отница Ира.
   - Просто безобразие, - сообщила она, - кто-то разбил в буфете  почти  все
чайные чашки из красного сервиза,  а  две  оставшиеся  засунул  в  обеденные
тарелки. И еще, смотрите, что завалилось на последней полке, за супницей...
   Она протянула руку, на ладони лежал Какой-то странный,  слегка  вытянутый
предмет.
   - Что это? - поинтересовалась я.
   - Пуля, - медленно ответил Аркадий, глянув на усердно пишущего в  тетради
Бекаса, - пуля, похоже,  от  "ТТ",  ну,  мать,  двигай  наверх.  Разбираться
станем.

ГЛАВА 27

   Ругались мы почти до утра. Сначала Кеша врезал нам  с  Зайкой  по  первое
число за авантюру с Медведевым. От мата он воздержался, обзывая жену и  мать
"тупоголовыми курицами" и "безмозглыми индюшками". Вот уж не знаю,  чем  ему
так не угодили милые и вкусные пернатые. Потом встал вопрос о пуле.
   Но здесь я ушла в глухую несознанку,  отрицая  всяческую  причастность  к
любым пистолетам.
   - И то верно, - пробормотал, устав, Кеша, - скорее всего ты не знаешь,  с
какого конца они заряжаются. Ладно, завтра потрясем Бекаса.
   Но назавтра, когда мы с Зайкой, пристыженные и  притихшие,  спустились  в
столовую, наш мучитель в спешном порядке отбыл на работу. У его подзащитного
произошла какая-то форс-мажорная ситуация.
   - Досталось нам, - шепнула я Ольге.
   - Хорошо, не поколотил, - ответила та.
   - Кто? - моментально влезла в разговор Маня. - Кто кого должен бить?
   - Маша, - сурово заметила Римма Борисовна, - дети никогда не  вмешиваются
в разговоры взрослых, сядь прямо, ешь спокойно оладушки и прекрати все время
кормить собак со стола.
   - Правильно, - немедленно отреагировала Нина Андреевна,  -  Банда  вредно
много есть, он сегодня плохо покакал, слишком жидко.
   Оля хихикнула, но, увидав, что свекровь номер  два  сурово  глядит  в  ее
сторону, принялась сосредоточенно работать ложкой  в  тарелке  с  неизменной
утренней кашей.
   - Кстати, - ринулась в  бой  Римма  Борисовна,  -  сегодня  все  идем  на
эстрадный концерт. Начало в семь часов, зал "Россия".
   Я разинула было рот, но старуха подавила бунт в зародыше:
   - Дарья, Гера пригласил Томочку, девочка должна понимать, какая дружная у
нас семья. Поэтому подчеркиваю: на концерт идем  ВСЕ.  Тамара  -  лучшее  из
того, что попадалось до сих пор. И квартира, и дача, и папа с положением.
   По-моему,  следует  оставить  жениха  с  невестой  наедине,  может,  хоть
поговорить сумеют спокойно. Но у любящей мамы иное мнение по этому вопросу.
   После завтрака поднялась к Зайке.
   - Узнала адрес?
   - Как раз сегодня  договорились  у  него  днем  кофе  попить,  -  сказала
невестка, укладывая недовольного Ваньку в манеж.
   - Ну собирайся, - велела я в нетерпении, - во сколько встреча?
   - В два у "Макдоналдса" на Тверской, - сообщила Ольга, -  только,  может,
все-таки лучше не ходить? Теперь Кешка точно  убьет,  если  узнает,  что  не
послушались.
   - Мне нужен  адрес,  чтобы  в  спокойной  обстановке  задать  парню  пару
вопросов. Потом, кажется, Яна Соколова скрывается у него дома, а эта  девица
- самое главное звено во всей этой истории.
   - Ну ладно, - пробормотала невестка,  -  уговорила,  только  если  Аркаша
начнет ругаться, скажу, что это ты меня заставила.
