аук, заведующим отделами и лабораториями по три тысячи платят.
Это же сто долларов!
   Я сочувственно закивала головой, но в глубине души изумилась.
   Интересно, однако, получается. Роза Андреевна говорила, что  Владимир
Сергеевич Плешков, директорствующий в данном забытом богом месте, и  его
заместитель Леонид  Георгиевич  Рамин  отлично  зарабатывают.  Я  видела
мужиков всего один раз.
   На них были надеты великолепные смокинги, и уезжали  они  на  больших
сверкающих иномарках. Вряд ли все  это  было  куплено  на  оклад.  Хотя,
ничего удивительного - сейчас народ зарабатывает где и как может.
   - Пойдете в лабораторию  к  Туманову  Оресту  Львовичу,  -  принялась
объяснять кадровичка, - второй этаж, комната 29...
   Она не успела закончить фразу. В комнату влетела с  неподобающей  для
ее солидного возраста прытью женщина.
   - Анна Константиновна, - заорала она так, что у меня заложило уши,  -
горе-то, горе-то какое! Господи, несчастье!
   - Что случилось, Елена Глебовна? - испугалась кадровичка.
   - Вы не знаете?
   - Нет.
   - Владимир Сергеевич погиб!
   Из рук Анны Константиновны выпала ручка.
   - Не городите чушь! Что за бред?
   - Господи, - заломила руки  Елена  Глебовна,  -  только  что  Верочке
сообщили! Вот горе, вот горе.
   - Подождите в коридоре, - велела мне Анна Константиновна.
   Я  послушно  села  на  обшарпанный  стул   и   стала   наблюдать   за
происходящим.
   Из всех комнат начали выходить люди. Понеслись охи, вздохи, некоторые
женщины  держали  в  руках  носовые  платки.  Наконец   вернулась   Анна
Константиновна, хмурая, с плотно сжатыми губами.
   - Заходите, - обронила она.
   Я проскользнула в дверь и тихо спросила:
   - Может, мне лучше завтра прийти?
   - Почему? - ответила, вопросом на вопрос Анна Константиновна.
   - У вас горе...
   - Директор умер, - сухо ответила кадровичка.
   - Очень жаль, - вежливо сказала я, -  но  он,  наверное,  был  совсем
пожилым.
   - Отнюдь нет, - кратко отреагировала  кадровичка,  заполняя  какие-то
бумаги. - Только что пятидесятилетие справил.
   - Надо же, - покачала я головой, - что же случилось?
   Анна Константиновна хмуро посмотрела на меня, вытащила пачку  сигарет
и сообщила:
   - Инфаркт. Восхождение на вершину  Олимпа  часто  отнимает  у  мужчин
здоровье. Ступайте, вас ждут в лаборатории, вот направление.
   Я взяла бумажку, пошла к выходу и, закрывая дверь,  оглянулась.  Анна
Константиновна, очевидно, не ожидала, что новая лаборантка обернется. На
ее лице  играла  счастливая  улыбка,  а  в  глазах  плескалось  глубокое
удовлетворение.
   Казалось, дама только что узнала не о смерти директора института, а о
чем-то необычайно приятном, например, рождении  внука  или  о  повышении
зарплаты. С таким лицом Зайка смотрит на весы, когда  те  показывают  на
два  кило  меньше,  чем  обычно.  Поймав  на  себе  мой   взгляд,   Анна
Константиновна нахмурилась, но глаза ее продолжали сиять.

