ся в структуру ее  личности.  Милочка
хоть и была наркоманкой, но лица, так  сказать,  не  теряла.  У  нас  первый
анализ на СПИД. Привела девушку в лабораторию, а она  интересуется:  "Шприцы
одноразовые?"
   Светлана  Александровна  удивилась,  пациенты  не  обращали  внимания  на
подобные мелочи. Милочка объяснила, что  боится  всякой  заразы,  не  только
СПИДа, но и гепатита, поэтому тщательно следит за чистотой.  Никаких  уколов
через одежду на улице. Только в доме, при  соблюдении  стерильности.  И  она
совершенно  не  собиралась  снова  "садиться  на  иглу".  Наоборот,  глубоко
раскаивалась в содеянной глупости. Мечтала выйти на работу, найти мужа.
   - Не надо было ее с Изабеллой в одну палату класть, - сказала нарколог, -
мне их дружба с самого начала не понравилась. Скорей всего, Белла Милочку  и
сбила вновь на кривую дорожку.
   - Кто такая Изабелла? - поинтересовалась я.
   - Тот еще фрукт гнилой, - сердито проговорила Светлана Александровна, - с
жиру бесилась. Чего  не  хватало?  Дом  -  полная  чаша,  муж  -  профессор,
красавец, душка. Так нет, жрала всякую дрянь горстями и плакала, что  ее  не
понимают. Сергей Владимирович ее силком приволок. И такая хитрая,  утром  на
процедуры ходит, вид несчастный, глазки в пол, ангел небесный. Стоит  врачам
уйти - обожрется, обкурится. Мы таких сразу выгоняем, только из  уважения  к
Сержу и держала.
   - Фамилия Изабеллы была Радова? - медленно спросила я.
   - Да, - подтвердила врач, - кошмарная баба. За что ей такой чудесный  муж
попался? Более неподходящей  соседки  для  Милочки  трудно  было  придумать.
Сначала поселила их вместе, потом решила перевести Котову в  другую  палату,
но Сергей Владимирович очень  просил  этого  не  делать.  Надеялся,  девушка
положительно подействует на супругу. Пошла навстречу, теперь жалею.
   "Наверное, еще и  приплатил  тебе  Радов  как  следует",  -  подумала  я,
укладывая в голове новую, такую  неожиданную  информацию.  Значит,  Изабелла
Радова была наркоманкой, не собиравшейся бросать пагубную привычку.  Что  же
Серж не вылечил жену? Или нет пророка в своем Отечестве?

Глава 15

   Вечером мы с Ольгой разыграли настоящую  комедию.  Держались  за  головы,
жаловались на безумную мигрень и сокрушались по поводу пропадающих билетов в
Большой театр.
   - Так хотели немного развлечься, - ныла я, поглядывая на Кешу, -  и  вот,
пожалуйста, заболели. Но сын никак не реагировал. Помощь пришла от Маруси.
   - Мамусечка, - по обыкновению заорала дочь, - давай мы с  Кешкой  сходим!
Ну, Аркашенька, пожалуйста, своди меня на балет!
   Брат никогда не мог отказать сестре, поэтому тяжко  вздохнув,  отправился
выгонять  машину.  Как  только  шум  мотора  стих  за  воротами,  мы   стали
готовиться. Положили деньги в небольшую сумочку. Я надела  черные  джинсы  и
черную куртку. От капюшона пришлось отпороть белый мех. На  руках  -  черные
перчатки, светлые волосы надежно спрятаны под лыжной шапочкой.  От  колготок
"Омса-велюр" отрезали нижнюю  часть,  проделали  в  них  дырки  для  глаз  и
натянули мне на голову. Теперь я походила одновременно на наемного  киллера,
бойца группы "Альфа" и главного героя мультфильма  "Человек-паук".  Впрочем,
всех вышеназванных роднит одно желание - остаться незамеченными в темноте.
