се лето и  часть  осени.  Отрезвление  наступило  в
октябре. Вилка стала неожиданно полнеть и погрешила на  бесконечные  каши  и
блины. Но в конце октября в животе начало происходить шевеление, и женщина с
ужасом поняла, что беременна.
   - Ничего себе, - сказала я, - двоих родила и не разобралась вовремя.
   - Такое сплошь и рядом, - сообщила Анфиса, -  месячные  не  пропали,  вот
Вилка и думала, раз менструация пришла, то порядок. Оказывается, не всегда.
   - Почему аборт не сделала?
   Анфиса помолчала, потом поинтересовалась:
   - Ты какого года рождения?
   - 1959-го.
   - То-то и оно, ничего не знаешь. В пятидесятых аборты запрещались. Делали
только по жизненным показателям, ну, например, мать  заболела  краснухой,  и
есть риск рождения идиота. А просто так пойти на аборт, потому  что  ребенок
лишний, было невозможно. Да еще на  таком  сроке,  как  у  Виолетты.  Любому
врачу, взявшемуся за подобное, грозила тюрьма. К тому же  даже  в  больницах
аборты делали без наркоза, вживую. Еще то удовольствие. Многие  предпочитали
родить, а не терпеть невероятную боль.
   Виолетте было некуда деваться. Первым делом изгнали Антона. И как  только
парень не догадался, что любовница  в  положении!  Скорей  всего  просто  по
неопытности.  Еще  женщине  помогло  холодное  время  года.  Стояла   осень,
необычайно дождливая и промозглая. По улицам Вилка ходила в широком  пальто,
дома на  кухню  выходила  в  теплом  байковом  халате,  надежно  маскирующем
растущий живот. Беременность протекала легко, и неверная жена не мучилась. К
тому же после рождения двух детей Виолетта  сильно  пополнела,  обабилась  и
потеряла былую стройность.  Соседки,  покачивая  головами,  перешептывались,
сплетничая,  как  хорошо  питается  Вилка.  Истины  не  узнал  никто.   Даже
любопытная Рая, увидавшая заходившего в комнату Антона, решила,  что  парень
наведывается к Фисе.
   Пятнадцатого   марта   Виолетта    почувствовала    приближение    родов.
Притворившись больной гриппом, она не пошла на  поминки.  От  Павловских  за
столом сидела только Анфиса. Бедная нянька буквально  извелась,  думая,  как
там хозяйка. Домой девушка смогла вернуться только после одиннадцати,  когда
все основательно перепились и, забыв, по  какому  поводу  собрались,  начали
горланить песни.
   Виолетта лежала на полу.  Женщина  сползла  с  кровати,  боясь  испортить
матрац. Под ней комкалась окровавленная простыня, в ногах слабо  попискивала
новорожденная девочка.
   Полная ужаса и жалости, нянька села возле хозяйки и  взяла  ту  за  руку.
Виолетта приоткрыла затуманенные глаза.
   - Сейчас позову доктора, - прошептала Анфиска, боясь, что роженица умрет.
   - Не надо врача, - прошептала, как  под  наркозом,  женщина,  -  шума  не
хочется. Унеси это куда-нибудь быстренько, Фиса.
   По счастью, новорожденная оказалась  слабенькой  и  тихой.  Вместо  крика
младенец издавал только робкое покряхтывание. Перепившиеся соседи спали, как
каменные. Вилке опять безумно повезло. Кое-как Фиса подняла  хозяйку.  Потом
они завернули новорожденную в чистое кухонное  полотенце.  Вынести  из  дома
решили в коробке. Алик как-то ездил на целый месяц за границу. Там он  купил
необыкновенную вещь -  магнитофон.  Аккуратная,  красивая  и  очень  прочная
упаковка от  "Грюндига"  стояла  на  шкафу.  Она  и  превратилась  в  первую
колыбельку для девочки.