Глава 11

   Я медленно пошла вверх  по  оббитым  ступенькам.  Интерьер  института
совсем не радовал глаз. Очевидно,  данное  исследовательское  учреждение
находится в этом месте с незапамятных времен.  Здание  казалось  старым,
если не сказать  ветхим.  В  принципе,  оно  было  когда-то  красивым  и
удобным. Огромные окна, потолки высотой не менее четырех метров, дубовый
паркет в коридоре, мраморные ступени на лестнице, а  в  нише  лестничной
клетки между первым и вторым этажом стояла белая  статуя,  стилизованная
под античную. Очевидно, она имела какое-то отношение к  науке.  Но  если
вглядеться в окружающий пейзаж внимательно,  сразу  становится  понятно,
что большие стекла очень грязные,  рамы  и  подоконники  облупленные,  с
потолка сыплется побелка, из пола выпадают паркетины, ступени разбиты, а
на статуе кое-где заметны сколы. Да и огромная деревянная дверь, которую
я с трудом распахнула, была исцарапана. В институте много лет не  делали
ремонта.
   Моему взору открылась небольшая комната, забитая столами, на  которых
толпились штативы с пробирками. Светловолосая девушка подняла  глаза  от
каких-то бумаг и довольно сурово поинтересовалась:
   - Вам кого?
   - Я ваша новая лаборантка.
   - Первый раз слышу, что нам нужна лаборантка.
   - Прислали из отдела кадров. Анна Константиновна сказала, что следует
обратиться к Оресту Львовичу.
   - Коли сама Анна Константиновна сообщила,  -  усмехнулась  девица,  -
тогда конечно. Орест явится в четыре часа.
   - Что же мне делать?
   - Погуляйте до 16.00, потом приходите, - пожала плечами неприветливая
девица.
   Я вышла во двор. Хоть на улице и апрель, но тепла особого нет, а часы
между тем показывают полдень.  Ладно,  поеду  в  Ложкино,  а  к  четырем
вернусь сюда.
   Не шататься же мне по улицам в ожидании  начальства.  Какая,  однако,
неприятная девушка, просто выставила меня вон.
   Я медленно пошла вдоль здания. Надо же, директора института Владимира
Сергеевича Плешкова разбил инфаркт. Надеюсь, что это не  он  украл  яйцо
Фаберже.
   А  если  он,  то  найти  семейную  реликвию  будет  уже   практически
невозможно.
   Вспомнив плачущую Амалию Густавовну, я  вздохнула.  Бедная  старушка.
Впрочем, какое странное совпадение: вчера умерла Роза Андреевна, сегодня
- Владимир Сергеевич. Ни косметолог, ни директор института не  выглядели
больными. Роза Андреевна была просто  цветущей  женщиной.  У  смертельно
больного человека не может быть такой нежно-розовой кожи, блестящих глаз
и задорного смеха. А Шилова, сидя за столом в гостях у Рыкова, все время
хохотала.  Владимир  Сергеевич  рассказывал  анекдоты,  на  мой  взгляд,
довольно примитивные и плоские, а Роза Андреевна просто  покатывалась  и
восклицала:
   - Ой, не могу, перестань,  уже  желудок  болит.  Кстати,  и  Владимир
Сергеевич вел  себя  как  абсолютно  здоровый  человек.  Он  съел  много
закусок, среди которых были салаты с майонезом и копченая колбаса, потом
преспокойно отведал довольно жирной свинины с картошкой, а в самом конце
с видимым удовольствие выпил кофе с мороженым.  Причем,  учтите,  что  в
течение обеда Владимир Сергеевич принял на грудь грамм  триста  коньяка.
Согласитесь, что больной человек не станет позволять себе такое...
   Я не успела до конца продумать ситуацию, потому что глаза  наткнулись
на необычную картину.
   Как раз возле того места, где я стояла, распахнулось неширокое  окно,
замазанное белой краской, и показалась фигура, одетая  в  тонкую  ночную
сорочку.
   Не  успела  я  удивиться,  как  женщина  с   растрепанными   волосами
перекинула  через  подоконник  ноги,  обутые  в  коричневые   тапки   из
кожзаменителя, и оказалась во дворе. В ее взгляде сквозило безумие.
   -  Эй,  эй,  -  попятилась  я,  -  ты  что?  Лезь  назад  -  холодно,
простудишься.