   Ровно в 23.00 Зайка прибыла на  Сиреневый  бульвар  и  с  демонстративным
грохотом захлопнула дверцу "Опеля".  Потом  решительным  шагом  двинулась  к
телефонной будке, повесила на крючок небольшую дамскую сумочку с  долларами,
не оглядываясь, села в машину, завела мотор и немедленно уехала. На бульваре
воцарилась тишина, иногда прерываемая шумом проезжающей машины.
   Я приехала на место, определенное шантажистом, в 22.30. Загнала приметный
"Пежо" во двор одного из домов и пристроилась в  скверике  напротив.  Отсюда
проследила за подъехавшей Зайкой, будка как на ладони.  Меня  же  совершенно
невозможно было  заметить  за  толстым,  старым  деревом.  Я  с  напряжением
наблюдала, как невестка вешает сумку и уезжает. Сейчас появится какой-нибудь
здоровенный амбал.
   Но время шло, а никто пока не обнаружился.
   Наконец из-за угла вырулила старая-престарая  "копейка".  Дребезжа  всеми
частями, она затормозила у дома 34. Дверца распахнулась, и из  машины  вылез
водитель - самый обычный парень без особых,  так  сказать,  примет!  Бормоча
что-то себе под нос, он  спокойным  шагом  двинул  к  будке,  взял  сумку  и
пошлепал назад. Мирно устроился на переднем сиденье, дал газ, но "жигуль"  и
не  думал  трогаться.  Парень  выматерился,  вылез,  открыл  капот  и   стал
рассматривать грязные внутренности.
   Я уже сидела за соседним припаркованным "Вольво" и  с  замиранием  сердца
ждала. Шофер дергал проводки, безуспешно  пытаясь  завести  машину.  Наконец
этот тупоголовый догадался подойти сзади  и  заглянуть  в  выхлопную  трубу.
Настал мой час! Быстрее молнии я вскочила в оставленную  открытой  дверцу  и
скатилась на пол, под заднее сиденье. Такой простой и такой эффектный трюк -
картофелина, засунутая в выхлопную трубу. В детстве мы частенько проделывали
подобные штуки, вот и  сейчас  пригодилось!  Я  засунула  картофелину,  пока
парнишка шарил в будке, и теперь, затаив дыхание, слушала, как он, поминутно
матерясь, выковыривает ее. Наконец операция  завершилась,  водитель  сел  за
руль, несчастная "копейка", чихнув пару раз для порядка, двинулась с  места.
Я лежала ни жива ни мертва,  боясь  даже  дышать.  Но  через  минуту  парень
включил музыку, и в салоне загремели жуткие звуки тяжелого рока. Я вздохнула
и даже слегка пошевелилась.
   Ехали довольно  долго,  "Жигули"  то  и  дело  поддакивали  на  кочках  и
рытвинах. Нет, у "Пежо" амортизаторы лучше, и в салоне не воняет бензином. К
тому же шантажист вылил на себя, кажется целый флакон одеколона, и в носу  у
меня защипало и засвербило. В тот момент, когда я почувствовала, что  голова
буквально раскалывается от сочетания этих, с позволения сказать, "ароматов",
автомобильчик резко остановился, и послышался звук захлопнувшейся дверцы.
   Через секунду я выглянула в окно: мелькнула спина шантажиста,  исчезающая
в подъезде  высокого  блочного  дома  стандартной  постройки.  Я  попыталась
вылезти наружу. Не тут-то было. Затекшие руки и ноги не повиновались,  спина
совершенно онемела, шея не поворачивалась. Кряхтя и  постанывая,  я  все  же
перелезла на переднее сиденье и прямо-таки выпала на улицу. Вокруг  высились
совершенно одинаковые дома, как только жильцы находят  среди  них  свой?  На
углу болталась вывеска "Весенняя улица, 21/2".  Осталось  совсем  чуть-чуть.
Узнать, в какой из квартир живет шантажист. Ничего, скоро выйдут на прогулку
припозднившиеся собачники,  и  я  выясню,  кому  принадлежат  эти  "Жигули".