   Когда  Фиса  принялась  укладывать  новорожденную  внутрь,  с   Виолеттой
случился припадок. Она кинулась целовать дочку и приговаривать:
   - Не отдам, давай, Фиса, скажем, что ты родила, а я на воспитание взяла!
   Но Анфиса испугалась такой ответственности. Приедет Алик и сообщит  жене,
что та с ума сошла. И куда денется тогда Анфиса с девчонкой!
   - И не думайте, - твердо сказала девушка, -  сейчас  пойду  и  положу  на
крыльцо Дома малютки.
   Утром найдут.
   Продолжая рыдать. Вилка сняла с шеи свою весьма необычную золотую цепочку
с крестиком и надела на девочку. Атеистка Фиса только хмыкнула:
   - Зачем это! Уж лучше денег положить, пусть девке хоть пеленок купят.
   Виолетта метнулась к комоду, достала из заначки, отложенной на  квартиру,
гигантскую сумму - тысячу рублей. Никакие Анфискины слова о том, что хватило
бы и сотни, не подействовали.
   Нянька застирала простыню, вынесла на  помойку  послед  и  отправилась  с
коробкой к Дому малютки. И опять повезло: ни в коридоре, ни на лестнице,  ни
на улице она никого не встретила.  Холодные  мартовские  переулки  оказались
пустыми. В пять утра крепко спали не только москвичи, но и милиция. Женщину,
идущую столь рано утром с большой коробкой, никто не остановил.
   Через месяц  вернулся  Алик  с  деньгами.  Супруги  купили  кооперативную
квартиру. Перед самым переездом Вилка сказала Фисе:
   -  Не  надоело  в  няньках?  Иди-ка  лучше  на  "Трехгорную  мануфактуру"
работать, там и училище есть. Что ж тебе всю жизнь горшки таскать?
   Анфиса поняла, что хозяйка хочет отделаться от ненужной свидетельницы. Но
спорить не стала, собрала немудреные вещички и была такова. На дорогу  Вилка
втихаря сунула ей конверт. Фиса пересчитала деньги - ровно тысяча.  Виолетта
хорошо  платила  за  молчание.  Но  женщина  зря  нервничала,  нянька  и  не
собиралась ее выдавать.
   С тех пор жизнь развела  их.  Однако  много  лет  подряд  Анфиса  звонила
Павловским и поздравляла с праздниками. Виолетта благодарила, но в гости  не
звала. Последний раз женщина разговаривала с
   Вилкой лет пять тому назад. Бывшая хозяйка назвала  няньку  "милочкой"  и
всем разговором дала понять, что звонку она не рада. Связь прервалась.

ГЛАВА 26

   Когда я вышла от художницы, майский день ослепил меня своим великолепием.
Во дворе между двумя зеленеющими тополями виднелась  лавочка.  Пристроившись
на ней, я закурила.  Да,  вот  это  преферанс,  как  говорила  моя  бабушка,
страстная картежница. Бедная Виолетта! Увидеть  у  себя  на  кухонном  столе
цепочку, которую надела на шейку ненужной дочери.  Да  еще  узнать,  что  ту
убили, и понять, что она каким-то образом посодействовала посадке  в  тюрьму
собственного внука!.. Врагу не пожелаешь.  То-то  ее  так  скрутило.  И  что
теперь прикажете делать?
   Я взглянула на пейджер. Молчит, ни звука. Но мне  велели  вчера  привезти
белье. И потом, профессорша не знает, что  "казанской  сироте"  известна  ее
страшная тайна. Жизнь бывает причудлива.
   В прачечной приемщица подтащила к окошку  огромный  пакет.  Сгибаясь  под
тяжестью тюка, я засунула ношу в багажник и, наплевав  на  предосторожности,
подрулила прямо к подъезду. Не могу носить подобные штуки в руках!
   Дверь открыла Жанна.
   - Белье принесли,  -  обрадовалась  женщина,  -  хорошо,  а  то  Виолетта
Сергеевна уже вспоминала.
