Жара потихоньку уходила, начался дождь.  Застряв  в  безумной  пробке  на
Садовом кольце, я опустила стекло и вдохнула свежий воздух. Все-таки хорошо,
что лето уходит. Я люблю осень, не только сухую и солнечную. Холодный дождь,
грязные лужи - словом, все то, что приводит большинство людей в уныние,  мне
нравится. Люблю самую омерзительную осеннюю погоду!
   Машины медленно, черепашьим шагом двигались в сторону Тверской. Я  ползла
вместе со всеми. Ну какой смысл злиться, все равно быстрей не доеду.
   Между машинами, ловко орудуя костылями, прыгал одноногий парень, по  виду
лет пятнадцати. В руках мальчишка держал большой пакет, на  груди  болталась
табличка:  "Помогите  на   протез".   Подавали   немногие,   но   юноша   не
расстраивался,  а  скользил  между  автомобилями.  Оставляя   без   внимания
"Москвичи" и "Жигули", он ориентировался в  основном  на  иномарки.  Наконец
добрался до меня.
   Вообще не люблю подавать милостыню, в особенности старухам с  жалостливым
голосом и цепким взглядом. Стариков должны содержать их дети.  Но  одноногих
мальчишек мне жаль.
   Парень взял протянутую  сторублевую  бумажку  рукой,  на  пальце  которой
отсутствовала одна фаланга, и тихо сказал:
   - Спасибо. Счастливо до дома добраться. Я взглянула  в  его  простоватое,
покрытое мелкими капельками дождя лицо, отметила машинально небольшой шрам в
виде полумесяца над бровью и ответила:
   - Тебе тоже удачи.
   - Она завсегда со мной, - улыбнулся калека. Надо же,  какой  молодец,  не
унывает! Я опять проползла метров пять вперед, потом еще... По ходу движения
справа  возникло  "Русское  бистро".  Аккуратненько  запарковавшись,   вошла
внутрь, конечно, не "Макдоналдс",  но  тоже  неплохо.  Насколько  знаю,  тут
подают чудесные пирожки с грибами.  В  кафе  оказалось  на  удивление  много
народа. Я зашла сюда впервые, до этого только слышала  дифирамбы,  регулярно
отпускаемые Маней: дескать, и выпечка прекрасная, и кофе на уровне...
   Добравшись до стойки, была поражена до глубины души. Во-первых,  огромным
ассортиментом,  во-вторых,  ценами.  Почти  двадцать  рублей  за   крохотный
пирожок! Даже мне, чтобы наесться, надо как минимум два.
   Я брюзжала тихонько, как старуха, откусывая первый кусочек. Машка  права,
очень вкусно.
   - У вас свободно? - раздался за спиной мальчишеский голос. Я  обернулась.
Возле столика стоял парень, страшно похожий на калеку,  который  только  что
получил от меня сто рублей, даже рубашка такая же, ярко-красная.
   - Можно к вам? - вежливо осведомился юноша. - Простите, везде занято.
   -  Да-да,  конечно,  -  поторопилась  согласиться  я.  Парнишка  поставил
подносик и принялся за еду. Я поглядела на  него  повнимательней.  Наверное,
неплохо зарабатывает, шесть штук пирожков, большой стакан кофе и  напиток  с
названием "Медовуха".
   - Вкусная вещь? - спросила я, показывая на бутылку.
   - Да, отличный лимонад, -  приветливо  сказал  сосед  и,  подняв  голову,
улыбнулся, глядя мне прямо в глаза.
   Я, онемев, смотрела на простоватую физиономию и  небольшой  шрам  в  виде
полумесяца над бровью. Такого просто не может быть! Но парнишка потянулся за
салфеткой, и я увидела довольно грязную ладонь с отсутствующей  фалангой  на
указательном пальце.
   - Послушай, - не вынес мой язык, - вроде у тебя только что ноги не было!
   Юноша поперхнулся, потом повнимательней присмотрелся и протянул:
   - А, это вы сто рублей дали, редко столько сразу  перепадает,  а  женщины
вообще более жадные...
   - Но как же так? - растерялась я,  -  А  нога?  "Нищий"  вздохнул,  потом
рассмеялся:
   - Бывает же такая встреча! А деньги не отберете?
   - Нет, твои, заработал. Даже еще дам, только объясни свой фокус с ногой.
   - Да и объяснять нечего. Подвязываю ее к поясу. Надо только брюки пошире,
и рубашку побольше.
   - И не болит?
   - Да, конечно, не слишком приятно,  -  согласился  мальчишка.  -  Сначала
еле-еле двигался, прям потел весь, а сейчас привык, только надо иногда  ногу
отвязывать  и  нормально  минут   десять   ходить,   а   то   вон,   Сенька,
дозарабатывался, что и правда ампутировали...
