еудавшейся  попытки  всласть  поскандалить
Женька понял, что йоркшириха падает в обморок всякий раз, как  они  с  женой
повышают голос.
   Начало недели прошло у них ужасно. Стоило Лиле  или  Жене  крикнуть,  как
Лиззи начинала умирать. Тогда супруги стали ругаться шепотом  в  спальне  за
закрытой дверью. Но скандалы потеряли свою прелесть,  попробуйте  поругаться
вполголоса. Просто неинтересно! То ли дело раньше: Лилька со  смаком  кидала
чашки об пол, Женька  лупил  разделочной  доской  по  столу.  Теперь  полная
тишина. Пятница, суббота, воскресенье...
   Первый раз за много лет совместной жизни конец недели прошел как  медовый
месяц. Хотя, что это я! Именно в медовый месяц  они  ругались  так,  что  их
выселили из гостиницы.
   В понедельник  в  дверь  к  новоявленным  собачникам  позвонила  соседка.
Переминаясь с ноги на ногу, она робко спросила у Женьки, не попала  ли  Лиля
снова в  больницу.  Услышав,  что  его  половина  жива  и  здорова,  соседка
обрадовалась и простодушно пояснила: "У  вас  так  тихо,  думала,  несчастье
какое приключилось". И вот теперь Женька хочет взять Карлотту.
   К Войцеховским отправились во вторник. Степа  отсутствовал,  в  питомнике
распоряжалась Полина. Женька и Лиля отправились любоваться  на  собак,  а  я
пошла искать Фриду.
   Старуха мирно вышивала в спальне. В  этот  день  на  ней  была  тоненькая
шелковая блузка. Воротничок расстегнут, на морщинистой шее даже следов шрама
не видно. Золотые руки у Петра Львовича, Господь наградил.
   - Чему обязана? - проворчала старуха, увидев меня.
   Можно бы и полюбезней, особенно  после  того,  как  получили  Рембрандта.
Кстати, никто из Войцеховских мне так и не рассказал, что с картиной.
   - Хочу книжку отдать, - завела я разговор, протягивая  "Питание  здоровой
собаки".
   - Степану верни, нечего ко мне лезть, - отрезала старуха,  -  не  видишь,
отдыхаю.
   Фрида явно находилась в боевом  расположении  духа.  Смотав  мулине,  она
проворчала:
   - Зачем сюда без конца  ездишь?  Дел,  что  ли,  своих  нет?  Это  только
Лариска, как все дети  алкоголиков,  обожала  гостей.  У  нас,  латышей,  не
принято являться без приглашения.
   Фрида всегда недолюбливала подруг Люлю, но ко мне вроде раньше относилась
неплохо. Ведь я сначала познакомилась со Степой, а уже потом с  Лариской.  В
ответ на ворчанье старухи я протянула ей фото.
   - Смотрите, в книжке нашла.
   Старуха взглянула на снимок, и взгляд у нее стал мягче.
   - Ах это! Мы с Вольдемаром в Сочи, наш первый совместный отдых.
   - Вы здесь чудесно выглядите, - не покривила  я  душой,  -  даже  родимое
пятно не портит.
   - Какое еще пятно? - возмутилась старуха.
   - Вот здесь, на шее, с левой стороны.
   - Не было у меня никаких родинок.
   - Да будет вам, Фрида. Кстати, Петр Львович просил передать привет. Он до
сих пор тепло вспоминает вас. А кольцо, то самое,  со  скрещенными  костями,
считает своим талисманом.
   Старуха вцепилась  в  подлокотники  кресла  с  такой  силой,  что  пальцы
побелели, но не дрогнула.
   - Езжайте, Дарья, домой. У вас в голове тараканы завелись. Какой-то  Петр
Львович, кольцо, кости. Может, заболели? Замуж  не  хотите  еще  раз  выйти?
Говорят, при климаксе у многих без мужика крыша едет.
