не поднимается.
К тому же этот взгляд с поволокой и вечно несчастное выражение на морде...
   - Смотри, - сказала Татьяна,  наглаживая  блестящую  шкурку  мопсенка,  -
абрикосовый отлив появляется. Мать у нее - бежевая,  а  отец  -  персикового
цвета, вон, видишь рыжину.
   Она  принялась   ласково   теребить   золотистые   коротенькие   волоски,
покрывающие маленькие кривоватенькие лапки, потом сказала что-то еще,  но  я
уже ничего не воспринимала. Рыжие волосы! Рука, которую Костров протянул  из
ванной комнаты была густо усеяна мелкими рыжими волосками. Но ведь он темный
шатен! У человека с такими волосами растительность на руках тоже должна быть
темной! Значит, мужчина в ванной был не Костров, а убийца, и я лично  отдала
ему захоронку несчастного шофера. Так куда  подевался  Володя?  Вернее,  где
преступник спрятал тело? И кто зная, что Володя не погиб во время взрыва?

Глава 9

   Дозвониться  до  Зойки  Лазаревой  оказалось  не  таким  простым   делом.
Автоответчик безукоризненно вежливым голосом сообщал об отсутствии хозяев, Я
оставила, наверное, штук пять сообщений с призывом связаться со мной, но Зоя
не спешила откликаться. Перезвонила она только около одиннадцати  вечера,  и
мы договорились о встрече на следующий день, ровно в час у нее дома.
   Жила Зоя в огромной квартире  на  Старом  Арбате.  Низенький  трехэтажный
белый домик выглядел снаружи крайне непрезентабельно, но  внутри  скрывалась
просто царская роскошь -  мраморные  полы  и  перила,  ковровая  дорожка  на
лестнице, огромные  кадки  с  пальмами  и  крайне  обходительный  мужчина  в
милицейской форме, вежливо, но весьма настойчиво поинтересовавшийся:
   - Вы к кому?
   Услышав фамилию Лазаревой, он позвонил Зое и, удостоверившись,  что  меня
действительно  ждут,  потребовал  паспорт.  Изучив  документ,  дежурный   не
успокоился и лично довел до нужной квартиры, не забыв, отходя от конторки, с
угрожающим щелканьем запереть входную дверь.
   - Ну и охрана у вас, - пробормотала я, пока Лазарева подыскивала тапочки.
   - В самом центре живем, - вздохнула Зоя, - престижно, конечно, но страшно
неудобно. Весь день шум, летом дышать нечем, вместо воздуха чистая отрава, и
приезжие норовят в подъезде пописать. Жаль им рубль за туалет заплатить, вот
и завели цепного пса.
   Она протянула мне пластиковые тапки и велела:
   - Надевай.
   Я покорно влезла в предложенную обувь, и мы пошли по  длинному  коридору,
выложенному наборным  паркетом,  мимо  бесчисленных,  совершенно  одинаковых
дверей из светлого дерева. В потолке  торчали  круглые  светильники.  Пейзаж
сильно смахивал на дорогой офис  или  банк,  на  худой  конец,  на  приемную
модного стоматолога.
   Наконец хозяйка притормозила у распахнутой двери и приветливо сказала:
   - Прошу в гостиную.
   Я  вошла  и  онемела.  Абсолютно  белые  стены   украшены   картинами   с
изображениями обнаженных негритянок. С потолка свисает огромный белый шар  в
хромированной паутине. Черная кожаная мебель и торшер, похожий на  сломанную
журавлиную  ногу.  На  огромном  окне  покачивается  многоярусная  бархатная
занавеска цвета ночного неба, пол застелен невероятно белоснежным ковром. По
стенам, как солдаты на параде, выстроились шкафы со  стеклянными  витринами,
внутри блестело что-то золотое...
   - Недавно ремонт сделала, - пояснила Зоя, заметив, какой эффект  произвел
на меня весь этот антураж.
