ень ее любила. Во
время родов она лишила Абигель необходимой помощи. Сообщники носили по ее
приказу спиртное старой индианке. Нельзя было забыть и то, как она, чтобы
удалить метра Берна, распространила слух о том, что будто бы приближается
отряд ирокезов, и, воспользовавшись его отсутствием, подсыпала какое-то
зелье в кофе Анжелики, но, по чистой случайности, выпила эту чашку мадам
Каррер... А потом, чтобы отвести от себя подозрения, притворилась, будто
тоже находится под воздействием этого снадобья.
  Несколько позже, под предлогом навестить Абигель, она пришла к ней и
подлила яду в лекарство, которое, как ей было известно, приготовила для
роженицы Анжелика.
  Вспомнили они и о торговце пряностями, который, выйдя из леса на
берег Тидмагуша со своим слугой-индейцем, прояснил историю с красной
наволочкой... Этот торговец продал герцогине де Модрибур сильный яд,
который она потом подлила в лекарство. Торговец носил с собой много
разного зелья. Но Жоффрей де Пейрак определил, что в данном случае это был
яд не растительного происхождения, а обыкновенный мышьяк.
  Торговец помог изготовить и запал, от которого взорвался "Асмодей".
  Узнав обо всем, Виль д'Авре хотел арестовать этого человека. Но, как
выяснилось потом, этот бродяга был тоже своего рода жертвой Дьяволицы и ее
сообщников. Преследуемый за то, что он слишком много знал, он, так же, как
Кловис, мог поплатиться жизнью. Ему пришлось скрыться в лесу, где он долго
жил отшельником и откуда вышел, когда силы его были на исходе.
  - Ну, хорошо! - решительно сказал губернатор Акадии. - Я оставляю
себе гамак индейца и этот кусок нефрита. Жизнь я ему сохраню.
  Бедняга улегся прямо на песчаном берегу, положив руки под голову. Его
слуга, желтокожий индеец, присел на корточки рядом. Так они и стали ждать,
пока придет какой-нибудь корабль. "Бессмертный" должен был приплыть сюда к
осени, забрать торговца и доставить его на острова.
  Первым прибыл Фипс. Чтобы разыскать графа де Пейрака, англичанин даже
пошел на риск, появившись во французских водах.
  Прослышав о том, что граф собирается отправиться в Квебек для
переговоров по поводу Мэна, он привез с собой всякого рода рекомендации,
полученные от правительства Массачусетса. Ему было также поручено
расследовать обстоятельства смерти английского пастора, убитого в
Голдсборо каким-то иезуитом.
  Привезли французского солдата Адемара. Пуритане заявили, что они не
правомочны распоряжаться дальнейшей судьбой этого человека. Было трудно
решить, что с ним делать: судить его или повесить. Решили, что лучше
всего, без лишнего шума, передать его французам.
  Адемар высадился как герой. А Фипс, наоборот, потерял почти весь свой
задор. Он с опаской то и дело оглядывался по сторонам, и когда его
заверяли, что он находится на нейтральной территории и ему нечего бояться
нападения со стороны канадцев, он все равно не успокаивался. Успокоился же
он окончательно лишь тогда, когда узнал о том, что герцогини нет больше в
живых, и он не рискует снова встретиться со столь опасной для него
женщиной.
  Трагическая смерть Амбруазины глубоко взволновала владельца здешних
земель Никола Пари. Старый бандит болезненно воспринял это известие. Оно
расстраивало все его планы как относительно состояния герцогини, так и,
кто знает, относительно той страсти, которая овладела стариком.
  За какие-нибудь два дня волосы его совсем побелели, а сам он заметно
сгорбился. Подписав все необходимые бумаги, он спешно продал все свои
земли графу де Пейраку, невзирая как на протесты маркиза де Виль д'Авре,
который долго втолковывал ему, что правительство Квебека должно быть
осведомлено о его сделках, так и на вопли своего зятя по поводу наследства
и прав преемственности:
  - "Кансо, старый плут, у тебя и так всего достаточно!" - сказал он
ему на прощание, и в один из ветренных дней ранней осени последний раз
спустился на берег своих американских владений, чтобы взойти на борт
бретонского рыболовецкого судна.