   Не надо было ей меня злить, потому что бывают моменты, когда я  теряю  не
только контроль над собой, но  и  чувство  жалости  .Я  достала  из  сумочки
ксерокопию паспорта Никишиной и протянула старухе, потом закурила  и  тихим,
ровным голосом произнесла:
   - Подлинник надежно спрятан. Сделали  непростительную  глупость,  что  не
уничтожили  документ.  Прямо  сейчас  поеду  на  Петровку.  Глупо   отрицать
очевидное. На шее остался шрам, жив  врач,  который  делал  операцию,  да  и
отсутствующий правый глазной зуб не вырос.
   - У меня теперь все зубы отсутствуют, - прошелестела старуха.
   Я пожала плечами:
   - На убийство срок давности не распространяется. А у вас руки по локоть в
крови: уничтожили мужа, маленькую девочку и настоящую  Ольгу  Никитину.  Так
что конец жизни проведете на острове Русском,  женщин  у  нас,  кажется,  не
расстреливают.  Хотя,  на  мой  взгляд,  лучше  расстрел,  чем   пожизненное
заключение.
   Фрида возмущенно замахала руками.
   - Ты мне лишнего не приписывай. Не так все было.
   - А как?
   Старуха заколебалась. На лице, похожем  на  мордочку  старой  изможденной
черепахи, отразилось сомнение. Однако, узнав, что многое мне  известно,  она
вздохнула и стала изливать душу.
   Регина Зайцева родила дочку неизвестно от кого. После окончания школы, на
выпускном балу, впервые попробовала спиртное. Не задумываясь о последствиях,
от души напилась, а утром проснулась в чужой квартире,  рядом  с  незнакомым
мужчиной,  даже  имени  его  не  знала.  На  цыпочках,  чтобы  не  разбудить
случайного любовника, девушка убежала домой. Через три месяца Регина поняла,
что беременна. Сначала  решила  отыскать  предполагаемого  отца,  но  забыла
адрес. Вернее, улицу помнила, а дом и номер  квартиры  -  нет.  Более  того,
внешность Ромео вспоминалась с трудом, вроде  был  блондин.  Цвета  глаз  не
видела, он ведь спал, когда Регина убегала.
   В те годы аборты в  СССР  были  запрещены.  Пришлось  искать  подпольного
акушера. Мать Регины поохала, поохала и сказала: "Рожай. Воспитаем... " И  в
положенный срок на свет появилась Ирочка. Регина оказалась хорошей матерью и
полюбила  дочь.  Постепенно  жизнь  налаживалась.   Молодая   женщина   даже
подумывала поступить в институт, благо мать обожала внучку, но тут  началась
война. Не успела Регина ахнуть, как в Минск ворвались немцы и  установили  в
городе "Ordnung". Исчезли  продукты.  Так  необходимые  для  Ирочки  молоко,
масло, яйца можно было выменять только в деревне, и  Регина,  взяв  столовое
серебро, отправилась на село. На первом же контрольно-пропускном  пункте  ее
обыскали и отобрали бабушкины вилки и ложки. На хорошем немецком языке  -  в
школе она имела по нему одни  пятерки  -  девушка  рассказала  о  ребенке  и
попросила отдать приборы. Молоденький ефрейтор искренне  изумился,  услышав,
что  белоруска-варварка  говорит  на  его  родном  языке.  Когда  же  Регина
прочитала наизусть несколько строк из "Лорелеи", пришел  в  полный  восторг.
Ложки вернулись к владелице,  и  ефрейтор  посоветовал  Регине  наняться  на
работу в комендатуру. Через неделю она  уже  сидела  в  канцелярии,  печатая
разнообразные "аусвайсы". Девушка не отличалась патриотизмом,  больше  всего
ей хотелось выжить и спасти Ирочку.