   - Ты же вроде раньше в районе улицы Демьяна Бедного жила, -  пробормотала
я.
   - Не в этой жизни, - ухмыльнулась  хозяйка,  -  сколько  мы  с  тобой  не
виделись? Я призадумалась:
   - Вроде после выпускного вечера ни разу не встречались...
   - Это тебе так кажется, - продолжала ухмыляться Лазарева. -  Сталкивались
неоднократно на всяческих мероприятиях, только я к тебе  не  подходила.  Все
ждала, узнаешь меня или нет! Но ты на всех приемах с жутко несчастным  видом
выстаиваешь протокольные полчаса и  убегаешь.  Оно  конечно!  Занята  очень,
постоянно всякими  делами  занимаешься...  Знаю,  знаю  про  твою  дружбу  с
Дегтяревым и про то, что ты у него во внештатных сотрудниках ходишь!
   Я в обалдении уставилась на бывшую  сокурсницу.  Довольная  произведенным
эффектом, Зойка  торжествующе  вытащила  "Мальборо"  и  со  вкусом  закурила
сигарету.
   - Вот ведь, - сказала она, - до чего сильны юношеские привычки.  Помнишь,
как мы в институте гонялись за "Мальборо"?
   Я улыбнулась. Конечно, помню. Покупали  вожделенные  импортные  товары  в
туалете возле магазина "Ванда". Там в семидесятых годах был просто  магазин.
Мои первые джинсы, красивое белье и  туфли  на  умопомрачительной  платформе
пришли именно из этого сортира. Иметь  в  сумочке  "Мальборо"  считалось  во
времена  моего  студенчества  большим  шиком.  Многие  из  девчонок   носили
красно-белую пачку месяцами, вынимая ее только  по  особым  случаям,  другие
перекладывали  в  упаковку  "Яву"  или  "Пегас",  чтобы  производить  нужное
впечатление. Американские сигареты разом поднимали ваш общественный  рейтинг
на недосягаемую высоту. Но я, к сожалению, никогда не могла их курить  из-за
кашля.
   - Вроде бы сейчас покупай, что хочешь, - продолжала Зоя, -  и  проблем  с
финансами никаких, а руки прямо сами к "Мальборо" тянутся.  Хотя  уже  давно
следует переходить на "Парламент". А ты ведь только  "Голуаз"  употребляешь?
Во Франции пристрастилась, да?
   Я еще раз подивилась осведомленности Лазаревой.
   - Все-то ты знаешь!
   - Точно, - подтвердила хозяйка, - все и про всех.
   - Ну, тогда скажи, кому мог помешать Ванька Клюкин?
   - Абсолютно никому, - отчеканила Зоя, - безобидный, как бабочка,  правда,
бесполезный. Ты про него что знаешь?
   - Практически ничего, - пожала я плечами, -  двадцать  лет  не  виделись,
даже не знала, что он Скоркину уговорил за него замуж выйти.
   - Это Райка  так  рассказывала?  -  улыбнулась  Зоя.  -  Конечно,  стыдно
признаваться, как за мужиком бегала. Хочешь, расскажу, что у  них  на  самом
деле вышло?
   Отметив про себя, что Зойка не предложила кофе и  даже  не  поставила  на
столик ради приличия каких-нибудь соленых орешков, я  плотнее  устроилась  в
удобном кресле и приготовилась слушать.
   - Помнишь историю с Райкиным вороватым папашей?  -  со  вкусом  принялась
выбалтывать сплетни Лазарева.
   Я кивнула:
   - Конечно.
   После кончины отца Раиса первое время приуныла. Шел пятый курс, и ей,  не
слишком хорошо успевавшей, никакая аспирантура не светила. Вернее, перестала
светить.  Любящий  папенька,  безусловно,  захотел  бы  сделать  из  дочурки
кандидата наук и не постоял бы за ценой.  Но  его  смерть  перечеркнула  все
планы Скоркиной. Приближался диплом, а с ним и распределение, скорей  всего,
преподавательницей иностранного языка  в  школу,  в  какую-нибудь  в  жуткую
глушь. В столице оставляли только москвичей.