   Вытолкав Ольгу на свидание, я поехала к приятелю Леонида Медведева Ивану.
Интересно, почему Антон съехал от него через полгода?
   Улица Андреева - прелестное место в двух шагах от Тверской.  Самый  центр
города, а тихо, как в деревне, и дома постройки начала  века  с  высоченными
потолками, безразмерными лестницами и необозримыми коридорами.
   Иван сидел дома.
   - Слышать даже про мерзавца не хочу, - отреагировал на вопрос об  Антоне,
- хоть бы сдох побыстрей, негодяй косорылый. - Почему косорылый, -  искренне
удивилась - по-моему, он просто красавец!
   - Дьявол часто принимает ангельское обличье, - философски заявил мужик, -
хорош, как картинка, но мне сразу не понравился.
   - Почему?
   - Кто вы такая, зачем Антона ищете? - задал встречный вопрос Иван.
   Сказка о наследстве тут не пройдет.
   - Я майор милиции Дарья Ивановна  Васильева.  Антон  Леонидович  Медведев
обвиняется в тяжелом преступлении, последний его  известный  адрес  -  улица
Андреева.
   -  Небось  еще  какую-нибудь  несчастную  бабу   убил,   -   отреагировал
собеседник, - пойдемте внутрь.
   Планировка квартиры оказалась более чем странной. Вход в жилую комнату  -
через огромную захламленную кухню. Очевидно, Иван жил один. На окне не  было
занавесок, полки покрыты ровным слоем пыли, на письменном столе  тихо  гудит
включенный компьютер. И везде книги, книги, книги...
   Причем, это ж надо, большинство на французском.
   -  Я  перевожу  детективные  романы,  -  пояснил  Мужчина,   увидав   мой
заинтересованный взгляд.
   Да, понятно. С удовольствием бы попросила  почитать  вон  ту  новехонькую
книжечку "Сокровища в чемодане", да только наверняка хозяин насторожится. Ну
где вы видели милиционера, в совершенстве владеющего иностранными языками?
   Кинув в последний раз взор на вожделенный том, я приступила к допросу:
   - Почему вам не понравился Антон и отчего решили, что он кого-то убил?
   Хозяин вытащил  толстую  сигару,  аккуратно  обрезал  кончик  и  принялся
пускать клубы жуткого вонючего дыма.
   - Антона привел ко мне Леонид  Медведев.  Матерью  Антона  была  циркачка
Людмила Цимпанелли, с которой у Леонида  случился  роман.  Потом  у  него  с
матерью не заладилось, и он пришел к отцу. У Леонида  жена  ревнивая,  жуть.
Ясно, что жить вместе  им  было  невозможно.  Вот  и  притащил  сюда  своего
отпрыска.
   Парень старательно улыбался, изображая интеллигента, но переводчику сразу
не понравились глаза предполагаемого жильца -  голубые-голубые,  прозрачные,
словно стеклянные, и абсолютно честные. Такие искренние и хорошие, что Ивану
стало почему-то не по себе. Но повода для отказа он, к сожалению, не  нашел.
Квартира огромная, а жильцов всего двое: он и дочка Фаина. К тому  же  Антон
сразу предупредил, что  проживет  недолго,  поскольку  институт  обещал  ему
общежитие. Ну не ругаться же с лучшим другом Леонидом?
   Первый месяц жилец не доставлял никаких хлопот. Он дал хорошую  сумму  на
хозяйство, а когда Иван принялся отказываться, купил новый телевизор.  Днями
Антон пропадал в институте, а  вечером  он  вместе  с  Фаиной  мирно  глядел
боевики и комедии. Дочка Ивана училась тогда в девятом классе, и переводчик,
часто ездивший в командировки, подумал, что, может, и неплохо иметь  жильца.
Все-таки страшно оставлять девчонку одну дома.
