Кто же тогда?"
     - Забавно.
     - Это только начало. Тут мою клиентку спрашивают: "Почему был прерван ваш первый брак?" "Из-за смерти". - "Чьей?" После такого вопрос "Сколько лет вашему двадцатитрехлетнему сыну?" даже не удивляет.
     - Врешь, - рассмеялась я, - таких дураков не бывает.
     - На, посмотри сама.
     Глаза побежали по строчкам. "Присутствовали ли вы в тот момент, когда вас фотографировали?" Дальше совсем интересный диалог: "Какие первые слова произнес ваш муж, когда проснулся в то утро?" - "Где я, Катя?" - "А почему вас это огорчает?" - "Потому что меня зовут Света!"
     - Нет слов, - пробормотала я, отдавая листочки Аркадию.
     Кеша вздохнул. И я спросила у сына:
     - Помнишь своих клиентов по фамилии Строковы?
     - Парень, который по пьяни чуть не задавил старушку?
     - Да. Ты их телефон не выбросил? Дай мне.
     - Зачем? - проявил бдительность Аркадий.
     - У Катюшки Когтевой день рождения, она хочет много гостей пригласить. Продукты сейчас дороги, выпивка тоже. Вот хочу ей помочь, сведу ее со Строковыми, у них же сеть супермаркетов.
     На мой взгляд, объяснение звучало убедительно, но Кеша не спешил лезть в записную книжку.
     - Если мне не изменяет память, - сказал он, - Катя родилась девятого марта, а сейчас середина февраля.
     - Ну ты же знаешь Когтеву, она обожает за полгода договариваться, - я лицемерно вздохнула.
     - Ага, - кивнул Аркашка, - записывай. Ася Павловна, лучше иметь дело с ней. Никита Михайлович, хоть и удачлив в бизнесе, у нее под каблуком, прямо смешно!
     Я молча нацарапала цифры. Как раз самодостаточный мужчина чаще всего и оказывается подкаблучником. Аркадию и в голову не приходит, что Зайка вертит им, как хочет. Правда, Ольга делает это умно, и у муженька остается полное ощущение, что он решает глобальные проблемы типа покупать земельный участок на Луне или погодить, а уж Зайка разбирается со всем остальным: куда поехать отдыхать, что нужно из мебели, кого позвать в гости...
     Кстати, о гостях! Ни Генка, ни Генри не собираются уезжать, хотя Ольга предприняла титанические усилия, чтобы их выпереть. Но первый целыми днями носится по городу, а второй изводит прислугу, бегая по дому в поисках гуся. В результате - полный кавардак. Маня вынуждена жить у Когтевых, Зайка сбежала в командировку, близнецов с няней отправили в ссылку, первый этаж похож на кошмар, а собаки... Снизу понесся заунывный вой.
     - Что случилось? - удивился Кеша. - Почему Бандюша плачет?
     Чуть не столкнувшись в дверях, мы с сыном выскочили на лестницу. Внизу на груде битых кирпичей заливался в рыданиях питбуль. Остальные собаки отчаянно лаяли на втором этаже, очевидно, Ирка их заперла. Я сбежала вниз.
     - Дима, что вы сделали с собакой?
     - Мы с Пашкой еле-еле вытащили его из битума, поставили вон на мусор, чтобы пол не испачкал, а он не двигается! - вытирая пот со лба, сказал прораб.
     Пит поднял на меня умные глаза и разрыдался, как двухмесячный щенок. Я перевела взгляд на его лапы и закричала:
     - Дима! Вы идиоты! Куда вы поставили Банди?
     - Так на кирпичики, битум очень липкая штука, пол потом не отмоете!
     - Правильно, - прошипела я, - "очень липкая штука"! Вот кирпичи и приклеились, пес ноги оторвать от земли не может и орет от ужаса!
     - Надо его отнести на второй этаж, - подал голос Кеша, - в ванную к матери, и там попытаться отскоблить битум.
     Видали? Значит, я могу пользоваться заляпанной ванной, а все остальные - нет?!
     - Только придется Банди на руках тащить, - продолжил наш адвокат, - иначе тут все будет страшнее некуда, в частности ступеньки.
     - Их отциклевать можно, - как всегда, некстати заявил Дима.
     - Никакой циклевки! - вырвалось из меня. - Хватит кошмара на первом этаже, ремонт наверху - только через мой труп. Поднимайте пита!
     - Можно я за задние ноги возьмусь? - робко поинтересовался рабочий. - С морды боязно, вдруг цапнет!