  Ветер в то утро был порывистым. На молу с нетерпением ожидали, когда
Пари закончит свой разговор с губернатором Виль д'Авре. А они, отойдя в
сторонку и приблизившись почти вплотную друг к другу, голова к голове, нос
к носу, как в исповедальне, долго о чем-то шептались, судя по их виду, о
чем-то крайне важном.
  Наконец, плотно запахнувшись в свой широкий плащ и крепко сжимая под
мышкой какую-то маленькую шкатулку, бывший хозяин побережья поднялся на
поджидавшее его бретонское судно. Подняв паруса, судно стало постепенно
удаляться от берега, навсегда увозя старика из Тидмагуша.
  Виль д'Авре, потирая от удовольствия руки, поднялся на берег.
  - Прекрасная сделка! Когда мы начали прощаться, я сказал старому
мошеннику: "Деньги, которые вы мне задолжали в прошлом году, можете
оставить себе, но только при одном условии - вы даете мне рецепт
приготовления молочного поросенка, точно такого, как тот, который мы ели в
вечер нашего прибытия, собравшись в вашей полутемной лачуге". Вы помните,
Анжелика?.. Правда, в тот вечер нас занимали несколько иные мысли, но тем
не менее молочный поросенок с хрустящей корочкой был великолепен. Я знаю,
что старый плут, будучи большим чревоугодником, время от времени сам
брался за приготовление еды. До того, как стать морским пиратом и хозяином
побережья, он работал поваром. Короче, я его прижал, и ему пришлось
раскрыть свой секрет, тем более, что другого выхода у него не было. Теперь
мне известно все, вплоть до мелочей... Этот рецепт индейцев ему передал
один из его друзей, морских разбойников, вернувшись из плавания с заходом
в Китай... Так вот, в земле выкапывается большая яма, куда закладываются
горячие угли... Нужен еще особый китайский лак, но у нас его можно
заменить нашей прекрасной смолой. Я пошлю за ней в лес индейских
ребятишек... Марселина, Иоланда, Адемар, идите скорее сюда... Принимаемся
за работу...
  Он снял шляпу, сюртук, закатал кружевные манжеты.
  - А теперь, оставшись наконец в компании добрых людей, мы устроим
королевский пир... И вы, англичанин, тоже снимайте вашу треуголку и
помогите мне поджарить мясо... Сегодня вам придется попировать на
французский манер. А овсяную кашу, с которой вы не расстаетесь в Новой
Англии, на сей раз забудьте.
  Когда все уже было почти готово, Марселина принялась за мидии. Она
раскрывала их с такой молниеносной быстротой, что все невольно
залюбовались ее работой. Тем временем на песчаном берегу соорудили большие
деревянные столы на козлах и начали расставлять блюда с ароматными,
аппетитно подрумяненными яствами. Каждому из участников хотелось внести
свою лепту. Даже интендант Карлон взялся за приготовление соуса.
  Когда наступила ночь, зажгли факелы и разложили костры.
  - Ну что, баски, станцуем напоследок! - крикнул Эрнани д'Астигуерра.
  - Последнюю нашу фарандолу, а там уж и в путь, в родную Европу.
  Несмотря на все старания злых сил омрачить настроение людей,
последние летние дни были просто великолепны.
  На следующее утро корабль басков, подняв паруса, взял курс на Европу.
За ним последовал Фипс, держа путь в Новую Англию.
  Чего же еще можно было ожидать под этим опаловым небом? Дожди еще не
начинались. Слетая с деревьев, с елей, с почерневших кустов терновника,
пороховая пыль крупинками оседала на прибрежных скалах. Откуда-то издалека
тянуло дымом пожаров.
  Пребывание в плену у англичан очень изменило Адемара. Он стал
расторопнее, смекалистей. В этот вечер, выступая в роли шеф-повара, он
очень ловко обслуживал благородную компанию за столом. Белый колпак на
голове, который он сам себе смастерил, как нельзя лучше сочетался с его
поношенной солдатской формой. Когда наступил час пиршества, он
торжественно объявил:
  - Вот этот омар приготовили для вас мы вдвоем с Иоландой. Попробуйте,
прошу вас!
