ловеку.
   - Здесь бесплатная больница, - отрубила старуха, - мне тоже плохо, притом
я - ветеран войны, пенсия - копеечная, так хоть телевизор посмотрю.
   И она демонстративно увеличила громкость.
   Волна злости буквально захлестнула меня. Ну, погоди, бабуля!Я выскочила в
коридор.  Слава  богу,  не  прежние   времена,   когда   нужно   рассовывать
медицинскому персоналу шоколадки по карманам и  вымаливать  внимание.  Через
полчаса Валентину перевезли в одноместную палату и установили индивидуальный
пост. Красивая банкнота, и толстенькая санитарка пообещала  кормить  больную
домашними обедами. Еще пара зеленых  бумажек,  и  около  раненой  засуетился
доктор с обезболивающим. Но душа все  равно  требовала  мщения.  Я  пошла  в
прежнюю палату. Глыбообразная старуха глядела боевик.
   - Увезли твою в платную палату, - сообщила она, - за  деньги  все  можно,
только нам, бедным пенсионерам, с голоду подыхать. Я оглядела стоящую на  ее
тумбочке батарею соков, недоеденный кусок осетрины и вздохнула.
   - Мы тапочки забыли.
   Я наклонилась и вытащила из розетки видку телевизора. Старуха заругалась:
   - Ты телик из сети выдернула, воткни немедленно.
   - Ваш телик, вам и включать.
   Бабища слезла с койки и, выставив необъятный зад, наклонилась. В  тот  же
момент я быстренько толкнула банку с цветами, стоявшую на  "ящике".  Грязная
вода спокойно протекла внутрь. Раздался треск, в палате разом погасли  лампы
и телевизоры. Мило улыбаясь, я пошла к выходу под аккомпанемент  заливистого
мата, льющегося из уст ласковой старушки.
   Федор Степанович Круглов прямо-таки убивался на работе. Лекции  шли  одна
за другой с небольшим перерывом. О чем можно  поговорить  за  десять  минут?
Пришлось ждать шести вечера. Ровно в 18.00 экономист  вышел  из  колледжа  и
двинулся в сторону метро. Я открыла дверцу "Пежо" и крикнула:
   - Федор Степанович! Вот так встреча, садитесь, подвезу.
   Преподаватель  недоумевающе  посмотрел  на  меня,  но  в  машину  сел.  Я
спросила:
   - Вам куда?
   - На Планетную.
   "Пежо" покатил в сторону Ленинградского проспекта. Поговорив пару минут о
погоде, Круглов осторожно осведомился:
   - Простите, не припомню, где встречались?
   - Нигде, - радостно сообщила я, - просто привезла привет от Лени.
   - Не понимаю, какого Лени?
   - Панова. - Фамилия обрушилась на  ни  в  чем  не  повинного  мужика  как
железная гиря. Федор  Степанович  изменился  в  лице  и  попробовал  открыть
дверцу, но не справился с неизвестными ручками и приказал:
   - Немедленно остановитесь!
   Не замедляя движения, "Пежо" резво катился вперед.  Я  закурила  и  стала
объяснять  Круглову  суть  проблемы.  Федор  Степанович  оказался  не  таким
понятливым, как Селезнева, пришлось три паза повторить рассказ, прежде чем в
его заржавленных мозгах зажглась искра  понимания.  Мужчина  перевел  дух  и
осведомился:
   - Значит, не вы шантажировали меня летом?
   - Нет, хочу найти преступника. Вам знаком Иван Николаевич Раздоров?
   Круглов призадумался:
   - Не припоминаю такого студента.
   - Почему обязательно студент? Может, просто сын приятелей  или  знакомый.
Федор Степанович отрицательно помотал головой. Похоже,  соображал  он  туго.
Надо попробовать с другой стороны.
   - Понимаю, что ворошу неприятные воспоминания, но все же кто мог знать  о
происшествии с Леней Пановым?
