- Не волнуйтесь, гражданочка, - успокоил  тюремщик,  подбирая  скомканные
десятки, - сейчас отнесу в стол находок, обязательно вернем.
   Весело насвистывая, парень пошел вверх по винтовой лестнице, я  двинулась
в противоположном направлении. Получила на выходе паспорт и  в  полубезумном
состоянии выпала на весело гудевшую Новослободскую  улицу.  Вокруг,  смеясь,
шли радостные, -  по-летнему  пестро  одетые  люди.  Многие  ели  мороженое,
становилось жарко. Толпа мирно текла  мимо  подворотни,  скрывавшей  вход  в
тюрьму. Гидом находилась дверь  большого  универмага.  Я  вошла  в  длинное,
кишкообразное помещение промтоварного магазина и уставилась на зубные щетки.
В голове полный сумбур. Бедный Макс! Сидит в камере, где набито сто двадцать
человек, ест баланду. Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Нет, уходить  из
тюрьмы сейчас нельзя. Надо передать продукты.
   Покурив, вернулась  в  Бутырку.  Зал,  где  принимали  передачи,  гомонил
огромной толпой. Красные, потные  люди  тащили  неподъемные  сумки.  В  углу
стояла тетка с тетрадкой, составлялись списки на  передачу  лекарств.  Минут
десять  потолкавшись  среди  товарищей  по   несчастью,   я   узнала   много
интересного. Продуктовую передачу можно отправлять раз в месяц. Общий вес  -
тридцать килограмм. Туда же разрешено положить: носки, трусы,  мыло,  миску,
ложку, тапки... Записываться, чтобы сдать  передачу,  надо  за  неделю.  Еще
полагалось два раза в день отмечаться, опоздавших на перекличку  безжалостно
вычеркивают.  Можно  отнести  и  лекарства,  но  только  российские.  И  для
медицинской передачи существует своя очередь, тоже по списку.  Потом  многим
заключенным передают ведро, таз и телевизор. Но  эти  предметы  -  только  с
разрешения начальника тюрьмы, к нему особая очередь, естественно, по другому
списку. Продукты  следует  развернуть,  разложить  по  прозрачным  мешочкам.
Дальше - больше. Сахарный песок - нельзя, кусковой сахар - извольте, мыло  -
пожалуйста, шампунь - ни  за  что,  туалетная  бумага  не  полагается,  зато
ученических тетрадок - сколько душа изволит.
   На мой взгляд, подобные правила придумали люди, желавшие тянуть деньги  с
родственников  заключенных.  Во  всяком  случае,  я   собиралась   заплатить
приемщице, чтобы без проблем отправить продукты.
   Но тут взгляд наткнулся на  вывеску  "Попечитель".  Ради  интереса  зашла
внутрь небольшого отгороженного помещения и обнаружила там...  магазин.  Две
приветливо улыбающиеся девушки - приятный контраст по сравнению с остальными
сотрудниками - и горы продуктов. Но цены!
   Раза в полтора выше, чем в городе. Но если купить здесь  необходимое,  то
разворачивать не надо и в очереди стоять тоже не требуется. К тому же  милые
продавщицы закрыли глаза на  то,  что  я  набрала  покупок  аж  целых  сорок
килограмм.
   - Не волнуйтесь, - махнула рукой одна, - никто на складе перевешивать  не
станет, если оплачено. Я принялась заполнять квитанцию.
   - Напишите на обороте пару строчек, - посоветовали девушки, -  поддержите
морально.
   Нацарапав ничего не значащие слова любви, я вытащила кошелек и отдала  за
заказ сумму, на которую обычная семья спокойненько прожила  бы  два  месяца.
Потом  вышла  в  зал  и  с  сочувствием  посмотрела  на  встрепанных  людей,
вываливающих на столики "раздетые" продукты. Да, богатому человеку хорошо  и
на воле, и в тюрьме.