   Беглянка кинулась ко мне:
   - Помогите!
   В ту же секунду я  узнала  Юлечку,  беременную  женщину,  только  что
рыдавшую возле роддома.
   - Помогите!
   - Что случилось?
   - Они хотят убить  моего  ребенка.  Умоляю,  отведите  меня  к  маме,
скорей, пожалуйста! Я попросилась в туалет.
   Глаза ее лихорадочно метались по моему лицу, на  лбу  блестели  капли
пота.
   - Лучше идите назад и позвоните мужу, - посоветовала я.
   Юля разрыдалась.
   - Он с ними заодно: очень рад, что решили вызвать искусственные роды.
   Понимая, что  бедняжка  находится  в  истерическом  состоянии  и  что
никакие доводы рассудка на нее не подействуют, я взяла ее за руку.
   - Хорошо, давай скорей, у  ворот  стоит  машина,  отвезу  тебя,  куда
скажешь.
   Юлечка всхлипнула и побежала со мной. В "Пежо" я спросила:
   - Адрес давай.
   - Чей? - пробормотала Юля. Все понятно, у несчастной совсем помутился
рассудок. Случается такое с беременными дамами.
   - Твоей мамы.
   - Астрахань, улица Октябрьская, - пробормотала Юля.
   Я отпустила руль.
   - Где?
   - Астрахань, - безнадежно повторила Юля, - я не москвичка.
   - Надеюсь, ты понимаешь, что нам туда за полчаса в автомобиле, даже в
таком хорошем, как "Пежо", не доехать?
   - Да, - прошептала Юля, - конечно. Отвезите меня на  вокзал,  сяду  в
поезд.
   - В ночной рубашке и тапках? Девушка разрыдалась.
   - Господи, что делать? Что?
   - Накинь на плечи плед,  -  попросила  я,  -  и  постарайся  спокойно
объяснить, что случилось. Внезапно Юля сказала:
   - Хорошо, только  давайте  отъедем  от  роддома.  Вдруг  меня  искать
начнут?
   Однако она совсем не сумасшедшая. Я перегнала "Пежо" на другую  улицу
и велела ей:
   - Рассказывай!
   Юлечка принялась выплескивать накопившееся. Она вышла замуж  за  Колю
семь лет тому назад, совсем молоденькой, едва восемнадцать исполнилось.
   Приехала  в  Москву  из  Астрахани,  поступила  в  институт  и  сразу
познакомилась в  Николашей.  Тот  москвич,  вполне  обеспеченный,  имеет
квартиру, машину - одним словом, далеко не всем  девочкам  из  провинции
везет так, как Юле. Сыграли свадьбу,  началась  семейная  жизнь.  Юлечка
девочка неизбалованная, кроме нее, у мамы было еще две дочери. С  ранних
лет она умело управлялась с домашним хозяйством, поэтому тягот  семейной
жизни не ощутила. Готовка, стирка, уборка - все это она делала быстро  и
весело. Николай оказался хорошим супругом  -  заботливым,  внимательным,
ласковым. Он не забывал покупать жене цветы  и  шоколадки.  Было  только
одно "но". Коля не хотел детей. Впрочем, вначале он лукавил, говорил:
   - Мы еще слишком молоды, тебе надо получить образование.
   Юлечка соглашалась с мужем. Но когда они  оба  получили  по  диплому,
Коля завел иную песню:
   - У ребенка должно быть все. Зачем плодить нищету? Подкопим  деньжат,
тогда и родим.
   Но Юле очень хотелось ребеночка. Она стала  давить  на  мужа,  и  тот
наконец поведал ей истинную причину  своего  активного  нежелания  иметь
потомство.
   - Когда мне исполнилось тринадцать лет, - объяснял  он  жене,  -  моя
мать второй раз вышла замуж и родила Петю. Все  ее  внимание,  любовь  и
нежность теперь доставались младшему сыну. Меня отодвинули  в  сторонку.