  - Какой замечательный парень, - заметил Виль д'Авре. - Я бы не прочь
взять его к себе на службу. А вам, Анжелика, я советую взять в качестве
горничной маленькую Иоланду. Несмотря на свой хмурый вид, эта девчушка
просто очарование. Мне она очень нравится и хотелось бы как-то вытащить ее
из этой дыры. К тому же, она, кажется, очень подружилась с Адемаром...
  Анжелика, наблюдая за "маленькой" Иоландой, когда та ловко, словно
турецкий грузчик, носила корзины с мокрыми мидиями, плохо представляла ее
в роли горничной.
  - Ну, хорошо! Пусть она будет вашим телохранителем, - предложил Виль
д'Авре. - В Квебеке это может пригодиться...
  - Но, позвольте, - вмешался сидевший за столом вместе со своими
людьми Карлон. - Объясните мне, пожалуйста, граф, - и он повернулся к
Жоффрею де Пейраку, - это что, шутка или вполне серьезно? Я все время
слышу, как маркиз разговаривает с мадам де Пейрак, будто он твердо
убежден, что вы поедете в Новую Францию и даже проведете в ее столице
целую зиму.
  - Ну, конечно же, они поедут, - подтвердил Виль д'Авре, гордо вскинув
голову. - Я их пригласил к себе в гости и не допущу, чтобы кто-то
обращался с моими гостями непочтительно...
  - Но, позвольте, вы переходите всякие границы, - возмутился интендант
Новой Франции. - Вы говорите так, словно речь идет о какой-нибудь
развлекательной прогулке по кварталу Марэ! Когда вам что-то взбредет в
голову, вы совершенно теряете чувство реальности. Мы же не в центре
Парижа, а за тысячу лье от него в несем ответственность за то, что
происходит на этих пустынных и опасных землях. Месье де Пейрак здесь
посторонний, незаконно вторгшийся чужак, и наша с вами обязанность
выдворить его отсюда, а если он вздумает отправиться в Квебек, то мы
должны будем рассматривать его как врага, нарушившего наши территориальные
воды. К тому же, небезызвестно, что город очень неоднозначно относится к
графине, его супруге. Для этого есть кое-какие основания. Отношение к ней
предвзятое. Ей приписывают власть над какими-то темными силами,
рассказывают о ней всякие ужасные истории. Если она вдруг осмелится
появиться на улицах Квебека, ее забросают камнями!..
  - А у меня в ответ есть ядра, - решительно возразил Пейрак.
  - Прекрасно! Я фиксирую ваше заявление! - воскликнул Карлон
торжествующе-саркастическим тоном. - Вы слышите, маркиз? Хорошенькое
начало!
  - Стоп! - раздался повелительный голос маркиза де Виль д'Авре. -
Только что мы здесь, все вместе, отведали прекрасного омара. А это
доказательство того, что все можно уладить. Я буду говорить вашим языком,
господин интендант. В политическом отношении визит месье де Пейрака
совершенно необходим. Поскольку мы находимся далеко от солнечного Версаля,
то есть от его капризов и парижских чиновников, воспользуемся случаем и
будем действовать как разумные люди. У нас достаточно ума, чтобы, прежде
чем начнется драка, сесть за стол и спокойно поговорить. Вот почему я не
ради пустых слов, как вы изволили заметить, твердо настаиваю на том, чтобы
этот визит состоялся. И очень важно, чтобы мадам де Пейрак поехала вместе
с мужем. Именно своим присутствием, когда ее получше узнают, она сможет
рассеять настороженность и враждебность, которые вызваны всякими нелепыми
сплетнями на ее счет. Сплетни совершенно надуманные, но они систематически
распространяются с единственной целью: настроить общественное мнение на
разрешение сложившейся между нами и графом де Пейраком конфликтной
ситуации с помощью силы.
  - Распространяются кем? - зло спросил Карлон. Виль д'Авре не стал
уточнять. Он знал, что Карлон закоренелый галликанец и сторонник иезуитов.
И не стоило подливать масла в огонь.
  - Согласитесь, что я прав, - продолжал он, твердо настаивая на своем.
- Вы лично могли убедиться, что здесь, как и там, в Голдсборо, на реке
Святого Иоанна, где месье де Пейрак основал свой порт и надежно закрепил
свои позиции по всему побережью Кеннебека, он показал себя человеком, с
которым шутки плохи, и выдворить его оттуда будет не так-то легко. Поэтому
только разумное решение, я подчеркиваю это, поможет разрешить спорный
вопрос. Конечно, если мы действительно хотим сохранить мир, как в Новой
Франции вообще, так и в Акадии, в частности.
