.
Но уже через  пару  минут  оставила  это  пустое  занятие.  Бывшие  студенты
постарались на славу. Лица плотно закрыты, у большинства видны только  кисти
рук.  Впрочем,  пираты  скорей  всего  мужчины,  оба  весьма  кривоногие,  с
выпирающим животом, одинаковые, как яйца, - что-то не припомню близнецов  на
курсе.
   Ловко ступая мягкими  замшевыми  ботинками,  ко  мне  бесшумно  подкрался
лакей, разодетый в красную ливрею с золотыми позументами, и прошептал:
   -  Желаете  коньяк,  шампанское,  водку?  Я  поглядела  в  его  прикрытое
бархатной полумаской лицо и тоже шепотом ответила:
   - Спасибо, за рулем, лучше минеральной воды, только я узнала тебя,  Костя
Филимонов! Слуга покачал головой:
   - Нет, я приглашенный официант. Просто  Татьяна  Михайловна  велела  всем
надеть костюмы, чтобы совсем весело было.
   Я  вздохнула  и  пошла  в  центр  толпы.  Без  конца  хлопали  пробки  от
шампанского, звенели бутылки. Разнообразные закуски быстро  исчезали,  но  у
хозяев, очевидно, был рог изобилия, и фуршетный стол  не  пустел.  Подносили
все  новые  и  новые  блюда,  каждый  раз  другие  -  тарталетки  с   икрой,
фаршированные перепела,  устрицы,  копченый  угорь  и  масса  салатов  -  от
традиционного "Оливье" до экзотического "Коралла" с лангустами.
   Гости вели себя как дети, отпущенные на каникулы. То и  дело  раздавались
взрывы оглушительного смеха. В центре стола возвышалась невероятных размеров
хрустальная ваза, в которую был вбит букет из кроваво-красных  роз.  На  ней
красовалась табличка: "Приз. Получит тот, кто найдет хозяйку".
   Часа через два стало понятно, что  кое-кто  из  гостей  хорошо  набрался.
Толпа поредела, народ начал расползаться по другим  помещениям.  Я  тихонько
выскользнула из зала и пошла по коридору. Двери в комнаты стояли нараспашку.
Так, рядом с гостиной, как и у нас, столовая. Только комната больше  раза  в
два, и к  ней  примыкает  курительная  -  небольшое  помещение  с  диванами,
креслами  и  камином.  Потом  потянулись  спальни  для  гостей.  Все  словно
близнецы:  примерно  двадцатиметровое  пространство  заставлено  мебелью   -
кровать, шкафы, кресло, диван, тумбочка... Разнится  только  цвет  покрывал,
занавесок и ковров.
   Я миновала голубую, розовую, желтую и зеленую опочивальни и  уткнулась  в
глухую стену. Коридор кончился. Пришлось вернуться в холл и пойти налево.
   Там тянулись  служебные  помещения.  Огромная  кухня,  где  около  десяти
человек самозабвенно  резали  продукты,  раскладывали  колбасы  и  сооружали
бутерброды. Затем  бельевая  с  гладильной  доской,  прачечная,  следом  еще
несколько комнат. Толкнув дверь, я обнаружила,  что  нахожусь  в  помещении,
значительно меньше  спальни  для  гостей  -  метров  десять,  не  больше,  и
обстановка крайне простая, если не сказать  спартанская.  Никаких  ковров  и
дорогих накидок. Всего лишь небольшой половичок у  кровати  и  красивый,  но
синтетический плед...  На  тумбочке  лежала  книга  в  потрепанной  обложке.
"Любовь вечна". Вероятно, тут обитает  горничная  или  кухарка...  Следующие
комнаты тоже пусты и аккуратно прибраны.
   Несолоно хлебавши я вернулась в холл и пошла вверх по  широкой  лестнице.
Здесь меня ждал сюрприз. Площадка второго этажа щетинилась закрытой  дверью.
