с тому назад она представилась мне  как
директор одного из московских детских домов, и, смею  тебя  уверить,  Жанна,
по-русски она говорила не хуже, чем мы с тобой!
   Жанна разинула рот,  Алена  нахмурилась.  Глупо  улыбаясь,  я  быстренько
открыла дверь и позорно бежала, чуть не сбив по дороге конторку с  беспечным
охранником.
   Севка и Тузик стояли у "Форда".
   - Где ты пропадаешь? - накинулся на меня Лазарев. - Холод жуткий,  ветер,
ждем уже час! Я открыла "Форд".
   - Безобразие, - зудел Севка, - немедленно включи печку, Тузику нельзя  ни
в коем случае простужаться, ты безответственная особа! Знаешь,  что  больной
человек будет стоять  на  ледяном  ветру,  и  уходишь  на  полдня!  Гадко  и
отвратительно. Да Тузик чуть в обморок не упал!
   Нос действительно выглядел бледно, но, на мой  взгляд,  насморк,  хоть  и
доставил  ему  кучу  проблем,  умертвить  мужика  не   мог.   Севка   сильно
преувеличивает размер несчастья. Сопли скоро пройдут.
   В холле нашего дома стоял  омерзительный  "аромат"  чего-то  горелого.  Я
чихнула и крикнула:
   - Что случилось?
   Высунулась Ирка и мигом наябедничала:
   - У Катерины сгорел пирог!
   Вот уж невиданное дело! Наша кухарка просто ас в  кулинарии,  и  подобных
огрехов с ней не случалось на  моей  памяти  ни  разу.  Хотя  неудача  может
приключиться с любым человеком!
   - Она поставила пирог, - сплетничала Ирка, - а тут сломался  холодильник,
мотор не заводится, вот Катя и стала продукты вынимать...
   - Холодильник не работает? - изумилась я. - Он же совсем новый.
   - А его водой залили, когда пожар тушили!
   - Какой пожар? - очумело поинтересовалась я.
   - Так СВЧ-печка, что  на  холодильнике  стоит,  загорелась,  -  тарахтела
возбужденная Ирка. - Иван прибежал и давай воду на нее лить...
   - Ничего не понимаю, - затрясла я головой.
   - Чего же тут сложного? - хмыкнула Ирка. - Вспыхнула печка, она находится
на рефрижераторе, ее облили водой, жидкость попала в мотор, сломался  "Бош",
а пока продукты вытаскивали, пирожок-то, тю-тю, весь и  почернел,  ну  да  и
черт с ним, только Катю жалко!
   - Почему?
   - Так ее на "Скорой" увезли. Я села прямо на стеклянный журнальный столик
и спросила:
   - Как на "Скорой"? Куда?
   - Не знаю, -  сообщила  Ирка,  -  вот  Аркадий  Константинович  с  Ольгой
вернутся и расскажут, они с Катей поехали. Ой, ногу ей раздуло, такой ожог!
   - Что?
   Ирка глянула на меня и завела сначала:
   -  Ну  чего  непонятного,  Дарья  Ивановна?  Ведь   по-русски   объясняю!
Загорелась СВЧ-печка, стали заливать водой, сломался холодильник, пока  мясо
в другой перекладывали, кулебяка в  угли  превратилась.  Катя  расстроилась,
схватилась за противень и не удержала... Уронила его  прямо  себе  на  голую
ногу, такой ожог! Ясно теперь?
   - Ага, - кивнула я, - конюшня сгорела?
   - Какая конюшня? - оторопела Ирка. - У нас нет никаких конюшен!
   Слава богу, что нет. "А в остальном, прекрасная маркиза, все  хорошо,  за
исключеньем пустяка: сгорел ваш дом с конюшней вместе..."
   - И что? - неожиданно поинтересовался Тузик. - Сильно пахнет?
   - Просто отвратно, - ответила я. Нос заломил руки.
