взятки  брать.
А нам, адвокатам, хватает на хлеб с котлеткой.
   Я вздохнула. Кешка совсем недавно получил диплом и за  спиной  имел  пока
одно, правда успешное, дело.  Подзащитный  -  мелкий,  неудачливый  жулик  -
еле-еле наскреб триста долларов на  гонорар  "Перри  Мейсону".  Смехотворная
сумма, но Аркадий раздулся  от  гордости,  как  индюк.  Впрочем,  лиха  беда
начало, не все ведь сразу стали Генри Резниками.
   - Кешик, а где можно узнать адрес колонии?
   - В ГУИНе, - пробормотал юрист  с  набитым  ртом,  -  Главном  управлении
исполнения наказаний, на Бронной, возле "Макдоналдса", а зачем тебе?
   По счастью, в этот момент в столовую влетела  Маня,  моя  дочь  и  сестра
Аркадия. Хотя называть Аркадия и Маню родственниками  -  неверно.  Кешка  на
самом деле приходился сыном моему первому мужу,  но  при  разводе  почему-то
остался со мной. Марусю принесло мне четвертое замужество.  Мы  с  ее  отцом
Андрюшей Куловым прожили всего ничего - меньше двух лет. Потом  он  с  новой
женой собрался эмигрировать в  Америку.  У  моей  заместительницы  оказалась
восьмимесячная дочь. "Ну не тащить же младенца  с  собой,  незнамо  куда,  -
рассуждал  Андрюшка.  -  Дашка,  будь  человеком,  пригляди   за   девчонкой
месячишко-другой. Как устроимся, заберем".
   С  тех  пор  прошло  тринадцать  лет.   За   эти   годы   из   маленького
провинциального городка Юм штата Айова пришло  только  одно  письмо.  Андрей
сообщал, что Машина мать умерла, он женился вновь и ребенок ему ни к чему. В
конверте лежало свидетельство о смерти. Целый год я оббивала  пороги  разных
учреждений, добиваясь разрешения на  удочерение.  Когда  Марусе  исполнилось
двенадцать лет, мы с Кешкой рассказали ей  правду.  Маня  фыркнула,  дернула
плечиком и заявила:
   - Совершенно все равно, из какого живота я выползла на свет, мамуля.
   С тех пор  вопрос  больше  не  поднимался  никогда.  Не  слишком  близкие
знакомые порой удивляются, до чего не похожи друг на друга мои дети. Кешка -
высокий,  худой,  с  журавлиными  ногами.  Его  каштановые   волосы   вьются
картинными кудрями, глаза необычного орехового оттенка. В детстве он доводил
нас с Наташкой почти до обморока, отказываясь от любой еды. На какие  только
ухищрения мы не пускались: делали мышей из яиц и хлеба, плясали перед ним за
съеденную кашу,  надевали  старую  бабушкину  шубу  и  бегали  по  кухне  на
четвереньках, изображая тигра. Все без толку. Один раз решили оставить его в
покое. Не ест, и ладно - в конце концов проголодается. Через три дня подвели
итог - за все время  мальчик  уложил  в  желудок  два  яблока  и  калорийную
булочку. Просто кошмар!
   Маня - полная  противоположность.  Толстенькая  блондиночка  с  огромными
голубыми глазами. Ест она, как молодой волчонок, - все подряд,  и  побольше,
пожалуйста. Никакие доводы в пользу стройной,  красивой  фигуры  на  нее  не
действуют. На письменном столе громоздятся пустые  пакеты  из-под  чипсов  и
банановые  шкурки.  Больше  всего  девочка   любит   лакомиться   чем-нибудь
вкусненьким перед сном, в кровати. Наша  сверхаккуратная  домработница  Ирка
только вздыхает, глядя на вымазанные шоколадом  наволочки  и  пододеяльники.