   Единственный шанс зацепиться в Москве - получить постоянную прописку. Для
этого следовало немедленно выйти замуж. Но  на  факультете  училось  не  так
много  мальчиков,  к  тому  же  все   они   были   давно   разобраны   более
предприимчивыми студентками. Рая, надеясь  на  аспирантуру,  слишком  поздно
начала охоту на женихов. Другие девушки  из  провинции  предпринимали  атаку
чуть ли не на первом курсе. Конечно, можно было оформить фиктивный брак,  но
весь  вопрос  упирался  в  деньги.  Когда  посадили  отца,   его   имущество
таинственным образом куда-то испарилось.  Раиса  с  изумлением  узнала,  что
сберкнижки  нет,  квартира  и  дача  казенные,  в  красивом   бумажнике   из
крокодиловой кожи, лежавшем в письменном  столе,  нашлась  всего  лишь  одна
сиротливая десятка. Раечка осталась нищей.
   И тут ее взгляд обратился в  сторону  "местного  сумасшедшего"  -  Ваньки
Клюкина. Даже  при  тотальном  дефиците  мужчин  в  инязе,  парня  никто  не
воспринимал всерьез. Вечно растрепанный, в очках и с глуповатой улыбкой,  он
постоянно сидел в библиотеке над  толстенными  томами  немецких  литераторов
эпохи движения "Буря и натиск".
   Казалось, при таком  усердии  "золотой"  диплом  обеспечен.  Ан  нет.  На
экзаменах и зачетах Клюкин начинал  путаться,  размахивать  руками,  плевать
слюной в лицо  преподавателю  и  тыкать  ему  под  нос  огромные  неряшливые
тетради, исписанные  жутким,  неразборчивым  почерком.  Окончательно  губила
парня привычка заявлять профессору:
   - Вы не правы, в словаре совсем иное написано.
   Вздернув брови, наши педагоги моментально ставили ему "неуд".
   Не лучше были у бедного Ваньки и отношения со  студентами.  Имея  маму  -
директора крупного промтоварного магазина, другой стал бы желанным гостем  в
любой компании. Но Клюкин ухитрился так себя поставить, что поход  на  склад
за остродефицитными зимними сапогами воспринимался  всеми  как  услуга  ему,
Ваньке. Впрочем, он был добрым, незлобливым, мягким и абсолютно  управляемым
- словом, идеальный муж, только наши девочки  шарахались  от  него,  как  от
прокаженного.
   Раисе понадобилось совсем немного времени, чтобы окрутить парня.  Гораздо
трудней было справиться со свекровью. Несчастный  аморфный  Ванька  оказался
меж двух огней: с одной стороны авторитарная,  властная  мама,  с  другой  -
эгоистичная, капризная, упрямая жена.  Кое-как  он  продержался  до  кончины
маменьки. Работал в "Интуристе" гидом-переводчиком, водил по  Москве  группы
туристов, охотно ездил по городам и весям, стараясь пореже бывать дома,  где
постоянно цапались две стервы.
   После смерти свекрови Раиса ненадолго вздохнула  полной  грудью.  Затеяла
ремонт,  купила  машину  и  бросила  работу,  намереваясь  пожить   в   свое
удовольствие. Но недолго музыка играла. Ванька  начал  пить.  Наверное,  это
была его форма протеста против окружающей действительности, а может, кончина
властной маменьки просто развязала мужику руки.
   Из "Интуриста" выгнали сразу. Еще пару лет Клюкин  перебивался  в  разных
конторах, потом обработанные алкоголем мозги перестали слушаться хозяина,  и
пришлось  шагать  по  социальной  лестнице  вниз  -  носильщик  на  вокзале,
заправщик на бензоколонке, грузчик,  стеклопротирщик...  Нигде  больше  трех
месяцев Ванька не задерживался... Раисе  пришлось  самой  выйти  на  работу.