     Я подавила смешок.

Глава 26

     Когда мы один раз вывезли Бандюшу на выставку, судья, глядя, как Банди, помахивая хвостом, облизывает всех подряд, обозвал его "генетическим мусором". Остальных питов хозяева держали на толстых цепях, их даже на ринг выводили поодиночке, настолько злобными они оказались. Все, кроме не привычного ни к поводку, ни к строгому ошейнику Банди. Разумеется, нам ничего не дали. Больше всех расстроилась Манюня.
     - Ага! У всех жетоны, медали, дипломы! - всхлипывала она.
     - Мы же любим Бандюшу, - утешала я девочку. - Неужели он стал хуже оттого, что не получил значка?
     - Нет, - рыдала Маруська, - но я девочкам сказала, что на выставку едем, теперь дразниться станут.
     - Будут тебе награды! - неожиданно сказал Аркадий, развернул "Мерседес" и встал у магазина "Спортивный мир".
     - Сидите смирно, я сейчас вернусь.
     Минут через двадцать Кеша вышел, неся в руках штук десять "золотых" и "серебряных" кругляшей на ярких лентах.
     - Ну-ка, подставляй шею, - забормотал хозяин, вешая ленты на пита. - Вот эта медаль - за первое место по поеданию чипсов, эта золотая - за добрый нрав... Теперь, Манька, смело говори, что у твоего пита больше всех отличий. Вряд ли в Москве найдется пес с медалью "За победу в соревнованиях конькобежцев"!
     Так что со стороны жевательной части Бандюша совершенно безопасен: зализать до обморока он может, но укусить - никогда. Я бы, наоборот, поостереглась подходить к нему сзади: при любом намеке на опасность Банди мигом льет лужу.
     Павел и Кеша, кряхтя, оторвали пита от пола и потащили вверх по лестнице. С собачьих лап свисали кирпичи, больше всего Банди напоминал вырванный из земли памятник.
     - Что тут происходит? - раздался голос Дегтярева.
     Приятель вошел в холл и нагнулся над ванной.
     - Немедленно отойди! - заорала я.
     Дегтярев не шелохнулся. Впрочем, он все равно не успел бы отскочить - так стремительно все произошло. Собаки, запертые наверху, услыхав голос полковника, бросились его встречать. Скорей всего, они вместе налетели на дверь, та распахнулась, и вся стая - Снап, толстый Хучик и старуха Черри - ринулась вниз по лестнице.
     - Стой! - завопил Кеша. - Сидеть!
     Куда там! В глазах у меня замелькало. Клубок из собак, Кеши и Паши, словно в мультфильме про Тома и Джерри, скатился вниз и ударился о полковника, разглядывающего битум. Раздался вопль. Мама родная!
     Александр Михайлович оказался в ванне, туда же свалились Банди и Аркадий. Паша сумел притормозить у кучи битых кирпичей, на него налетел Снап и недовольно залаял. Из ванны не доносилось ни звука. Господи, они разбились насмерть!
     Не успела я сообразить, что делать, как растерявшая остатки разума пуделиха Черри вспрыгнула на спину Аркадия.
     - Пошла вон! - завопил Аркашка, пытаясь подняться.
     Я почувствовала себя счастливой:
     - Котик, ты жив! Золотце! Все замечательно.
     - Мать! Что же тут хорошего?! - И Кеша встал на ноги.
     Я хотела ответить, что главное - все живы, и вдруг расхохоталась. Дегтярев и Кеша, перемазанные с головы до ног, заорали в один голос:
     - Она еще ржет!
     Я прикусила губу:
     - Простите, это нервное, вылезайте скорей.
     - Они все перепачкают! - встрял Дима.
     - Что же, нам теперь тут жить? - простонал Кеша. - Ясное дело, полы дороже, чем мы с полковником. Тогда вызывайте кран! Вынесет ванну вместе с нами во двор, там мы с полковником будем ждать, пока дождь и снег битум не смоют.
     - Это вам придется год сидеть, - возразил прораб. - Битум просто так не отойдет.
     Сзади раздался возглас домработницы Ирки:
     - Пусть разденутся. Догола. Вон на картонку встанут, а ботинки и одежду скинут в ванну.
     - А Банди?
     - Возьмут на руки и отнесут.
     Я оглядела абсолютно черного пса:
     - Измажутся.
     - Хуже не станет, - хмыкнула Ирка. - И так на всех чертей похожи. Только пусть идут не на второй этаж, а в подвал, в джакузи, она большая, разом все поместятся. Я потом ототру!