ГЛАВА 4

   Домой явилась только к четырем часам.
   - Фу, - пробормотала Зайка, дергая хорошеньким носиком,  -  чем  от  тебя
пахнет?
   "Тюрьмой",  -  хотела  я  сказать,  но  прикусила  язык.  Незачем  пугать
невестку.
   - Все-таки интересно, - продолжала настаивать Ольга, - где ты была?
   Но тут распахнулась дверь, на пороге появилась раскрасневшаяся Маруся,  а
за ней маячил поджавший хвост Банда.
   - Видали дурака? -  завопила  дочь.  Мы  уставились  на  мелко  дрожащего
мощного пса.
   - Опять кошки из сада выгнали, - засмеялась Маруся, -  он  их  до  смерти
боится.
   Наша "коллекция" собак начиналась с питбуля  Банди  и  ротвейлера  Снапа.
Страшных псов купили специально для охраны. Но в  детстве  и  тот  и  другой
походили на восхитительные плюшевые игрушки. Их радостно тискали и гости,  и
хозяева. Результат налицо. Жуткого вида кобелины  обожают  всех!  Специально
вызванный инструктор встал в тупик.
   - Первый раз встречаю таких собак, - сообщил он нам, - абсолютно послушно
выполняют все Команды, кроме "фас"! Озлобить их невозможно!
   Так Снап  и  Банди  превратились  в  болонок,  основной  интерес  которых
сосредоточен на еде. Жуют они постоянно, особенно не кривляясь:  суп,  кашу,
мясо, чипсы, орехи и  соленые  огурцы.  Потом  один  знакомый  попросил  нас
приютить ненадолго пуделя Черри, да  так  и  забыл  про  собачку.  Следующим
оказался английский мопс Хуч, но историю его появлении расскажу как-нибудь в
другой раз. Последней приехала йоркширская терьерица Жюли  вместе  со  своей
хозяйкой, няней близнецов Серафимой Ивановной. Если выстроить  иерархическую
лестницу принадлежащих нам животных, то на самом верху, безусловно, окажутся
кошки  -  трехцветная  Клеопатра  и  белая  Фифина.  Собаки  повинуются   им
беспрекословно. Банди же пошел дальше всех -  отважный  питбуль  с  акульими
зубами вообще боится всех кошек. А в наш сад часто забредают бродячие  киски
в поисках еды. Если Снап, Черри, Жюли и Хучик делают вид,  что  не  замечают
непрошеных гостей, то Банди усаживается на пороге  и  отказывается  выходить
наружу.  Задние  лапы  пита  начинают   мелко   дрожать,   морда   принимает
полубезумное выражение. Правда, точно такой же ужас он испытывает  при  виде
работающего пылесоса, кофемолки и фена.
   - Клепа, Фифа, - закричала Маня, - в саду чужие!
   Наши  кошки  стремглав  ринулись  наружу.  Вот  уж  кто  не  дает  наглым
пришельцам  спуску.  За  окном  раздались  шипение,  утробный   вой,   потом
сдавленное мяуканье. В две минуты пришельцы были выдворены.  Хозяйки,  гордо
подняв раздувшиеся хвосты, важно прошествовали в холл.
   -  Иди  уж,  чучело,  пописай,  -  вздохнула  Маруся.   Банди,   боязливо
оглядываясь, потрусил в сад.
   - Да, - сказала Оля, - а еще говорят, что  питбуль  кровожаден.  Наш  при
виде котенка в обморок грохнется!
   Аркашка прибыл только к семи вечера. Мрачное лицо сына не обещало  ничего
хорошего.
   - Ну! - накинулась я на "Перри Мейсона".
   - Единственный более или менее приемлемый вариант для  него  -  полностью
признаться и упирать на то, что совершил убийство  в  состоянии  аффекта,  -
резюмировал сын.
   - Ты думаешь, это он?
   - Нет, конь в пальто, - обозлился Аркашка.