Более того, мне все время говорили: ты уже взрослый. Поэтому, я  уверен,
что, как только у нас появится ребенок, ты переключишься на него, а меня
забросишь.
   Юлечка только улыбалась. Бедный Николаша! Но она-то точно знает, что,
став матерью, будет заботиться о супруге в два раза больше, чем  прежде.
Тайком от мужа Юля перестала пить противозачаточные таблетки.
   Когда Коля узнал о беременности, он только вздохнул:
   - Что ж поделать, рожай.
   Юлечка ликовала. Ничего, все  обойдется.  Многих  мужчин  перспектива
отцовства  вначале  страшит,  зато  потом  они  самозабвенно  возятся  с
малышами. Юля встала на учет в женскую консультацию, но Николай сообщил,
что нашел более хорошего врача. Можно прикрепиться  к  роддому  при  НИИ
тонких исследований.
   - Дорого небось, - вздохнула Юля.
   - Нет, - покачал головой Коля, - совсем бесплатно, просто этот роддом
считается учебной базой какого-то мединститута. Все  врачи  в  институте
кандидаты и доктора наук, но там проходят практику студенты, а далеко не
всем женщинам хочется, чтобы на них учились.
   Юлечка обрадовалась и оказалась в "Роддоме имени Олеко  Дундича".  Ее
отправили к хорошему, очень внимательному доктору Олегу Игоревичу.  Если
в районной консультации гинекологи в  основном  пожилые  тетки,  грубили
беременным и практически не осматривали их, то Олег  Игоревич  был  сама
любезность.
   Он без конца отправлял Юлю на какие-то анализы и обследования. А один
раз дал пластмассовый флакончик с розовыми пилюлями.
   - Принимайте три раза в сутки. Тут на неделю,  -  пояснил  заботливый
доктор, - удивительное средство для укрепления иммунитета  ребенка.  Нам
из Америки прислали для отделения патологии, вот я вам и отсыпал.
   Страшно  благодарная  Юля  выпила  снадобье,  а  к  вечеру   внезапно
покрылась мелкой красной сыпью. К тому же у нее начался насморк и  резко
подскочила температура. Олег Игоревич, услыхав  о  болезни,  приехал  на
дом, взяв за визит всего триста рублей.
   - Краснуха, - с озабоченным лицом сообщил он, - вот уж беда так беда!
   Еще  через  неделю  встал  вопрос  о  прерывании  беременности.   Муж
уговаривал женщину:
   - Пойми, плод погиб,  он  разлагается  внутри  тебя,  может  начаться
заражение крови.
   Но Юлечка ощущала шевеление ребенка и категорически  отказывалась  от
искусственно вызванных родов.
   - Это перистальтика, - терпеливо объяснял Олег Игоревич, деятельность
кишечника, газы...
   В конце концов несчастная женщина позволила убедить себя и  оказалась
в палате. Но в самый последний момент она почувствовала, как ее  мальчик
толкается ножками. Тогда она попросилась в туалет и вылезла на улицу.
   - Они сговорились убить моего ребенка, - шептала  Юлечка  пересохшими
губами.
   - Не пори чушь, - строго сказала я, - зачем бы им это делать?
   - Не знаю, бормотала женщина, - только чувствую, что он жив.
   Я подумала пару минут и сказала:
   - Вот что,  отвезу  тебя  сейчас  к  доктору.  Она  тебе  понравится,
потолкуешь с ней спокойно. Если Оксана  скажет,  что  угрозы  для  твоей
жизни нет, отправим тебя к маме в Астрахань. Надеюсь, что ты  понимаешь,
чем рискуешь. Ты действительно можешь родить слабоумного ребенка.
   - Все равно буду  любить  его,  -  бормотала  Юлечка  с  лихорадочным
блеском в глазах.