  - Ясно! Ясно! - отметил с горечью Карлон. - Держу пари, что вы уже
договорились с ним о причитающейся вам доле...
  - Ха! Кто же вам мешает сделать то же самое? - возразил Виль д'Авре.
  Обмен мнениями был настолько бурным, что Анжелика напрасно пыталась
вставить хоть слово. Ей, как она считала, тоже было что сказать. Но она
заметила, что Жоффрей делал ей знаки не вмешиваться в разговор.
  Позже, отведя ее в сторону, он объяснил ей, почему с некоторых пор
полностью разделяет мнение маркиза насчет необходимости ему самому поехать
и лично объясниться с правительством Квебека. Несмотря на серьезную
опасность затеи, как для него, поскольку он считался союзником англичан и
давно уже был осужден инквизицией, так и для нее, изгнанной королем
Франции, несмотря на риск попасть в какую-нибудь западню и оказаться как в
мышеловке в самом густонаселенном французами месте - Квебеке, - несмотря
на все эти обстоятельства, их положение в Северной Америке отныне было
таково, что позволяло графу вести разговор на равных с любыми
представителями власти в этих отдаленных колониях. Эта отдаленность сама
по себе меняла условия встречи. Чувство оторванности от родины, которое
испытывали французы, живя в Канаде, а точнее, заброшенность оставленных на
произвол судьбы людей, сделали их более независимыми, более способными
решать вопросы, непосредственно их касающиеся, с учетом требований времени
и не оглядываясь на прошлое.
  Пейрак уже убедился в благожелательном отношении к нему губернатора,
месье де Фронтенака, гасконца, как и он сам. Это было большим подспорьем в
его положении.
  Следовало иметь в виду еще одну немаловажную фигуру среди участников
столь бурной дискуссии, которая не сказала пока своего веского слова. Это
был епископ, монсеньор Лаваль, весьма значительная личность, от которого
зависело очень многое.
  Оставались иезуиты, явно враждебно настроенные, и особенно самый
влиятельный из них, отец д'Оржеваль. Он, по всей видимости, являлся
главным вдохновителем того дьявольского заговора, жертвами которого они
чуть было не стали. До сих пор он уклонялся от прямой встречи. Присутствие
противников в Квебеке заставит его начать борьбу и открыто встретиться с
ними. Если же он будет продолжать уклоняться, то позиции его, несомненно,
ослабнут. Как известно, в таких политических встречах отсутствующие всегда
не правы.
  Все это укрепило графа де Пейрака в намерении лично посетить столицу
Новой Франции, заранее обдумав все детали, связанные с таким визитом. Он
втайне принял это решение еще до того, как покинуть Голдсборо и
отправиться на реку Святого Иоанна, предусмотрев при этом возможность
отказаться от поездки, если до осени возникнут какие-нибудь непредвиденные
обстоятельства, которые помешают осуществлению задуманного плана. Он
назначил на первые числа октября встречу с "Бесстрашным" в заливе Святого
Лаврентия, а Ванерека тем временем отправил в богатые испанские города
Карибского залива для закупки подарков, предназначенных для вручения
именитым лицам Квебека.
  Понимая главную причину, которая заставляла Анжелику сдержанно
относиться к его планам, - не столько боязнь заново столкнуться с жителями
Квебека, сколько беспокойство за дочь, с которой она будет разлучена целую
зиму и не будет иметь при этом возможности часто получать известия о ней,
- Пейрак отправил письмо итальянцу Поргану, главному управителю в Вапассу.
В нем он просил Поргана сопроводить маленькую Онорину в Голдсборо, откуда,
следуя Дальнейшим указаниям, переданным им Колену, корабль доставить ее в
залив Святого Лаврентия, прямо в объятия заждавшихся родителей.
"Ларошелец", корабль, на котором она должна была находиться, наверное, уже
огибал полуостров Новой Шотландии. Оставалось ждать всего несколько дней.