   В комендатуре судьба свела ее с красавцем Андреем Пивоваровым.  Любовь  -
штука жестокая, Регина в пылу страсти не видела ничего. Ее не  смущало,  что
любовник - откровенный садист, получающий удовольствие  при  виде  страданий
людей. Она с радостью принимала подарки -  шубу,  костюмы,  платья,  золотые
украшения. Даже побои, нередко достававшиеся Ирочке,  радовали  простодушную
Регину. Раз бьет, значит, считает своей. В тяжелые годы оккупации  она  жила
великолепно.  Прекрасно  одевалась,  сытно  ела,  а  когда  Ирочка  серьезно
заболела, Андрей привел врача-немца с невиданными лекарствами.
   Счастье кончилось, когда немцы бежали из Минска. Пивоваров исчез,  соседи
плевали ей вслед, обзывали "полицайской подстилкой" и  "немецкой  овчаркой".
Маленькую Ирочку дети  били  во  дворе,  продукты  исчезли  со  стола,  шубу
пришлось поменять на сахар.
   Однажды ночью, когда Регина  плакала  на  кухне,  в  дверь  постучали.  В
квартиру вошел с трудом узнаваемый Пивоваров. Он перекрасил волосы, отпустил
бородку и усы. Андрей велел любовнице собираться. Вещей приказал  не  брать,
только документы и деньги. Ирочку  предлагал  оставить  у  бабки.  Но  здесь
Регина, на свою беду, проявила  ей  несвойственную  твердость,  и  они  ушли
втроем. На военных дорогах творилась неразбериха.
   Фронт стремительно откатывался к границам Германии.  Стало  понятно,  что
близка победа советских войск. Из плена возвращались сотни  и  сотни  людей.
Вместе с ними продвигались к Центральной России и Андрей с Региной.
   Как-то раз они заночевали в сарае вместе с молодой женщиной. Оля  взахлеб
рассказывала о том, как мечтает наконец вернуться домой  в  Москву.  Правда,
все родственники погибли, но есть паспорт с московской пропиской  в  комнате
на Беговой аллее.
   Послушав примерно с час ее восторженную речь, Андрей сказал  Регине,  что
пора уходить. "Опоздаем  на  поезд",  -  торопил  он  ее.  Когда  ничего  не
понимающая Регина собралась и они отошли от деревни, Пивоваров вспомнил, что
забыл в сарае шапку.
   В город попали к вечеру. И  здесь  бывший  полицай  неожиданно  предложил
оформить отношения. Расписывали тогда без  всякой  канители.  Молодые  нашли
загс. Андрей выложил  паспорта,  серьезная  тетка  шлепнула  туда  печати  и
сказала: "Ну, Ольга и Павел, желаю счастья". Регина разинула рот, но молодой
супруг пнул ее под столом ногой, и женщина промолчала. Так она стала  Ольгой
Никишиной и узнала, что ее муж - Павел Буйнов.
   Фамилию Павел запретил ей менять, ведь тогда отберут драгоценный  паспорт
с московской пропиской и дадут другой. А  Буйнов  справедливо  полагал,  что
лучше всего затеряться в таком большом городе, как Москва. Въезд  в  столицу
был ограничен, но  бывших  москвичей,  предъявлявших  паспорт  с  пропиской,
пускали беспрепятственно. Ольга Никишина  была  москвичкой,  а  Павел  -  ее
законным мужем. Путь в город на семи холмах открылся.
   По приезде их ждала еще одна удача. Дом на Беговой  аллее,  о  котором  с
такой тоской рассказывала настоящая Никишина, уничтожила фашистская авиация.
Поглядев на руины, Буйнов отправился в райисполком, и  Ольге,  как  коренной
москвичке, лишившейся жилья, дали две комнаты в коммуналке. Супружеская чета
въехала в квартиру. И первым делом муж оборудовал хитрый тайник в полу. Туда
были спрятаны золотые царские десятки, слиток, кольца и чудовищный  гарнитур
ювелира. Потекла тихая жизнь.
