ала Жанна, - выгодную  для  нас
обеих. Ты сейчас бросаешь все и занимаешься поиском убийцы Анечки.
   - В чем же тут выгода для меня? - удивилась я.
   - Как только назовешь мне его имя, - размеренно  протянула  Жанна,  -
лишь только получу доказательства, неопровержимые!  Лишь  только  станет
ясно, что я не ошиблась в своих подозрениях...
   - Вдруг не он? - перебила я.
   - Хорошо, пусть другой, - не дрогнула Жанна, - но лишь только  узнаю,
кто и...
   - Что - и?
   - Сразу скажу, у кого находится яйцо. Я чуть не упала со стула.
   - Ты знаешь? Жанна кивнула.
   - А не врешь?
   Женщина покачала головой и сказала:
   - Знаю все: кто взял, где и почему. Ну так как, идет?  Кстати,  самой
тебе без моей помощи ни за что не разобраться в  этом  хитром  деле.  Ты
кого-нибудь подозреваешь?
   - Гостей, которые сидели тогда за столом. Кое-кто уже вне подозрений.
   Некий Жора Колосов, пришедшая с ним дама и Роза  Шилова,  косметолог.
Остались директор НИИ тонких технологий Владимир Сергеевич .Плешков, его
заместитель Леонид Георгиевич Рамин и некий Яков,  о  котором  мне  пока
вообще ничего не известно. Даже отчества и фамилии не знаю, а только то,
что он тоже работает в этом НИИ. Кстати, не его  ли  ты  подозреваешь  в
убийстве?
   Жанна спокойно ответила:
   -  Яков  Федорович  Селиверстов.  Он  в  НИИ  является  кем-то  вроде
торгового агента. Там все в лабораториях ударились в бизнес,  про  науку
давно забыли. А Яков их "изобретениями" торгует. Просто  позор:  доктора
наук мыло варят. У Яшки  в  руках  все  рычаги,  он  денежными  каналами
владеет. Захочет, откроет шлюз, а обозлится на кого-нибудь  -  перекроет
поток. С ним все носятся как с писаной торбой. Одна Аня его в лицо вором
называла, он ее до белых глаз ненавидел, но потребовать, чтобы  директор
ее уволил, не мог.
   - Почему?
   - Сначала ответь, согласна ли ты на мои условия?
   - Да.
   - Тогда слушай,  -  оживилась  Жанна.  -  Надеюсь,  тебя  не  следует
предупреждать, что не стоит никому рассказывать о  том,  что  ты  сейчас
услышишь.
   Анечке не понравилось бы,  если  бы  ее  тайну  стали  обшептывать  в
коридорах любопытные.
   - Можешь не волноваться, умение держать язык за зубами - это одно  из
моих профессиональных качеств.
   - Хорошо, только начать придется издалека, - сообщила Жанна.

Глава 16

   Детство Анечки Кругловой пришлось на 40-е годы. Когда грянула  война,
ей было всего шесть лет. На время, о котором многие люди вспоминают, как
о лучшем в своей жизни, Аня оглядывалась  с  горечью.  Ничего-то  у  нее
тогда не было: ни игрушек, ни вкусной еды, ни одежды. Какие там бананы с
апельсинами, есть хлеб - и ладно. Серо-синие макароны, толстые, клейкие,
считались "воскресной" едой, а если к ним добавляли тушенку из  больших,
покрытых липким оранжево-желтым машинным маслом банок, то это уже  Новый
год. Питались в основном "супом". Анина мама ухитрялась  варить  его  из
всего,  что  давали  на  карточки:  пшено,  американское  сухое  молоко,
твердокаменный горох и продел. Однажды вместо  сахара  талоны  отчего-то
отоварили  изюмом.  Анечка   ела   сморщенные,   необыкновенно   вкусные
коричневые ягодки и мечтала. Вот кончится война, отменят карточки,  мама
купит ей целый мешок этого изюма. О  шоколадных  конфетах  Аня  даже  не
думала. Она просто-напросто забыла, что это такое.