   И притом, наверное, не добрым словом. Сама профессорша  не  показывалась.
По словам Жанны, лежала в кровати, спала, набиралась  сил  после  вчерашнего
припадка.
   - Дашенька, - мило улыбаясь, попросила Сокова, - Света, к сожалению...
   - Заболела, - подхватила я, - и следует отнести ей обед, завтрак и  ужин,
сходить за продуктами, убрать квартиру, перестирать белье и вымыть ноги!
   Жанна захихикала.
   - Ну не все сразу. Пока только обед. Подхватив  огромную  сумку,  набитую
судками, банками и коробками, я потащилась в Светланин подъезд. За  столиком
дремала страшно знакомая старуха. Ну надо же, вот где, оказывается, работает
Олимпиада  Александровна  Моторина,  чьим  именем   назвалась   таинственная
последняя посетительница хозяина риэлторской конторы Славы Демьянова.
   - Здравствуйте, - громко сказала я.
   - Добрый день, Оленька, - радостно поприветствовала  меня  старуха,  -  с
рынка идешь? Чего хорошего купила?
   - Да так, ерунду.
   - Ну, кланяйся маме, - проговорила лифтерша и снова задремала.
   Да, от такой добьешься толку.
   Света высилась на пороге. Все-таки они с Виолеттой очень похожи: крупные,
грузные фигуры, большие руки. Катюша была другой  -  хрупкой,  тонкокостной,
наверное, в отца пошла.
   - Сумку на кухню, - скомандовала Света, топая  передо  мной.  Ей  даже  в
голову не пришло помочь. - Ставьте на стол, - продолжала руководить дочурка.
   Я плюхнула баул на пол.
   - Сказала же - на стол! -  возмутилась  "умирающая".  -  Мне  наклоняться
тяжело.
   - А мне поднимать, - огрызнулась я.
   Не привыкшая к неповиновению дармовых  домработниц,  академическая  дочка
разинула рот, но тут из лоджии шагнул в комнату Валерий.  Очевидно,  мужчина
слышал разговор, потому что  моментально  поставил  торбу  на  столешницу  и
крякнул:
   - И правда тяжело.
   - Кто тебя просит вмешиваться? - заорала ласковая женушка.
   - Светусик, - примирительно завел мужик, -  Дашеньке  не  поднять  такое,
смотри, какая она худенькая, руки - веточки.
   Света просто посерела от злобы. Жирные щеки налились краснотой.
   - Ах, Дашенька! - завопила баба дурни ной. - Руки-веточки!  Уже  спелись!
Когда только успели!
   Она двинулась ко мне, колыхая устрашающим  бюстом.  На  всякий  случай  я
отошла к двери, начнет драться - убегу. Но Светочка накинулась на мужа.
   - Ненавижу, потаскун, сволочь! Трахаешь все, что двигается.
   -  Но  Светонька,  -  попытался  урезонить  супругу  мужик,  -   ты   зря
нервничаешь. Никакого повода нет...
   - Ах никакого повода! - взвизгнула "умирающая". -  И  с  Анькой  никакого
повода, и с Ликой, и с Веркой. Ты хоть помнишь,  во  что  нам  твои  шалости
обошлись! Теперь эту бабу употребляешь! Чего в ней  нашел?  Скелет  ходячий,
морда в прыщах, волосы - пакля. Но так и знай,  больше  помогать  не  стану,
выкручивайся сам.
   И, отвесив мужу полновесную оплеуху, Светочка вылетела из кухни.  Повисло
неловкое молчание. Щека Валерия горела огнем.
   - Не обращайте внимания на Свету, - пробормотал ловелас. -  К  сожалению,
жена патологически ревнива. Из-за нее у меня вечные неприятности на  работе.
Пришлось уйти и из модельного, и из шоу-бизнеса.
   На моем лице отразилось полное непонимание.