Кешка разговаривает тихим голосом, а Маня  всегда  кричит.  Сын  любит  лечь
около десяти и встать в восемь, Маруська до двенадцати читает книжки и, если
не разбудить, продрыхнет до часу дня. Полярно  разные  во  всем,  они  нежно
любят друг друга.
   - Мамусечка, - заорала Манюня, - как ты себя чувствуешь?
   - Прекрасно, детка!
   - Знаешь что,  -  возвестила  дочь,  азартно  работая  ложкой,  -  нам  в
Ветеринарной академии сказали, что онкология не болит и не чешется, так  что
у тебя точно липома, отрежут - и все.
   Я содрогнулась. Совершенно не хочу, чтобы от  меня  что-нибудь  отрезали,
даже липому! В столовую легким шагом вошла Ольга, жена Аркашки. Зайчик,  так
зовут женщину домашние, сурово взглянула на мужа и гневно спросила:
   - Кто разрешил Ваньке съесть целую шоколадку?
   Аркашка  смущенно  заерзал  на  стуле,  потом  попробовал  подлизаться  к
супруге:
   - Заинька, смотри-ка, ты так здорово похудела!  Моя  невестка  похожа  на
вязальную спицу, но отчего-то считает себя ожиревшей свинкой и  вечно  сидит
на диете. Мелкий подхалимаж мужа не произвел на нее никакого действия.
   - Кто дал Ваньке шоколадку?
   - Я, - кинулась на помощь Маня, - я!  Зайка  с  недоверием  взглянула  на
девочку и покачала головой.
   - Какой шоколадкой угостила племянника?
   - "Аленкой".
   - Никогда не ври! - возмутилась Ольга. - Какой-то идиот, и  я  знаю,  кто
он, дал мальчишке гигантский "Фрутс энд натс", и теперь глупый ребенок похож
на больного псориазом и все время чешется!
   Ее карие глаза метали молнии. Несчастный супруг вжал  голову  в  плечи  и
постарался стать ниже ростом.
   - Ну я пошла, - протрубила Маня, - уроков назадавали!
   И она со скоростью молнии ретировалась  из  столовой,  за  ней  понеслись
собаки. Зайка продолжала буравить Кешку  негодующим  взглядом.  Я  предпочла
оставить  поле  надвигающейся  битвы,  решив,  не  откладывая,  съездить   в
организацию с милым названием ГУИН.
   В маленькой приемной не оказалось ни одного человека - ни посетителей, ни
секретарши. Шесть пустых стульев, и все тут. Дверь с  табличкой  "Начальник"
была распахнута настежь. Внутри  маленькой  комнаты  виднелись  стол  и  два
стула. На одном сидела женщина лет пятидесяти,  с  приятным,  интеллигентным
лицом. На другом - звероподобный парень, весь в наколках.
   - Подумай сам. Горюнов, - тихо говорила женщина, - кто же  разрешит  тебе
проживать в Москве. Ты ведь у нас особо опасный, так?
   - Так, - благодушно согласился парень.
   - Давай я  тебе  материальную  помощь  выпишу,  справку  дам  и  в  Тверь
отправлю. Устроишься на работу, может, хоть чуть-чуть на воле поживешь, зубы
вылечишь. А то стыд смотреть, тридцати нет, а во  рту  одни  пеньки.  Ты  уж
сначала коронки поставь, а только потом за старое принимайся, а то  опять  в
тюрьму беззубым попадешь. Воровать ведь не бросишь?
   Парень задумчиво почесал в затылке.
   - Имидж у меня такой - вор. А в Тверь ехать! Если  бы  все  мусора  такие
были, как вы, Валентина Никаноровна, я точно бы  завязал.  Только  вы  такая
одна на все МВД, взяток не берете, по зубам не колотите и  как  с  человеком
разговариваете. В Твери небось сразу бабки за прописку потребуют!
   - Не говори глупостей, - Горюнов,  -  сказала  Валентина  Никаноровна,  -
позвоню в Тверь, прослежу. Давай, иди деньги получать.