Записав на всякий случай  номер  "копейки",  я  вошла  в  подъезд.  И  здесь
неожиданная радость - увидела за столом лифтершу. Толстая старуха в стеганом
китайском пальто мирно дремала над газетой.
   Пришлось ее разбудить. Бабка разлепила глаза, секунду  глядела  на  меня,
потом отчаянно замахала руками и запричитала:
   - Не убивай, миленький.
   Странно! Что ее так напугало? Может, увидела страшный сон? И я как  можно
ласковей прощебетала:
   - Будьте любезны, скажите...
   Но бабулька тупо повторяла:
   - Не убивай, миленький, внуки маленькие, дочка без мужа!
   Ну надо же, сумасшедшая какая-то! Я устало провела рукой  по  вспотевшему
лбу и ощутила пальцами эластичную ткань. Господи, забыла  стянуть  с  головы
черные  колготки,  неудивительно,  что  несчастная  бабка  приняла  меня  за
киллера. Быстро сдернув маску с лица, я, хихикая, пояснила:
   - Глупо, конечно, но это я берегу свою нежную кожу от мороза. Не бойтесь,
бабулечка!
   Старуха, держась за сердце, стала хватать ртом  воздух,  потом,  придя  в
себя, укоризненно покачала головой:
   - Тьфу  на  тебя!  Напугала  до  усрачки.  Третьего  дня  вот  такие  же,
черномордые, в соседнем доме жильца убили. Ну, думаю, теперь ко мне явились!
   Подождав, пока она успокоится, я спросила:
   - Сейчас в подъезд вошел мужчина, как его зовут?
   - А тебе зачем? - проявила бдительность лифтерша.
   - Он парковал машину и мою стукнул, да убежал.
   Бабка покачала головой:
   - Никто сейчас не входил, ты первая. И  чего  по  ночам  шляешься,  спать
давно пора.
   Я вытащила сторублевую бумажку и положила на стол. Старушка покосилась на
купюру.
   - Бабушка, поглядите на машину, может, вспомните, чья?  Лифтерша  вылезла
из-за стола и, шаркая огромными,  явно  не  по  размеру  "дутыми"  сапогами,
выглянула во двор.
   - Вон та, что ли, грязная?
   - Она самая.
   - Райкина.
   - Чья?
   - Рая на ней катается из 272-й квартиры,  а  мужики  у  нее  каждый  день
новые. Уж извини, с которым теперь живет, не знаю. Артистка, танцует где-то,
ночью на работу ходит; Все приличные люди домой, а она из дому.
   - Фамилия как?
   - Райкина? То ли Зверева, то ли Тигрова, как-то по звериному.
   Я вздохнула. Больше из бабки ничего не вытянешь, хотя нет:
   - Метро какое рядом? И где домоуправление?
   - Метро у нас еще не построили... "Митино"  будет.  А  домоуправление  за
лифтом, приходи завтра к десяти, как раз Марию Геннадиевну застанешь.
   Ровно в десять утра я открыла  дверь  домоуправления.  Из-за  письменного
стола сурово глянула домоуправша. Представляю, как ее боятся бабки-лифтерши.
Сто килограмм живого веса обтягивал темно-синий трикотажный костюм.  Волосы,
взбитые до невозможности, напоминали сахарную вату, глаза из-за  накрашенных
ресниц глядели как из-за решетки,  кровавый  румянец,  толстый  слой  пудры,
ярко-синие тени. Пухлые  пальцы  со  слегка  облупившимся  на  ногтях  лаком
украшали  золотые  кольца  с  большими  рубинами.  Каменное  выражение  лица
довершало картину.
   Я молча прошла в комнату, села на стул, достала сигарету и задымила.
   - Здесь не курят, - моментально отреагировал монстр.
   - Извините! Но я так волнуюсь, так нужен ваш добрый совет!