   Но, несмотря на тяготы, было в нищем детстве девочки и хорошее. В нем
начисто отсутствовала зависть. Все в классе были одеты так же, как  сама
Аня: в старые, перешитые мамины платья. На большой перемене все получали
по стакану светло-желтого  морковного  чая,  куску  хлеба  и  крохотному
осколочку рафинада.
   Учебники у всех были затрепанные, а писали они на всяческих  бумажных
обрывках.
   Однажды директриса раздобыла где-то старые обои, и дети стали  писать
на тетрадях, сшитых из обоев. Но все чаще в небо взлетали ракеты в честь
побед на фронте, все громче звучал из черной  "тарелки"  ликующий  голос
Левитана:
   -    Сегодня    нашими    доблестными    войсками    освобожден    от
немецко-фашистских захватчиков...
   Потом война закончилась. В душе расцветала надежда на лучшую,  мирную
жизнь. В 1945-м Анечке исполнилось  десять  лет,  но,  как  многие  дети
военной поры, она была не по годам взрослой. В ее голове  жили  разумные
недетские мысли.
   Она видела, как тяжело приходилось маме - Нина  Ивановна,  работающая
на заводе токарем, одна тянула дочку. Отец Ани погиб на фронте.  Значит,
нужно прежде всего окончить школу, и не восемь классов, а десять,  потом
поступить в институт, чтобы в дальнейшем получить хорошее место работы и
помогать маме.
   Нина Ивановна полностью одобряла планы Ани:
   - Учись, доча, становись на ноги, а я уж помогу тебе, чем сумею.
   Но все радужные надежды рухнули 9  Мая  1948  года,  в  День  Победы,
который Аня Круглова считала самым светлым, самым радостным  праздником.
После обеда она с  подругами,  такими  же  тринадцатилетними  девочками,
отправилась гулять в Центральный парк культуры  и  отдыха.  Несмотря  на
полуголодное детство, Анечка выросла крупной девочкой. В 1948 году  она,
уже вполне  сформировавшаяся,  походила  на  взрослую  девушку.  Сначала
девочки бродили стайкой  по  аллеям,  они  даже  позволили  себе  купить
мороженое, продававшееся в то время только в общественных местах.  Затем
Аня случайно  оторвалась  от  подруг,  забрела  на  какие-то  малолюдные
дорожки и уперлась в забор. Уже темнело, нужно было срочно искать выход.
Анечка испугалась, как бы  ее  не  заперли  в  парке  на  ночь,  но  тут
откуда-то из кустов вынырнул мужчина в гимнастерке, на которой  сверкали
ордена и медали. Бывшим фронтовикам Аня доверяла  безгранично.  Ей  и  в
голову не могло прийти, что человек, побывав под пулями,  может  сделать
ей  что-то  плохое.  Она  вообще  ни  о  чем  таком  не  думала.  Только
обрадовалась, увидав дядьку, и сказала:
   - Вот пошла с девчонками гулять и потерялась. Не подскажете, где  тут
выход?
   - Значит, заплутала, - улыбнулся прохожий.
   Аня запомнила его карие, глубоко посаженные  глаза,  ярко  блестевшие
из-под угольно-черных бровей, и улыбнулась в ответ:
   - Да уж, глупо получилось.
   - Ты здесь одна?
   - Ага.
   - Не бойся, иди сюда, - поманил мужчина девочку, -  сейчас  выберемся
обходной дорогой, я этот парк как свои пять пальцев знаю.
   Аня послушно шагнула в кусты и увидела тоненькую  тропку.  Провожатый
быстрым шагом пошел вперед, девочка рванулась за ним. Минут  через  пять
Анечка спросила:
   - Далеко еще?
   Мужик обернулся, блеснул яркими карими глазами, успехнулся углом  рта
и ответил:
   - Уже пришли.