Потом Клюкин принялся пропивать нажитое рачительной матушкой добро...
   - Откуда знаешь? - удивилась я. Зоя загадочно улыбнулась.
   - Поверь, что все правда.  Ванька  мешал  на  этом  свете  только  одному
человеку - Раисе. Только она его не убивала.
   - А почему ты так уверена в этом? - Лазарева пожала плечами:
   - Думаю, у нее кишка тонка. Человека на тот свет отправить не так  легко.
Вернее,  решиться  на  такое  трудно.  И  потом,  ну  не  глупо  ли  травить
ненавистного супруга на глазах большого количества народа,  да  еще  в  доме
Харитонова! Намного  проще  втихую,  в  собственной  квартире,  да  никто  и
разбираться не станет: подумаешь, алкоголик до смерти упился!
   Зоя замолчала. Я тоже не произнесла ни слова, похоже, у нас с Лазаревой в
голове одни и те же мысли. Но Ваньку все-таки отравили...
   - Однако, - завела я, - кто-то подсыпал Ваньке...
   - А если не Ваньке? - хитро прищурилась Зоя.
   - Как это?
   - Да так, - загадочно пробормотала хозяйка и поинтересовалась:
   - Ты деньги любишь? Я слегка растерялась от подобного вопроса.
   - Уж не знаю, как насчет любви, они мне просто нужны...
   - Вот-вот, - удовлетворенно закивала Зоя, - а как нужны, очень?
   - Ну, вообще-то, нам вполне хватает...
   - Насколько знаю, - процедила Лазарева, окидывая меня  с  ног  до  головы
оценивающим взглядом, - ты нигде не работаешь.
   - Правильно.
   - А собственного  капитала  у  тебя  нет.  Деньги  Макмайера  принадлежат
Наташе, Аркадию и Маше. Только  тратишь  чужое,  можно  сказать,  живешь  из
милости, за их счет.
   Сказать, что я удивилась, - это не сказать ничего.
   - Вдруг они  с  тобой  поругаются,  -  спокойно  продолжала  Зоя,  -  ну,
обозлятся на что-нибудь и перекроют деньгопровод, что делать станешь?
   Я скривилась:
   - Такое вряд ли произойдет...
   - А все же!
   - Пойду вновь на службу, языком владею в совершенстве, без куска хлеба  с
маслом не останусь...
   - Не понравится небось опять по  утрам  в  метро  толкаться...  Я  пожала
плечами:
   - Жизнь полосатая. А к чему весь этот разговор, никак что-то  в  толк  не
возьму!
   - Просто предлагаю задуматься о  будущем,  -  спокойно  ответила  Зоя,  -
приятно, когда на старость отложена тугая копеечка, хорошо  ни  от  кого  не
зависеть!
   - Верно!
   - Вот и иди на работу!
   - Да куда  же?!  -  в  сердцах  воскликнула  я.  -  Только  и  знаю,  что
французскую грамматику!
   - Насколько понимаю, тяготеешь к профессии детектива, - ухмылялась Зоя.
   - И что, предлагаешь идти учиться в высшую школу милиции? - обозлилась я.
Лазаревой все-таки удалось вывести меня из равновесия.
   - Нет, - ответила Зоя, - могли бы работать вместе.
   - Преподавать у тебя в институте? - засмеялась я. - Уволь, хотя, судя  по
твоей квартире, дело весьма прибыльное.
   - Кто сказал, что я преподаватель?
   - Ты сама, на вечеринке. Зоя расхохоталась.
   - Верно, только на самом деле зарабатываю совершенно в другом месте.
   Она легким танцующим шагом подошла к двери.
   - Иди сюда.
   Мы перешли в небольшую комнатку, обставленную офисной мебелью.  На  столе
высился большой монитор дорогого компьютера. Хозяйка умело защелкала  мышью,
ввела пароль и велела:
   - Смотри.