   Мария Геннадиевна повела накрашенной бровью. Я продолжала плакаться:
   -  Понимаете,  наша  семья  оказалась  в  ужасном  положении.  Всю  жизнь
посвятили любимому  сыну.  Муж  -  генерал,  и  мальчик  воспитан  идеально:
послушный, аккуратный,  закончил  институт.  Купили  ему  квартиру,  машину,
невесту подобрали. Чудесная девочка, дочь наших  друзей.  Оставалось  только
свадьбу сыграть. Так надо же познакомился где-то с девкой,  Раисой.  И  вс„!
Родителей побоку, невесту - вон, эта баба его словно  околдовала.  Ничего  о
ней не знаем, кроме того  что  живет  у  вас  в  272-й  квартире.  Помогите,
пожалуйста, скажите, сколько ей лет, где работает, есть ли родители? Умоляю!
Вы сама мать и должны понять меня. - С этими словами я положила перед Марией
Геннадиевной пятьсот рублей. Домоуправша тяжело вздохнула:
   - Очень хорошо вас понимаю. У самой парень лимитчицу приволок. Ни кола ни
двора, трусы рваные, родители  алкоголики!  Рая  из  272-й  тот  еще  фрукт.
Фамилия ее - Лисицына, лет - двадцать пять. Квартиру купила недавно, года не
прошло.
   Домоуправша покраснела и  стала  похожа  на  гигантскую  свеклу.  Сплетни
лились из нее рекой. Рая Лисицына аккуратно вносила квартплату и никогда  не
состояла в должниках. Это было ее единственным хорошим достоинством.  Девица
одевалась самым немыслимым образом, раздражала  соседей  дорогими  шубами  и
невероятными драгоценностями. Работала в  подтанцовках  у  известного  певца
Гарика Рахимова, возвращалась домой под утро, каждый раз  с  новым  мужиком.
Продукты покупала в дорогущем супермаркете,  имела  две  машины:  старенькие
"Жигули" и вызывающе шикарный "Форд". Финансовый кризис совершенно не  задел
танцорку, только что купила новую кожаную мебель, холодильник и телевизор.
   Мария Геннадиевна  просто  задыхалась  от  негодования,  когда  описывала
гигантский четырехкамерный "Филипс", который еле влез в грузовой лифт.
   - Сколько же жрать надо, чтобы купить такой  холодильник,  -  качала  она
головой. Я  поблагодарила  словоохотливую  даму,  и  мы  распрощались.  Дома
застала только Зайку, Аркашка с Маней пошли на занятия.
   - Ну? - кинулась она ко мне.
   - Пока ничего. Девицу зовут Рая Лисицына, надо найти  ее  знакомых  через
певца Рахимова и спросить  у  них,  с  кем  она  сейчас  живет,  только  так
подберемся к шантажисту.
   Раздался телефонный  звонок,  побледневшая  от  ужаса  невестка  схватила
трубку, но, услыхав голос Степана Войцеховского, успокоилась.
   - Дашка, - сообщил он абсолютно будничным голосом,  -  идиотская  милиция
наконец отдала тело, завтра похороны. Отпевание в  десять.  Я  опустилась  в
кресло. Мог хоть волнение изобразить, а то  совершенно  спокоен.  Интересно,
как они жили с женой? Лариска при всей своей болтливости никогда не делилась
интимными подробностями. Знаю только, что Степе не нравилась  ее  толщина  и
привычка есть перед сном в постели конфеты. Может, он сам и отравил  Ларису?
Хотя навряд ли. Больше всего на свете  Войцеховский  ценил  свой  бизнес,  а
Лариса была ветеринаром, как говорится, от Бога. Заменить Люлю трудно.  Даже
поругавшись  с  ней,  Степа  постарался  бы  сохранить  Ларку   в   качестве
специалиста. И потом, кажется, она его устраивала, уживалась с Фридой,  была
не слишком конфликтна и всю себя  посвятила  питомнику.  Нет,  убивать  Люлю
Степе было невыгодно, кто-то другой подсыпал ей стрихнин, но кто?