   - Как же ты "инвалидом" стал? Мальчишка прищурился.
   - А купите мне пельменей, салат и чекушечку! Через  пять  минут,  получив
требуемое, он рассказал нехитрую историю.
   Лет  ему  совсем  немного,  и  профессии  никакой  в  руках   нет.   Мать
день-деньской пьет горькую, а отца Павел не знает. Вернее, у мамки все время
меняются кавалеры, и она, сердешная, уж и  не  помнит,  от  кого  рожала.  А
наплодила беззаботная алкоголичка целую тучу  никому  не  нужных  детей,  аж
двенадцать   штук.   Четверо,   правда,   благополучно   умерли,   остальные
здравствуют. Павлик - самый старший. Естественно, ни о какой школе  речь  не
возникала.  Мальчишка  с  самого  раннего   детства   озабочен   заработком.
Во-первых, дорогая мамочка пускает его в дом только тогда, когда он приносит
с собой бутылку и кусок колбасы, а во-вторых, среди в общем-то  безразличных
ему братьев и сестер есть восьмилетняя Танечка. Девочку Павел  очень  любит,
кормит, одевает и балует. То  "Сникерс"  ей  притащит,  то  жвачку.  Павлуша
строго следит,  чтобы  сестричка  посещала  школу.  Потому  что  она  должна
доучиться до девятого класса и получить приличную профессию  -  парикмахера,
например, или медицинской сестры. Очень хорошие специальности, денежные. При
людях. Павлик не хочет, чтобы Танюшка превратилась, как  старшие  сестры,  в
проститутку и наркоманку.
   Сначала  мальчик  мыл  машины,  потом  бегал  по  проспектам   в   потоке
автомобилей, протирая стекла, теперь вот нищенствует.
   - И сколько зарабатываешь?
   Павлик развел руками:
   - А день на день не приходится. Иногда тысячу наберу, бывает и двухсот не
наскребается.
   - Ну в среднем?
   - Где-то семьсот, восемьсот.
   - Однако выгодный бизнес.
   - Да мне только треть достается, - пояснил "калека".
   - Почему? - удивилась я.
   - Чего ж тут непонятного, - пояснил  собеседник,  -  браткам  надо  часть
отдавать, гаишникам, да еще иногда патрульные  привязываются,  вроде  не  их
дело за порядком на дорогах следить, а туда же, сволочи, менты поганые...
   Еще у него несколько раз отбирали всю выручку. Однажды из шикарного джипа
вылезли четверо и отняли пакет, в другой раз Павлик нечаянно залез на  чужую
территорию и опять поплатился заработком. Так что теперь он  стал  умный  и,
набрав рублей двести, прячет их в укромном месте...
   - Погоди, погоди, - прервала я поток  информации,  -  что  значит  "чужая
территория"?
   - Моя зона от бистро вон до того поворота, - пояснил нищий,  -  а  дальше
двое других стоят - Серенька и Мишка. На пару  работают.  С  ними  лучше  не
связываться, чеченские ветераны, убьют и не чихнут,  полные  отморозки.  Еще
ниже дед Степан орудует, тот хоть и старый, но тоже больно дерется...
   - И что, вы никогда не конфликтуете?
   - Не-а, - помотал головой Павел, - у каждого  свой  кусок.  Петрович  все
время присматривает, ему скандалы на дорогах  не  нужны.  Вон  Петька  начал
права качать, мол, у кукольного театра больше подают, там мамаши жалостливые
с детьми ходят, а у него возле  "Красных  Ворот"  только  приезжие,  из  них
копейки не выжмешь! Ну и что?
   - Что?
   - Машина сбила, и все.
   - А Петрович кто такой?
   - Старшой.
   - Как это? - оторопела я.
   - Говорю  же  старшой,  территории  распределяет,  деньги  браткам  дает,
посторонних на дорогу не пускает. Думаете, так просто можно взять  и  начать
по проспекту с протянутой рукой бегать? Ха! Тут бы не протолкаться  было  от
желающих. А чем больше просят, тем меньше подают!
   Он принялся энергично поедать пельмени. Я молча  переваривала  полученную
информацию.
   - Наверное, и в метро свой Петрович есть?
   - Конечно, - не удивился собеседник, - точно не знаю,  но  думаю,  как  у
нас.
   - Как же в нищие попасть? - вслух подумала я. Павлик засмеялся.
   - Да встань на углу и руку вытяни, тут же кто-то из смотрящих подскочит!