   - Боже, ничего, я совершенно ничего не ощущаю. Катастрофа! Нет, покончу с
собой, прямо сейчас, вот сию же секунду залезу в ванну и перережу все вены и
горло в придачу!
   Всхлипывая, он бросился вверх по лестнице.
   - Тузик, - взвыл Севка, - дорогой, любимый, стой!
   Не снимая ни куртки, ни ботинок, он ринулся  за  приятелем,  перепрыгивая
через две ступеньки.
   - Не мешай мне, - визжал Тузик, - жизнь кончена, все!
   Они побежали по коридору, громко  ругаясь.  Ирка  посмотрела  на  меня  и
сообщила.
   - Сумасшедший дом! Вы бы встали  со  столика,  не  ровен  час  продавите,
стекло все-таки!
   - Оно толстое, - вздохнула я, - ничего не случится.
   Но не успела я договорить фразу, как раздался сухой  треск,  и  в  ту  же
секунду я оказалась на паласе в куче осколков. Ощущение было  такое,  словно
села на ежа. Как назло, именно сегодня вместо любимых  джинсов  или  уютных,
толстых вельветовых брюк я невесть зачем влезла в костюмчик из  шелковистого
тоненького трикотажа.
   Ирка всплеснула руками:
   - Говорила же!
   Произнеся  эту  фразу,  домработница  опомнилась  и  кинулась   поднимать
хозяйку.
   - Ну что тут еще случилось? - разъяренно  спросил  Севка,  свешиваясь  со
второго этажа.
   - Дарья Ивановна столик продавила! - радостно выкрикнула Ирка.
   - Жрать меньше надо, - резюмировал он и скрылся.
   Я поднялась  к  себе,  зашвырнула  испорченный  костюм  в  угол  спальни,
повертелась, изгибаясь перед большим зеркалом, чтобы оценить размеры  урона,
и, обнаружив, что просто заполучила пару царапин, натянула джинсы, свитер  и
поехала в неизвестный район, расположенный за Митином.
   Детство мое прошло на  улице  Кирова,  нынешней  Мясницкой.  Потом  жизнь
забросила в Медведково. Честно говоря, этот  район,  простите  за  каламбур,
показался мне после шумного центра  настоящим  медвежьим  углом.  Но  только
теперь, разыскивая неведомое Касьяново,  я  поняла,  что  Медведково  -  это
центр.
   "Форд" ехал и  ехал.  Митино  осталось  позади.  По  обе  стороны  дороги
замелькал лес. Господи, где это я? Интересно, время тут московское?
   Наконец  впереди  появились  кварталы  блочных  домов.  Касьяново!  Сбоку
промелькнул щит: "Покупайте квартиры  в  фирме  "Белстрой".  Выглядел  район
инфернально. В октябре темнеет рано, да еще сегодня над  столицей  с  самого
утра повисли черные, плотные тучи... Одним словом,  часы  показывали  только
пять, но впечатление было такое, будто наступает ночь. Однако в окнах домов,
мимо которых катил "Форд", не было видно света, на улицах не было  прохожих,
не сверкали огнями витрины магазинов, не шумела веселая толпа  у  вагончиков
"Русские блины" и "Крошка-картошка". Да и  самих  торговых  точек  не  было.
Впечатление такое, будто едешь внутри фильма Бергмана... Этот режиссер любил
показывать такие вот мертвые пейзажи. Для полного сходства не хватало только
уличных часов без стрелок и прохожих  без  лиц!  Вспомнив  про  свой  ночной
кошмар, я  вздрогнула,  поднажала  на  газ  и  неожиданно,  миновав  квартал
незаселенных зданий, вылетела на небольшую площадь.
   Сразу стало веселей. Здесь обнаружились  люди,  пара  магазинчиков,  а  в
многоэтажных домах ярко светили люстры.
   Запарковавшись возле палатки, бойко торговавшей видеокассетами,  я  пошла
по тропинке к дому ј 7.
   - Кто там? - раздался из-за двери женский голос.
