что мы сказали друг Другу в тот далекий памятный день?.. Что никогда
больше не расстанемся...
  - Может быть, это было самонадеянно с моей стороны, но я
почувствовала тогда, что, если жизнь и заставит нас еще раз надолго
разлучиться, то все равно соединяющие нас узы никогда уже не смогут
порваться.
  - То же самое подумал и я. Мне кажется, наступил момент...
  Он замолчал и, взяв руки Анжелики в свои, нежно, задумчиво посмотрел
на нее, словно собираясь с мыслями.
  - ..Мне кажется, наступил момент, когда следует перед всем миром
подтвердить существование священных уз, уже давно соединяющих нас, и
символ которых был некогда так безжалостно отнят у нас.
  Граф открыл футляр, и она увидела два сверкающих на черном бархате
золотых обручальных кольца. Надев одно из них на безымянный палец своей
левой руки, он также, как когда-то, стоя под благословением тулузского
епископа, надел другое кольцо на палец Анжелики. Потом, склонившись,
поцеловал ее руки и страстно прошептал:
  - На всю жизнь, до самой смерти, навсегда... Не так ли, мое
сокровище, моя любовь, моя возлюбленная жена?

  ***

  Ветер крепко надул паруса. По сигналу суда снялись с якорей и
продолжили свой путь на северо-запад. Второго ноября, ясным, по-зимнему
холодным утром, корабли обогнули мыс Гаспе и вошли в устье реки Святого
Лаврентия.