   Парень шмыгнул носом и вышел в приемную.
   - Следующий! - крикнула  женщина.  Я  вошла  в  кабинетик  и  внимательно
посмотрела на начальницу. Милое, располагающее лицо,  в  глазах  -  доброта.
Такой типаж скорей встретишь в школе. Этакая пожилая  учительница,  любимица
детворы. Но в приемной ГУИНа?!
   - Слушаю все внимательно, - сказала Валентина Никаноровна.
   И внезапно я рассказала ей все: про диспансер,  болезнь,  врача  Шаранко,
смерть Катюши и письмо Романа. Валентина Никаноровна вздохнула:
   - Ох, жаль парня. Тяжело на зоне, если дома никого. И дело даже не в том,
что посылок не пришлют. Иная мать ничего, кроме  лука,  и  не  привезет,  но
морально поддержит. - Она порылась в большом справочнике и дала  мне  адрес,
потом позвонила в колонию и сказала:
   - Андрей Михайлович, это Валентина Никаноровна из ГУИНа. Там у вас  Роман
Иванович Виноградов, 1978 года, в седьмом отряде.  Так  вот,  к  нему  тетка
собралась, а в личном деле ее нет. Она к вам подъедет... Как приедете, идите
сразу к начальнику, напомните о моем звонке, а то не пустят на свидание.
   Не успела она договорить, как на пороге  появился  коренастый  паренек  с
букетом.
   - Вот, - сообщил он радостно, - все, подчистую, и первым делом к вам.
   Сзади мальчишки маячила всхлипывающая мать:
   - Ну, Валентина Никаноровна,  теперь  ведь  можете  букет  взять  -  все,
освободился.
   - Ладно, ладно, - засмеялась женщина, - давайте ваш веник. А  ты,  Ромов,
смотри больше никогда с  уголовниками  не  связывайся,  дорого  за  глупость
заплатил.
   - Ой, дорого, - зарыдала в голос мать, - если бы не вы...
   Я потихоньку выбралась из кабинета. Оказывается, но любой должности можно
остаться челове ком, жаль только, что такие люди, как Валентина Никаноровна,
столь же редки в системе МВД, как алмаз "Орлов" в природе.

ГЛАВА 3

   Город Пожаров совсем недалеко от Москвы. По сухой дороге "Вольво"  бежала
меньше  часа.  Загадочная  УУ2167  отыскалась  на  окраине,  возле  конечной
остановки трамвая.  На  дороге  возник  щит  "Стой!  Режимная  зона.  Проезд
запрещен".
   Я послушно запарковала машину и пошла вдоль сплошного бетонного забора  с
колючей проволокой. Чуть вдали виднелось приземистое,  невысокое  здание  из
красного кирпича. Погода стояла хорошая, и у открытого окна  курили  молодые
парни. "Зэки", - догадалась я и крикнула:
   - Мальчики, скажите Роме Виноградову, что к нему тетя из Москвы приехала.
   Не успел язык докончить фразу, как на территории колонии  взвыла  сирена.
По узкой дорожке ко мне уже бежали два парня с автоматами. Их круглые, почти
детские лица наполняла страшная серьезность. Впереди неслась довольно  тощая
немецкая овчарка.
   - Руки за голову, стоять! - прокричал  один.  Второй  угрожающе  поклацал
затвором. Я растерялась:
   - Вы мне?
   -  Тебе,  тебе,  -  обозлился  милиционер,  -  зачем  перекрикивалась   с
контингентом?
   - А что, нельзя?
   - Давай двигай на КПП, - окончательно разозлился парень.
   Мы пошли по дорожке. Солнышко припекало.
   Ободранная овчарка все время тыкалась носом в пакет, который  я  несла  в
руках. Машинально погладила ее по голове.
   - Не смей трогать служебную собаку! - закричал конвоир.