   Вспомнив огромный щит, расположенный при въезде в новый район, я сказала:
   - Представитель фирмы "Белстрой". Дверь распахнулась. На пороге появилась
женщина, вытиравшая руки о фартук.
   - Здравствуйте, - расцвела я в улыбке,  -  отдел  покупательского  спроса
фирмы  "Белстрой",  инспектор  Дарья  Васильева.  Вы  ведь  у  нас  квартиру
покупали?
   - Сережа, - крикнула тетка, - выгляни! Высунулся встрепанный мужик:
   - Чего надо?
   - Фирма "Белстрой" проводит  опрос  среди  своих  покупателей.  Владельцы
квартир автоматически становятся участниками нашей лотереи.
   - Какой? - насторожился Сергей.
   - Если ответите на мои вопросы, загляну в  ваш  договор  купли-продажи  и
посмотрю, какой приз выпал на его номер, - трещала я, - у нас  и  автомобили
разыгрывают, и телевизоры, и холодильники,  на  худой  конец,  электробритву
получите.
   - Заходите, - пригласил Сергей, - вон тапки лежат, серенькие...
   Мы прошли в гостиную.
   - Давайте, спрашивайте, - приказал хозяин.
   - Давно вы въехали в квартиру?
   - В апреле, 28-го числа.
   - Как получили жилплощадь?
   - Не понял?
   - Ну, сами купили? Или подарил кто? Сергей рассмеялся:
   - И много вы видели людей, которым такие хоромы преподнесли на блюдечке с
голубой каемочкой?
   - Бывает, - пожала я плечами, -  родители  часто  детям  подарки  делают!
Кабанов скривился.
   - У  меня  мать  пенсионерка,  из  бывших  учительниц.  Нет,  сам  купил.
Заработал и приобрел. Мне подарков ждать неоткуда! Все сам!
   - Квартиру оплатили полностью?
   - А как же, - удивился Сергей, - естественно, сполна  денежки  отдал,  до
копеечки.
   - Жилплощадью довольны?
   - Вполне.
   - Далековато от метро будет, - вздохнула я, - небось три часа  до  работы
добираетесь...
   - Ну, во-первых, тут чистый воздух, - парировал Сергей,  -  во-вторых,  у
нас машина, а, в-третьих, я работаю в Митине, рядом...
   - И какой у вас автомобиль?
   - "Нексия", - ответил мужчина.
   - Хорошая тачка, - вздохнула я, - дорогая небось.
   - Да нет, - пожал плечами Сергей, - за шесть тысяч пятьсот нашел, новую!
   - Рублей?
   - Долларов, конечно! - ответил собеседник. - Ну и что я выиграл?
   - Несите договор купли-продажи!
   Мужик открыл один из шкафов, порылся на полках и вытащил  листок  бумаги,
густо покрытый текстом. Я пробежала глазами по бумажке... Да,  хоромы  он  и
впрямь приобретал сам!  Причем  выложил  довольно  крупную  сумму...  Теперь
следовало перейти к завершающей части комедии.
   - Ваша фамилия Кабанов, а зовут Сергей Павлович! - ахнула  я.  -  Наталья
Павловна Кабанова, покойная, вам кто?
   - Сестра, - удивленно ответил мужик.
   - Ну надо  же,  -  "изумлялась"  я,  -  мы  работали  вместе  в  торговом
представительстве "Филипс". Только меня сократили  летом!  Я  даже  к  вашей
маме, кажется, ее Раиса Андреевна зовут, с соболезнованиями приходила! Какой
ужас, молодая, здоровая, красивая! Как же такое произошло?
   Сергей вздохнул:
   - Поехала с приятелями на дачу в выходные, март месяц был,  холодно  еще,
на дороге ледяная каша... Водитель не справился с  управлением  и  влетел  в
бетонный забор. Ната сидела спереди, возле шофера...  Недаром  говорят,  что
это "место смертника"... Хорошо хоть погибла сразу, не мучилась.