Плотно сомкнутые дубовые створки даже не дрогнули, когда я принялась дергать
за витые бронзовые  ручки.  Так,  заперто.  Что,  если  подумать,  абсолютно
естественно. Гостям, которые как следует наберутся, можно шататься по  всему
первому   этажу,   вход   в   хозяйские   покои   им   запрещен.    Понятная
предосторожность, но мне это сильно усложняет задачу.
   В задумчивости я побрела в курительную и наткнулась на одного из ряженых.
"Человек-ящик" отдыхал в кресле, наслаждаясь одиночеством.
   - Не помешаю? - спросила я, вытаскивая сигареты.
   - Что вы, - приветливо сказал мужчина, - устраивайтесь.
   Я закурила и, не удержавшись, поинтересовалась:
   - Никак не соображу, что вы изображаете?
   - Телевизор, - хмыкнул гость, - экран на животе, а голова - антенна.
   - Ловко придумано, только, наверное, не слишком удобно.
   - Вы правы, Дашенька.
   От изумления чуть не проглотила сигарету.
   - Как? Откуда знаете?
   Мужчина показал пальцем на мою руку.
   - Видел подобное кольцо лишь один раз - на пальце у Даши Васильевой.  Моя
покойная жена Валентина обожала драгоценности, понимала толк  в  украшениях.
Мы сидели около вас на концерте Растроповича, и  она  спросила,  кто  сделал
этот перстень, помните?
   - Припоминаю, что ответила: Макс Полянский подарил.  Значит,  вижу  Олега
Андреевича Харитонова?
   - К вашим услугам,  -  наклонил  "антенну"  "телевизор".  -  Давно  хотел
познакомиться с вами. Валя заставила позвонить Полянскому и спросить фамилию
ювелира. Вот тогда Макс и рассказал, что Даша - его бывшая супруга и  он  до
сих пор сожалеет о разрыве.
   Я ухмыльнулась. После меня у Максика случилось не то шесть,  не  то  семь
жен, небось измучился от переживаний. А колечко принес, когда я вытащила его
из Бутырской тюрьмы, куда беднягу запихнули по ложному обвинению в  убийстве
очередной супружницы. Впрочем, большой черный бриллиант в элегантной золотой
оправе выглядит привлекательно, да и  стоит  баснословно  дорого.  Полянский
хотел  отблагодарить  "адвоката"  на  полную  катушку.  Очевидно,   покойная
Валентина и  впрямь  разбиралась  в  брюликах,  потому  что  частенько  люди
принимают мое кольцо за бижутерию - слишком необычно выглядит солитер.
   - У Вали было несколько эксклюзивных вещей, - продолжал Харитонов, -  она
все жалела, что детей нет, некому оставить. Например,  я  привез  из  Японии
ожерелье из цветного жемчуга - розового, желтого и черного.  Потом  изумруды
из Боливии, а на пятидесятилетие  заказал  колье:  ее  имя  -  Валентина,  -
выполненное из сапфиров. Правда, сам день рождения не удался -  да  и  какое
веселье в  больнице,  под  капельницами.  Надел  ей  на  шею,  а  Тина  даже
улыбнуться не смогла, так и умерла с сапфирами.
   - А где это ожерелье сейчас? - глупо поинтересовалась я.
   - С ним и похоронили, - спокойно пояснил Харитонов. - Думаю,  что  такова
была бы и ее воля. Многие украшения ушли вместе с ней. Они и  впрямь  больше
никому не понадобятся. Если бы подрастала девочка, а так...
   - Но вы же женились во второй раз! "Телевизор" пошевелил "антенной":
   - Танюша не большая  любительница  каменьев,  абсолютно  равнодушна  и  к
нарядам.  Вот  повеселиться,  устроить  бал-маскарад  -  здесь  она  мастер.
Удивительно задорный, никогда не унывающий человечек. И потом, как  вы  себе
это представляете - Татьяна носит на груди имя "Валентина"? Нелепо!
   Из гостиной послышались звуки гонга и крики:
   - Маски долой!