   Преподаватель откинулся на сиденье и закрыл глаза, потом усталым  голосом
произнес:
   - Почти приехали, поднимемся наверх, поговорим в спокойной обстановке.
   Ладно, так и быть, а если попробует удрать на улице, все равно поймаю. Но
Круглов и не думал убегать. Мы поднялись на третий этаж "хрущобы" и попали в
темноватую и не слишком прибранную комнату. Стало ясно, что экономист  живет
один. На столе засыхал не убранный в холодильник  кусок  сыра,  пара  носков
сиротливо висела на подлокотнике  кресла,  синтетический  палас  был  покрыт
ровным слоем пыли. Круглов прошел на кухню, поставил на грязную плиту сильно
закопченный чайник и тихо произнес:
   - Той истории семь лет. Нас  было  шестеро,  три  семейные  пары.  Решили
провести новогодние каникулы за городом. Купили путевки в пансионат на озере
Селигер и отправились.  Дружили  мы,  можно  сказать,  еще  со  студенческих
времен. Чайник прерывисто засвистел. Федор Степанович насыпал заварку  прямо
в чашки. Бурые чаинки всплыли, запахло мокрым веником.
   Новый год у них удался.  В  пансионате  вполне  прилично  покормили,  все
плясали до четырех утра, а потом пошли в номер к Пановым продолжать веселье.
Опорожнили несколько бутылок  водки,  в  общем,  перепились  до  поросячьего
визга. Федор Степанович проснулся через час. Вокруг  в  разных  позах  спали
приятели. Отсутствовали Леня  и  Ася,  жена  Круглова.  Решив,  что  супруга
поднялась в номер,  Федор  Степанович,  постанывая  и  охая  с  непривычного
похмелья, отправился к себе. Ася и в самом деле оказалась там:  спала  голая
на большой  кровати.  Рядом,  тоже  голый,  лежал  Леня  Панов.  У  Круглова
помутился рассудок. Он ухватил приятеля за руки, растолкал, велел  одеваться
и выволок бывшего друга по запасной лестнице в небольшой дворик, где  стояли
лыжи.
   Выяснение отношений затянулось. Все еще могло кончиться благополучно,  но
Леня, гнусно усмехнувшись, сообщил: "Я-то здесь ни при чем, это  твоя  Аська
перепила и накинулась на меня,  как  голодная.  Наверное,  ты  ее  не  очень
устраиваешь... " Федор Степанович затрясся от злобы, схватил стоявшую  рядом
лыжную палку и  треснул  дружка.  Тот  оступился  и  упал  в  снег.  Круглов
повернулся и ушел. Подняться к себе в номер и увидеть  жену  было  выше  его
сил, поэтому он отправился к мирно спавшим приятелям, не  закусывая,  жахнул
стакан водки и задремал.
   Через два часа их разбудила  приехавшая  милиция.  Падая,  Леня  ударился
головой о камень и сломал череп. Круглова никто не заподозрил.
   Милиция нашла полупьяных приятелей, спавших в номере вповалку. Вместе  со
всеми Федор Степанович твердил, что отключился где-то в пять утра  и  никуда
не выходил. Проспавшаяся Ася ничего не помнила: ни факта супружеской измены,
ни того, как оказалась в своей комнате. Настоящая алкогольная амнезия.
   Случившееся сочли несчастным случаем, дело  закрыли.  Круглов  через  два
месяца развелся с Асей. Спустя год после происшествия  вдова  Панова  попала
под трамвай, супруги Рабиновичи уехали на постоянное жительство в Израиль, а
Ася вышла замуж за немца и отправилась  в  Гамбург.  В  Москве  не  осталось
никого, кто помнил бы об этой трагической истории.  Тем  страшнее  показался
Федору Степановичу звонок шантажиста.
