- Ищу Галю Королеву.
   - Отчего обращаетесь именно ко мне?
   - В регистратуре посоветовали.
   - Вот старая сплетница! - в сердцах топнул ногой врач.  -  Несколько  раз
всего и подвез до дома, мы рядом живем, на Ленинградском проспекте.
   - Где она сейчас?
   - На Солнцевском кладбище.
   - Умерла? - испугалась я.
   - Что вы, - замахал  руками  Олег  Константинович,  -  молодая,  здоровая
женщина. Она там работает.
   - Кем?
   Хирург покачал головой:
   - Не знаю.  Говорю  же  вам,  просто  подвозил  ее  по  дороге.  А  после
увольнения  столкнулись  как-то  в  гастрономе.  Она  мне  и  сказала,   что
пристроилась на погосте. Очень, между прочим, довольна. У нас медсестра мало
получает, врач, кстати, тоже.
   Я отправилась в Солнцево. Денек выдался на диво. Резко  потеплело,  яркое
солнце, голубое небо. Ни тучи, ни облачка.  Даже  страшно  вспомнить,  какая
пурга разыгралась вчера.  Птички  захлебывались  веселыми  песнями,  звенела
капель...
   Но даже в такую погоду у кого-то горе. У ворот кладбища  вереница  машин.
Из длинного катафалка уже вытащили роскошный гроб  с  золочеными  ручками  и
водрузили домовину на каталку. Одетые во все черное присутствующие  тихонько
переговаривались. Выглядели они специфически. Толпа состояла в  основном  из
молодых парней с коротко стриженными волосами. Накачанные  мышцы  натягивали
строгие, отличного качества пиджаки. На руках, сжимавших огромные, вульгарно
дорогие букеты, посверкивали золотые перстни.  Женщин  совсем  мало.  Скорей
всего какая-то банда хоронит очередного братка.
   Я постаралась  тихонько  обойти  траурную  процессию,  когда  из-за  угла
появилась молодая красивая бабенка в элегантном черном костюме.
   - Вовочка, любимый, - закричала она  высоким  простонародным  голосом,  -
пуля-дура не разбирает, кого убить. Молодой ты, красивый, брат своим, муж  -
жене. Ой, дети-сироты, родители в горе, ой-ой-ой...
   По ее ненакрашенному лицу потоком текли слезы.
   Присутствующие женщины моментально зарыдали, братки,  перестав  обсуждать
дела, ухватились за дорогие носовые платки.
   - А-а-а, - кричала женщина, почти падая на гроб, - за что?  И  пожить  не
успел, только-только доченька родилась... Как же мы теперь без тебя,  голубь
сизокрылый, сокол наш ясный...
   Процессия тихонько  втягивалась  в  ворота.  Крик  несся  над  кладбищем,
заставляя сжиматься сердце. И впрямь, ну за что погиб этот, судя  по  всему,
молодой мужчина? За пару тысяч долларов? Или, может, за иномарку?  Наверное,
неплохой был человек, хоть и бандит, вон как родственники убиваются.
   Постояв минуту у входа, я свернула на боковую дорожку и пошла к  конторе.
Крик отдалился, но все равно я слышала, как незнакомая  мне  женщина  бьется
над покойником в рыданиях.
   Возле  конторы  на  скамеечке  сидел  мужик  в   темно-синем   заляпанном
комбинезоне.
   - Подскажите,  где  найти  Галю  Королеву?  Могильщик  поднял  мутноватые
бесцветные глаза и просипел:
   - Погоди маленько, ща  придет.  Я  осторожненько  села  на  другой  конец
скамейки.
   - Не боись, не заразный, - ухмыльнулся мужик, - вчерась  из  холодильника
ледяного молока хлебанул и осип, а ты Гальку нанять желаешь?
   На всякий случай я кивнула.