   - Но Макс клянется, что...
   - Мать, - устало вздохнул Кешка, -  все  преступники  заявляют,  что  они
невинны, словно младенцы! Но надо же меру  знать.  В  данном  деле  отрицать
что-либо глупо!
   Выяснилось, что около полуночи Макс вернулся домой. Его видела соседка  с
первого этажа Анна Михайловна. Ночь стояла знойная, женщина никак  не  могла
заснуть и курила на скамеечке возле дома.  Вместе  с  ней  сидела  и  Наташа
Симонова из 22-й квартиры, гулявшая со своей таксой. По  их  словам,  Максим
приехал на джипе, загнал машину под навес и пошел в подъезд.  По  дороге  он
вежливо поздоровался с женщинами и даже перебросился с ними  парой  слов  по
поводу невероятной жары. Ошибиться дамы не  могли,  так  как  обе  прекрасно
знают Полянских. Не прошло и пятнадцати минут, как Макс выскочил из подъезда
в безумном состоянии. Он  вихрем  пронесся  мимо  мирно  болтавших  соседок,
вскочил в джип и умчался. Наташа заметила на брюках бежавшего большие темные
пятна.
   При обыске со  дна  громадного  бачка  для  грязного  белья  оперативники
вытащили слаксы бежевого цвета, все  заляпанные  кровью.  Макс  клялся,  что
давно не надевал этих штанов,  но  группа  крови  совпала  с  группой  крови
убитой. Более того, экспертиза свидетельствовала, что  это  кровь  одного  и
того Же человека - Вероники Медведевой. К  тому  же  допрошенная  секретарша
Тамара Павловна сообщила,  что  хозяин  вечером  просто  жутко  поругался  с
супругой.  Еще  она  насплетничала  про  связь  Полянского   с   молоденькой
студенткой, и оперативники сделали  единственно  возможный  шаг:  арестовали
Макса, предъявив ему обвинение в убийстве.
   Я притихла. Столько доказательств! Ну что за дурак! Убегать на  глазах  у
болтливых соседок. Почему не  воспользовался  черным  ходом?  Дом  на  улице
Воронова строили в конце 30-х. На кухне имелась дверь "служебной"  лестницы.
Когда Нина Андреевна посылала меня в свое время  на  рынок,  возвращаться  с
картошкой следовало именно через кухню, чтобы не  трясти  в  холле  грязными
сумками.  Частенько  пользовался  запасным  выходом  и  Макс,  когда   хотел
незаметно  проникнуть  в  дом.  Наружная  дверь  открывается   в   небольшой
грязноватый проулочек, там  стоят  мусорные  бачки.  Редко  кто  из  соседей
прогуливается в подобном месте. Почему не побежал туда?
   Зачем хранил такую  улику,  как  окровавленные  слаксы?  Не  разумнее  ли
выкинуть их подальше от дома в разных  местах,  предварительно  разрезав  на
части? И уже просто глупо прятать "беретту". Утопить  в  Москве-реке,  да  и
дело с концом. Макс, конечно, не светоч разума,  но  и  не  дебил.  Он  что,
хотел, чтобы его поймали?
   Потом, Нина  Андреевна  рассказывала  о  пепельнице,  полной  окурков.  А
соседки уверяют,  что  Макс  выскочил  назад  почти  сразу,  от  силы  через
пятнадцать минут. Как можно искурить столько сигарет за подобный срок?
   Было еще кое-что. В тюрьме он сказал мне, что не убивал Веронику.  Причем
поклялся здоровьем матери. Вот это серьезно. Нину Андреевну Максим любит  до
беспамятства и клясться всуе ее здоровьем не станет.
   Аркашка вздохнул:
   - Завтра поеду в тюрьму, попробуем выстроить линию  защиты.  Предположим,
она ему изменила. Узнал случайно, схватил в состоянии аффекта пистолет...