   На экране возникло нечто вроде таблицы: "Харитонов Олег  Андреевич,  1949
года рождения..."
   Далее шли сведения о женах и Варе. Не были забыты даже домашние животные,
перечислены привычки и пристрастия...
   Особняком стояло: "Тщательно скрывает факт смерти первой жены  от  СПИДа,
наличие ребенка-дауна, плохое состояние здоровья - камни в  желчном  пузыре,
перенес микроинсульт, имеет геморрой и язву желудка..."
   - Зачем тебе все это? - обалдело спросила я.
   - Владею агентством,  -  спокойно  пояснила  Зоя,  -  официально  являюсь
имиджмейкером и пиарщиком.
   - Объясни по-русски...
   - Специализируюсь на проведении избирательных кампаний,  у  меня  имеется
штат сотрудников. Помогаем  человеку  буквально  во  всем  -  подготавливаем
депутатскую платформу, пишем речи, одеваем, обуваем, всего и не перечислишь.
Морока жуткая, сплошная головная  боль,  но  и  оплачивается  соответственно
затратам. Впрочем, в институте  я  на  самом  деле  вроде  как  декан,  хотя
появляюсь там  раз  в  полгода.  Но  мало  выпестовать  депутата,  мэра  или
какого-нибудь губернатора.  Надо  еще  и  утопить  его  противников,  а  для
этого...
   - Ты собираешь компромат! Зоя кивнула:
   - Именно. На каждого, кто представляет хоть какой-нибудь интерес. Бывает,
что заказывают определенную информацию, но чаще всего моих сведений хватает.
   - Где же ты их берешь? Лазарева закурила.
   -  Люди  рассказывают.  Всегда  найдется  кто-нибудь,  знающий  тщательно
спрятанный секрет. Ну вот, например,  Олег  Андреевич.  Дочка  -  даун.  Это
узнать совсем просто. Факт  наличия  ребенка  никто  не  скрывал,  несколько
бумажек горничным, и информация о Варе в компьютере. Правда, она никогда  не
пригодится.
   - Почему?
   - Обмазывание человека грязью - дело тонкое,  -  пустилась  в  объяснения
Зоя, - тут нужно найти такое, чтобы общественность поежилась. Вот если б они
бросили  больную  девочку,  отдали  в  приют,   тогда   да.   Представляешь,
заголовочек в каком-нибудь "Мегаполис-экспресс": "Депутат  Харитонов  выгнал
из дома ребенка-инвалида". А так - ничего интересного. Ну родилась у него не
совсем нормальная дочь, так ведь воспитывает, любит. После такого  сообщения
скорей жалеть начнут. И подобный факт лучше использовать в его избирательной
кампании,  характеризуя,  как  отличного  отца  и  семьянина.  Вот  то,  что
Валентина умерла от СПИДа, может пригодиться.
   - А эти сведения откуда?
   - Она в  больнице  скончалась,  по  официальной  версии  от  инсульта,  -
ухмыльнулась Зоя, - дорого Олегу Андреевичу стоило всем рты  заткнуть,  хотя
лежала Валя  в  спецкорпусе,  ухаживали  за  ней  всего  трое...  Вот  через
санитарку и вышли... Так, что еще имеем...
   Она слегка продвинула текст вверх, возникла строка: "Последний год  живет
с Ниной Лузгиной, 25 лет, улица Академика Костылева, 19".
   - Вот это сообщение могло здорово подгадить Олегу Андреевичу, - вздохнула
Зоя, - хотя в нашей стране наличие  любовницы  при  живой  жене  не  слишком
осуждается, не  в  Америке  живем.  Наоборот,  еще  скажут:  "Вот,  молоток,
настоящий мужик - двух  баб  одновременно  удовлетворяет,  притом  молодых".