   Лариску хоронили в чудесный, морозный день. Яркое  солнце  совершенно  не
по-зимнему сияло над  головами.  Толпа  знакомых  и  родственников  пестрела
разнообразными букетами и венками. Людей собралось больше,  чем  я  ожидала,
половину из  них  я  видела  впервые.  Серьезный  молодой  батюшка  произнес
последние слова, гроб закрыли, и неопрятного вида могильщик  стал  прибивать
крышку. Гроб Люлю оказался  дешевый,  обтянутый  почему-то  светло-лимонной,
цвета зефира материей. Странно, Войцеховские люди далеко не бедные, могли бы
приобрести для Лариски домовину и поприличней.
   Поминки устроили не дома. Степан  снял  зал  ресторана  "Витязь".  Просто
бред. Насколько я знаю, поминать положено либо на квартире, либо, в  крайнем
случае, на работе, но в ресторане?! После длительного отпевания и поездки на
кладбище  народ  устал  и  проголодался.  Рассаживались  за  столами  шумно,
потирали озябшие руки. Мужчины сразу схватились  за  бутылки.  Первые  рюмки
выпили, как принято, не чокаясь. Неизвестная мне женщина долго рассказывала,
как Люлю спасла от смерти ее кошку. Потом выпили еще и  еще,  развеселились,
налегли на  горячее  и  к  сладкому  совершенно  забыли,  по  какому  поводу
собрались.
   Степан, с покрасневшим лицом, громко рассуждал о  новейших  антибиотиках,
Петька сыпал анекдотами, Кирилл веселился от души, подложив в тарелку  Диане
пластмассовую муху, Фрида с торжествующим видом восседала  во  главе  стола.
Анна о чем-то сплетничала с какими-то бабами. Спасибо, хоть Серж,  пришедший
почему-то без Ленки, молча ел салат, да Мишенька, забившись в угол,  рисовал
на салфетках. Бедная, бедная Ларка! Так кто же из вас убийца, ребята?
   От переживаний и выпитого началась  головная  боль,  словно  палка  тупым
концом воткнулась в висок, и я поняла, что дело плохо. Время  от  времени  у
меня случаются сосудистые спазмы. Притупляется  зрение,  потом  слух.  Левый
глаз  пронзает  адская  боль,   вместе   с   тошнотой   начинается   сильное
головокружение. В такой момент лучше всего очутиться в постели.
   Серж Радов, бросив на меня взгляд, сказал:
   - Вам плохо.
   - Нет-нет, ничего, просто устала. Поеду домой.
   - В таком состоянии нельзя садиться за руль, - предупредил Серж. Конечно,
он прав. Боль стремительно нарастала, и перед глазами пошли черные круги,  я
видела все словно в  тумане.  Крепкие  руки  подхватили  меня  под  локти  и
потащили к двери. Еще через пару минут я лежала на заднем сиденье  в  машине
Радова. Покачиваясь на неровной дороге, "Мерседес" ехал в сторону Москвы.
   "Интересно, как ему с такими очками выдали права", - вяло  подумала  я  и
провалилась в сон.
   - Даша, сядьте-, - раздалось внезапно над ухом.
   Веки разлепились, и, словно подернутое дымкой, возникло лицо Сержа. Висок
нестерпимо ломило, потная спина чесалась, а ноги совершенно заледенели.
   - Где мы? - пробормотала я, вылезая из машины.
   - У меня дома, - ответил Серж, - пойдемте, сейчас все пройдет.
   - Если  приключается  такая  штука,  ничего  не  помогает,  -  безнадежно
сообщила я, следуя за профессором, - один раз промедол укололи, и без толку.
   Серж, не отвечая, отпер дверь и втолкнул меня в  гостиную.  В  тот  день,
когда мы нашли тут мертвую Изабеллу, комната  выглядела  аккуратней.  Сейчас
здесь пахло сыростью.