   - Никому, никогда, нигде об этом не рассказывал, - каялся  мужчина,  -  и
вдруг слышу собственное признание.  Думал,  поседею  от  ужаса.  Хотя,  если
вдуматься, не очень-то и виноват. Я же просто ударил Леню, упал он  сам.  Ну
кто мог знать, что под снегом здоровенный булыжник!
   - Сколько с вас потребовали?
   - Пять тысяч долларов, все, что было.
   - Отдали?
   - Пришлось. Положил купюры в пустую железную банку из-под кофе "Nescafeе"
и оставил в мусорном бачке.
   - Больше шантажист не объявлялся?
   - Нет. Честно выполнил данное обещание. Забрал деньги  и  исчез  из  моей
жизни.
   - Не представляете, кто это мог быть?
   Круглов покачал головой:
   - Никому ничего не рассказывал. И записи не делал, но тем  не  менее  она
существует. Бред да и только.
   - Сержа Радова знаете?
   - Конечно, преподаем в одном колледже.
   - Лечились у него?
   Федор Степанович  засопел  и  начал  сосредоточенно  вылавливать  чаинки.
Потом,  решив,  что  скрыть  факт  посещения  психотерапевта   не   удастся,
признался:
   - Ходил на сеансы. Давление было высокое, лекарства не помогали,  мучился
ужасно. Серж заметил и помог, он просто волшебник.
   - Давно посещали Радова?
   - Три года назад.
   Значит, не всю заначку из тебя шантажист  вытряс,  раз  к  психотерапевту
бегал. Дорогое удовольствие. Панова убили семь лет назад, три года прошло  с
тех пор, как Федор  Степанович  обратился  к  Сержу,  а  кассету  с  записью
экономист получил только в нынешнем мае. Может, правда,  Серж  ни  при  чем,
просто кто-то имеет доступ в его архив. Но кто? И как связано со  всем  этим
убийство Ларисы? Федор Степанович даже не предполагает, что сеансы  записаны
на пленку.
   Селезнева знала, но она бывшая жена  Сержа  и,  очевидно,  в  курсе,  как
проходит прием у психотерапевта. Остается посетить  Шитова  и  поговорить  с
ним. Он работает в шоу-бизнесе, до телевидения рукой подать. Вдруг знаком  с
Раздоровым?
   Однако было уже поздно, и я  отправилась  домой.  К  вечеру  подморозило.
Дорогу покрыла  гладкая  корка  льда.  Ехать  одно  мученье.  Когда  наконец
добралась до дома, ноги дрожали от напряжения. Вообще, я не очень-то  хорошо
вожу машину. Загнав "Пежо" в гараж, спохватилась, что не купила  минеральной
воды, и пошла к небольшому пятачку, где устроились  три  палатки  со  всякой
всячиной. Путь лежал через небольшой пустырь, где посередине росла  лохматая
ель. Не дойдя метров десяти до дерева, я услышала пыхтенье.  Летом  подумала
бы, что под ветвями устроилась припозднившаяся парочка. Но зимой,  в  мороз,
на снегу? Сжимая на всякий случай покрепче электрошокер, подошла к елке.
   В неверном свете одинокого фонаря мне представилась мистическая  картина.
В сугробе сидела гигантская черная собака, закутанная в оренбургский платок.
Правая лапа чудовища была загипсована и выставлена вперед. Как в  фашистском
приветствии. Меня заколотило. "Если в стенах видишь руки, не  волнуйся,  это
глюки", - любит повторять Маруся. Я зажмурилась и  тряхнула  головой,  потом
открыла глаза, но жуткое видение не исчезло. Собака Баскервилей  сидела  как
изваяние, не сводя глаз с  фонаря.  Подхватив  полы  шубы,  я  на  приличной
скорости рванула к ларькам и забарабанила в окошко.
   Знакомый продавец радостно заулыбался, предвкушая прибыль.
   - Видели собаку в оренбургском платке? - на одном дыхании выпалила я.
   - Валенки на ней были? - спросил торговец.