   Дальнейшее Аня помнила смутно. Вроде она кричала, отбивалась, но  все
равно оказалась на земле с задранной  на  голову  юбкой.  Потом  мужчина
сказал:
   - Ступай вперед, там забор, пролезешь в дыру и иди домой. Но  имей  в
виду: расскажешь кому, найду и убью. Я тебя запомнил.
   Рыдающая Анечка кинулась опрометью вперед и оказалась  на  незнакомой
улице. Домой она пошла пешком. Сесть в автобус или  троллейбус  не  было
никаких сил. Девочке казалось, что все пассажиры мигом поймут, что с ней
случилось, начнут тыкать пальцами, смеяться...
   В квартиру, где в безумной тревоге металась Нина Ивановна, она попала
только к  утру,  и,  естественно,  мама  сразу  сообразила,  какая  беда
приключилась с дочерью.
   Нина Ивановна очень любила  Анечку  и  в  отличие  от  многих  женщин
старого воспитания не произнесла сакраментальной фразы:
   - Ты сама виновата!
   Нет, мама постаралась как можно более ласково обойтись с дочерью.  Ни
психологических консультаций, ни телефонов доверия, ни кризисных центров
для переживших насилие в Москве тогда и в помине не было. Нина  Ивановна
и Аня  остались  со  своей  бедой  без  чьей-либо  помощи.  Кое-как  они
справились с проблемой,  к  концу  мая  Аня  повеселела  и  даже  начала
улыбаться, но не успела Нина Ивановна перевести дух, как  грянула  новая
напасть. В июне стало понятно, что Аня беременна.
   Это сейчас подобная ситуация никого не вышибет  из  седла.  Произойди
эта история сегодня, Нина Ивановна, не пожалев  денег  на  аборт,  мигом
побежала бы с дочкой в одну из многочисленных коммерческих клиник. Врачи
сделали бы все, что требовалось, даже без предъявления документов.
   Но на дворе стоял 1948  год.  Аборты  были  запрещены,  их  проводили
только тогда, когда возникала угроза жизни  матери.  Впрочем,  в  случае
изнасилования тоже можно было  обратиться  в  женскую  консультацию.  Но
Анечка являлась несовершеннолетней и, естественно, незамужней.  В  таких
обстоятельствах гинеколог был обязан оповестить милицию и органы  опеки,
существовавшие  при  районных  отделах  народного  образования.  Тут  же
явились бы комиссии в школу и на дом. Все вокруг узнали бы о  позоре.  В
те  времена  тринадцатилетняя  беременная  школьница   была   такой   же
невидалью, как африканский страус в очереди за хлебом.
   Поразмыслив немного, Нина Ивановна  приняла  мудрое  решение.  Осенью
Анечка как  ни  в  чем  не  бывало  пошла  в  школу.  Девочка  она  была
крупненькая, полненькая, и никаких подозрений у окружающих не возникло.
   В  конце  декабря  Нина  Ивановна  написала  подробное  письмо  своей
свекрови, жившей на Украине, в маленькой  деревеньке  под  Луганском,  и
отправила туда Анечку, якобы на Новый год и каникулы.
   В далекой глубинке  все  намного  проще,  чем  в  Москве.  В  январе,
десятого числа, по странному совпадению в  свой  день  рождения,  Анечка
родила мальчика.
   Нина Ивановна сбегала в школу и  сказала  классной  руководительнице,
что дочь приболела и не вернулась вовремя  от  бабушки.  Еще  через  две
недели  мать  и  вовсе  забрала  документы,  сказав,  что  они  с   Аней
переезжают.
   Нине  Ивановне  и  впрямь  пришлось  менять  квартиру.  Жили  они  на
Автозаводской, а перебрались от греха подальше в  небольшой  домишко  на
Юго-Западе, потеряв в площади и удобствах. Но цель  была  достигнута.  В
середине февраля она привезла в Москву Аню и новорожденного мальчика.  В
графе "мать" значилось -  Нина  Ивановна  Круглова,  в  качестве  "отца"
фигурировал Сергей Дмитриевич Плешков. Свекровь записала внука на своего
мужа.