   Я вздохнула и завела мотор. Дитя, почти лишенное  разума,  -  суровое
испытание для родителей.  Не  зря  медики  в  таком  случае  рекомендуют
прервать беременность. Надеюсь, Оксана сумеет убедить  несчастную.  Жаль
Юлечку, но она молода, и дети у нее еще будут.
   Оксана выслушала меня и сказала:
   - Мы пойдем наверх, а ты тут подожди. Похоже, сегодня весь  мой  день
пройдет в холлах и коридорах разных  больниц.  Ждать  пришлось  довольно
долго.
   Наконец появилась Ксюта.
   - Значит, так, - сообщила  она,  -  я  устроила  Юлю  в  гинекологию.
Знаешь, что странно?
   - Нет.
   - Она говорит, что ей не делали пункцию.
   - Что? - не поняла я.
   -  В  таких  случаях,  -  разъяснила  подруга,  -  берут  на   анализ
околоплодную жидкость.
   - И что?
   - Почти со стопроцентной гарантией по результату этого анализа  можно
определить, какой получится ребенок, а Юле такого анализа не сделали.
   - Вряд ли,  -  засомневалась  я,  -  она  говорила,  что  доктор  был
сверхвнимательным. Небось забыла...
   - Вот  это  маловероятно,  -  вздохнула  Оксана,  -  уж  поверь  мне,
процедура неприятная, часто доставляющая беременным, несмотря на местное
обезболивание, болезненные ощущения. Нет, забыть про пункцию невозможно,
ее определенно не делали, и это вторая странность.
   - А первая какая?
   - Ей сейчас сделали УЗИ и обнаружили вполне жизнеспособного ребеночка
с хорошим сердцебиением и без видимых на первый взгляд патологий.
   Я так и села:
   - Значит, она была права, когда уверяла, что ее ребенок жив?
   Ксюта кивнула:
   - Знаешь, беременные ощущают совершенно особую связь с ребенком. Я бы
на месте врачей прислушалась к ее словам. И потом, сегодня в роддоме  ее
никто не удосужился направить на УЗИ.  Конечно,  можно  списать  все  на
халатность врачей, но, знаешь, вырисовывается странная картина.  Пункцию
не провели, про ультразвук забыли и решили, что  плод  погиб  вследствие
перенесенной матерью краснухи.  Взяли  и  засунули  молодую  женщину  на
искусственное прерывание беременности. Но ведь так не делают! Чем больше
думаю об этой истории, тем меньше она мне нравится.
   - Мне тоже, - пробормотала я.  -  Похоже,  что  ее  муженек  уговорил
доктора искусственно вызвать преждевременные роды.
   Оксана фыркнула.
   - Ведь не в домашних условиях решили прерывать беременность!  Нет,  в
роддоме в этот процесс  вовлечено  довольно  большое  количество  людей:
врачи, медсестры, няньки, в конце концов. Думаю,  что  дело  в  вопиющей
халатности.
   Ладно, пусть она полежит у нас недельку, а там поглядим. Но в роддом,
откуда Юля сбежала, я  ничего  сообщать  не  стану,  пусть  подергаются,
Гиппократы чертовы.
   А ты предупреди ее мужа.
   Сказав последнюю фразу, Ксюта  повернулась  и  побежала  к  лифту.  Я
побрела к "Пежо".  Как  правило,  прислушиваюсь  к  советам  Оксаны,  но
сегодня  поступлю  по-своему,  не  стану  разыскивать  этого  Николая  и
сообщать ему, где находится Юля. Похоже, мужик не зря пристроил  любимую
жену в "Роддом имени Олеко Дундича". Нет уж, посмотрим, какой  результат
даст пункция. Эх, жаль, нет времени, чтобы разобраться в этом непонятном
происшествии. Мне надо искать яйцо, чтобы восстановить свою репутацию  и
утешить Амалию Густавовну.