   Шли недели, об общежитии  Антон  больше  не  заговаривал,  Иван  тоже  не
поднимал этого вопроса. Он мог теперь спокойно работать. Дочка-школьница  не
сидела целыми вечерами  одна,  да  и  Антон  оказался  весьма  положительным
юношей: не пил, не курил, не приводил в квартиру никаких друзей, кроме  Лени
Бесчастного. В погоне за деньгами Иван начал ездить по  всей  России.  Рубль
стремительно обесценивался, но профессиональный переводчик да еще синхронист
был нарасхват. А у Ивана Львова  была  еще  и  хорошая  репутация  отличного
работника: аккуратного, грамотного и не слишком дорогого. Как-то раз  выпала
крайне выгодная командировка в Приморье. Французы  подрядились  строить  там
какую-то фабрику, и переводчика ангажировали на целых  три  месяца.  Сначала
мужик колебался, можно ли оставить на столь длительный  срок  Фаину,  но  уж
больно лакомый заработок предлагали французы. В конце концов Иван уехал. Два
месяца он оттрубил честно, а потом у иностранцев начались какие-то трения  с
администрацией края, и специалисты вернулись в Париж. Иван вылетел в  Москву
и явился домой поздно вечером,  когда  его  никто  не  ждал.  Хотел  сделать
сюрприз. Открыл дверь в дочкину спальню, чтобы радостно  закричать:  "Вот  и
я!" Но слова застряли в глотке, когда он увидел отвратительную картину.
   Любимая дочка, его маленькая, выращенная без матери Фаина, папина  любовь
и гордость, лежала абсолютно голая в кровати с... двумя огромными  мужиками.
Один из любовников был к тому же еще и  чернокожий.  Поза,  в  которой  отец
застал Фаину, вполне годилась для журнала "Интим". Но больше всего  поразило
и возмутило Львова то, что около кровати  с  любительской  камерой  в  руках
стоял Антон, снимавший этот  свальный  грех.  У  бедного  отца  потемнело  в
глазах, и он швырнул в парня чемоданом. Началась драка,  мужики  вскочили  с
кровати и убежали. Молодой и крепкий Антон накостылял Львову по шее  и  тоже
ушел. Фаина осталась лежать в  постели,  глупо  хихикая.  На  приказы  Ивана
встать  и  одеться  она  не  реагировала.  Потом  закрыла  глаза  и  страшно
захрипела. Львов перепугался и вызвал "Скорую помощь".
   Приехавший фельдшер брезгливо обозрел кое-как прикрытую халатом  Фаину  и
заявил:
   - Вызов к наркоманам платный.
   - Да ты что! - обалдел Иван. - У нее с сердцем плохо.
   - И с почками, и с печенью, и с желудком, - меланхолично роясь в железном
чемодане с лекарствами, сказал медбрат, - ты, мужик, на ее руки глянь.
   Иван уставился на тоненькие, покрытые синяками ручки Фаины и  затрясся  в
рыданиях. Фельдшер оказался незлой и вкатил отцу реланиум. Ночь  и  половину
следующего дня Львов провел в полудреме. Окончательно очнулся  он  только  к
обеду и сразу пошел в ванную почистить зубы и умыться.
   Там на стиральной машине сидела Фаина.  Левая  рука  ее  была  перетянута
ремнем, один конец девчонка сжимала зубами. Рядом валялся пустой пузырек.
   - Что ты делаешь? - тихо спросил Иван.  Фаина  подняла  на  него  большие
карие глаза.
   - Прости, папа, не могу без дозы.
   Следующий месяц стал кошмаром для  обоих.  Фаина  рассказала,  что  стала
любовницей Антона давно. Потом  парень  приучил  ее  к  наркотикам  и  начал
снимать в порнографических лентах. Деморализованная и начисто лишенная воли,
девочка за укол готова была прыгать в огонь.
   - Я люблю его, папа, - рыдала она, обнимая  Ивана,  -  понимаешь,  люблю.