   Овчарка глянула на меня голодными глазами и опять поддела носом пакет.  Я
посмотрела на милиционеров. Лет им по восемнадцать,  не  больше,  тощие  шеи
торчат из форменных воротничков, личики мелкие и какие-то несчастные.
   -  Вот  что,  мальчики,  ваша  служебно-разыскная  собачка  просто  очень
голодная. У меня в пакете лежат булочки с курагой и  яблоками.  Кто  из  вас
какую хочет?
   - Мне с яблоками, - быстро сказал сердитый.
   - Вечно тебе повкусней достается, - заныл второй.
   Собака уселась на пыльную дорогу и начала бешено мести хвостом. Я открыла
пакет и вытащила сдобу. Парни  проглотили  угощенье  разом,  почти  не  жуя.
Потомзапили "Спрайтом" и осторожно закурили незнакомый "Голуаз".
   - Где уж тут ее прокормить, - тоскливо сказал один из  конвоиров,  глядя,
как голодная собака облизывается, проглотив булку, -  на  нее  вообще  сорок
копеек в день положено. Другая бы  кошек  переловила,  а  эта  дура  с  ними
играет. Спасибо, контингент иногда от передач отсыпает,  а  то  бы  подохла,
бедолага.
   Парни вскинули автоматы и повели арестантку на КПП.  Круглолицый  румяный
дежурный долго ругал меня, но, услышав, что приехала к начальнику, да еще  с
рекомендацией из ГУИНа, вздохнул и позвонил по телефону.  Через  пару  минут
залязгали железные двери, появился солдатик, и мы пошли  в  административный
корпус.
   Андрей Михайлович,  начальник  колонии,  высокий  мужик  лет  пятидесяти,
встретил меня довольно  неприветливо.  Он  снял  фуражку,  вытер  вспотевшую
лысину и буркнул:
   - Ну, зачем приехали?
   - Хочу повидать Романа Виноградова.
   - Свидания только по субботам и воскресеньям.
   - Видите ли, я из Москвы...
   - Да хоть из Нью-Йорка, правила для всех одинаковы.
   Надо же какой неприступный, ну не предлагать же  ему  денег!  Хотя  можно
попробовать по-другому. Я мило улыбнулась и сладко запела:
   - Уважаемый Андрей Михайлович. Может, смогу  чем-нибудь  помочь  колонии,
оказать,  так  сказать,  гуманитарную  помощь.  Хотите,  книг  в  библиотеку
привезу.
   - Да к чему они нам, - вздохнул начальник, - вот лучше...
   - Что?
   - Краски масляной для стен и пола.
   - Сколько?
   - Ну, - замялся полковник, - в зависимости от материальных  возможностей,
банки две-три, и  розеток  электрических,  шпаклевки,  побелки  -  в  общем,
стройматериалов.
   Я поглядела на его потное лицо.
   - Сейчас съезжу в город, куплю. Разрешите тогда свидание?
   - А как же, - обрадовался собеседник, - и передачку сможете отослать.
   Да, про передачу-то я  совсем  не  подумала!  Магазинчик  стройматериалов
отыскала буквально в двух шагах от режимной зоны. Скорей всего хозяин хорошо
осведомлен о проблемах лагеря, вот и устроился на бойком месте. Я смела все,
что было на прилавках, -  краску,  мешки  с  побелкой  и  шпаклевкой,  сорок
розеток и еще столько же лампочек. У "Вольво" огромный багажник,  но  нечего
было и думать о том, чтобы запихнуть туда все покупки. Пришлось возвратиться
к начальнику.
   Услышав о проблеме, Андрей Михайлович с трудом скрыл ликование:
   - Сейчас, сейчас! - И схватился за телефон. Через пару минут  в  кабинете
стояло пять парней в камуфляже.
   - Поступаете в распоряжение Дарьи Ивановны, - строго приказал полковник.
   Мальчишки покорно побрели за мной. Часть банок и мешков  мы  запихнули  в
багажник, отвезли по месту назначения  и  вернулись  за  следующей  порцией.