   Началась  новая  жизнь,  и  женщинам  пришлось  нелегко.  Но  никаких
подозрений они ни у кого  не  вызвали.  Соседи,  правда,  неодобрительно
косились на Нину Ивановну, решившуюся завести на старости  лет  сынишку,
да еще вне брака.
   Но потом пошла светлая полоса. Юго-Запад начал активно застраиваться,
семья получила отличную трехкомнатную квартиру. Жена погибшего на фронте
лейтенанта, мать двух разнополых детей, имела на нее все  права.  Анечка
поступила  в  техникум,  после  окончания  учебы   ее   распределили   в
великолепное  место.  Девушка  оказалась  в  отделе  кадров  НИИ  тонких
исследований, отличного учреждения, где тогда платили хорошую зарплату.
   Володя рос беспроблемным мальчиком. Отлично учился, не грубил родным,
занимался спортом, но он был тихим, малоразговорчивым  ребенком,  хранил
все в себе, и Нина Ивановна с Аней никогда не  знали,  что  у  парня  на
душе. Внешне все выглядело более чем пристойно. Правды о своем  рождении
он, естественно, не знал.
   Когда мальчику исполнилось десять лет,  двадцатичетырехлетней  Анечке
улыбнулось счастье.  Не  выходя  из  своего  НИИ,  она  нашла  жениха  -
солидного, положительного Федора Касьянова.
   Сыграли свадьбу, Федя переехал к жене. Он  был  домовитым,  рукастым,
непьющим. Нина Ивановна не могла нарадоваться на зятя. В доме  перестали
скрипеть петли, ножи были всегда наточены,  под  подоконником  на  кухне
появился шкафчик, а к Новому году Федор переклеил обои, побелил  потолки
и отциклевал полы. С Ниной Ивановной он  был  почтителен,  Володю  любил
брать с собой на рыбалку. Словом, не зять, а  кусок  халвы  в  шоколаде.
Такие встречаются лишь в сказках.
   Родилась Ирочка, Анечка впервые почувствовала себя  матерью.  Как  ни
старалась она в свое время полюбить  Володю,  ничего  не  вышло.  Мешали
глаза  мальчика,  карие,  жгучие,  выглядывавшие  из-под  угольно-черных
бровей.
   Встретившись  с  сыном  взглядом,  Аня  каждый  раз  вспоминала   тот
злополучный день 9 Мая, и сердце ее  сжималось.  Нет,  она  ни  разу  не
ударила  "брата",  не  накричала  на  него,  никак  не  выказала   своей
неприязни, но не любила. Володя, должно быть, чувствовал ее отношение  к
себе, потому что слегка сторонился Ани,  но  они  никогда  не  ругались,
между ними существовали ровные, приятельские отношения.
   Ирочка получилась другой. Светловолосая,  голубоглазая,  хохотушка  и
ужасная болтушка. Говорить она начала еще до года, и остановить  девочку
было просто невозможно. Нина Ивановна обожала внучку, она ушла на пенсию
и целиком посвятила себя Ире. Когда  Ирочке  исполнилось  пять  месяцев,
случилась неприятная история. Нина Ивановна унеслась в магазин,  оставив
внучку с тринадцатилетним Володей. Она задержалась в  очереди,  а  когда
прибежала,  в  доме  стоял  несмолкаемый  крик,  мальчик  тряс  коляску.
Вечером, сняв  с  девочки  ползунхи,  бабка  пришла  в  ужас  и  вызвала
"неотложку". Вся попка и ножки девочки  были  в  кроваво-черных  пятнах.
Приехавший доктор мигом  отмел  все  подозрения  на  инфекцию  и  сурово
сказал:
   - Так и в милицию угодить можно! Виданое ли  дело,  ребенка  чуть  до
смерти не защипали.