   Пивоваров умел водить машину и пошел  работать  таксистом.  Регина  стала
преподавать в младших классах. После войны  остро  не  хватало  учителей,  и
директор школы поверил молодой женщине, когда та рассказала, что  диплом  об
образовании сгорел при бомбежке. Поверить поверил, но велел ехать в институт
и взять в архиве копию. И здесь Регине снова повезло. В педвузе в канцелярии
судорожно  кашляющая  женщина  сообщила,  что  практически   все   документы
уничтожены, и отшлепала на машинке справку. Директор  был  удовлетворен,  он
убедился, что Ольга  хорошо  обращается  с  детьми,  ладит  с  родителями  и
исправно проверяет тетради.
   Пивоваров  отлично  зарабатывал,  Регина  часто   получала   подарки   от
родителей. В комнатах появилась кое-какая мебель,  мечтали  о  холодильнике.
Впрочем, продав даже малую толику украденных у ювелира ценностей, можно было
приобрести и холодильник, и красивую одежду, и новую шубку  для  Ирочки.  Но
Андрей запретил трогать "золотой запас". Пусть лежит до будущих времен.
   Вроде все шло отлично: на работе ценят, дома любят. Но тут  Андрей  начал
болеть. Непонятная хвороба просто точила его. Он стал злым,  принялся  почем
зря колотить Регину и Ирочку. Возражать мужу женщина боялась.  При  малейшем
сопротивлении тот просто зверел.
   Трагедия разыгралась в Новый  год.  С  утра  у  Андрея  заболел  желудок.
Пивоваров налетел на жену с криком: "Отравить хочешь?"  Регина,  как  могла,
пыталась утихомирить скандалиста, но супруг разошелся и хорошенько отколотил
жену. Досталось бедняге, как никогда.  Тихая  соседка  только  присвистнула,
увидев заплывшее лицо.  Прикладывая  к  Регининому  глазу  тертую  картошку,
соседка, Вера Андреевна, твердо приказала Пивоварову оставить жену в  покое,
пообещав в противном случае отправиться в милицию.  Андрей  присмирел  и  до
ухода Веры Андреевны на работу вел  себя  нормально,  даже  извинился  перед
рыдающей супругой. Дал ей денег и велел купить подарок для дочери.
   Регина ушла. Отсутствовала она около часа.  Стояла  в  очереди  у  ларька
фабрики "Красный Октябрь". Там без всяких карточек продавали  необыкновенную
по  тем  временам  вещь:  шоколадного  зайца.  Домой  женщина  пришла  около
одиннадцати. В квартире стояла  тишина.  Андрей  обнаружился  на  кровати  с
газетой в руках. Регину поразил довольный, расслабленный взгляд мужа.  Таким
она видела его только в Минске, когда сожитель возвращался  под  утро  домой
после  карательной  операции.  В  Москве  супруг  ни  разу  не   был   таким
спокойно-умиротворенным, полностью удовлетворенным, почти счастливым.
   Удивленная столь разительной  переменой  в  человеке,  который  несколько
часов назад заходился от злобы, Регина робко спросила  про  Ирочку.  "Она  в
кухне, - улыбнулся муж, - отдыхает". Удивившись еще больше, женщина пошла на
кухню. Потом она не могла вспомнить - сразу упала  в  обморок  или  все-таки
успела добежать до мертвой девочки. Сколько Регина  провалялась  на  полу  -
неизвестно. Через какое-то время пришла в себя и доползла до ребенка. Ирочке
уже ничем нельзя было помочь. В почти помутившихся мозгах несчастной  матери
зажегся свет понимания. Вот почему муж такой  счастливый.  Истинный  садист,
патологическая личность, он получал  необыкновенное  удовольствие,  мучая  и
убивая людей. Скорей всего, Андрей уже в Минске стал умалишенным. Но там,  в
Белоруссии, он имел возможность удовлетворять  свои  желания.  В  Москве  же
впадал в злобу, бил жену, но облегчения не получал. Для  душевного  комфорта
требовался вид крови, крики жертвы, ужас умирающего.  Все  это  он  испытал,
убивая ребенка, и теперь счастливый лежал на кровати.