   - Нет, - тихо сказала я, - так не пойдет. Его же осудят!
   - За аффект много не дадут, - отмахнулся Аркадий, -  в  особенности  если
приведем свидетелей, которые расскажут о безобразном поведении Вероники. Ну,
пила, гуляла, дебоширила. Главное, чтобы признался  и  начал  плакаться:  не
хотел убивать, случайно  вышло.  Искреннее  раскаяние  хорошо  действует  на
судей.
   - Нет, - продолжала настаивать я, - он не виноват.
   - Мать, - вспылил Аркадий, - кончай идиотничать.
   - Хорошо знаю Макса. Убивать женщину, да еще стрелять из пистолета в лицо
- для него невероятно!
   - Слушай, - окончательно обозлился Кешка, - значит, на процессе  в  ответ
на все выдвинутые  доказательства  я  должен  встать  и  с  серьезным  видом
Заявить: "Подсудимый  не  виновен,  так  как  он  не  любит  убивать  женщин
выстрелом в лицо!"
   - Ну, - промямлила я, - конечно, звучит неубедительно и смешно.
   - Вот именно. Если будет упираться рогами и настаивать  на  невиновности,
судья впаяет ему по полной программе, мало не покажется.  Есть  только  один
путь:  раскаиваться,  плакать  и  терзаться  муками  совести,   напирая   на
аффективное состояние. Или...
   - Или... - поторопила я, видя, что сын замолчал.
   - Или ищи настоящего убийцу, раз так уверена в невиновности Полянского, -
прошипел Кешка и, стукнув кулаком по журнальному столику, ушел.
   Я медленно стала подбирать упавшие газеты  и  рекламные  листовки.  Такая
мысль не приходила мне в голову.  А  правда,  что,  если  самой  попробовать
разобраться в этой темной истории? Сдается,  Макса  просто  подставили,  вот
только зачем?
   На следующий день утром Кешка поехал в Бутырскую тюрьму, а я - к Максу  в
офис.
   В отсутствие Полянского хозяйничал Леня Кошкин. Вернее, Леонид Сергеевич,
жуликоватого вида парень с бегающими глазками.
   - И чего вам надо? - довольно злобно осведомился он. - Макс - дурак.  Где
это видано - самому убивать? Умные люди нанимают киллера. Лох!
   Тамара  Павловна,  седовласая  дама,  восседала  у   двери   опечатанного
кабинета.  В  свое  время  Максим  выбрал  женщину   из   множества   других
претенденток. Отвергнув девиц с роскошными ногами, он остановился на  бывшей
учительнице русского языка.
   - Не нужны мне соблазны на рабочем месте, - шутил Полянский, -  а  Тамара
Павловна игривых мыслей не вызывает и юбки носит нормальной длины.
   Макс не прогадал. Преподавательница  оказалась  великолепной  работницей.
Никогда не опаздывала на работу, не пила, не  курила,  четко  выполняла  все
поручения.
   - Сижу как за каменной стеной, - сообщал  Макс  приятелям,  удивлявшимся,
что в приемной правит женщина почти пенсионного возраста, - а у  свиристелок
только танцы на уме. Нет, свою секретаршу ни на какую другую не променяю.
   -  Чем  могу  помочь?  -  церемонно  осведомилась  дама,  увидев,  как  я
притормозила у конторки. - Принесла привет от Максима Андреевича из  тюрьмы,
- шепнула я.
   - Пойдемте, - прошептала в ответ Тамара Павловна, косясь одним глазом  на
дверь кабинета Кошкина.
   Мы тихонько, почти на цыпочках, выскользнули из офиса и сели в  небольшом
уличном кафе.
   - Как он там, бедняга? - поинтересовалась секретарша. - Всегда знала, что
Вероника его до добра не доведет.
   - Почему?