   - Пошли, - пригласил хозяин, - наступает кульминационный момент.
   В комнате царило  оживление.  Как  и  следовало  ожидать,  узнать  бывших
сокурсников даже без масок оказалось чрезвычайно трудно. Большинство  сильно
растолстели, обзавелись вторым  подбородком,  морщинами  и  лысиной.  Кот  в
Сапогах  оказался  Никитой  Павловым,  Красная  Шапочка  -  Раей  Скоркиной,
Белоснежка -  Зоей  Лазаревой,  а  Дядька  Черномор  превратился  в  Евгения
Пестова. Но самый громкий вздох пронесся по залу, когда маски сняли  пираты.
Один - Ваня Клюкин, другой... хозяйка дома, Таня Иванова.
   - Ну здорово! - кричала Танюшка, потрясая банданой. - Между прочим, мы  с
Ванькой специально договорились одеться одинаково, чтобы всех обдурить. Мне,
несчастненькой, бедненькой, худенькой девушке, пришлось  приделать  огромный
животище. Ванюшка-то большой любитель пива! А мои стройные  ножки?  Думаете,
легко ходить весь вечер в картонных сапожищах, имитирующих кривизну ног?
   Дамы визжали от восторга, мужчины громко хохотали. Я  вновь  выскользнула
из  комнаты.  Пойду  огляжу  домик   снаружи.   Но   и   во   дворе   ничего
настораживающего не наблюдалось. Я углубилась в сад. "Сосиска" мешала быстро
передвигаться, и ноги то и дело спотыкались.
   За домом простиралась  невероятно  ухоженная  территория  -  ряды  кустов
перемежались клумбами. Была там и  детская  площадка  -  песочница,  качели,
горка. Немного странно, если учесть, что девочке, по слухам, то  ли  девять,
то ли десять лет. Кстати, ребенка  на  празднике  не  было  видно.  Если  бы
подобное шоу устроили у нас дома, Манюня приняла бы  в  нем  самое  активное
участие. Хотя, может, Олег Андреевич и Татьяна  сторонники  жестких  методов
воспитания и считают, что детям не следует мешаться под ногами у гостей.
   Я прошла по всему саду и не обнаружила ничего подозрительного,  даже  той
калитки, куда, по словам полковника, нырнул таинственный Жок. Впрочем,  было
темно, двор освещался фонарями, и в их не слишком ярком свете можно  многого
не заметить. Следовало напроситься еще раз в гости днем, а еще лучше утром.
   Я обошла дом с торца и наткнулась на небольшую дверь. Толкнула створку  и
оказалась в коридоре, возле кухни. Скорей всего именно  через  этот  вход  в
здание попадает прислуга. Интересно, сколько человек  постоянно  работает  у
Харитоновых?  Что  там  Крахмальников  говорил,   кажется,   повар,   шофер,
гувернантка...
   В зале по-прежнему веселился народ, правда, основная  масса  разъехалась,
по инкрустированному паркету бродили человек шесть.
   - Дашка, - завопила раскрасневшаяся Татьяна, - отлично, что ты еще здесь,
а то я расстраивалась, что не говорила с  тобой.  Так,  все  снова  надеваем
маски и делаем фото на память.
   Кот в Сапогах, Белоснежка, Красная Шапочка, оба  пирата  и  я  сбились  в
кучу. Ливрейный лакей защелкал фотоаппаратом. Потом выпили еще  шампанского,
добавили ликер "Айриш-крим" и вновь раскупорили бутылку "Дом Периньон".
   - Не снимайте маски, - верещала Таня, - ну  и  угадайте,  где  я,  а  где
Ванька?
   Около  двух  Ваня  Клюкин  расстегнул  на  пиратском  жилете  пуговицы  и
простонал:
   - Все, ребята, больше не могу. Пора домой,  да  и  живот  заболел,  язва,
знаете ли, расшалилась. Напозволял себе сегодня лишнего!