   Регина потом не раз вспоминала свои последующие действия, и ей  казалось,
что это не она спокойно встала с пола,  не  она  взяла  из-за  плиты  топор.
Женщина как бы раздвоилась: действовала и одновременно наблюдала за собой со
стороны. В комнату Регина вошла абсолютно спокойной, держа за спиной  колун.
Муж мирно спал на кровати. Так же спокойно жена со  всего  размаха  опустила
топор на его шею. Всю ненависть, боль и ужас вложила бедняга в удар.  Голова
отлетела разом. Откуда только взялось у хрупкой женщины столько силы? Бросив
топор на пол, она надела пальто, шапку, ботинки и ушла  из  дома.  По  каким
улицам ходила, куда вело отчаянье? Слез не было. Единственное, что помнилось
четко: сидит в чужом подъезде и  жадно  ест  так  и  не  подаренного  Ирочке
шоколадного зайца. Потом провал, тишина, огромное желание спать  и  приятное
тепло, укутывающее со всех сторон...
   Из  желанного  забытья  вывел  голос:  "Проснись,  сейчас  же   проснись,
замерзнешь!" В ту же минуту Регина поняла, что сидит в  сугробе,  откуда  ее
вытаскивает мужчина.  Незнакомец  тряс  девушку,  спрашивал  что-то,  но  та
молчала. Язык словно примерз к губам. Потом снова черный провал в  памяти  и
голос: "Выпей быстро". Она послушно глотает огненную жидкость, потом  еще  и
еще. Глаза открываются. Она сидит раздетая на кровати, в незнакомой комнате,
рядом стоит встревоженный спаситель. Тут у  Регины  внутри  что-то  лопнуло,
слезы хлынули потоком, и одновременно с ними полились  слова.  Захлебываясь,
словно боясь  не  успеть,  женщина  принялась  рассказывать  незнакомцу  про
Пивоварова, Минск, комендатуру, Ольгу Никишину и Ирочку.
   Проговорили всю ночь, а утром Владимир Войцеховский придумал план. Регина
написала записку, он отвез ее вещи и листок бумаги на  набережную,  придавил
камнем и позвонил в милицию.  Зима  в  том  году  выдалась  теплая,  лед  на
Москве-реке так и не установился как следует. Еще через пару дней  Вольдемар
принес купленный на черном рынке паспорт.  Фрида  Робертовна  Капстыньш,  по
национальности латышка - вот кем стала теперь Регина. Для пущей  конспирации
вытравили перекисью каштановые волосы,  сделали  другую  прическу,  нацепили
очки. Потом сыграли свадьбу, поменяли фамилию Капстыньш  на  Войцеховскую  и
окончательно замели следы. Приметное  родимое  пятно  приходилось  тщательно
прятать, но тут Господь послал Петра Львовича, и проблема решилась.
   - Вы что, прихватили с собой драгоценности, когда в шоке уходили из дома?
- спросила я.
   Фрида отрицательно покачала головой. Про "золотой  запас"  она  вспомнила
только после свадьбы. Рассказала  Вольдемару,  и  тот  предложил  проверить,
вдруг драгоценности целы. Правда, муж боялся отпускать  на  старую  квартиру
жену и хотел пойти туда сам. Но тайник  открывался  хитро,  и  Фрида  решила
рискнуть. Она накрасилась, нацепила темные очки. Вера  Андреевна  не  узнала
бывшую соседку.
   Пяти минут хватило, чтобы вытащить клад. Браслет, кулон  и  кольца  Фрида
надела на себя, николаевские червонцы и золотой  слиток  сунула  в  сумочку.