     - Прикажешь нам тут при всех обнажаться? - надулся Дегтярев. Ирка пожала плечами:
     - Я уйду, Дарья Ивановна отвернется, а Паша с Димой мужчины, чего вам их стесняться.
     - Иди на кухню, - мрачно велел ей Аркадий, - и сиди тихо, пока мы до джакузи не дойдем. Мать, отвернись!
     Я послушно уставилась на входную дверь. Сзади послышалось чавканье, кряхтение, повизгивание Банди и нервный разговор:
     - Помоги брюки снять.
     - Сам нагнись.
     - Не могу.
     - Как же ты за преступниками бегаешь, если согнуться не можешь? Эй, осторожней! Похоже, придется побриться наголо.
     - Тебе тоже, держи пса.
     - Черт, тяжело.
     Ба-бах! Входная дверь распахнулась настежь, и в прихожую вбежал Генри с ноутбуком:
     - Он теперь летает в новом районе!
     - Кто? - спросила я, поеживаясь от ледяного ветра.
     - Гусь! - заверещал Генри. - То носился по маршруту Ложкино - Тверская, а сейчас отправился на Ленинградское шоссе. Почему туда?
     - Закройте дверь! - закричали полковник с Аркадием. - Холодно!
     Но Генри ринулся к лестнице, причитая:
     - Как же его изловить, как? С ума сойти!
     Счастливый человек! Ничего не замечает - ни голых Аркадия с Дегтяревым, ни разгрома в холле. Он никогда не лишится рассудка. А ведь есть от чего!
     Две обнаженные фигуры, одна длинная и тощая, другая полная и коротконогая, отчаянно матерясь, тащат Банди, похожего на грешника, вырвавшегося из котла со смолой. Вся троица собирается одновременно влезть в джакузи... На груде битых кирпичей сидит Паша, лицо у парня совершенно безумное и чувствует он себя, наверное, неважно. Иначе как объяснить то, что он прижимает к груди пуделиху Черри, целует ее в морду и приговаривает: "Любимая! Живы остались!" А по лестнице несется потерявший разум Генри с воплем: "Все равно найду и поймаю!"
     Спрашивается, как в этой обстановке сохранить психическое здоровье? Как ни странно, следующее утро прошло мирно. Ирка, ставя кофейник на стол, ни словом не обмолвилась о том, как трудно отодрать джакузи от битума. Аркадий с обритой головой спокойно слопал творог и усмехнулся, когда на кухню вошел полковник. Тоже лысый. Голый череп не идет полковнику.
     Я постаралась не рассмеяться и уткнулась носом в чашку. Потом, испугавшись, что опять ляпну глупость, быстренько проглотила кофе и пошла к себе в спальню. Звонить Асе Строковой.

Глава 27

     - Слушаю, - донесся из трубки молодой голос.
     - Вас беспокоит Даша Васильева.
     - Да, - ответ прозвучал сухо, похоже, она меня не вспомнила, и я пояснила:
     - Мама адвоката Аркадия Константиновича Воронцова.
     - Дашенька! Как я рада!
     - Можно к вам подъехать?
     - Конечно, в любое время, жду!
     Договорившись о встрече через два часа, я привела себя в порядок, завела "Пежо" и отправилась на Первомайскую улицу.
     Ася обняла меня и расцеловала. Для матери, у которой есть сын-подросток, она выглядела очень молодо, больше двадцати пяти и не дашь. Стройная фигурка в джинсах, на тонкой талии - широкий ремень.
     - Глядя на вас, не подумаешь, что муж торгует продуктами, - улыбнулась я.
     Ася рассмеялась:
     - Всю жизнь сидела на строгой диете, боюсь на лишний кусок даже смотреть. Но, похоже, вы тоже не лопаете макароны с хлебом.
     - Мне просто повезло, я ем все и не поправляюсь!
     - Лучше никому не рассказывайте об этом, - вздохнула Ася. - И пирожные можно?
     - Запросто.
     - М-м-м, - застонала хозяйка, - молчите! Я люблю все жареное, мучное, сладкое, жирное... Ладно, пошли чай пить. У нас кухарка делает совершенно потрясающие пирожки.
     Действительно, пирожки, поданные к кофе, не шли ни в какое сравнение с выпечкой из супермаркета. Пожалуй, даже наша Катерина не способна на такую вкуснятину. Слопав четыре штуки, я вздохнула:
     - Все. Больше не могу. Наверное, я кажусь вам обжорой?