   Ну вот, паренек подумал, что у тетки крыша поехала, и решил поиздеваться.
   - Нет, ни валенок, ни калош, ни даже шляпы, только оренбургский платок  и
лапа загипсована.
   - Значит, потеряла обувку, - ответил  мальчишка,  зевая.  -  Это  Дик  из
гаража. Под машину попал. Мужики его к ветеринару свезли, тот  гипс  наложил
на лапу. Потом натянули валенки и платок, чтобы не  простудился.  Только  он
обувку с передних лап все время теряет, а на задних  сидит.  Кто  не  знает,
жутко пугается. Вчера один алкаш  даже  завязать  решил,  посчитал  -  белая
горячка началась.
   Я облегченно вздохнула. Слава богу, пока еще не сошла с ума.

Глава 20

   Утром собралась к Шитову, но позвонил Степа Войцеховский. Он приобрел для
питомника новые лекарства, а вкладыши - на французском.  Очень  не  хотелось
тащиться к ним, и я попросила прочесть все по телефону. Степка начал читать,
но в его произношении я ничего не могла понять и сказала, что скоро  приеду.
Маруся сопливилась, в колледж не пошла и стала проситься со  мной.  В  конце
концов мы отправились вместе.
   Дверь открыла Полина. Увидев женщину, Машка ойкнула и зажала рот рукой. И
правда, в белом халате и шапочке она еще больше напоминала Люлю.
   - Спасибо за помощь, - проговорила Полина.  -  Оставлю  вас  в  кабинете,
сейчас покупатели приедут.
   Я села за письменный стол и принялась  за  вкладыши.  Под  ними  оказался
довольно большой лист  с  карандашным  наброском.  Явно  Мишенькина  работа.
Мальчик  великолепно  рисовал,  и  его  следовало  отдать  в  художественное
училище. На листе была изображена  женщина  в  длинном  платье.  Лицо  злое,
нервное и несуразно большое. Под стать физиономии были и украшения.  На  шее
толстая цепь с медальоном в виде отрубленной головы,  на  запястье  браслет:
золотые черепа с разноцветными глазами, на пальце -  перстень  в  виде  двух
скрещенных костей. Ну и фантазия у ребенка! Просто Босх. Интересно,  где  он
видел подобный ужас. Сразу  вспомнилась  старушка  Вера  Андреевна,  соседка
погибших  Никишиных.  Помнится,  она  рассказывала  о  молодой   женщине   с
оригинальным браслетом из черепов, сверкавших разноцветными глазами.
   Я пошла искать Мишеньку. Мальчик сидел  в  комнате,  уткнувшись  носом  в
Брема.
   - Детка, твой рисунок?
   Немногословный ребенок кивнул.
   - А кого изобразил?
   - Царицу-смерть.
   - Здорово получилось, и украшения какие  оригинальные,  неужели  все  сам
придумал?
   Мишенька покраснел, отвел глаза и прошептал:
   - Нет.
   - Где же ты видел такую красоту?
   Мальчик еще гуще покраснел и снова уставился в книгу. Дохлый  номер,  раз
решил не говорить, не скажет. Люлю жаловалась, что из сына слова клещами  не
вытянешь. Молчит, и все. Оставив поле битвы,  я  пошла  разыскивать  Марусю.
Девочка сидела в питомнике, наблюдая, как  приятная  молодая  пара  выбирает
щенка. Я отозвала дочь в сторонку и попросила разговорить Мишу. Маруся пошла
в дом, а я вернулась к антибиотикам. Часа через два, не  оставшись  обедать,
мы возвращались домой.
   Миша поделился с Марусей секретом. За несколько дней до смерти матери  он
пошел к бабушке. Надо сказать, что Фрида запрещала домашним заходить  к  ней
без спроса. И никогда не разрешала Мишеньке  трогать  свой  вещи.  Миша  был
послушным и не трогал. И без разрешения не лез к бабушке. Но одна вещь давно
манила ребенка. На  полках,  среди  разнообразных  сувениров,  стояла  копия
пиратского корабля, выполненная со  всеми  подробностями:  маленькие  пушки.