   - Пишу музыку, - пояснил Валерий, -  несколько  песен  продал  начинающим
певцам, но Света приревновала, и пришлось бросить  эстраду.  Один  из  Домов
моделей заказал сопровождение  для  дефиле.  Вроде  неплохо  вышло.  Но  там
манекенщицы, сами понимаете...
   - Нет дыма без огня, - сухо сказала я.
   - Глупости, - отмахнулся Валерий. - Просто я  хорошо  воспитан,  а  Света
принимает  элементарную  вежливость  за  ухаживание.  Ну  разве  нужно  было
заставлять вас саму эту сумищу поднимать?
   - На полу бы разобрала, не барыня. Валерий сел у мойки.  Лицо  его  сразу
осунулось, мне стало жалко мужика, и я села рядом.
   - Семейный уют не всегда бывает приятен.
   - Да уж, - пробормотал Валера.
   - Воркуете? - раздался злобный голос, и в кухню вступила милая  Светочка.
Словно персонаж дурацких анекдотов, в руках она сжимала скалку.
   Валерий вскочил.
   - Дорогая, прошу...
   - Нет,  -  тихим  тоном,  вполне  мирно,  заявила  супружница,  -  это  я
приказываю твоей любовнице покинуть мой дом! И не рассчитывайте, милочка, на
диссертацию. Лучше убирайтесь назад подобру-поздорову в свою  Рязань-Казань,
или откуда вы там приехали! Сегодня  же  позвоню  Альберту  Владимировичу  и
расскажу, чем вы занимаетесь вместо научных исследований!
   С этими словами хулиганка изо всей силы треснула скалкой по столу.  Банки
с супом и судки с мясом жалобно тренькнули.
   - Идите, Даша, - обреченно вздохнул мужчина.
   - Да, убирайтесь побыстрей, - взвизгнула психопатка, - прямо на вокзал!
   Она еще раз взмахнула скалкой, емкость  с  супом  перевернулась,  любовно
сваренный Жанной борщ оказался на скатерти. Мне стало противно, и я пошла  к
выходу. Уже  закрывая  дверь,  услышала  Светкино  рычанье  и  звон  посуды.
Истеричка громила кухню.
   Заснула только около трех ночи. Наверное, в этом в  первую  очередь  была
виновата свежая клубника со взбитыми сливками. Ну грешна, обожаю ягоды. Ирка
купила два килограмма, и я бесстыдно съела почти все. Результат не  замедлил
сказаться. Протоптав дорожку в туалет, я наконец успокоилась.
   И. что узнала, старательно работая домработницей у  академика?  Да  почти
ничего. Ну изменила Виолетта муженьку и  избавилась  от  ненужного  ребенка.
Конечно, интересные сведения, но какой свет проливают они на смерть  Катюши?
Абсолютно уверена, что Павловские подкупили всех -  следователя,  прокурора,
судью, чтобы засадить Романа, но зачем? Какой смысл в упрятывании  парня  за
решетку? Ну изменяет Валера Свете, подумаешь, невидаль. Хотя,  что  там  она
кричала, когда бесновалась на кухне? "С Анькой никакого повода, и с  Ли-кой,
и с Веркой! Ты хоть помнишь, во что нам твои шалости обошлись?"
   Я соскочила с кровати. Веру знаю, кто такая Аня, и думать не хочу, а  вот
Лика! Неужели Светка имела в виду Ксюшину сестру? Навряд  ли,  но  проверить
стоило.
   Еле-еле дождалась утра и понеслась к  Юле  Мальковой.  Взяла  у  девчонки
журнал с Ликиными фотографиями и порулила на проспект Вернадского. Где-то  в
этих зданиях, около супермаркета, холостяцкое гнездышко Валерия. Помню,  что
дом украшали ярко-синие панели. Такой оказался один. В подъезде восседал  за
столом молодой парень в форме охранника.
   Я раскрыла перед ним журнал и ткнула пальцем в фото.
   -  Видели  здесь  эту  девушку?   Секьюрити   внимательно   поглядел   на
очаровательную Ликину улыбку и сообщил:
   - Сведений о жильцах не даем.