   - Правильно сделаешь, - одобрил могильщик, - Таньку  не  бери.  Она  тоже
неплохо работает, но без души, а Галка как для родного старается,  нарасхват
идет. Ну и чаевые, соответственные, здорово зарабатывает.
   - Опять людям лапшу на уши вешаешь, - раздался веселый, звонкий голос.
   Я  подняла  глаза  на  говорившую  и  поперхнулась.  Передо  мной  стояла
безутешная родственница, только что рыдавшая у гроба. Но на этот раз  на  ее
симпатичном круглом личике не видно и следов горя.
   - Так ведь клиент к тебе, Галочка, - залебезил мужичонка.
   Галя сунула ему бумажку и велела:
   - Иди, развейся.
   Могильщик покорно двинулся к выходу. Галя посерьезнела.
   - Кто у вас? Родственник или знакомый? Но я все никак не могла  прийти  в
себя.
   - Это вы сейчас так убивались на похоронах?
   - Да, - подтвердила Галя, -  очень  все  довольны  остались.  Вы  знаете,
сколько наша услуга стоит?
   - Так вы работаете плакальщицей? - вырвалось у меня.
   - Конечно, - ответила женщина. - А что  так  удивляетесь,  если  нанимать
пришли? Цена не устраивает, можем договориться.  Я  малообеспеченным  всегда
скидку делаю...
   - Шабанову знаете?
   - Люду? Конечно, а что случилось?
   - Она умерла.
   Галя села на скамейку и потрясенно сказала:
   - Как же так? Ведь совсем молодая и не болела.
   Руки  у  плакальщицы  слегка  задрожали,  и  она  вытащила   из   кармана
красно-золотую пачку "Данхил".
   - Мила покончила с собой.
   - Какой ужас, - непритворно испугалась Галя. - Но почему?
   - Дружили с ней?
   Королева помолчала секунду, потом поглядела на часы.
   - А вы ей кто?
   Поколебавшись минутку, я рассказала сказку про большое  наследство,  а  в
конце прибавила:
   - Дед Людмилы завещал разделить капитал между ней и Верочкой, вот  и  ищу
девочку.
   - Кто это? - не поняла Галя.
   - Как кто, дочь Шабановой. Плакальщица аккуратно погасила окурок.
   - Следующие похороны только в пять.  Пойдемте.  Здесь  недалеко  неплохой
ресторан, очень есть хочется.
   Заказав себе салат, мясо, овощи, кусок торта и большую порцию мороженого,
Галя хищно оглядела стол и вздохнула:
   - Всегда после работы на еду словно волк кидаюсь. Много энергии  расходую
- плач изнуряет.
   - Зачем тогда таким тяжелым делом занимаетесь? - не утерпела я.
   Королева перестала жадно поглощать жареную картошку и резонно заявила:
   - Знаете, сколько медсестра зарабатывает? Я тут за один день в  пять  раз
больше имею! И потом, людям радость доставляю.
   Я подавила смешок. Ничего себе! Просто счастье рыдать у гроба.  Но  Галя,
очевидно, заметила мою реакцию, потому что твердо повторила:
   - Именно радость, хотя вам трудно понять.  Вот  смотрите,  сегодня  парня
хоронили, до тридцати не дожил, глупо погиб. Мать в прострации, жена  вообще
ничего  не  соображает,  приятели  стоят  пнями,  да   в   бритых   затылках
Мобильниками чешут. Ладно, сам он дурак, что с бандитами подружился и  жизнь
свою загубил, так хоть проводите по-человечески. Нет, все молчат. А тут я  и
подоспела, оплакала от  души,  откричала,  о  хорошем  вспомнила.  Собак  он
любил... Вот присутствующие и оттаяли, слезы потекли, жаль  стало  парнишку.
Это радость и есть.
   - Давно Шабанову знаете? - решила я перевести разговор в нужное русло.
   - Да уж порядком. Она сразу после института в поликлинику попала, а я как
раз в восемнадцатый  кабинет  перешла,  там  и  познакомились.  Удивительная
женщина!