Верни Антона.
   Сначала переводчик пытался обходиться с девочкой по-хорошему. Договорился
в школе, нанял учителей и врача-нарколога. Но все усилия шли  прахом.  Фаина
не собиралась посещать занятия, врала, что идет к репетитору, а сама  бежала
к  торговцу  "дурью".  Тогда  отец  пристроился  в  издательство  переводить
детективы и осел дома. Целый день он не спускал с дочурки глаз -  кормил  по
часам,  давал  выписанные  наркологом  таблетки,  но  стоило  ему  выйти  за
продуктами, как Фаина моментально удирала из  дома.  Возвращалась  она,  как
правило, под утро, обколотая и довольная.
   На все уговоры отца следовал один ответ:
   - Верни Антона, найди и приведи назад. Однажды Ивану позвонили из конторы
кладбища, где была похоронена жена,  и  сообщили,  что  неизвестные  вандалы
разбили памятник. Львов помчался в Митино.  Но  могила  оказалась  в  полном
порядке. Гоня прочь нехорошие предчувствия, мужик схватил такси и  примчался
домой. Квартира встретила его почти голыми стенами.  За  три  часа,  которые
Иван провел вне дома, воры вынесли почти все, оставив  лишь  старую  мебель.
Картины, иконы, серебряная сахарница, компьютер, телевизор,  видеомагнитофон
- скорее всего домушникам понадобился грузовик. Но самое  страшное  было  не
это.
   На столе в пустой спальне Фаины лежала записка: "Ты мне больше  не  отец,
ухожу к тому, кого люблю".
   Иван помчался в комнату, которую занимал АнТон, распахнул шкаф и  увидел,
что все оставленные парнем вещи пропали.  Львов  сразу  понял,  кто  ограбил
квартиру и увез Фаину.
   Поиски дочери ничего не дали. Та как в воду канула. Фотографии показывали
по телевизору и несколько раз печатали в газетах,  но  толку  чуть.  Девочка
пропала. Постепенно Иван свыкся с исчезновением  дочери.  Последнюю  попытку
поисков он предпринял несколько лет тому  назад.  Взял  одну  из  фотографий
семнадцатилетней Фани и пошел к  очень  известному  экстрасенсу.  Тот  долго
глядел на снимок, потом сказал:
   - Я не вижу ее среди живых. Больше Львов дочку не искал.  Жениться  мужик
не хотел и жил один.
   - Поискали бы Антона, - посоветовала я, - он-то,  наверное,  знает,  куда
Фаина подевалась.
   - Да искал я его, - отмахнулся Иван, - из института выгнали, у матери  не
живет, с отцом не встречается, где найти?
   Единственный кончик - дружок его, Леша Бесчастный, но и тот сказал, что с
Антоном не встречался.
   - А где он живет? - насторожилась я.
   - Сейчас не знаю, а раньше на Садовом кольце. Я взяла адрес Лени и  вышла
на улицу. После удушающей жары внезапно сильно похолодало, дул пронизывающий
ветер, и погода скорее напоминала конец сентября, а не июня.
   В "Макдоналдсе" неожиданно оказалось слишком  много  народа,  и  пришлось
подсесть за столик к приятной пожилой женщине.
   - Замерзли? - приветливо спросила она, глядя, как я жадно глотаю  горячее
какао. - Надо теплей одеваться.
   - И так брюки нацепила, - пробубнила я, откусывая кусок от "биг-мака".
   - Они у вас такие широкие, ветер, наверное, задувает, вот и холодно.
   Брюки у меня и впрямь расклешены прямо от бедра. Супермодное  одеяние  от
фирмы "Валентине". Но хитрый модельер сообразил, что в таких "трубах"  будет
зябко, и пустился на  хитрость.  Подкладка  сделана  в  виде  шаровар  и  на
щиколотках прихвачена резинками. Издали - широкие брючины, а внутри тепло, и
ветер не проникает к коже. Но не объяснять же это милой старушке.