   - Да вы что! - возмутилась Нина Ивановна. - Мы в ней души не чаем.  И
дома никого из посторонних - только я и Володенька.
   -  Ну-ну,  -  буркнул  врач,  -  ревнует,  значит,  паренек,  вы  ему
пригрозите.
   Как только с работы вернулись  Аня  с  Федором,  Володе  был  устроен
допрос с пристрастием. Мальчик сопротивлялся недолго. Да, Ирочка  начала
плакать, а он ее наказал.
   - Как ты мог! - налетели на него Аня с Федей. - Она же крошка совсем,
несмышленыш!
   Володя гневно сверкнул карими глазами и неожиданно произнес:
   - Ага, хотели мне велосипед купить, а вместо этого пришлось  кроватку
и вещи для этой хныксы приобретать. Между  прочим,  сами  говорили,  что
деньги мне на велик собираете. И чего? Все теперь этой, а мне кукиш?
   Федор схватился за ремень, и первый раз в жизни Володя был выдран.
   Анечка  целиком  и  полностью  поддержала  мужа.  Робкий  голос  Нины
Ивановны, просившей, чтобы мальчика не ругали, а, наоборот, сказали ему,
что и его они тоже любят, не был  услышан.  Кстати,  правды  о  рождении
Володи Федор не знал.  Он  считал  парнишку  братом  Ани.  Вечером  Нина
Ивановна подсунула мальчику шоколадку.
   - Не хочу, - буркнул тот.
   - Возьми, - настаивала бабка, - я тебя люблю.
   - Знаю, - вздохнул Володя, - только ей никогда не прощу, никогда!
   - Ну не сердись  на  Анечку,  -  попыталась  сгладить  ситуацию  Нина
Ивановна.
   - Я на нее не злюсь, - твердо ответил Володя, - они с Федором  совсем
с ума сошли, я Ирке никогда не прощу. Родилась, и про меня все забыли, и
ты, мама, все с ней сюсюкаешься.
   Стойкую нелюбовь к Ире Володя сохранил на всю жизнь. В его душе  жила
ненависть к девочке, которую он считал своей племянницей. Парень  словно
вел счет. У Иры есть много кукол, а ему пожалели купить железную дорогу,
девчонке вручили кожаный портфель, а у пaренька была старая сумка.
   Аня понимала, что происходит,  и  очень  переживала.  Потом  ситуация
выровнялась. Володя поступил в  медицинский  институт,  отлично  учился,
попал в аспирантуру, стал кандидатом наук. Он пошел по исследовательской
части, делал какие-то открытия, взбирался по  карьерной  лестнице.  Нина
Ивановна умерла. Через год после ее смерти неожиданно  скончался  Федор.
Аня осталась с Володей и Ирочкой.
   Бежали годы, Володя женился... на Жанне.
   - Как, - заорала я, - как?! Жанна грустно улыбнулась:
   - Я - бывшая жена Владимира Сергеевича Плешкова.
   - Ну ничего себе, - растерянно сказала я.
   Жанна кивнула.
   - Понимаю ваше удивление, подайте мне закончить мой рассказ.
   Ира  успешно  окончила  институт  и  тоже   пошла   в   науку.   Анна
Константиновна расстаралась и пристроила дочь в НИИ тонких исследований.
Ирочка всегда доставляла только радость. Умная, веселая, она  готовилась
стать кандидатом наук, только  все  откладывала  написание  диссертации,
копила исследовательский материал, вела бесконечные  записи.  Даже  дома
она постоянно что-то писала, и  Анна  Константиновна  очень  переживала.
Дочка была излишне скрупулезна. Другие особо не мучаются - тяп,  ляп,  и
готова работа. А Ирочка все перепроверяет, добавляет новый материал.  На
личную жизнь времени у нее не хватает.