   - Почему?
   - Редкий талант, легкая рука. Наши врачи сами к ней ходить  предпочитали.
Абсолютно безболезненно работала, пациенты в очереди толкались. Конечно,  не
всем докторам это нравилось. Они газетку читают, а  Люда  даже  присесть  не
успевает. Наша заведующая выглянет иногда в коридор  да  спросит:  "Ну,  кто
следующий, проходите". Больные головенки в плечи повтягивают и молчат. Потом
кто-нибудь так тоненько пропищит: "Мы к Шабановой".
   Вот наши стоматологи и злобились. Каких  только  гадостей  про  Милку  не
рассказывали: и пьяница она, и наркоманка, и потаскуха... Завидовали. Только
все не правда. Вот мужчин любила, это да, но они  у  нее  не  задерживались.
Неделя-другая, и все - убежал кавалер.
   - Отчего так?
   Галя доела огромный кусок жирного торта и с наслаждением закурила.
   - Шут их знает. Людмила яркая,  красивая,  самостоятельная,  зарабатывала
больше всех... наверное, поэтому мужики чувствовали  себя  неуютно.  Но  она
только казалась независимой, а на самом деле  в  душе  робкая,  застенчивая,
сплошные комплексы. Вот и нацепила маску. Но с парнями ей фатально не везло.
Знаете, что Шабанова из детдома?
   Я кивнула.
   - Родители Милы погибли в авиакатастрофе, - пояснила Галя, -  только  про
деда ничего не слышала, Мила о нем никогда не упоминала.
   Вот, значит, какую версию придумала для знакомых Шабанова.  Что  ж,  это,
безусловно, лучше, чем объяснять любопытным про секту и смерть отца.
   - Бабушка была, - сообщила Королева, подбирая с тарелочки сдобные крошки.
   - Бабушка? - изумилась я.
   - Что же тут странного, - ответила собеседница, - раз была мать,  значит,
существовала и бабка. Вот где жила,  не  помню,  но  в  Подмосковье.  То  ли
Нахабино, то ли Реутово...
   - Звали ее как?
   Галя призадумалась, потом огорченно сказала:
   - Не помню. Ни имени, ни фамилии, единственно, что в голове  осталось,  -
на почте она работала, как будто начальницей. Да и откуда мне знать. Дело-то
когда было. Мы с Милкой давно не встречались. Она уволилась, а меня выгнали,
придрались, что на работу опоздала. Люда им  ни  телефона  не  оставила,  ни
адреса. А тут год примерно назад увидела ее случайно в  универмаге.  Ну,  по
такому случаю в кафе зашли, чай с пиццей заказали. Люда стала  рассказывать,
где работает, и тут у нее пейджер запищал. Прочитала, покраснела и  говорит:
"Извини, Галочка, должна торопиться, бабушка сообщение скинула, велит срочно
к ней приехать. Старенькая она у меня, заболела, а помочь некому".
   Я и советую: "Ты ей позвони, что едешь". А  Люда  в  ответ:  "Да  некуда,
телефона-то у нее нет, раньше бабуля почтой заведовала, так я ей  на  работу
звонила, а как на пенсию ушла - все". Подхватилась быстро и убежала. Вот  уж
не подозревала ее в подобных родственных чувствах, думала, она на  такое  не
способна, ведь как над Костей издевалась!
   - Над кем? Королева усмехнулась.
   - Сынок это, нашей заведующей - Калерии Львовны. Костик - лапочка, свет в
окошке. Ему и невесту маменька подобрала из своего  окружения,  и  квартирку
купила, и на врача выучила, да везде облом  случился.  На  невесту,  правда,
вначале благосклонно глядел, только потом  Милу  приметил  и  погиб  парень.
Прямо сох по ней, а Людка лишь посмеивалась: "Не в моем вкусе".