     Ася улыбнулась:
     - Нет, просто все, кто пробует эти пироги, не могут остановиться. Покурим?
     Я окончательно расслабилась. Что может быть лучше хорошей сигареты после обеда? Несколько секунд я молча наслаждалась сигаретой, потом сказала:
     - Не удивляйтесь странному вопросу. Вы знали женщину по имени Милена Титаренко?
     Ася резко встала, от ее приветливой улыбки не осталось и следа:
     - Зачем она вам?
     Я обрадовалась:
     - Были знакомы? Честно говоря, я думала, что Милена соврала, просто услышала где-то ваше имя и сболтнула.
     - У меня нет никакого желания разговаривать об этой особе! - отрезала Ася.
     На шее у нее мелко-мелко запульсировала вена, лицо внезапно потеряло свежий вид, и стало видно, что ей хорошо за тридцать, если не сказать - за сорок.
     - Мы с мужем очень благодарны Аркадию Константиновичу, - отчеканила Ася, - он вытащил из большой беды нашего сына. Лично вы, Даша, очень мне симпатичны, я готова дружить домами, ходить вместе в театр, ездить на пикники... Но о госпоже Титаренко говорить не стану. Никогда!
     Я повертела в руках пустую чашку:
     - Можно поведать вам одну историю?
     - Извольте, - церемонно ответила Ася.
     Пока я рассказывала о том, что стряслось с Олегом и Леной Гладышевыми, хозяйка безостановочно дымила. Ася любила крепкие сигареты, и у меня в конце концов защипало в носу и заслезились глаза. Когда поток информации иссяк, Строкова вздохнула:
     - Бедная женщина и несчастный ребенок! Ваша подруга в больнице?
     - Да, и по-прежнему без сознания. Врачи только разводят руками, говорят, что черепно-мозговая травма - вещь плохо предсказуемая. Может пройти без следа, а может...
     Ася снова тяжело вздохнула:
     - Где ее сын?
     - Его взяла к себе Галя, соседка, - пояснила я. - Она живет на другом этаже. Сами понимаете, занятие журналистикой - не для одинокой матери: командировки, ненормированные служебные часы... Но платят неплохо, вот Лена и предложила Гале присматривать за Алешкой. Она не раз говорила, как ей повезло с Галиной: аккуратная, спокойная, по образованию учительница. Вот сегодня, ближе к вечеру, поеду к ней - пока Лена в больнице, мой долг ей помогать!
     - Долг платежом опасен, - пробормотала Ася, чиркая зажигалкой.
     - Как? - не поняла я.
     - Долг платежом опасен, - повторила хозяйка, вновь затянувшись сигаретой. - Это Никита пословицу переиначил.
     - При чем тут опасность? И потом я понимаю долг широко, не только как занять у кого-то деньги. Я должна заботиться об Алеше. Лена - моя близкая подруга. Правда, встречались нечасто, но это ничего не значит. Вы предлагаете бросить мальчика? Не платить няне? Даже будь у меня финансовые затруднения, я бы все равно наскребла денег и отдала Галине! Сначала думала взять Алешку к нам, но потом решила, что лучше не вырывать мальчика из обычной обстановки. Он привык к тому, что мама, уезжая, оставляет его у тети Гали, и сейчас считает, что она в командировке. Конечно, никто не стал вводить ребенка в суть дела.
     - А что вы будете делать, если Лена скончается? - неожиданно спросила Ася. - Куда денете ребенка? В детдом сдадите?
     Я возмутилась:
     - Нет, конечно. Я его усыновлю. Только я абсолютно уверена, что Лена выживет и Олег найдется. Если вы поможете мне выйти на след Милены.
     Ася стала складывать из салфетки кораблик, но мягкая бумага не желала слушаться и мгновенно теряла форму.