Устав, я облокотилась на капот и со вкусом закурила.
   - Мамаша, - робко сказал один из парней, - сигаретки не найдется?
   Я  протянула  им  "Голуаз".  Солдатики  поглядели  на  незнакомую  пачку,
почесали в затылке и аккуратно вытащили курево.
   - Ребята, а что в передаче на зону посылают? Помощники оживились.
   - Ой, чего только  не  передают.  Тут  один  мошенник  сидит,  так  такое
получает: и бекон, и кофе, и  сгущенку.  Даже  рыбу  горячего  копчения,  он
угощал, такая вкусная!
   Примерно часа через полтора еще более вспотевший,  но  страшно  довольный
начальник ввел  меня  в  длинную  комнату.  Посередине  она  была  разделена
стеклянной перегородкой.  По  обеим  сторонам  перегородки  стояли  столы  с
телефонами и колченогие стулья.
   Я села  за  один  из  столов  и  стала  ждать.  Внутри  помещения  что-то
залязгало, и по ту сторону  стекла  появился  невысокий  юноша,  совершенный
мальчишка. Щуплый, с длинными руками. Волосы пострижены коротко, почти  брит
наголо, в глазах тревога. Одет Роман был в какую-то жуткую черную куртку.
   - Кто вы? - без всякого приветствия крикнул юноша, схватив телефон.
   В аппарате что-то шуршало и почему-то слышалась радиопередача.
   Как можно более осторожно я рассказала ему, что случилось с Катюшей. Рома
закрыл лицо ладонями и заплакал.  Моментально  прибежал  конвойный,  схватил
трубку и рявкнул:
   - Кончай над парнем издеваться. Он уже исполняет наказание,  а  от  твоей
ругани лучше не станет. Чего передачу не шлешь? Последняя ему в конце  марта
была. Мамаша!!!
   Я объяснила защитнику суть дела.  Милиционер  присмирел,  потом  заклацал
дверью и поманил меня пальцем. Я вошла внутрь небольшого помещения без окон.
Два стула, и все. Через секунду ввели Романа.
   - Раз уж такое дело, - тихо пробормотал отрядный, - поговорите  спокойно,
без стекла, времени вам час. Мы же тут не звери, понимаем все-таки.
   Вблизи  Рома  показался  еще  моложе,  просто  испуганный   мальчишка   с
размазанными по щекам грязными потеками.
   - Как же так, - растерянно бормотал он, -  ведь  она  совсем  вылечилась,
веселая приезжала, совсем здоровая, только тошнотой мучилась.
   Я еще раз повторила рассказ про капельницу.
   Паренек вздохнул.
   - Все Альберт с Виолеттой -  сволочи.  Меня  досадили,  а  мама  от  горя
заболела.
   - Кто это? И вообще,  что  ты  натворил?  Юноша  утерся  грязным  носовым
платком и рассказал совершенно невероятную историю;
   После окончания школы он пытался поступить в  автодорожный  институт,  но
неудачно. По счастью, армия ему не грозила. В детстве попал  под  машину,  и
хирурги ампутировали несколько пальцев на левой ноге. Ходить не  мешает,  но
для службы не пригоден. Рома  пристроился  работать  агентом  в  риэлторскую
контору. Денег получал немного, но им с  мамой,  в  общем,  хватало.  Катюша
работала швеей, и жили они тихо. Отца мальчишка никогда не видел.  Очевидно,
жизнь и дальше  бы  катилась  по  устойчивому  маршруту,  но  тут  появилась
Светлана  Павловская.  Она  попросила  Рому  оказать  ей   услугу,   продать
четырехкомнатную квартиру. Вроде дело простое,  но  на  жилплощади  прописан
человек, который не хочет съезжать.
   - Подожди, - спросила я его, - а почему она обратилась  к  тебе  с  таким
щекотливым, противозаконным делом?