   Поев, двинулась к выходу и почувствовала небольшой  дискомфорт.  Пришлось
идти в туалет. Запершись в кабинке, полезла за подкладку брюк. В  кармане  у
меня, как всегда, большая дырка. Но только В правом, левый в полном порядке.
Зашить прореху недосуг, и вспоминаю о ней только тогда,  когда  засовываю  в
"больной"   карман   сотовый.   Крохотный   мобильник    марки    "Эрикссон"
проскальзывает вниз по ноге и тормозит у щиколотки, стянутой резинкой.  Вряд
ли Валентино предвидел  такой  эффект,  но  все  равно  спасибо  ему,  иначе
количество разбитых мной сотовых, и без того весьма немалое, увеличилось бы.
   Запихнув телефон в целый карман, пошла к выходу, но тут позвонила Маня.
   - Мамуля, - закричала она, - помнишь про концерт?
   - Конечно, детка.
   - Так вот, домой можешь не заезжать, встречаемся без  пятнадцати  семь  у
"России".
   Я поглядела на часы. Еще полно времени. Ладно, сьезжу к Лене Бесчастному.
Дом в центре, на-Садовом кольце.
   Но там меня поджидала неудача. За огромной деревянной  коричневой  дверью
царила тишина. В "глазок" ничего не было видно. Я слышала,  как  в  квартире
звонит телефон. Никого. Или на работе, или уехал. Надо идти в машину.
   Но тут в глазах потемнело, на уши словно кто-то шапку надвинул, и,  чтобы
не упасть, я быстро села на ступеньку.  Черт  возьми,  ведь  знаю,  что  при
резкой смене погоды у меня моментально падает давление. Оксана велела носить
с собой на такой случай несколько кусочков сахара.  Я  послушно  положила  в
бардачок коробку рафинада. Но плохо-то на лестнице, а спасительный сахар - в
"Вольво". Не хватало только грохнуться в обморок на лестнице чужого дома.  В
голове противно звенело, и перед глазами прыгали черные мухи.
   - Вам нехорошо? - раздался голос.
   Я с трудом повернула гудевшую голову. Дверь соседней квартиры распахнута,
на пороге стоит молодая девушка.
   - Сейчас пройдет, - еле ворочая языком, пробормотала  я,  -  не  бойтесь,
совсем не пью, давление резко понизилось.
   - Что уж, алкоголика от приличного  человека  не  отличу?  -  возмутилась
соседка. - Пойдемте ко мне, я - медицинский работник.
   На негнущихся ногах вдвинулась в комнату и  рухнула  на  пахнущий  чем-то
затхлым диван. Девушка притащила тонометр.
   - Шестьдесят на сорок пять, - пробормотала она, - надо укол сделать.
   - Лучше крепкого чая с сахаром, - попросила я.
   Поданный "Липтон" оказал живительное действие, и гул исчез.
   - Лучше стало? - осведомилась девица.
   - Спасибо, - сказала я, принимая  вертикальное  положение  и  внимательно
разглядывая свою спасительницу. Откуда знакомо ее лицо? Где видела эти густо
накрашенные глаза, черные волосы и складную, чуть полноватую фигурку?
   - Вот и хорошо, - удовлетворенно отметила добрая  самаритянка,  -  сейчас
еще минут двадцать полежите, и все.
   - Что вы, спасибо, пора ехать.
   - И не спорьте, я хоть и не врач, а простая медсестра,  но  хорошо  знаю,
что с вегетососудистой дистонией шутить не стоит. Вам повезло: я в  "глазок"
доглядела, кто, думаю, к соседям ломится? А вы уже  на  ступенечках  сидите,
вся зеленая...
   Она продолжала щебетать, но я вспомнила, откуда знаю девчонку.
   - Вас ведь Галей зовут?
   - Точно. Как узнали?