   Я глянула на него повнимательней. Молодое, но какое-то ожесточенное лицо,
на правой кисти наколка - "Грозный". Так, понятно, участник  боев  в  Чечне.
Денег предлагать нельзя, скорей всего разорвет купюру и  ничего  не  скажет,
тут следует действовать по-другому.
   Я ухватилась за сердце и жалобно простонала:
   - Плохо мне, сыночек, дай водички. Парень не дрогнул и даже не встал.
   - Петя! - крикнул он, повернувшись к лифту. Послышался легкий скрип, и  в
холл вбежал другой юноша, тоже в форме и с таким же отстраненным лицом.
   - Что случилось? - спросил он.
   - Вот гражданочка воды просит, вроде плохо ей.
   - Сейчас "Скорую" вызовем, - пообещал сослуживец.
   - Не надо врача, мальчики,  -  пролепетала  я  и  принялась,  всхлипывая,
тереть абсолютно сухие глаза платком, - вот уж горе, так горе!
   - Да что стряслось-то? - опять поинтересовался пришедший.
   Я ткнула ему под нос раскрытый журнал,
   - Дочка у меня пропала, говорят, в этот дом приходила, вот хочу узнать, к
кому.
   - В милицию обратитесь, - сказал дежурный.
   - Да  ходила,  а  толку-то!  Сказали,  небось  твоя  дочка  с  любовником
загуляла. Да не было у нее никаких мужиков, всегда с работы прямо домой.
   - Давно пропала? - поинтересовались парни.
   - Два года примерно.
   Охранники присвистнули. Я продолжала  шмыгать  носом.  Один  вгляделся  в
журнал и протянул:
   - Красивая какая,  просто  картинка.  Слышь,  Кирюха,  а  не  она  это  в
восемьдесят третью ходила? Кирилл сурово взглянул на напарника:
   - Тебе, Петька, о жильцах разрешали сплетничать?
   Но Петя оказался более жалостливым, потому что глянул на меня и произнес:
   - Помнишь, Кирька, Ольга Петровна  вспоминала,  как  по  тебе  убивалась,
когда извещение пришло? Мать ведь все-таки.
   Кирилл ничего не сказал, только нахмурился.
   - Идите сюда, - попросил Петя, показывая рукой за лифт.
   Я немедленно повиновалась.
   - Только имей в виду, что я не участвую! -  крикнул  напарник.  -  Жалоба
поступит, тебе отвечать.
   Петя завел меня в довольно большое помещение.  Посередине  комнаты  стоял
стол с  электрическим  чайником,  несколько  весьма  обшарпанных  стульев  и
кушетка с армейским одеялом.
   - Не обижайтесь на Кирку, - вздохнул  парень,  -  нервный  очень,  боится
место потерять. Сейчас знаете как  устроиться  трудно,  кругом  безработица.
Людей с образованием выгоняют, а у нас с ним только десятилетка.
   - Что ж учиться не пошел?
   - Контузило в Чечне, головные боли замучили, да и мать кормить надо. Она,
пока я служил, в инвалида превратилась. Дочку вашу видел и хорошо  запомнил,
уж очень хороша, просто картинка.
   -  Сыночек,  -  завела  я  истерическим  контральто,  -  сделай  милость,
расскажи, успокой материнское сердце.
   Лика приходила в дом к жильцу  на  седьмой  этаж,  в  восемьдесят  третью
квартиру. Появлялась, как правило, вечером, а уходила утром,  причем  всегда
довольно рано. Пару раз Петя даже отпирал для нее подъезд. Любовник  никогда
не показывался вместе с девушкой.
   - Почему решили тогда, что она в восемьдесят третью ездит?
   - Так спросил, - удивился парень, - работа такая - спрашивать, куда  и  к
кому гости идут.