     - Чувство долга - это плохо, - наконец произнесла она. - Я сама такая же дура, как вы. У меня в юности была подруга, совсем бесшабашная, Надька Ломова. Родила в шестнадцать лет непонятно от кого, а в двадцать два попала на зону. Как мне ее жалко было! Родственников нет, и я решила, что мой долг - ее поддержать. Ездила в Рязань, возила продукты, одежду. Потом она вышла и явилась ко мне. Плакала, что жить негде, ребенок в детдоме, а у нас с мужем - огромная квартира, пять комнат. Мой первый муж был сыном известного актера, оттуда и благополучие. Поселили мы ее у себя, помогли паспорт получить. Толя ее на работу устроил и даже выбил ей через отца однокомнатную квартиру. Помните, как это было тяжело? Просто невозможно. И как она меня отблагодарила? Мужа увела, Толю. В результате Надька стала жить в моих хоромах, а меня сплавили в однокомнатный сарайчик, добытый для бывшей уголовницы. Вот так. Правда, в конце концов для меня все обернулось к лучшему - я встретила Никиту... Но, видно, жизнь меня ничему не научила, потому что я познакомилась с Миленой и опять влипла в неприятную историю из чувства долга. Мы познакомились с ней в больнице, оказались в одной палате. Дело было давно, Никита тогда работал инженером, тянули от получки до получки. Мишка крохотный, пару месяцев всего, а я снова забеременела.
     Естественно, вопрос о том, чтобы сохранить второго ребенка, даже не поднимался. Ася пошла в обычную больницу, оказалась в палате на двенадцать человек. Хирург сделал что-то не так, началось сильное кровотечение, подскочила температура. В результате Ася вновь оказалась на столе, и ей сообщили, что больше детей у нее не будет никогда. Она впала в депрессию, лежала целыми днями, глядя в потолок.
     Состав палаты менялся, как стеклышки в калейдоскопе: женщины отлеживались сутки и бежали на работу. Задержались лишь двое: Ася и ее соседка Милена - у той тоже приключилось какое-то осложнение.
     Веселая Мила тормошила Асю, не давала ей рыдать, а по вечерам ухитрялась прямо в халате бегать за сигаретами. В гинекологии царили драконовские порядки. Больных не выпускали на улицу и не разрешали передавать им продукты. На дворе бушевало лето, Асе страшно хотелось салата, яблок, клубники... а в палату привозили вязкую манную кашу и отвратительный рыбный суп.
     И вновь на помощь пришла Милена: достала где-то бельевую веревку, выбросила один конец в окно, Никита привязал пакет. Получив вкусности, Ася повеселела и порадовалась, что судьба подбросила такую замечательную соседку по палате...
     Их отношения продолжались и "на воле". Милена частенько заглядывала к Асе с Никитой, а потом вовсе стала единственной подругой. У Строковой, правда, была давняя подруга, Соня Бычкова, но однажды случилась неприятная история. У Никиты из письменного стола исчезла большая сумма денег. Пропажу обнаружили утром, а накануне вечером в гостях побывала Соня.
     Правда, Бычкова со слезами на глазах уверяла, что ничего не брала... но на кого еще можно было подумать? Днем Никита принес конверт и уехал в командировку, вечером явилась Соня, а утром денег не оказалось на месте. Никого из посторонних в квартире больше не было.
     Ася позвонила Милене:
     - Представляешь, ходила в дом, пила, ела - и пожалуйста!
     - Какая дрянь! - возмутилась Мила. - Гони ее!
     - Уже, - ответила Ася, - теперь хочу в милицию обратиться.
     - Не советую, - вздохнула Милена. - Там такие сволочи сидят! Если магазин оберут, они, может, и пошевелятся, а так - гиблое дело. Только нервы потратишь, лучше не заводись. В другой раз будешь умней, нечего про деньги болтать.
     Ася согласилась с Миленой, их дружба стала еще крепче. Больше всего привлекало Строкову то, что Милена никогда не проявляла никакого интереса к Никите. Вокруг Титаренко постоянно крутились кавалеры, Мила отбрасывала их, словно фантики от жвачки.
     - Чем тебе Ваня плох? - удивлялась Ася.
     - Зануда!
     - А Павел?
     - Он нищий.
     - Костя со средствами.
     - Зато у него мама и три сестры.
     - Кого же ты ищешь?
     Милена принялась перечислять:
     - Богатого, с машиной, квартирой и дачей - очень хочется на свежем воздухе жить, просто задыхаюсь летом в городе. Еще он должен меня обожать, не иметь ближайших родственников, занимать хорошее положение и никаких бывших жен и детей!
     - Такие только в сказках бывают, - смеялась Ася.
     Просто Милена пока ни в кого не влюбилась, а встретит суженого - все расчеты вылетят из головы. Асенька всегда была очень романтичной и немного наивной.
     Однажды Милена прибежала в слезах.
     - Что случилось? - испугалась Ася.
     Подруга упала в кресло:
     - Катастрофа!
     И Милена принялась рассказывать - Ася только головой качала. Мила и впрямь влипла в неприятн