   - "Де-нол" прими, - посоветовала Рая Скоркина, - хочешь дам?
   - Не, братцы, я домой,  -  заплетающимся  языком  пробормотал  Ванька,  -
устал.
   - Даже не думай, - твердо  заявила  Татьяна,  -  мы  тут  остались  самые
близкие, одна третья группа, хоть поговорим спокойно.
   - Не, домой, - пьяно ныл Клюкин. Он сильно побледнел и осунулся.  Похоже,
что мужика и впрямь донимала болячка.
   - Не советую садиться за руль в таком состоянии, - велела Таня, - позвони
домашним и оставайся ночевать, - и она протянула Ваньке мобильный.
   Но Клюкин помотал головой и рыкнул:
   - Живу один-одинешенек, никому не нужный.
   Высказавшись, Ванюша шмурыгнул носом и зарыдал.
   - Ну-ну, - похлопала его  по  плечу  Таня,  -  не  стоит  расстраиваться,
молодой, красивый, только свистни,  женщины  прибегут  и  в  штабеля  у  ног
улягутся.
   - Никому, никому, абсолютно никому не нужен, -  икал  Ванька,  размазывая
сопли, - с тех пор как мамочка умерла, я бедный бесприютный сирота.
   Из-под обшлага клетчатой  рубашечки  соскользнули  на  запястье  большие,
вульгарно дорогие часы.
   - Эй, кто-нибудь, - велела командным голосом Танюша, - уведите  плаксу  в
спальню!
   - Давно скончалась твоя матушка? - осторожно поинтересовалась я.
   Но Клюкин достиг той стадии  опьянения,  когда  внешние  раздражители  не
воспринимаются, слышны только собственные страдания.
   - Бедный, бедный, одинокий...
   - Его мама умерла почти десять лет назад, - пояснила Рая  Скоркина,  -  а
он, как напьется, всегда рыдает, вечно на всех вечеринках  людям  настроение
портит. Я все поджидала, когда же он сегодня  в  плач  ударится.  Еще  долго
продержался, почти до самого конца.
   Лакей крепкой рукой  поволок  к  выходу  несчастного  сироту  с  золотыми
часами. Оставшиеся сели плотной группкой на диванах и принялись рассказывать
о себе.
   Радовало, что никто не  пропал.  Все-таки  знания  иностранных  языков  -
верный кусок хлеба, чаще всего с маслом и сыром,  а  по  нынешним  временам,
когда все кинулись учить детей, даже с икрой.
   Рая Скоркина репетиторствовала.
   - Беру пятьдесят долларов за академический час, - откровенничала женщина,
- готовлю к вступительным. Сильно не зарываюсь - двадцать уроков в неделю, и
вся в шоколаде.
   Я быстренько умножила в уме пятьдесят на двадцать и с уважением поглядела
на Скоркину. Тысяча баксов за  семь  дней!  Совсем  неплохой  заработок  для
женщины. Никита Павлов издает газету "Желтуха".
   - Господи, - восхитилась Райка, - значит, это у тебя  постоянно  печатают
всяческие сплетни и офигительные фото. Ну скажи, как удалось снять Газманова
на унитазе без брюк?
   Никита тяжело вздохнул:
   - Извини, Рай, дурим читателей. Простой монтаж. Морда певца, а тело взяли
от нашего шофера, они похожи с Газмановым.
   - Жуть, - взвизгнула Скоркина, - ведь поверила!
   - Не ты одна, - ухмыльнулся Никита, - у нас тираж за миллион перевалил.
   Зоя Лазарева деканствовала в частном вузе.  Судя  по  ее  драгоценностям,
дела у высшего учебного заведения шли прекрасно.
   Только нам с Танюшей Ивановой было нечем похвастать. Обе не  работаем,  а
просто прожигаем жизнь в свое удовольствие.
   Старинные  напольные  часы  глухо  пробили  три  часа.  Зоя  с   чувством
произнесла слегка заплетающимся языком:
   - Ну, прощайте!