   Но эти проблемы казались ерундой на фоне того, что случалось у других
людей. А Анна Константиновна на  работе  доросла  до  начальника  отдела
кадров  и  знала  про  всех   всю   подноготную.   Их   семья   казалась
благополучной,  даже  невестка  попалась  замечательная.   Жанна   мигом
подружилась с "сестрой" мужа. Одна  беда:  у  них  с  Володей  никак  не
получались  дети,  но  Анна  Константиновна  втайне  была  этому   рада.
Опасалась, что может родиться мальчик с карими глазами...
   Трагедия  разыгралась  три  года  назад.  Ее  ничто  не   предвещало.
Наоборот,  Ирочка  наконец-то  завершила  исследования  и  стала  писать
кандидатскую.  А  Володя  выпустил  книгу  и  защитил  докторскую.  Ира,
естественно, поинтересовалась готовым трудом "дяди", тем более  что  они
работали в одной области. Она полистала его труд и обомлела. Это были ее
материалы, ее таблицы, ее выводы, наконец.  Ира  потребовала  от  Володи
объяснений. Разыгрался жуткий скандал.
   - Ты - вор! - кричала женщина. - Вор! Украл  мои  бумаги,  которые  я
открыто хранила в своей комнате, негодяй!
   Володя слабо отбивался:
   - Что за чушь пришла тебе в голову! Мы удим рыбу в одной реке, вот  и
сделали одинаковые открытия, да я понятия не имел, чем ты занимаешься.
   - Где твои рабочие бумаги, покажи! - требовала Ира.
   - В лаборатории, - отвечал Володя.
   - Покажи.
   - Не могу.
   - Почему?
   - На них стоит гриф "Секретно"!
   - Я завтра же поеду в ВАК со всеми документами,  -  крикнула  Ира,  -
твою докторскую аннулируют, жизнь положу, а выведу тебя на чистую воду!
   - Ходи куда угодно, - пожал плечами Володя, - моя работа выполнена  и
защищена, а твоя в чернильнице. А ну как я, в свою очередь, заявлю,  что
ты у меня все результаты сперла и за свои выдаешь!
   Ирочка растерянно замолчала. Анна Константиновна и Жанна были  на  ее
стороне. Словом, такого скандала в их семье не случалось еще никогда.
   На следующий день Ирочку нашли на рельсах электрички возле  Киевского
вокзала. Никакой предсмертной записки ни в  кармане,  ни  в  сумочке  не
было, милиция посчитала  дело  несчастным  случаем  и  спустила  все  на
тормозах. Но Анна Константиновна была уверена: Ирочка покончила с собой,
а толкнул ее на  этот  ужасный  поступок  Володя,  следовательно,  он  -
убийца. Анна Константиновна даже не  удивилась  мысли,  пришедшей  ей  в
голову. Отец - насильник, сын - убийца. С генетикой не поспоришь. О том,
что она считает его негодяем,  Анна  Константиновна  сообщила  Володе  в
лицо. Тот озверел окончательно и заорал:
   - Ненавижу, ненавижу вас всех. Слава богу, что Ирка умерла, а то  вся
любовь ей!
   Анна Константиновна отшатнулась от  нелюбимого  сына.  Она  не  могла
поверить, что детские обиды могут быть такими крепкими.
   - Чтоб вы сдохли! - вопил всегда сдержанный Володька.  -  Ты,  Анька,
старшая сестрина, называется: ненавижу! А ты, Жанка, хороша жена! Против
мужа пошла. Я от вас ухожу. Если  хочешь  знать,  у  меня  давно  другая
женщина есть, не чета тебе! Все, развод!
   Он побросал в чемодан вещи и был таков. Анна Константиновна  и  Жанна
проплакали всю ночь, вот тогда-то свекровь  и  рассказала  невестке  всю
правду о рождении Володи.
   Естественно,  развод  оформили  официально.  Анна  Константиновна  не
знала, да и знать не хотела, где проживает Володя.