Глава 12

   Десять минут пятого я всунулась в лабораторию  и  увидела  в  комнате
только одного  человека:  взлохмаченного  мужика,  на  вид  лет  сорока,
одетого в свитер.
   - Простите, вы Орест Львович? - спросила я. Дядька вздрогнул и разлил
содержимое пробирки, которую держал в руках.
   - Ну и напугали, - резко сказал он, -  подкрались  и  заорали.  Разве
можно так?
   - Я не кричала, просто поинтересовалась, кстати,  довольно  тихо.  Вы
Орест Львович?
   - С утра был им.
   Да уж, есть такая категория людей, которая считает  себя  умнее  всех
прочих и от этого изъясняется совершенно идиотским образом.  Ответил  бы
просто: я. Но нет, ему хочется выпендриться по полной программе.
   - Я ваша новая лаборантка. Меня зовут Даша.
   - Не может быть! - подскочил Орест Львович.
   - Почему? - изумилась я. - Вам не нужна лаборантка?
   - Господи, да просто позарез, но мне говорили,  что  никто  не  хочет
идти на эти деньги.
   - Оклад как оклад, - пожала я плечами, - в науке сейчас везде такие.
   -  Ага,  ну  да,  -  кивнул  мужик  и  принялся  объяснять  мне   мои
обязанности.
   Через пять минут я поняла, что  должность  лаборантки  -  это  просто
красивое название должности уборщицы. Я была обязана  драить  в  большом
эмалированном рукомойнике  пробирки,  банки  и  еще  какие-то  изогнутые
штучки, вытирать столы, собирать грязь с пола. А еще Орест Львович велел
мне вымыть окно. Но тут уж я вскипела:
   - Вот это нет! Извините, боюсь высоты.
   - Нет так нет, - мигом согласился Орест, - можете начинать.
   В этот  момент  появилась  санитарка  с  неким  круглым  предметом  и
сообщила:
   - Из второй патологии.
   Орест Львович встал, откинул крышку,  и  я  поняла,  что  это  то  ли
контейнер,  то  ли  термос,  внутри  которого  стоят  стаканчики   вроде
пробирок, только закрытые крышечками.
   - Что это? - полюбопытствовала я,  глядя,  как  заведующий  аккуратно
переставляет принесенное из контейнера в холодильник.
   - Наш институт, - размеренным голосом человека, привыкшего  выступать
перед аудиторией, забитой студентами, завел Орест Львович, -  занимается
самыми разными проблемами.  Видели,  что  с  другой  стороны  расположен
роддом?
   Я кивнула.
   -  Так  вот,  одно  из  направлений  исследований  -  это   различные
патологии, встречающиеся  у  беременных.  Сейчас  нам  принесли  анализы
крови, ну да вам  это  не  интересно.  Запомните,  если  доставят  такой
контейнер, а нас с Региной в лаборатории не  будет,  следует  немедленно
открыть  его  и  поместить  пробирки   в   холодильник.   Будьте   очень
внимательны. Посмотрите сюда. Какого цвета эта крышка?
   Он, наверное, считает, что плохо одетая тетка, с радостью  моющая  за
копейки грязную лабораторную посуду, - полная идиотка. Что  ж,  мне  это
только на руку.
   - Красная, - пробубнила я, - красная  крышечка,  яркая  такая,  прямо
пожар.
   - Молодец, - похвалил Орест, - теперь запоминай, Если  верх  красный,
мигом открываешь и переносишь содержимое в холодильник. Делать это  надо
быстро, чтобы материал не испортился.  Мы  с  Региной  можем  отойти  на
час-другой, твое дело проследить, ясно?
   Я кивнула. Куда ясней.  Сами  смоются  по  каким-то  левым  делам,  а
несчастная лаборантка должна сидеть в душном  помещении  и  мыть  всякие
склянки.
   - А теперь особое внимание, - зудел Орест, подняв вве