   - Приходила в больницу, к доктору Ревенко.
   - Ой, ну надо же, - восхитилась медсестра, - как в  кино  совпадение.  Вы
лечились в отделении?
   -  Нет,  за  справкой  обращалась.  Только  у  вас   там   отвратительный
беспорядок, а Ревенко ничего не помнит, такая странная!
   - И не говорите, - засмеялась Галя, -  Ревенко  -  просто  клуша.  Другие
доктора ловкие, быстрые, а эта! Пока сообразит, что к чему, неделя  пройдет.
Рыба мороженая. Все забывает, больных путает, а уж попросить  вообще  ничего
нельзя, тут же забудет.  Представляете,  в  какое  дурацкое  положение  меня
поставила.
   Галя вытащила из шкафа пачку сигарет, закурила и  принялась  самозабвенно
сплетничать. Несколько недель тому назад  к  ней  пришел  сосед  и  попросил
помочь.  Его  девушка,  студентка  мехмата,  настолько  увлеклась   любовным
приключением, что совершенно забыла про учебу. Всю весну они мило  прогуляли
и прокувыркались в кровати. Теперь предстояла сессия,  которую  ей  явно  не
сдать, мехмат не какой-нибудь филфак, и за несколько дней ни  матанализ,  ни
теоретическую механику не выучить. Девушка  соседа  опомнилась,  да  немного
поздно. За лето она собиралась подтянуть упущенное. И вот теперь требовалась
справка о госпитализации, чтобы получить отсрочку сессии.
   - Ну напиши, что она сломала руку или ногу и лежала у вас в отделении,  -
клянчил соседушка, - помоги, будь человеком.
   Галя решила оказать  услугу  и  предупредила  Ревенко,  что,  если  будут
интересоваться девушкой, нужно сказать, что  она  выписана  домой.  Написать
справку ничего не  стоило  -  бланки  с  подписями  и  печатями  валяются  в
ординаторской.
   Но  тормозная  Ревенко  забыла  про  просьбу  и,  когда  из  университета
позвонили и поинтересовались здоровьем  Соколовой,  спокойно  ответила,  что
такой больной в клинике не было. Причем говорила это на глазах  у  корчившей
ей гримасы Гали. Девушка упрекнула врача:
   - Я же просила вас!
   Ревенко медленно подняла сонные глаза и протянула меланхолично:
   - А... Забыла.
   - Еще секунда, и я бы се треснула по затылку, - возмущалась Галя,  -  так
что не удивляйтесь, если она ваши документы потеряла.
   - Как звали девушку, не помните?
   - Соколова. Анна, нет, по-другому как-то.
   - Может, Яна?
   - Точно, еще подумала, имя не русское, а вы ее знаете? - удивилась Галя.
   Нет, Галочка, пока не знаю, но давно мечтаю познакомиться.
   - Сосед из какой квартиры?
   - Да из той, куда вы стучались.
   - Антон Медведев?
   - Какой Антон? Леня Бесчастный, всю  жизнь  на  одной  лестничной  клетке
живем, еще наши родители дружили. А вам он зачем?
   - Вот приехала из Парижа, привезла ему от приятелей письмо и сувениры.
   - Надо же, - восхитилась Галя, - где у Леньки знакомые имеются. Ну  да  и
понятно, кинорежиссером работает, ВГИК  закончил.  Только  его  сейчас  нет,
уехал на съемки, завтра вернется, где-то в области снимает.

ГЛАВА 28

   К концертному залу  примчалась  без  пяти  семь.  У  входа  в  нетерпении
подпрыгивала, сжимая в руке два билета, Маша.
   - Мусик,  -  закричала  она,  -  давай  скорей,  наши  уже  ушли,  сейчас
начинается.
   Наступая на ноги сидящим, мы пролезли на свои места, и  я  перевела  дух.
Так, надеюсь, музыка окажется не слишком громкой и даст подумать. Но тут