   - Надо же, - протянула я, - значит,  автокатастрофа!  А  Раиса  Андреевна
сказала, что Ната  погибла,  катаясь  на  горных  лыжах  в  Грузии...  Очень
переживала, что могилки нет, говорила, тело не нашли, лавиной снесло...
   Сергей махнул рукой:
   - У мамы в голове тараканы, последний ум потеряла, не обращайте внимания.
Надо бы ее квартиру продать, да к себе старуху забрать, только  она  с  моей
Веркой вечно цапается, житья не  станет.  Вот  и  тяну  с  воссоединением...
Совсем мать из ума выжила, такое навертеть!  Горные  лыжи,  Грузия...  Прямо
кино! Небось сериалов насмотрелась.
   В этот момент где-то в соседней комнате зазвонил телефон.
   - Вера, сними трубку, - крикнул мужик.
   - У вас телефон? - удивилась я.
   - Чего же тут странного? - спросил Сергей. - Эка невидаль.
   - Да нет, ничего, конечно, - протянула я, -  только,  помнится,  маменька
ваша страшно переживала о двух вещах: что могилы у  дочери  нет  и  что  вам
позвонить невозможно, телефон еще не поставили...
   Сережа слегка порозовел, но не растерялся.
   - Теперь понимаете сами, что она сумасшедшая? Наташа похоронена в  апреле
на Митинском кладбище, а телефон, вон он,  тренькает!  Так  какой  мне  приз
положен?
   - Фотоаппарат, - обнадежила его я, -  ждите,  сейчас  принесу,  в  машине
лежит!
   Во дворе я влезла в свой помятый "Форд" и покатила  в  сторону  кладбища.
Надеюсь, Сергей еще долго прождет  обещанный  фотоаппарат.  Надо  же,  какой
противный парень! Спорю на что угодно, он специально наврал матери, будто не
имеет телефона, просто не хочет, чтобы старуха  названивала  с  бестолковыми
разговорами и жалобами на здоровье.

Глава 18

   Я не люблю  кладбища.  Может,  оттого,  что  мои  мать  и  бабушка  давно
умерли... Невольно возникает мысль, что следующая в очереди на тот  свет  ты
сама... Хотя у меня был еще и отец. Но его судьба мне неизвестна,  он  очень
давно развелся с моей матерью и исчез из нашей жизни...
   И потом, на кладбищах всегда царит дикий холод,  даже  жарким  летом  там
пробирает озноб  и  даже  на  тех,  которые  давно  превращены  в  музеи.  В
усыпальнице французских королей, Сен-Дени, расположенной недалеко от Парижа,
я замерзла так, что, выйдя на залитую солнцем  июньскую  улицу,  кинулась  в
ближайший бар выпить кофе.  Веселый  бармен  пододвинул  ко  мне  чашечку  и
спросил:
   - Небось из Сен-Дени?
   Я глотнула обжигающую жидкость:
   - Намекаете, что похожа на привидение? Бармен захохотал:
   - Нет, просто все, кто оттуда выбирается, опрометью кидаются сюда,  чтобы
согреться...
   Над Митинским кладбищем носились с криком стаи ворон. Низкое, серое  небо
нависло над ним, из высокой трубы крематория вился легкий  синеватый  дымок,
чья-то душа отлетала, оставив на земле заботы. Настроение у меня испортилось
окончательно. Глубоко вздохнув, я отправилась искать контору.
   Полная дама в слегка старомодном темном трикотажном костюме, придав  лицу
серьезно-скорбное выражение, поинтересовалась:
   - Могу я вам помочь?
   - Понимаете, - залепетала я, - наверное, я  выгляжу  дурой,  но  в  самом
начале апреля, в первых числах, похоронила здесь  сестру,  Кабанову  Наталью
Павловну... А сейчас приехала и не могу вспомнить, где могила... Ужасно!
   - Не расстраивайтесь, - успокоила служащая. - Такое часто случается.  Тут
немудрено  запутаться,  в  особенности  среди  новых  захоронений,  где  еще
памятников нет... Погодите секун-дочку.