полотняные паруса, тонкие веревки, фигурки пиратов.
   - Эту вещицу сделал отец Владимира Сигизмундовича,  единственная  память,
оставшаяся от его родителей, - говорила Фрида, - ты можешь . ее сломать.
   Соблазн оказался слишком велик. Дождавшись, пока старуха уедет в  аптеку,
внук пошел в спальню и снял с полки фрегат.  Вблизи  кораблик  оказался  еще
лучше. Иллюминаторы открывались, пушки заряжались крохотными ядрами, фигурки
пиратов двигали руками и ногами, вертели головой. Миша стал с ним играть. На
палубе он обнаружил несколько железных сундуков. В них хранились  сокровища.
Затаив дыхание, мальчик вытащил браслет, кулон и  кольцо.  Они  посверкивали
желтым  блеском,  разноцветные  камушки  в  браслете  вспыхивали  огоньками.
Мишенька положил на место кольцо и  кулон,  а  браслет  нацепил  на  руку  и
вообразил себя  капитаном  Флинтом.  Он  так  увлекся  игрой,  что  чуть  не
пропустил возвращение  бабушки.  Услышав,  как  Фрида  ругается  в  холле  с
прислугой, ребенок быстро выскользнул за дверь, забыв снять украшение.
   Вечером Мишенька забавлялся браслетом, лежа в кровати. Он решил  положить
вещицу на место завтра, когда  бабушка  отправится  на  почту.  Мальчик  уже
засыпал, но тут в спальню вошла Лариска поцеловать сына на ночь  и  вытащила
из-под одеяла "сокровище". Миша испугался, что сейчас его отругают  и  лишат
телевизора, но Люлю, внимательно рассмотрев черепа и узнав, где сын их взял,
против ожидания не стала сердиться.  Лариса  опустила  браслет  в  карман  и
пообещала незаметно вернуть его в сундук. Взяв с Мишеньки  обещание  никогда
больше не лазить в бабушкину спальню, Люлю ушла.  Сын  страшно  удивился.  В
прошлый раз, когда мать узнала,  что  мальчик  рассматривал  без  разрешения
безделушки у Фриды на полках, его здорово наказали. Целую  неделю  запретили
смотреть передачи и не давали десерт.
   Бабка ничего не сказала мальчику, и он понял, что мать вернула браслет. И
вообще, весь следующий день у мамы  было  отличное  настроение.  Она  что-то
напевала, то и дело целовала  сына  и  ни  с  того  ни  с  сего  купила  ему
робота-трансформера.  Мишенька  не  переставал  удивляться:  не  в  семейных
правилах была покупка подарков без всякого повода, тем более таких  дорогих.
А еще через день Лариска умерла.
   - Он теперь не играет с  этим  дурацким  роботом,  -  вздохнула  Маня.  -
Поставил на полку и не приближается. А Степан даже не вспоминает Ларису. Это
просто ужасно.
   Я промолчала, сосредоточенно глядя на дорогу.
   - И потом Полина! - продолжала возмущаться Маня. - Не нравится она мне.
   - Машенька, - попыталась я вразумить дочь.  -  Люлю,  конечно,  жаль,  но
живые должны жить. Степану трудно одному в питомнике.
   - Вовсе он не один, - резонно  заметила  Дочь,  -  там  полно  народа.  -
Конечно, - согласилась я, - но  все  они  наемные  рабочие.  А  Степе  нужен
близкий, свой человек  рядом.  Все-таки  Полина  Ларисина  сестра,  и  очень
кстати, что она тоже ветеринар.
   - Вот в этом я очень сомневаюсь, - протянула Машка.
   - В чем именно?
   - Не похожа она на профессионального ветеринара.