   Таня с сомнением глянула на подругу:
   - Лучше не садиться за руль в таком виде.
   - Меня невестка ждет в машине, - пояснила деканша, - специально  с  собой
взяла, чтобы потом домой доставила.
   - Девушка сидела весь вечер в автомобиле?  -  изумилась  я.  -  Бедняжка,
небось замерзла и проголодалась.
   Лазарева дернула красивыми плечами:
   - Подумаешь, я  их  с  сыном  кормлю,  пою  и  одеваю,  может  и  шофером
поработать! Никита Павлов резко встал и потянулся:
   - Отбываю, девчонки,  еще  свидимся.  Да,  забыл,  всем  дарю  бесплатную
подписку на "Желтуху".
   Рая Скоркина подхватила сумочку и попросила
   - Пошли, Кит, подвезешь меня, машину не брала сегодня,  очень  выпить  со
всеми хотелось. Зойка-то, ну и дрянь! Заставить бедную  девушку  весь  вечер
торчать во дворе! Между прочим, у меня тоже была такая свекровь, из-за нее и
с мужем развелась. Падла рогатая!
   - Кто? - немедленно спросил Никита. - Муж?
   - Нет, - хохотнула Райка, - мамонька евонная.
   Мы  с  Таней  остались  вдвоем.  Следовало  откланяться  и   отправляться
восвояси. Но  тогда  задание,  первое  мое  оперативное  задание,  останется
невыполненным. Если не сумею осмотреть дом, Александр Михайлович станет  всю
оставшуюся жизнь насмехаться. Прямо слышу, как он бормочет:
   - Дашутка, родненькая, не  расстраивайся.  Ну  не  приспособлена  ты  для
работы детектива. Не всем же, в конце  концов,  за  преступниками  гоняться.
Купи себе спицы и запишись на курсы вязания, должно хорошо пойти.
   Нет, следовало остаться во что бы то ни стало, причем не на один день.
   - Ну, надеюсь, хоть ты заночуешь! - воскликнула Танюша.
   Я секунду помялась и сообщила:
   - С удовольствием, потому что, видишь ли, просто некуда сейчас ехать.
   - Что случилось? - изумилась  Иванова.  -  Зоя  говорила,  вроде  у  тебя
шикарный дом в Ложкино, чудесные дети...
   Подивившись про себя удивительной осведомленности Лазаревой, с которой мы
не встречались двадцать лет, я недолго думая соврала:
   - Дом сгорел!
   - Вот ужас, - ахнула Таня, - как это случилось?
   Я беспомощно глядела в окно. Оказалась в ситуации,  в  которую  частенько
попадают вруны. Одна неловко сказанная ложь тянет за собой другую, другая  -
третью. И небольшой комочек обманов превращается в гигантскую гору.
   - Живем, как и вы, в охраняемом поселке, - вдохновенно  принялся  болтать
мой язык, - ближайший сосед - банкир Сыромятников. Кто-то  из  его  недругов
подложил в подвал дома Николая Федоровича взрывчатку. Ну и бабахнуло! Здание
в клочки разлетелось! А у нас нарушен фасад, выбиты окна,  сорвана  крыша  -
словом, работы на месяц!
   -  Кошмар,  кошмар,  -  твердила  Танюшка,  прижимая  к  вискам   длинные
аристократические пальцы.
   Харитонов не солгал, она и впрямь не любила драгоценности.  Изящные  руки
украшало только самое простое обручальное кольцо - тоненький золотой ободок.
   - Люди не пострадали?
   Вспомнив приветливого Николая Федоровича, его милую жену Иру,  радостного
сына Кирилла  и  кота  Клауса,  страстного  обожателя  наших  кошек,  я  без
колебания заявила:
   - Слава богу, нет, успели выскочить вместе с персом.
   - Где же твои дети?
   - Пока в гостинице, - продолжала я путаться во вранье, - а потом в  Париж
поедут.