Русскому человеку надо подсунуть финансовый скандал. Наличие  тайного  счета
за рубежом страшно раздражает обывателя, безотказно  действуют  сообщения  о
покупке домов, лошадей, драгоценностей... А женщины!  Ну,  на  худой  конец,
парочка проституток в бане... Впрочем, этим теперь не удивишь. Надо  глубоко
копать, отыскивая омерзительные секреты, и следует признать, что в случае  с
Харитоновым мы потерпели  сокрушительную  неудачу.  Все  слишком  мелко,  до
серьезного просто не дорылись. Хорошо спрятал, негодник, секретики.
   - Может, их и нет, - пробормотала я. Зоя задумчиво глянула на экран,  где
начал вертеться бело-синий виртуальный мячик.
   - Не правда твоя, у каждого есть глубоко захороненные тайны. Только  один
в детстве на чердаке кошку повесил, а другой парочку людишек в  зрелые  годы
пристрелил... Чем ты питаешься? - неожиданно спросила она.
   - Ну рыбой, овощами, фруктами, еще творог люблю, йогурты...
   - Хорошие, качественные продукты?
   - Да, - растерянно ответила я, не понимая, куда она клонит.
   - А в туалете что из тебя вываливается? Я только хлопала глазами.
   - Дерьмо, - резюмировала спокойно Зоя, - в каждом человеке  полно  говна.
Святых, которые испражняются розами, в природе просто не бывает.
   - Не понимаю, - забормотала я.
   - Совсем несложно, - ответила Зоя, - ты справишься. Есть кое-какие места,
куда мне, честно говоря, не очень легко проникать, а тебя запросто впустят и
еще спасибо скажут за то, что пришла. Мы сохраним в  абсолютной  тайне  факт
нашего сотрудничества, будешь работать на меня секретно,  инкогнито,  никому
ни гугу. Ни сыну, ни невестке,  ни  дочери...  Деньги  начнешь  зарабатывать
отличные, будешь в чулок складывать, на жизнь-то тебе и так хватает. Ну как,
по рукам?
   Я помотала головой:
   - Спасибо, Зоинька за заботу, но, наверное, не смогу...
   - Запросто, - настаивала Лазарева, - только попробуй! Есть  у  меня  одна
задумка, правда, к имиджмейкерству это никакого отношения не имеет, но  зато
сулит отличную выгоду. Следует потрясти одного человека...
   - Кого?
   Хозяйка улыбнулась.
   - Значит, согласна?
   - Сначала скажи, что это за дело.
   - Денежное дело, - продолжала улыбаться Лазарева.
   У нее была на редкость неприятная ухмылка.  Сочные  губы  приоткрывались,
обнажая крепкие белые  зубы  и  десны.  Улыбка  играла  на  лице,  но  глаза
оставались спокойными, холодными и какими-то злыми. Последний раз  я  видела
подобную гримасу на морде гиеновой собаки, когда  повела  маленькую  Маню  в
зоопарк.
   -  Заработаешь  кучу  баксов,  -  продолжала   соблазнять   Лазарева,   -
невероятные тысячи за сущую ерунду.
   - Какую?
   - Проследишь в доме Харитоновых  за  одной  гадкой  личностью.  Если  мои
догадки верны, то будешь иметь дело с жуткой падлой,  только  притворяющейся
приличным человеком.
   - Кто она?
   - Так ты согласна?
   Я в растерянности вертела в  руках  невесть  откуда  взявшуюся  шариковую
ручку. Ощущение такое, будто вляпалась в кучу дерьма.
   Зоя подумала, что я колеблюсь, и добавила:
   - Заодно узнаешь, кому понадобилось отравить Клюкина.
   - Кому? Хозяйка вздохнула:
   - Знаешь что, давай сейчас подъедем  в  одно  интересное  место,  увидишь
восхитительного человека, журналиста. Кстати, ты его знаешь.
   - Кого? - спросила я, понимая, что выгляжу  полной  идиоткой.  -