   Костя принялся обивать порог Милочкиной квартиры.  В  конце  концов  сама
Калерия Львовна снизошла до Шабановой  и  стала  улыбаться  той  при  каждой
встрече. Как-то раз Калерия позвала Милу и прямо заявила:
   - Конечно, хотела сыну другую жену, не детдомовку, но, если у  вас  жизнь
сложится, имей в виду: Костик у меня - любимец.  Все  ему  отдам:  квартиру,
дачу, машину. Да и тебе помогу, устрою на золотое место.
   Но Милочка только нахмурила точеный носик.
   - Пусть Костя зря не старается, мне он не интересен.
   Через три месяца ситуация вдруг переменилась. Шабанова обратила  внимание
на парня. Начался безумный роман, Константин жил у Милы, а потом  она  вдруг
бросила  любовника.  Рыдающий  парень  подкарауливал  женщину   на   работе,
буквально не давал прохода,  умоляя  вернуться.  Но  Люда  только  смеялась:
"Прошла любовь, завяли розы".
   - Значит, вы не знаете, где ее дочка?
   - Да не было у нее детей, - всплеснула руками Галя, - хотя...
   - Что?
   Однажды абсолютно ополоумевший Костя ворвался прямо в кабинет.  Люда  как
раз собиралась домой. Парень, не  обращая  внимания  на  притихшую  Галочку,
ухватил врача за плечи и закричал:
   - Убью тебя, никому не достанешься, дрянь.
   - Успокойся, - хладнокровно заметила Мила, стряхивая с себя цепкие  руки,
и велела Гале:
   - Дай ему воды.
   Костя со стоном опустился в кресло и зарыдал.
   -  На,  -  протянула  ему  стакан  Люда,  -  и  прекрати  истерики,   это
отвратительно. Зачем ходишь сюда без конца?
   - Я люблю тебя, - тихо сказал парень.
   - Не верю, - нахмурилась Мила. - Почему? - удивился Константин.
   - Тот, кто любит, не станет приносить дорогому человеку  неприятности,  а
ты мне жить не даешь, - отрезала бывшая любовница.
   - Вернись! - взмолился Костя, и крупные слезы покатились у него по щекам.
   Гале стало жаль парня, но Шабанова даже не переменилась в лице.
   - Уходи немедленно, - велела она, - и больше не появляйся, надоел!
   Парень покорно побрел к двери, потом повернулся и умоляюще попросил:
   - Оставь ребенка, не убивай, мы с мамой заберем и сами воспитаем.
   - Не неси чушь, - отозвалась Мила, причесываясь.
   - Хочешь, мы его купим? - предложил Костя.
   - За сколько же, интересно? - спросила Шабанова, усмехаясь.
   - Сорок тысяч баксов дадим, - твердо ответил Костя/
   Люда замерла с расческой у зеркала.
   - Сколько?
   - Сорок тысяч "зеленых", - повторил парень, - не сомневайся, у мамы есть,
в случае чего дачу продадим и сразу всю сумму вручим, наличными.
   Шабанова на секунду растерялась и посмотрела на Галю.  Медсестра,  и  без
того чувствующая себя не слишком удобно, моментально пробормотав: "Пойду  за
ватой", выскочила в коридор.
   - Дальше что? - в нетерпении поторопила я женщину.
   - А ничего, - пожала плечами Галя, - ее Калерия уволила, а потом  и  меня
заодно, все знали, что мы дружим. Больше не виделись.
   - Когда это случилось?
   - Год назад, может, она и родила от Кости, только не знаю точно.
   Я поглядела в большие ясные глаза Гали и поинтересовалась:
   - Зачем вы звонили Тамаре Рыклиной и сообщили об измене Леонида?
   Галины красивые глаза необычного орехового оттенка забегали из стороны  в
сторону.
   - Кто же придумал про меня такую гадость?
   - Алла Мостовая.
   Королева  налила  до  краев  стакан  минеральной  воды  и  в  два  глотка
опустошила его.