  Все помехи были устранены, и Анжелика с легким сердцем предалась
чувству радостного ожидания встречи со своей девочкой, которая никогда еще
не была ей так дорога. Приятное волнение охватывало ее при мысли о скорой
поездке в Квебек. Она стала внимательнее прислушиваться к восторженным
рассказам маркиза де Виль д'Авре об этой удивительной стране. Сам маркиз
активно готовился к предстоящему пребыванию в Квебеке, заранее обдумывая
программу предстоящих развлечений и празднеств, перед которыми поблекнут
самые блестящие торжества в Версале.
  - Версаль! Не говорите мне о нем! Это слишком громоздкая машина. Ее
нельзя растормозить. Это прожитый этап в нашей жизни. По-настоящему можно
развлекаться лишь в тесном кругу...
  Из двух ожидаемых кораблей первым прибыл "Бесстрашный" и встал на
якорь в одной из бухточек Королевского острова, а Ванерек, взяв с собой
только своего помощника, отправился к графу де Пейраку в Тидмагуш, чтобы
передать ему закупленные по его просьбе подарки.
  Встретившись тайно с графом, он избавил жителей от неизбежности снова
увидеть отвратительные физиономии висельников из бывшей свиты Амбруазины,
а то, что Аристид Бомаршан побывал у названого брата Гиацинта Буланже, с
которым его связывали мрачные события, происшедшие на берегу, и выторговал
у него остатки патоки для приготовления своих любимых настоек,
беспокойства никому не доставило.
  Что же касается подарков для дам и влиятельных лиц Квебека, то
Ванерек выбрал самые что ни на есть лучшие. Монастыри будут довольны,
получив в дар прекрасно выполненные картины религиозного содержания. Для
церкви предназначались предметы культа из чистого золота и позолоченного
серебра. Для светских лиц были выбраны красивые безделушки, драгоценные
украшения, ангелочек из золота, покрытый эмалью, работы знаменитого
итальянского мастера пятнадцатого века, массивная золотая чаша - тоже
итальянской работы, представляющая собой раковину на подставке в виде
черепахи из золота, украшенной чеканкой и инкрустированной роговыми
чешуйками. На панцире черепахи сидела ящерица из зеленого нефрита.
  Жоффрей де Пейрак отложил это маленькое чудо в сторону и сказал: "Это
для мадам де Кастель Морга".
  Но особенную ценность представляли два золотых ковчежца с вложенными
в них восковыми пластинками. Изготовленные для пасхальной мессы, которую
служил сам папа римский, и освященные им, эти пластинки, будучи большой
редкостью, считались очень ценными амулетами, и те, кто ими обладал,
находились под особым покровительством всех святых и девы Марии. Ванерек
раздобыл их у одного испанского епископа неизвестно каким образом: то ли в
обмен на какую-то услугу, то ли с помощью угрозы. Главное, амулеты были
подлинными, безо всякой подделки.
  Пейрак оставил один ковчежец для монсеньора Лаваля, а другой - на
удивление всем - для женщины, которая содержала в Нижнем городе притон и
потому обладала определенной тайной властью над всем мужским населением
Квебека. Звали ее Жанина Гонфарель.
  Закуплены были в огромном количестве и ткани всех видов: бархат и
шелк, платья и множество всяких украшений к ним. Анжелика с помощью
королевских невест все рассортировала и как следует упаковала.
  Невест, естественно, брали с собой. Можно было надеяться, что
первоначальный план их поездки в Америку осуществится, что они найдут,
наконец, среди канадских холостяков достойных женихов и со временем
забудут о той ужасной истории, невольными участниками которой они
оказались. Дельфина, проявив твердый характер и смекалку, всю заботу о них
взяла на себя. Она часто и подолгу разговаривала с Анжеликой. События,
которые ей пришлось пережить, наложили на нее особый отпечаток. В одном из
разговоров она попросила Анжелику взять ее, когда они приедут в Квебек, к
себе горничной.
  Но Анжелика уже взяла на это место Иоланду. К тому же, считая все их
планы преждевременными, она надеялась, что Дельфина, согласно своему
договору, познакомится в Квебеке с молодыми офицерами и одумается. А пока,
до их прибытия в Квебек, она посоветовала Дельфине продолжать заниматься
своими подопечными.
  - К тому же мы и сами не знаем, какой нас там ожидает прием. Очень
возможно, что