   Она ловко включила компьютер, задвигала мышкой.
   - Кабакова, Кабальчи, Кабаносова... Нет, Кабановой  Натальи  Павловны  не
вижу...
   - Может, мы ее хоронили в конце марта, - робко предположила я.
   Женщина покачала головой.
   - У нас теперь компьютер, и время захоронения  не  играет  никакой  роли,
просто вносим  фамилию  в  список.  Кабановой  Натальи  Павловны  нет.  Есть
Кабанова Вера Георгиевна 1924 года рождения  и  Кабанов  Андрей  Михайлович,
1942-го, но это не те могилы. А вы точно помните, что хоронили на Митине?
   Я кивнула.
   - Вы могли случайно не учесть могилу?
   - Такое невозможно, - отрезала дама, - у нас строже, чем в аптеке...
   Я молча глядела на компьютер, потом со вздохом сказала:
   - Извините, пойду брату позвоню, может, и впрямь не Митино...
   - Скорей всего, -  без  тени  удивления  ответила  служащая  и  выключила
системный блок.
   Небось она насмотрелась на разных посетителей, и очередная идиотка ее  не
удивила!
   Наш дом в Ложкине сиял огнями, словно ювелирный магазин  в  канун  Нового
года. Но несмотря на то что в столовой горела восемнадцатирожковая люстра, а
в гостиной все торшеры, там никого не было. В кабинете, в кресле, замотанный
в пледы, сидел у камина Тузик, на его коленях пристроились Хучик и  Жюли,  а
внизу на ковре разлеглись остальные  собаки.  Чуть  поодаль,  у  компьютера,
щелкал мышкой Аркашка.
   - Я ничего не чувствую! - горестно оповестил Тузик. - И Хуч,  и  Жюли,  и
Кеша - все пахнут одинаково.
   - Надеюсь, не грязной собачатиной, - хмыкнул сын и, откинувшись в кресле,
потянулся. - О, господи, голова опять заболела!
   - Тут очень душно, - сказала я и приотворила окно.
   Прохладный сырой воздух ворвался  в  комнату,  откуда-то  издалека  ветер
донес звуки разухабистой музыки и громкие голоса. Очень  странно,  обычно  в
нашем поселке царит полнейшая тишина.
   - Закрой сейчас же, - заволновался Нос, - я еще хуже простужусь!
   Я проигнорировала это замечание. В конце концов Тузик может пойти в  свою
спальню и там устраивать климат, как в инкубаторе. Кабинет же общая площадь!
   - Что там за веселье? - спросила я у Кешки.
   - Старший сын Сыромятниковых женится, свадьба у них. Нас тоже приглашали.
   А и верно. Неделю  тому  назад  домработница  банкира  принесла  красивый
розовый конверт, украшенный изображениями  двух  ангелочков...  Надо  же,  я
совсем забыла.
   - Зайка с Машкой там, - продолжал Кешка, - и Севка пошел.
   - Он любит тусовки, - обиженно протянул Нос.
   - А вы чего остались? - поинтересовалась я.
   - Голова болит, - вздохнул сын.
   - У меня насморк, - напомнил Тузик.
   Я только хмыкнула. Мужчины - изнеженные  существа,  просто  фиалки.  Если
температура  мужского  организма  подбирается  к  37  градусам,  большинство
представителей сильного пола рушатся в кровать с воплем: "Умираю!"
   Во всяком случае все мои бывшие мужья, натянув до носа одеяло,  поступали
так. Супружники начинали капризничать, требуя  попеременно  горячего  чая  с
медом,  боржоми  с  молоком,  клюквенного   морса   и   яблок...   "Болезнь"
затягивалась дней на десять, и  после  нее  они  чувствовали  себя  слабыми,
изможденными...