   - Совершенно невероятная женщина, без руля и  ветрил.  Могла  приехать  в
офис и устроить скандал. В день  убийства  требовала  у  Максима  Андреевича
двадцать тысяч долларов на шубу из соболя. Очень громко кричала.  Уж  хозяин
ей объяснял, объяснял, что сейчас невозможно, нет таких свободных денег, все
равно настаивала. Мол, договорилась с модельером Крутиковой, и та отдает  ей
по дешевке, всего за каких-нибудь несчастных двадцать тысяч баксов!  Слышали
когда-нибудь такое? Между нами говоря, у этой, с  позволения  сказать,  дамы
был роман с Леонидом Сергеевичем.
   - Откуда знаете?
   Тамара Павловна рассмеялась:
   - Так никто не скрывал. Вероника открыто за ним на машине заезжала. Целый
месяц женихались, а потом  все  закончилось.  Я  все  удивлялась  терпимости
Максима Андреевича. Хотя, если говорить честно, у  хозяина  последнее  время
тоже была другая женщина. Молоденькая такая студентка Яна, вроде на  мехмате
училась. Пару раз приходила в офис.  Честно  говоря,  смотреть  не  на  что.
Вероника куда красивее.
   - Кто сейчас заправляет всеми делали?
   - Кошкин, хотя официально хозяином остается Максим Андреевич. Но  как  он
может сейчас руководить фирмой?
   Я согласилась, что из тюрьмы это делать трудно, и поинтересовалась:
   - У Макса были враги? Может, долгов наделал?
   - Вы кем ему приходитесь? - поинтересовалась наконец секретарша.
   - Скажем, дальняя родственница.
   -  Тогда  должны  знать,  -  сурово  отчеканила  Тамара  Павловна,  -   о
невероятной честности Полянского. Знаете, почему он так быстро разбогател?
   - Нет.
   - Максим Андреевич всегда расплачивался с  поставщиками  сразу.  То  есть
покупал, к примеру, грузовик яиц на Глебовской птицефабрике и тотчас отдавал
все деньги. Многие дают только половину, а следующий кусок - после  продажи.
Потом  частенько  обманывают,  недоплачивают,  притворяются,  что   продукты
оказались непроданными и испортились... Но  только  не  господин  Полянский.
Поэтому с ним все хотели иметь дело. Для многих  его  задержание  -  большая
неприятность.
   - А бандиты наезжали?
   - С нашей "крышей", -  спокойно  заметила  женщина,  -  никогда  не  было
проблем. Раз в месяц показываются, получают свой процент,  и  все  довольны.
Весьма милые ребята, никаких бритых голов и  золотых  цепей.  Вообще  Максим
Андреевич - очень аккуратный коммерсант, никогда ни у кого не брал  в  долг,
расширялся очень осторожно. Даже в офисе держал мало сотрудников, чтобы  зря
зарплату людям не платить. Шофера не имел,  охраны  тоже.  Если  бы  не  эта
дурацкая история! - Последний его рабочий день помните?
   - Конечно. Утром ездил в Можайск, договаривался о поставке бройлеров.  Мы
хотели  еще  и  куриным  мясом  торговать,  Максим  Андреевич  даже  магазин
приглядел.  Потом  днем  перекусил  наскоро  в  кабинете  и  разговаривал  с
санитарным врачом. Затем внезапно  приехала  Вероника  и  устроила  зверский
скандал.
   В начале восьмого Макс отпустил секретаршу домой, сказав  при  этом,  что
сам задержится, так как скоро приедет новая поставщица из Петухова.
   - Точно помните название места?
   - Абсолютно. Мы еще посмеялись с ним: яйца из Петухова!
   Тамара Павловна спокойно ушла. Утром, придя на работу, обнаружила дверь в
офис незапертой. Удивившись, секретарша пошла к себе и нашла хозяина,  мирно
посапывающего за столом. Макс спал безмятежно, как ребенок.