   Я глядела, как он ловко подлизывает капли сметаны с  тарелки,  и  смутные
мысли начали шевелиться в голове, пока еще неопределенные и неоформившиеся.
   Павлик быстро доел оставшуюся еду и умчался на заработок. Мне  захотелось
пить и, купив бутылочку лимонада со странным  названием  "Медовуха",  выпила
ее, уже сев за руль. Честно говоря, новинка не понравилась - вкус странный и
почему-то отдает дрожжами.
   Бросив пластиковую емкость на  соседнее  сиденье  и  пользуясь  тем,  что
пробка на дороге рассосалась, заторопилась к повороту на Тверскую.
   Через пару минут в голове  стало  происходить  что-то  странное.  Сначала
сильно зашумело в ушах,  потом  отчего-то  зазвенело.  Гул  Садового  кольца
отодвинулся, и окружающее как бы занавесилось  белой  стерильной  марлей.  Я
потерла виски, может, давление упало? На всякий случай сунула в рот  кусочек
сахара, но испытанное средство не помогло. Так,  надо  парковаться.  Но  тут
раздался   голос:   "Вольво"   шестьсот   двадцать   пять   КЕ,   немедленно
остановитесь!" Выполняя приказ, я нажала на тормоз, машина замерла.
   - Чего посреди дороги раскорячилась, отъехай к краю, - велел патрульный.
   -  Сами  велели  немедленно  встать,  -  попробовала  я  огрызнуться,   с
удивлением чувствуя, как тяжело ворочается во рту ставший почему-то каменным
язык.
   Постовой внимательно поглядел на меня, подергал носом и радостно,  просто
сияя от счастья, констатировал:
   - Пьяная!
   - Да вы что! - искренне возмутилась я, с  трудом  поднимая  тяжелый,  как
бетонная плита, язык. - Да я вообще не пью, а уж за рулем в особенности.
   - "Вообще не пью", - передразнил гаишник и ткнул пальцем с грязным ногтем
в бутылку из-под "Медовухи":
   - А это чего?
   - Лимонад, - начала бормотать я, ощущая, как тяжелый дурман  заволакивает
голову.
   Красномордая физиономия гаишника как-то странно начала кривиться  во  все
стороны, глупый смех вырвался из моей груди.
   - "Ситро", значит, - издевался милиционер. - "Буратино"...
   - "Айрн-Брю", газировка для взрослых, - радостно подтвердила  я,  и  свет
для меня померк.

ГЛАВА 28

   - Дарья, - послышался голос Александра Михайловича, -  открой  глазоньки,
алкашка убогая.
   Я тихонечко пошевелила веками и поморщилась. Свет резал как нож.
   - Ну давай, давай, - одобрил приятель. Я отважно раскрыла глаза и увидела
лицо полковника, нависающее в двух сантиметрах от моего носа.
   - Ну, - грозно заявил он, - рассказывай, как дошла до жизни такой?
   Голова отчаянно болела, во рту все пересохло, и желудок противно сжимался
аж у самого горла.
   -  Дай  тазик,  -  измученно  прошептала  я,  затравленно  поглядывая  на
полковника.
   - Может, еще какавы с медом? - вызверился этот негодяй.
   Представив себе сочетание данных продуктов, я чуть не умерла.
   - Меня тошнит!
   - Носи с  собой  гигиенический  пакет,  пьяница!  -  продолжал  злобиться
приятель, но, увидав мою беспомощность, все же сжалился.  -  Женский  туалет
прямо по коридору.
   Кое-как приняв вертикальное положение, понеслась по вытертому полу.
   Через десять минут сделалось легче, и я стала разглядывать свое отражение
в кривом зеркале. Интересно, моя морда лица на самом деле такая?
   Холодная вода чуть-чуть уменьшила головную боль, к тому же,  наплевав  на
все правила гигиены, я напилась прямо из-под крана. Стану  козленочком,  так
мне и надо. Но сказки врут, и  в  комнату  я  вернулась  подчеркнуто  бодрым
шагом.
   - Что случилось?
   - Нет, это я должен спрашивать! - взревел полковник. - Это ты сообщи, что
случилось, почему наклюкалась за рулем до свинячьего визга и потери пульса?
   Сев  на  довольно  продавленный   диван   и   вытянув   ноги,   я   робко
поинтересовалась:
   - Где мы?
   - В кабинете начальника отделения ГАИ! - заорал Александр  Михайлович.  -
Вот позорище...
   Оказывается, когда нарушительница внезапно потеряла сознание и на  глазах
у постового врезалась лбом в баранку "Вольво", гаишник перепугался и  вызвал
"Скорую".