   Ходила Ангелина к Валерию все лето. А в  сентябре  в  восемьдесят  третью
квартиру зачастила другая девчонка.  Петя  подивился  про  себя:  Лика  была
намного красивей и приятней "сменщицы".
   - В восемьдесят третьей  довольно  приятный  мужчина  проживает,  Валерий
Георгиевич.  Очень  тихий  человек,  одинокий,   -   рассказывал   Петя.   -
Естественно, что к нему все время женщины наведываются и постоянно меняются.
Три месяца одна, потом, глядишь, уже другая.  Да  нам  все  равно,  лишь  бы
скандалов не было, чтобы другие жильцы не жаловались. Но  ваша  дочка  самая
красивая из них была.
   Девушка безумно нравилась Пете, парень хотел с ней познакомиться,  но  не
знал, как лучше начать. Помог случай.
   Десятого октября  Лика  после  большого  перерыва  вдруг  вновь  приехала
вечером, причем с довольно большим чемоданом. Петя увидел, как  она  неловко
вытаскивает его из такси. Покидать пост категорически запрещалось, но  юноша
выскочил на улицу и  подхватил  ее  ношу.  Красавица  глянула  на  помощника
огромными чистыми глазами и мелодично сказала:
   - Спасибо.
   Мальчишка был сражен наповал. Он вволок чемодан в лифт, и  здесь  девушка
достала из кармана десять рублей и вложила Пете в руку. Охраннику  частенько
перепадали чаевые в этом заселенном богатыми жильцами доме. Но на  этот  раз
он расстроился. Девушка улыбнулась еще раз, и лифт уехал наверх.
   Петя пошел на рабочее место. Одиннадцатого октября у него день  рождения.
Вот парень и  решил,  что  изобрел  отличный  повод  для  знакомства.  Купит
шоколадку и завтра,  когда  гостья  спустится  вниз,  подарит  ей.  Девушка,
конечно, удивится, тогда он скажет про именины и пригласит  в  кафе.  И  тут
юноша увидел у входной двери коричневый шарфик. "Да ведь  это  она  потеряла
его, когда входила в подъезд", - подумал он.
   Петя подобрал вещицу, от которой исходил терпкий запах незнакомых  духов.
Этот повод был еще лучше! Если девушка сама не хватится пропажи, то утром он
вернет ей потерю.
   Но утром она не вышла. Зато примерно в пять появился Валерий Георгиевич с
большой сумкой.
   - В аэропорт тороплюсь, - сообщил он Пете, - уж пригляди,  дружок,  чтобы
квартиру не обокрали.
   Охранник изумился, но ничего не сказал. В конце  концов,  гостья  Валерия
могла преспокойно спать в столь  ранний  час.  Петю  даже  обрадовал  отъезд
Валерия Георгиевича.  Парню  не  верилось,  что  такая  молодая  и  красивая
девчонка может любить пожилого, сорокалетнего дядьку. Петя принялся мечтать:
отдаст шарфик, а она опять глянет на него  невероятными  глазами  и  скажет:
"Как я раньше тебя не замечала?" И они...
   Но тут в подъезд вошли двое мужчин. Один - Валерий  Георгиевич,  бледный,
просто синий. Губы у  жильца  восемьдесят  третьей  квартиры  тряслись,  лоб
покрывала мелкая испарина. Он буквально висел на своем спутнике,  в  котором
Петя узнал водителя  мусоровоза.  Мусорщик  поволок  Валерия  Георгиевича  к
лифту.
   - Вот, - сказал помойных дел мастер, поворачиваясь к Пете, - плохо стало,
вдруг инфаркт? Подниму мужика домой.
   Охранник схватился за телефон.  На  такой  случай  им  были  даны  четкие
указания: посторонних в дом не пускать, вызвать  "Скорую  помощь",  пост  не
покидать.
   - Не надо врача, пусть до квартиры проводит, сам разберусь,  -  прошептал
жилец.
   Петя замялся. Водителя он знал - тот регулярно  ездил  в  дом  оп