   - Только зря он такое алиби хотел придумать, - вздохнула  женщина.  -  Ну
кто поверит, что проспал всю ночь на рабочем месте? Вот уж  глупость.  Да  и
поставщицы никакой не было, и кофе они и не пили.
   Выяснилось, что Тамара Павловна  не  нашла  в  кабинете  грязной  посуды.
Аккуратно вымытые чашки стояли в шкафу, там же обнаружились и чистые ложки.
   - Жаль Максима Андреевича,  -  вздохнула  секретарша,  -  но  пришлось  в
милиции правду сказать. Да, Сократ, ты мне друг, но истина дороже.
   Я уехала от Тамары Павловны с тяжелой душой. Неужели бывший супруг  такой
идиот,  что,  убив  Веронику,  вернулся  на  работу  и  притворился  спящим?
Настораживал еще такой факт:  предположим,  приехал  домой  около  полуночи,
случайно выстрелил в Веронику, испугался, распсиховался, примчался в офис  и
придумал жуткую глупость про таинственную посетительницу. Все хорошо,  но  о
продавщице Полянский сказал Тамаре Павловне в начале  восьмого,  когда  Ника
еще  живехонька-здоровехонька  потчевала  Нину  Андреевну  тортом.   Значит,
история о таинственной дилерше придумана загодя, следовательно, ни  о  каком
аффекте не может идти речь. Планировал убийство заранее, обеспечив идиотское
алиби. А это уже другая мера ответственности и другой, куда  более  суровый,
срок.
   Колеса сами понесли меня на улицу Воронова.  Наталья  Симонова,  одна  из
двух соседок, видевшая  Макса  в  ту  роковую  ночь,  сидела  дома.  Женщина
впустила меня внутрь огромной квартиры и запричитала:
   - Ой, Даша, вот горе-то!
   Много лет тому назад мы с ней, молодые .и весе - : лыс  девушки,  немного
сдружились.  Ходили  по-соседски  пить  друг  к  другу  кофе,  сладострастно
сплетничали. Потом я развелась с Полянским и пропала с горизонта,  отношения
прервались. Но сейчас Наташа узнала меня сразу.
   - Кто мог подумать, - тараторила Симонова,  отодвигая  ногой  беснующуюся
таксу. - Фу, Клара, вот ненормальная собака. Стоит заметить чужого, начинает
орать дурниной.
   - Наташа, точно помнишь, что видела Макса?
   - Господи, - всплеснула руками соседка, - ну как я могла его  не  узнать?
Всю жизнь в одном дворе. правда, странный шел, такой расстроенный и усталый.
Обычно всегда первым здоровался, а тут плелся, голову повесив.
   Симонова окликнула  мужчину.  Тот  повернулся,  Подошел  поближе,  но  не
вплотную. Максим начал покашливать и посетовал, что  по  такой  жаре  где-то
ухитрился простудиться. Говорили они не больше пяти секунд. Потом  Полянский
ушел в подъезд.
   - Ничего странного не заметила?
   - Нет. Такой, как всегда, только  очень  расстроенный.  Я  еще  спросила:
"Чего мрачный?" А он рукой махнул: "На работе неприятности" - и бегом домой.
Вот только Клара...
   Наташкина такса - абсолютно беззлобное существо, но при виде  незнакомого
человека начинает лаять как бешеная.  Причем  укусить  не  пытается,  только
гавкает словно оглашенная. К знакомым моментально  подбегает  и  подставляет
для почесывания шелковую спинку. Кинулась она в тот раз и  к  Максу.  Но  на
полдороге притормозила и закатилась в захлебывающемся лае. Симонова пыталась
успокоить таксу. Куда там! Клара прекратила хай только после того, как  Макс
скрылся в подъезде. Отчего-то такса в тот день накинулась на Полянского.
   - Ты видела и как он уезжал?
   - Ну да, - кивнула соседка. -  Вылетел  во  двор,  словно  за  ним  волки
гонятся.