   - Ну сказала, подумаешь! Меня Милка попросила!
   - Да зачем? Может, Тамара никогда  бы  и  не  узнала  о  любовнице  мужа,
глядишь, все живы сегодня были бы.
   Галя хлопнула стаканом об стол, он жалобно тренькнул, и остатки минералки
фонтаном выплеснулись на скатерть.
   - Нечего из меня убийцу делать! Тамарка сама виновата!  Знаете,  чем  его
Милка взяла?
   - Ну?
   - Да постелью, легла с ним, потрахалась, мужик и разобрался, что к  чему.
Тома, царство ей, конечно, небесное, слегка ненормальная была.
   - Почему?
   - Ей бы в девятнадцатом веке родиться,  для  нашего  явно  не  подходила.
Дневник вела, душевные переживания записывала. Романтична без меры.  Вечером
Леня приходит - на столе свечи, цветы, тихая музыка  и  Тамарка  с  душевным
разговором.
   - Разве это плохо?
   - Ха, - хохотнула Галя, - только к ужину у нее одна вареная  капуста.  На
роскошных тарелках, вокруг салфеточки  да  приборчики  -  небольшой  кусочек
капустки или горстка овощей. Много есть, по ее мнению, признак вульгарности.
Пиво пьют только  невоспитанные  люди,  полагается  из  хрустального  фужера
глоточек вина. А уж в кровати!..
   Галочка безнадежно махнула рукой.
   - Да бедный Ленька неделями подход к ней искал.  Тамара  могла  только  в
соответствующем настроении, вот он  его  и  создавал:  букеты,  комплименты,
признания. Секс ей тоже казался вульгарным. Ну какой мужик  такое  выдержит?
Хотя Леня все-таки долго терпел, пока на Милку не кинулся. А та  без  особых
задвигов: хочется - пожалуйста.  Правда,  ненадолго  ее  хватало.  Несколько
месяцев, а то и недель... глядишь, у нее уже новый.
   - Вы же говорили, что мужчины ее бросали... Галя вздохнула.
   - Тех, кому Мила нравилась, она сама прогоняла, а тем,  кто  ей  по  душе
был, навязывалась, только теперь уже ее гнали.  Странная  закономерность.  И
еще одна деталь - очень уж дико протекали некоторые ее романы.
   - Почему?
   - Ну посудите сами. Что с Леней, что с Костей, что с Жорой - одинаково.
   - Жора? Кто такой?
   - Был у нее такой Георгий Рощин, - отмахнулась Галя, - да не в нем  дело.
Леньку Мила почти четыре года знала и никакого внимания на него не обращала.
Потом вдруг - любовь месяца на два и разрыв. Костю тоже вначале  откидывала,
нос  воротила,  вдруг  -  страстные  признания,  амур  до  гроба   и   снова
скорый-скорый развод, да и с Жориком то же самое.  Милка  большущую  частную
клиентуру имела, и Жорка к ней довольно долго ходил, пока она  ему  сама  на
шею не бросилась. И еще... У каждого существует свое понятие о красоте.
   Я кивнула: безусловно.  Некоторые  мои  знакомые,  разойдясь,  ухитрялись
снова выйти замуж за мужиков, удивительно похожих на бывших мужей.
   -  Милке  нравились  высокие  парни,  блондины,   крупные,   пусть   даже
располневшие, - рассказывала Галя, - а Леня, Костя и Жора совсем иного  типа
-  мелкие,  темноволосые.  Костик  вообще  на  подростка  похож.  Люда   все
посмеивалась - ну  и  угораздило  кавалера  заиметь,  каблуки  не  наденешь,
приходится в тапочках  бегать.  И  вдруг  такие  страстные  чувства,  просто
непонятно.
   Я закурила "Голуаз", мне в этой истории тоже почти все непонятно. Галочка
вытащила пудреницу и обозрела лицо.