   Радов усадил меня в большое кресло,  сам  усnроился  напротив  и  ласково
спросил:
   - Руки, ноги замерзли? Сейчас почувствуете, как они теплеют и  становятся
тяжелыми. Вам делается очень тепло, просто жарко.
   Звук его голоса обволакивал, я  чувствовала,  что  погружаюсь  в  горячую
ванну. Руки моментально  согрелись,  приятное  тепло  разлилось  по  телу  и
проникло в  несчастную  голову.  Перед  глазами  неожиданно  возникло  поле,
усеянное васильками. По нему,  раздвигая  цветы,  шла  бабушка,  ведущая  на
поводке давно умершего тибетского терьера Снапика. Стало удивительно легко и
хорошо.
   - Что вы видите? - спросил кто-то.
   Язык помимо воли начал описывать видения.  Картины  сменяли  друг  друга.
Откуда-то из глубин выплывали давно забытые  воспоминания.  Захлебываясь,  я
выкладывала самые дурацкие сведения. Потом все исчезло.
   - Прошла голова? - спросил кто-то.
   Я неожиданно поняла, что сижу в кресле, а Серж смотрит на  меня  в  упор.
Осторожно повертела шеей и изумилась: боль исчезла, испарилась.
   - Как вы это делаете?
   Серж рассмеялся.
   - В двух словах не объяснить. То, что я с  вами  проделал,  так  сказать,
скорая помощь, а не лечение. Просто убрал  боль.  Но  если  хотите  навсегда
избавиться от спазмов, следует пройти цикл лечения.
   - Невероятно.
   Радов пожал плечами.
   - Ничего особенного, могу, если нужно, изменить  формулу  крови.  Кстати,
восстанавливал некоторых ученых после Чернобыльской  аварии.  -  И  с  раком
справитесь?
   Серж покачал головой.
   - Вот миомы хорошо  поддаются,  воспаления  всякие,  я  уж  не  говорю  о
депрессии, мигрени и давлении. С раком трудней. Хотя  были  случаи  когда  у
больных рассасывались  небольшие  опухоли.  Но  онкологических  стараюсь  не
брать.
   - А СПИД?
   - Ни разу не приходил ВИЧ-инфицированный, - серьезно заметил профессор, -
самому интересно попробовать. Ну, как голова?
   - Великолепно, и бодра, как пташка.
   - Прилив сил - обычное следствие сеанса.
   Я вспомнила, какой активной стала Зайка, и поверила  Сержу.  Однако  пора
собираться домой. Посмотрев на часы, ахнула:
   - Три часа утра? Сколько времени вы со мной возились?
   Радов засмеялся:
   - Немало.
   - А мне казалось, всего минут десять!
   - На сеансе время словно ускоряет свой бег.
   Профессор встал и с удовольствием потянулся:
   - Вот что, Даша, оставайтесь здесь на ночь.
   Домой ехать поздно, да и не отпущу я вас одну на такси.  А  проводить  не
могу - устал как собака.
   - Наверно, вы правы, - согласилась я, - могу вот тут на диване.
   - Нет-нет, - возразил профессор, - он очень неудобный. Лучше в  кабинете,
там вполне нормальная кровать, выспитесь как следует.

Глава 16

   Проснулась я в шесть. Незнакомая обстановка действовала угнетающе. Мебель
мрачная - два черных кожаных  кресла,  книжные  шкафы  с  наглухо  закрытыми
дверцами, письменный стол. Все покрыто пылью, видимо, здесь давно  никто  не
был. Выйти из комнаты я постеснялась. Серж потратил на  меня  уйму  времени,
устал и сейчас спит,  полежу,  чтобы  его  не  разбудить,  тихонько  почитаю
книжку, вон их здесь сколько.
   Стала шарить по полкам: Фрейд,  Юнг,  Фромм,  Роджерс,  Лурия,  Леонтьев,
"Психология  личности",  "Трактовк