   Прибывшие  медики,  осмотрев  "тело",  сообщили,  что  дама  пьяна,  а  в
остальном здорова. Скорее всего вечер закончился бы в вытрезвителе, но  врач
случайно стащил с головы "алкоголички" парик. И на свет явилась светло-русая
голова, явно побывавшая в руках  дорогого  парикмахера.  Отнюдь  не  дешевый
автомобиль не вязался с убогой одеждой, потом постовые полезли в  документы,
В  сумочке  нашлись  права,  французский  паспорт  и...  визитная   карточка
полковника. К тому же на заднем сиденье лежал пакет с элегантной  одеждой  и
косметичка с дорогой пудреницей. Сопоставив все факты и не тратя времени  на
чесание  затылков,  милиционеры  сволокли  меня  в  отделение,   предоставив
начальству самому разбираться со странной дамой, спящей мертвецким сном.
   Местный шеф оказался человеком сообразительным и, устроив  нарушительницу
дрыхнуть на диване, позвонил Александру Михайловичу. И вот теперь  полковник
применяет ко мне "третью степень", спасибо хоть не  бьет  по  лбу  носком  с
песком. Впрочем, отвечать на его вопросы почему-то не хочется!
   - Не знала,  что  "Медовуха"  алкогольный  напиток,  -  оправдывалась  я,
тихонько вздыхая, - решила - это лимонад такой, ну ты же знаешь, что со мной
бывает, если выпью.
   И это святая правда. В моем организме есть  один  существенный  дефект  -
пьянею моментально. Если у всех нормальных людей алкоголь сначала попадает в
желудок, то у меня он прямехонько  отправляется  в  мозг.  По-хорошему,  мне
достаточно чайной ложки, чтобы выключиться. Но вот  парадокс,  такой  эффект
наблюдается только тогда, когда пробую крепленые вина или ликеры. Сухое вино
и коньяк пьются просто превосходно. Поняв  эту  странную  закономерность,  я
никогда не принимаю портвейнов.
   Но кто бы мог подумать, что "Медовуха" - на самом деле  довольно  крепкий
напиток. Вот почему мне так плохо и так  ужасно  ноет  голова!  А  Александр
Михайлович с упорством, достойным лучшего применения, зудит,  как  настырная
осенняя муха:
   - Когда тебе пришло в голову дать взятку в следственной  части  Бутырской
тюрьмы, кто тебя выручал?
   - Подумаешь, попался один честный тюремщик... Ну ты!
   - А когда пряталась в мусорном бачке, кто помог?
   - Ну ты, конечно.
   - В конце концов, кто несся в эту  дурацкую  деревеньку  Петухово,  чтобы
вызволить тебя из плена?
   - Ну, здесь Иван  Михайлович  раньше  подоспел!  Но  полковник,  как  все
мужчины, совершенно не выносит намека на  собственную  неудачу.  Он  хлопнул
кулаком по столу и заорал:
   - Надоело! Да скоро надо мной вся милиция смеяться будет и пальцем тыкать
начнут - это  тот  самый  Дегтярев,  приятель  полоумной  Дарьи  Васильевой!
Уймешься ты когда-нибудь, наконец! Что задумала опять? За каким чертом парик
нацепила?
   - Модно просто.
   - А вещи уродские для чего?
   - Костюм мороженым испачкала, вот и купила первое попавшееся...
   - Врешь, - завопил приятель.
   Надо же, а еще всегда рассказывает  сказки  о  том,  что  подследственным
просто невозможно вывести его из себя. И чего он так разошелся?
   - Ладно, - закипел Александр Михайлович, -  собирайся  домой,  убожество,
там и побеседуем.
   Приятной эту беседу не назовешь. Почти полночи полковник  ругал  меня  на
чем  свет  стоит,  и,  как  всегда,  к  этому   увлекательному   занятию   с
удовольствием подключились остальные домашние. У каждого  обнаружилась  куча
претензий ко мне.  Ольга  с  обидой  заявила,  что  я  обещала  хоть  иногда
готовить,  а  сама  целыми  днями  где-то  шляюсь.  Маруся  припомнила,  как
позавчера я, подписывая дневник, мечтательно заявила: "Ну как  быстро  время
летит, ты уже в пятом".
   - Между прочим, первого сентября я пошла в седьмой, - сообщила дочь, -  и
у других детей родители это помнят. Уж и не говорю про то, что  рефераты  им
пишут и к учителям все время бегают!
   Кеша тоже не удержался:
   - Чуть со стыда в понедельник не сгорел. Прикинь,  Александр  Михайлович,
сидят в гостиной мои друзья - Сережка с женой и Коля с невестой,  чай  пьют.