   Выяснилось, что Рома учился в одном классе с сыном Светланы Павловской  -
Игорем. Мальчики дружили, часто бывали друг у друга в гостях. Желая услужить
матери приятеля, к  тому  же  обещавшей  хорошо  наградить  помощника,  Рома
переговорил с начальником.  Тот,  хитрый,  прожженный  делец,  ухватился  за
предложение, и в два счета апартаменты продались. Деньги отдали  Павловской.
Светлана рассыпалась в благодарностях и  сообщила,  что  через  неделю  даст
Роману тысячу долларов. Но через семь дней мальчишка получил  совсем  другую
награду. В  восемь  утра  в  их  маленькую  чистенькую  квартирку  вломились
сотрудники  РУОПа.  Ничего  не  понимающего  паренька  уволокли  в  Бутырку.
Рыдающая  Катюша  понеслась  в  милицию.  Ее  встретил  гадко   ухмыляющийся
следователь по имени Искандер Даудович. Поблескивая маслянистыми глазками  и
ощупывая  сальным  взглядом  аккуратную  Катюшину  фигурку,  он  сообщил  ей
совершенно невероятную информацию. Светлана Павловская пришла  в  милицию  с
заявлением. Женщина сообщала, что Роман Виноградов обманул  ее  при  продаже
квартиры. Продать продал, а денег не отдал, все сто тысяч долларов присвоил,
оставив ее. Павловскую, на улице, без средств.
   Первые несколько дней следователь здорово колотил Рому, чтобы  выбить  из
него признание. Но несчастный парнишка только твердил, что доллары передавал
хозяину. Положение усугублялось еще и тем, что отец  Светланы  Павловской  -
Альберт  Владимирович  -  был  высокопоставленный  человек.   Доктор   наук,
профессор, академик. По написанным  им  книгам  училось  не  одно  поколение
экономистов. Связей и денег в семье Павловских было предостаточно, не то что
у бедной Катюши.
   Следствие провернули за две  недели.  Еще  год  Рома  провел  в  Бутырке,
поджидал суда. Самый справедливый и гуманный в мире вломил парню семь лет  с
конфискацией имущества. Но когда судебный исполнитель явился к Виноградовым,
оказалось, что конфисковывать нечего. Ни золота, ни дорогой бытовой техники,
ни машины.
   Сто тысяч  долларов  как  испарились.  Светлана,  рыдая  на  всех  углах,
рассказывала, что не получила ни копейки. Но через  несколько  недель  после
того, как Рома попал в тюрьму, она купила новую квартиру.  И  опять,  плача,
сообщила всем, что деньги, последние  деньги,  отдал  ей  папа,  неспособный
смотреть, как дочь с семьей мучается почти на улице.
   С тех  пор  прошло  два  года.  Бедная  Катюша  от  переживаний  получила
онкологическое  заболевание,  абсолютно  невиноватый  Рома  мотал  срок,   а
Павловские купили дачу.
   -  Они  все  такие  противные,  -  шмыгал  носом  рассказчик.  -  Альберт
Владимирович надутый, как павлин. Светлана с виду ласковая-ласковая,  просто
противно. Муж ее - Валерий - жуткий бабник. А еще есть брат Светланы - Дима,
тот просто кошмарный тип. Сама Виолетта Сергеевна  ничего.  Почему  они  так
поступили, что я им сделал? За что?
   - Кто такая Виолетта Сергеевна?
   - Жена Альберта Владимировича. Он высморкался и попросил:
   - Дарья Ивановна, оставьте пачку сигарет, а то здесь  курево  -  основная
валюта.
   Вернулся конвойный и увел Рому. Я вышла в  большую  комнату,  где  сидели
несколько человек с сумками. В окошке миловидная  девушка  в  военной  форме
принимала передачи.
   - До которого часа работаете?
   - В пять закрою, - ласково сообщила блондинка.
   - Подскажите, где лучше продукты купить?
   - В нашем магазине, - оживилась приемщица. - Дверь  рядом  с  КПП