   - Ну что ж, пора на службу. Я, естественно, оплатила счет и как бы  между
прочим поинтересовалась:
   - Телефончики Калерии Львовны и Георгия не дадите?
   - Откуда они у меня? - удивилась Галя и посоветовала:
   - А вы в поликлинику езжайте. Калерия, наверно, директорствует, а Георгий
зубы лечить ходит, в регистратуре карточка с адресом есть.
   Дельная мысль. Проводив Галину до ворот, я посмотрела ей  вслед.  Женщина
шла ровной, упругой походкой, не оглядываясь, хотя, наверное, чувствовала на
себе мой взгляд.  Теплое  весеннее  солнце  радостно  освещало  надгробия  и
холмики, где-то весело кричали дети. Внезапно откуда ни  возьмись  прилетела
стая ворон. Со скрипучим  карканьем  противные  птицы  расселись  на  ветвях
огромной березы у ворот и начали базар. Отчего-то мне стало холодно и как-то
не по себе. Что-то во всей этой истории  пугало.  Так  немеет  спина,  когда
поздним вечером идешь одна по пустынной улице.  Вроде  никого  нет,  а  душа
уходит в пятки.
   Резко повернувшись, я побежала  к  "Вольво".  Хватит,  пора  уезжать,  на
погостах всегда приходят в голову страшные мысли - место такое, неприятное.

Глава 12

   В регистратуре  клиники  сидела  уже  другая  дежурная.  Часы  показывали
четыре понятно, поменялась смена.
   - Здравствуйте, - бодро сказала я, - вот, давненько не заглядывала.
   -  Плохо,  -  сразу  пошла  на  контакт  молоденькая  медсестра,  -  зубы
полагается раз в полгода осматривать.
   - Недосуг, - махнула я рукой. - Калерия Львовна в каком кабинете?
   Девушка постучала карандашиком по столу.
   - Доктор Образцова больше у нас не служит.
   - Надо же, - изобразила я отчаяние, - я так к ней привыкла.
   - Могу посоветовать Калистратову, - доверительно шепнула регистраторша, -
изумительно работает.
   - Нет, лучше подскажите, где искать Калерию Львовну...
   - Работаю совсем недавно... - завела медсестра и осеклась, увидав у  меня
в руке двадцатидолларовую купюру.
   Не говоря больше ни слова, она подошла к какому-то ящику и спросила:
   - Домашний адрес устроит?
   - Прекрасно, - обрадовалась я, - телефончик посмотрите.
   - Здесь только адрес, - сообщила девушка, - улица  Генерала  Котова,  дом
пятнадцать, квартира сорок четыре.
   - И еще поглядите координаты Георгия Рощина, он сюда зубы лечить ходит, -
обнаглела я.
   Но приветливая медсестричка, очевидно,  решила,  что  двадцать  баксов  -
вполне подходящая сумма за две справки, потому что тут же  ушла  куда-то  за
стеллажи,  густо  уставленные  карточками.  Время  тянулось  томительно.   Я
наблюдала, как медленно перескакивает на часах минутная стрелка. Отчего  тут
не заведут компьютер?
   Наконец регистраторша вынырнула, держа в руках потрепанную книжечку.
   - Рощин Георгий Петрович, он?
   Я кивнула. Отчества не знаю, но  надеюсь,  что  в  поликлинику  обращался
только один человек с такими данными.
   В "Вольво" уселась поудобней и набрала телефон  Рощина.  Звонкий  детский
голос крикнул:
   - Алло?
   - Позови, пожалуйста, Георгия Петровича.
   - Здесь такие не живут, - жизнерадостно сообщил ребенок и шлепнул трубку.
   Пришлось накручивать номер заново. На этот раз подошла женщина.
   - Извините, но мне дали телефон и сказали, что это квартира Рощина.
   Незнакомая собеседница помолчала секунду, потом осторожно спросила:
   - А вы ему кем приходитесь?
   - Никем. Просто приехала