Тут  распахивается  дверь  и  влетает  чучело  гороховое.  Джинсы  потертые,
футболочка до пупа, стрижечка идиотская... Привет, говорит, всем. И со стола
немытыми руками пирожное - цап! "Чай пьете?" Ребята  в  отпаде  -  это  кто?
"Мамуля, - отвечаю, - моя родная мамочка!" - "Сколько же ей лет? -  удивился
Сергей. - Вот бы не подумал!" Ну не стыд! У всех матери как матери,  по  сто
килограммов весом, и рубашки сыновьям гладят...
   - Вес тут ни при чем, - не согласился полковник, - а вот в  голове  ветер
дует - несерьезный, словом, человек.
   - Просто свищет сквозняк, - подхватил Кеша, и они самозабвенно  принялись
обсуждать мои умственные способности.
   В  результате  в  кровать  я  отправилась  около  двух  и  встала   около
одиннадцати. Надо во что бы то ни стало найти Савостина, ведь именно у  него
в руках ключ к разгадке. Скорее всего человек, подбросивший Полю, знает и  о
судьбе Нади.
   Несмотря на вчерашние клятвенные обещания детям  просидеть  сегодня  весь
день дома, я выкатила "Вольво" и отправилась  в  библиотеку,  где  протекала
трудовая жизнь Иры Романовой. Смотаюсь только туда и обратно, как раз  часов
до четырех успею, а раньше у нас дома никого и не будет.
   Оказывается, Ира работает в читальном зале. Отпуск свой она уже  отгуляла
в мае, но позавчера вечером  позвонила  заведующей  домой  и  сообщила,  что
вынуждена срочно выехать на похороны скоропостижно скончавшейся тетки.
   - А куда? - спросила я у милой, словоохотливой пожилой  дамы,  заменившей
Иру на посту.
   - Понятия не имею. Ирочка, конечно, человек приятный, воспитанный, но  не
слишком  откровенный,  тут  про  нее  никто  ничего  практически  не  знает.
Замкнутая девушка.  Да  зачем  вам?  -  спохватилась  дама,  сообразив,  что
сплетничает с незнакомой теткой.
   - Книгу должна вернуть.
   - Отдайте мне.
   - Нет-нет, - отступила я, - обещала в личные, так сказать, руки.
   - Тогда приходите дня через три-четыре, - посоветовала  библиотекарша,  -
навряд ли дольше задержится.
   Я тихонько вышла на крыльцо и закурила. Ну надо же,  добралась  почти  до
самой развязки, - и везение изменило!  Обидно.  Что  же  делать?  Собственно
говоря, остается только два пути, чтобы  выяснить,  кто  же  все-таки  велел
Савостину отвести Полю в "Милосердие" и кто приказал посадить  в  инвалидную
коляску Надю. Сначала пойдем по более простой дороге.
   Я вновь прикатила в Оружейный переулок. Перед тем как выйти из  "Вольво",
щедро полилась духами "Коко" от  "Шанель".  Пока  поднималась  по  лестнице,
аромат тянулся следом, как шлейф. На кнопку звонка соседки Иры  палец  нажал
коротко, но требовательно. Створка распахнулась, и  выглянула  уже  знакомая
бабища. Меня она не узнала, да и немудрено. Вместо дурно одетой,  старомодно
причесанной и аляповато накрашенной деревенщины перед ней предстала  молодая
дама в безукоризненно сшитом брючном костюме  песочного  цвета.  К  тому  же
пепельно-русая и высокого роста. Вдохнув запах "Коко",  баба  очень  вежливо
спросила:
   - Вы, простите, ко мне?
   - Хочется поговорить с Зинаидой Андреевной Твороговой.
   - Я.
   - Меня попросила зайти ваша соседка, Ирочка, работаем вместе  в  шестьсот
шестьдесят девятой библиотеке...
   - В чем дело?
   - Ирочка сказала, что оставила вам  ключи  от  квартиры,  цветы  поливать
просила...
   - Верно, - подтвердила Творогова.
   - Понимаете, она уехала внезапно и не  сдала  отчет,  а  завтра  приходит
комиссия из министерства с проверкой...
   - Ну и что? - спросила ничего не понимающая Зинаида Андреевна.
   - Так она позвонила в библиотеку, назвала мне ваше имя и попросила  зайти
к ней домой, взять папку.
   - Прямо не знаю... - замялась подозрительная Творогова, -  а  почему  она
мне сама не позвонила?
   Краем глаза я заметила в прихожей две битком набитые сумки с продуктами и
смело заявила:
   - Да пыталась с вами связаться, но никто трубку не снимал