Через  несколько  месяцев  Владимир  Сигизмундович  нашел  ювелира,  который
распилил слиток на кусочки. Они стали продавать его частями.  Купили  дом  в
Подмосковье, мебель, холодильник... Родились сыновья: сначала  Степан  потом
Петька. Фриде стало казаться, что она  на  самом  деле  латышка,  потерявшая
родственников. Прошлая жизнь исчезла, как сон. Вольдемар  был  замечательным
мужем: нежным и ласковым. Росли отличные дети.  Иногда  по  ночам  в  голову
заползала такая странная мысль: а существовала ли на самом деле Ирочка?  Где
и кто похоронил ребенка? Но потом,  с  годами,  подобные  вопросы  перестали
терзать Фриду. И много, много лет женщина жила счастливой жизнью,  в  полной
гармонии с собой.
   Удобный мир снова рухнул на этот раз в первый  день  нового  года.  Фрида
была не в ладах с невесткой и удивилась, когда  та  без  стука  вошла  в  ее
спальню. Начала было по привычке  ругаться,  но  осеклась,  увидав  в  руках
невестки ксерокопию паспорта Ольги Никишиной. Люлю  очень  спокойно  заявила
старухе, что нашла  документ  и  знает  абсолютно  все,  но  ради  семейного
спокойствия и благополучия готова молчать. Взамен же требует оставить ее раз
и навсегда в покое и перевести дом и счет в банке на ее имя.
   Фриде деваться было некуда, Люлю, издевательски улыбаясь, сообщила, что в
случае отказа моментально расскажет Степану правду про мать.
   "Представляю, как он обрадуется, - посмеивалась Лариса, - если  узнает  о
"безупречном" прошлом матушки. Убийца и жена военного преступника - вот  кто
вы на самом деле". Старуха, тихо радуясь, что мерзкая невестка не  разузнала
ничего про Минск, согласилась отдать дом и сбережения. И вдруг Люлю умирает.
Фриде показалось, что судьба еще раз подкинула  ей  козырную  карту,  и  она
успокоилась. Но тут приехала я и учинила ей настоящий допрос с пристрастием.
   - Как вы ухитрились засунуть стрихнин в  капсулы,  в  лекарство,  которое
принимала Люлю?
   - Поверь, это не я. Ларису  убил  кто-то  другой.  Не  скрою,  ее  смерть
совершенно не огорчила меня. Но я не убийца.
   Смешок вырвался из моей груди.  Раз  начав,  трудно  остановиться.  Фрида
покраснела.
   - Святая правда. Согласна была отдать мерзавке все за молчание. И  потом,
как я могла подняться на второй этаж в будуар? Да и не знала я  ни  о  каких
капсулах, даже не предполагала, что она принимает лекарство.
   Наступило молчание. Из столовой донеслись голоса, звон посуды, счастливый
смех Мишеньки. Вдруг старуха схватила меня за локоть жаркой рукой:
   - Дарья, не губи!
   Я ничего не ответила. Фрида сжала руку сильней.
   - Зачем тебе наш позор? Ну, заберут меня в  каталажку,  я  старая  и  так
скоро помру. Вся грязь на Степку с  Петькой  выльется.  Ты-то  что  с  этого
получишь? Сколько лет прошло, трава на могилах выросла. Не губи, Дарья.
   - Поклянитесь, что не убивали Лариску!
   Старуха медленно подъехала к окну подняла правую руку:
   - Клянусь, пусть расшибет паралич, если вру.
   Немного странная клятва, ноги у нее  и  так  не  ходят,  но  я  поверила.
Значит, не Фрида! Кто же тогда?

Глава 23

   Домой приехала только к вечеру,  совершенно  разбитая.  Почему-то  болели
руки и слегка подташнивало. В холле на столике лежала записка:"Ждал