   А теперь скажите, милые дамы, вам придет в голову заползти в постель даже
тогда, когда ртутный  столбик  упрется  в  самый  верх?  Впрочем,  может,  и
положите голову на подушку, только заснуть все равно  не  удастся.  Домашние
начнут бегать в спальню, без конца задавая вопросы:
   - Где суп?
   - Можно взять котлеты?
   - Дай денег на проездной!
   - У нас есть сахар?
   - Не могу найти брюки...
   Завершится  вечер  безумным  скандалом.  Это  муж,  никогда   доселе   не
заглядывавший в детские тетрадки, внезапно обнаружит, что  его  сынишка  или
дочурка ничего не понимает в математике, и начнет орать:
   - Я в твоем возрасте имел сплошные пятерки!
   Удивительное дело, все мои мужья были в  школьном  возрасте  отличниками!
Оставалось только удивляться, отчего  Константин  писал  слово  "здесь"  как
"сдесь",  а  Макс,  складывая  девять  и  семь,  каждый  раз  получал  новый
результат.
   Потом  достанется  и  собаке,  которая,  отчаявшись  дождаться   вечерней
прогулки, решит свои проблемы  у  входной  двери,  и  муженек,  естественно,
наступит в кучку... Совсем поздно вечером,  даже  ночью,  в  спальню  войдет
обиженный ребенок и, трагически вздыхая, сообщит:
   - Мне не дали поужинать, живот прямо подвело.
   Не знаю, сколько женщин из десяти долежит в кровати  до  этой  стадии,  я
обычно вскакивала в момент поиска брюк.
   Но самую впечатляющую сцену  я  наблюдала  в  онкологическом  диспансере.
Одной из моих подруг, Вере Селезневой, делали курс химиотерапии.
   Я провожала ее до процедурного кабинета. Сначала Верка завернула на рынок
и затарилась под завязку, потом мы промчались  по  хозяйственным  магазинам,
заглянули в книжный и наконец, притащив неподъемные торбы,  сели  на  стулья
возле двери, поджидая своей очереди. Впереди нас  находились  одни  женщины.
Почти рядом со всеми стояли  туго  набитые  сумки,  две  дамы  споро  вязали
шапочки. Правильно, чего зря время терять.
   И тут в конце коридора показалась  живописная  группа  из  пяти  человек.
Посередине, с лицом Христа, идущего на крестную муку, двигался  мужчина  лет
сорока. Под руки его держали две женщины, одна  помоложе,  другая  постарше.
Сзади, готовясь мгновенно подхватить, если папа станет рушиться  в  обморок,
шли дети-подростки. Добредя до кабинета, мужик окинул мученическим  взглядом
ряд женщин и проныл:
   - Вы, конечно, пропустите меня вперед! Видите, как мне плохо,  мне  химию
колют!
   Верка, поправив на лысой голове паричок, попробовала возразить:
   - Тут всем химию делают. И потом, у вас волосы свои, а мы все в  париках,
значит, вам ерунду вводят, циклофосфан какой-нибудь, от  него  не  тошнит  и
растительность не выпадает...
   Но дамы, сидевшие впереди, неожиданно встали на сторону нытика:
   -  Естественно,   пропустим,   идите!   Не   сказав   "спасибо",   мужик,
подталкиваемый родными, исчез за облупленной дверью. Верка фыркнула:
   - Цирк прямо!
   - Мужчин тут  надо  пропускать  вперед,  -  растолковали  ей  товарки  по
несчастью. - Сядет такой в конец, и все,  житья  не  даст,  будет  два  часа
бубнить и жаловаться, а то еще в обморок  завалится!  Нет  уж,  пусть  лучше
поскорей проходит, а мы посидим, отдохнем, дома-то живо работа найдется.
   - И то верно, - согласилась  Верка,  покосившись  на  свои  туго  набитые
сумки, - расслабиться не мешает!
   Ночью  ко  мне  никак  не  шел  сон.  Однако  Сергей   Кабанов   оказался
замечательным вруном. Зачем он рассказал матери сказочку о лавине? И  почему
Ната