   - Почему? - изумилась я. - Проявила в чем-то некомпетентность?
   Маруся пожала плечами.
   - Да нет, пока как раз все нормально. Вчера, Степа  рассказывал,  приняла
роды у Жужу, правда,  несложные.  Но,  знаешь,  люди,  которые  держат  дома
собаку, в конце концов, научаются кое-чему. Например, правильно чистить уши,
подрезать когти, давать таблетки и микстуры, даже роды могут  принять,  если
без осложнений. Но ветеринарами их  все  равно  не  назовешь.  Мне  кажется,
Полина как раз из таких!
   - Почему?
   - Трудно объяснить, ты не поймешь.
   - Ну все-таки!
   - Понимаешь, она совершенно непрофессионально держит собаку.  В  Академии
учат по-другому. И еще - сегодня Карлуша занозил лапу. Полина вытащила щепку
и принесла йод. Карлуша страшно умный, пузырек с  йодом  сто  раз  видел.  И
начал повизгивать. Так  она  не  стала  лапу  обрабатывать.  Дескать,  ранка
маленькая, а собачка боится. Пожалела хитреца. Это все равно что  хирург  не
стал бы  делать  операцию  потому,  что  причинит  пациенту  боль.  Ни  один
ветеринар не оставит ранку необработанной. Вот так.
   Пришлось признать ее правоту.
   В гостиной на диване сидел полковник. У него на коленях лежала  довольная
Маркиза. Неумело орудуя щеткой-пуходеркой, Александр  Михайлович  расчесывал
шелковистую шерсть йоркширицы. Увидев нас, он сообщил:
   - Какая миленькая собачка. Меня тут Оля угостила чайком с  печеньем,  так
собачка пришла улеглась на колени и млеет  от  удовольствия.  По-моему,  она
меня любит.
   Я посмотрела на пустую коробку из-под ромовых бисквитов, перевела  взгляд
на усыпанную крошками пасть терьерицы и поняла,  что  любовь  Маркизы  имеет
вполне прагматичное объяснение. Но полковник, не подозревая  о  корыстолюбии
собачки, продолжал умиляться:
   - Всегда мечтал о собаке.  Правда,  хотелось  большую,  вроде  Банди  или
Снапа. Но и такая малышка сошла бы.
   - Так за чем  дело  стало?  -  обрадовалась  Маня.  -  У  наших  знакомых
питомник. Хотите выбракованную собачку? Бесплатно! Там как раз  сейчас  есть
такая - Лиззи.
   Александр Михайлович покачал головой:
   - Очень хочу, но  ведь  целыми  днями  сижу  на  работе,  иногда  и  ночь
прихватываю. Несчастная животина сдохнет со скуки.
   - А вы можете на неделе оставлять ее у нас, - радостно предложила Маня.
   Так, значит, теперь дочь решила спасать  Лиззи,  и  как  раз  подвернулся
Александр Михайлович. Полковник вздохнул:
   - Лучше предложи Жене, его сынишка обрадуется, давно просит. Обрадованная
Маня понеслась к телефону устраивать судьбу Лиззи.  Полковник  посмотрел  на
меня:
   - Даша, когда Аркадия посадили  в  тюрьму  и  та  попалась  на  взятке  в
следственной части Бутырки, кто тебе помог?
   - Ты, конечно.
   - А когда вовсю мешала следствию, скрывая известную  информацию,  кто  не
обратил на это никакого внимания и не наказал?
   - Ну ты!
   - В конце концов, кто регулярно звонит по разным  районным  ГАИ,  выручая
твои отобранные права?
   - У нас вечер сведения счетов?
   Полковник начал усиленно мешать остывший чай.
   - Нет, просто хочется знать, во что ты влезла на этот раз. Причем  хорошо
бы заранее, до того, как придется  выручать  из  изолятора  на  Петровке.  А
больше всего боюсь встретить тебя в гостях у