   - Слушай, - заявила Таня, - завтра же перебирайтесь к нам. Открою  третий
этаж и живите, сколько хотите.  Нет,  какая  катастрофа!  Нигде  теперь  нет
покоя. Каждый день жду, что на Олега нападут!
   И она стала нервно заламывать пальцы.
   - Спасибо, - забубнила я, - но...
   - Никаких "но", - отрезала Таня, - ладно, завтра договорим.

Глава 4

   Утром меня разбудил шум работающего мотора, звук шагов и какие-то громкие
голоса. Плохо  понимая,  что  происходит,  накинула  выданный  гостеприимной
хозяйкой халат и выглянула во двор. Сердце тревожно сжалось.  В  одном  ряду
застыли две милицейские машины с синими мигалками, "Скорая помощь"  и  белый
фургончик с красным крестом на глухих дверцах. Такие машины в  народе  зовут
"труповозками".
   - Только не пугайся, -  сказала,  входя  в  спальню,  Таня,  -  тут  беда
приключилась.
   - Какая? - шепотом спросила я.
   - Только не пугайся, - вновь произнесла хозяйка и добавила:
   - Ваня заболел.
   Но я услышала, как лязгнули носилки, вынимаемые из  труповозки,  и  сразу
все поняла:
   - Умер?!
   Танечка кивнула головой. Несмотря  на  то  что  спать  мы  отправились  с
рассветом,  а  встали,  не  отдохнув  и  трех   часов,   хозяйка   выглядела
безукоризненно.
   Она мало изменилась за годы, прошедшие после выпускного вечера. Очевидно,
не прибавила ни одного килограмма в весе. Сохранила тонкую  талию,  стройные
бедра и прямую спину. Остался прежним и восхитительный  фарфорово-прозрачный
цвет лица. Небольшие голубые глаза умело  подкрашены,  тонкие  губы  тронуты
светло-коричневой  помадой,  волосы  аккуратно  уложены.  Только   цвет   их
изменился - из каштановых превратился в светло-русый, но  прическа  осталась
прежней - классическое каре, прикрывающее уши.
   Интересно, она всегда так по утрам  выглядит?  Я  до  полудня  похожа  на
бабу-ягу.
   - Скорей всего, сердечный приступ приключился, - пояснила Таня - его Тоша
нашла.
   - Кто? - не поняла я, ошарашенная страшной информацией.
   - Антонина, горничная, - пояснила Таню-ша. - Лакей вчера Ваньку в зеленую
спальню отвел, а Тоша думала, что там пусто, ну и решилЬ  убраться...  Крику
было, неужели не слышала?
   Я покачала головой.
   - Жуть, -  бормотала  Таня,  глядя,  как  я  спешно  натягиваю  джинсы  и
футболку,  -  просто  катастрофа.  Ты  хоть  знаешь,  у  него  есть  кто  из
родственников?
   - Понятия не имею, ни разу после окончания не встречались.
   - Они мне позвонили примерно за неделю до карнавала,  -  объясняла  Таня,
выходя в коридор, - Зойка всех собирала, разыскивала, небось она в курсе...
   Очевидно, прислуга убиралась всю ночь,  потому  что  ни  в  холле,  ни  в
столовой не оказалось никаких следов праздника. Бумажные гирлянды, китайские
фонарики и горы мусора исчезли  без  следа.  Полы  были  застланы  светлыми,
безукоризненно чистыми коврами, мебель тщательно натерта,  в  воздухе  витал
едва уловимый запах полироли.
   - В себя прийти не могу, - бормотала Таня, наливая мне кофе, - ну  теперь
нам мало не покажется!
   - Почему?
   Хозяйка всплеснула красивыми руками:
   -  Ты  прикинь,  как  газеты  обрадуются!  Олег   весь   на   виду,   имя
незапятнанное. Благосостояние нажил еще до  депутатства.  Он  ведь  адвокат,
причем известный и дорогой. А тут такой лакомый кусок -  в  доме  Харитонова