вал.
   Полицейских поразило необыкновенное равнодушие  бандита.  Оставив  жертву
истекать кровью, он хладнокровно вскрыл  все  коробки  и  узлы,  которые  Лу
собрала, готовясь к переезду. Взял ли домушник  что-нибудь,  полицейские  не
знали. Луиза лежала  без  сознания,  и  врачи  сомневались  в  благополучном
исходе.
   Мы посидели немного возле несчастной, мучаясь собственной беспомощностью.
На обратной дороге Наташка задумчиво произнесла:
   - Интересно, что ищут. Не знаешь?
   Я покраснела, помолчала минуту и выложила Наташке все.
   - Боже, - проговорила узнавшая правду подруга, - ты хоть  понимаешь,  что
наделала. Спрятала чужую собственность, а  бандиты  за  ней  гоняются.  Надо
вернуть все.
   - Как?  Дать  объявление  в  "Пари  Суар"?  Найдены  бриллианты  безумной
стоимости, кому надо - забирайте.
   Наташка призадумалась:
   - Надо узнать, чьи камни, и отдать. У тебя есть предположения? Я помотала
головой:
   - Нет. Знаю только, что  бандит  -  любитель  карамелек  "Гусиная  лапка"
фабрики "Красный Октябрь". Он потерял одну, когда шарил в моей спальне.
   - Значит, русский. Эх, что же ты не положила коробочку с камнями на стол.
Взял бы и отвязался.
   - Да когда он обшаривал наш дом, портил  паштеты  и  варенье,  я  еще  не
знала, что ему надо. А теперь  он  больше  к  нам  не  приходит,  лазает  по
знакомым. Наверное,  думает,  что  я  отдала  драгоценности  кому-нибудь  на
сохранение. И у Костика с Лелькой побывал, и у Луизы, а до этого вломился  к
Оксанке.
   - Послушай, давай расскажем Жоржу!
   - Ни за что. Сами узнаем. Нечего сюда комиссара впутывать. Да  и  что  он
сделает?
   Мы прикатили домой, решив никому ничего не рассказывать.

   ГЛАВА 29

   Ольга чувствовала себя совсем хорошо, и врач разрешил ей вернуться домой.
Для будущей мамы оборудовали отдельную комнату на третьем этаже.
   - Нечего жить с беременной женой в одной спальне, - постановила  Оксанка.
- Ей надо спокойно спать, родятся дети - не отдохнешь.
   Аркашка вяло сопротивлялся, но в конце концов согласился. И когда  привез
Зайца домой, то сразу повел на третий этаж.
   Возвращение Ольки обставили торжественно. На столе красовался  гигантский
букет роз - знак внимания любящего мужа. На кровати  лежали  новый  халат  и
ночная рубашка - презент внимательной Маруси. Большая коробка шоколадных  и,
очевидно, вредных для беременной конфет аппетитно пахла на ночном столике  -
Наташка, сама ужасная сластена, решила обрадовать Зайку своей  радостью.  От
меня были детективы и корзинка с розовой шерстью.
   Когда невестка влезла, наконец, на третий этаж и устроилась на диване,  в
дверь постучал Луи. Хитро улыбаясь, он принес  поднос  с  обожаемыми  Ольгой
свежеприготовленными мидиями в винном соусе.
   Растроганная девушка зарыдала.
   - Как вы все меня любите!
   - Вот еще, - фыркнул Кешка, - очень надо тебя любить.  Ты  сейчас  просто
футляр для моих детей, вот и заботимся о его сохранности.
   Мы оставили супругов вдвоем выяснять отношения и пошли в столовую.
   - Надо было освободить комнату для гостей  на  первом  этаже  и  устроить
Зайца там, - проговорила Наташка, -  тяжело  на  третий  этаж  по  лестницам
карабкаться.
   - Ничего, ничего, - успокоила Оксанка, - полезно физкультурой заниматься.
Тихонько поднимется, тихонько спустится. Зато там спокойно, никакого шума, и
телефона нет.
   Не успела она вспомнить про телефон, как тот тут же  зазвенел.  Медсестра
из госпиталя сообщила, что Луиза пришла в сознание и просила меня приехать.
   Лу выглядела ужасно. Маленькое бледное личико  с  черными  подглазниками.
Нос заострился и  вытянулся,  в  ноздри  подведены  трубочки  с  кислородом.
Какие-то шланги и бутылки громоздились вокруг кровати.  У  изголовья  моргал
зеленым огоньком непонятный  прибор.  Желтоватые,  восковые  руки  бессильно
лежали поверх одеяла.
   Но все-таки она пришла в себя. И когда я появилась в  палате,  попыталась
улыбнуться. Хотя улыбка больше походила на гримасу.
   - Луизонька, - зашептала  я  со  слезами  на  глазах,  -  ты  обязательно
поправишься, поступишь в Академию художеств, а мы потом  будем  за  безумные
деньги покупать твои пейзажи. Потерпи немного, все пройдет,  здесь  чудесные
врачи, новейшие лекарства, великолепный уход.
   Я говорила и  говорила,  не  веря  собственным  словам.  Уж  очень  плохо
выглядела девушка, краше в  гроб  кладут.  Найти  бы  негодяя,  который  так
изуродовал бедняжку. Вдруг я поняла, что Луиза пытается что-то  сказать.  Ее
щеки напряглись, губы беззвучно зашевелились. Я прижалась ухом  к  ее  лицу,
пытаясь уловить звук.
   - Дима, Дима, - шептала Луиза.
   - Ты хочешь, чтобы сюда пришел Дима? - изумилась я.
   Глаза Луизы наполнились слезами, она опять пошевелила губами:
   - Дима, Дима.
   - Я сейчас привезу его.
   Девушка через силу, отрицательно покачала головой.
   - Дима, Дима бил.
   Я оторопела от  ужаса.  Нет,  наверное,  что-то  не  так  поняла.  Или  у
несчастной от побоев помутился рассудок.
   - Ты хочешь сказать, что это Дима так тебя изуродовал?
   Луиза с неожиданной силой закивала головой:
   - Дима, Дима.
   - Луизонька, может, ты перепутала? Полиция говорит, что напали сзади.  Ты
не могла видеть разбойника, да и Диме незачем тебя избивать!
   Слезы потекли по лицу девушки.
   - Дима, Дима бил, видела Диму, он бил ногами.
   Больная пришла в  сильное  возбуждение,  стала  метаться  по  кровати.  Я
вызвала сестру, и та моментально сделала укол. Через несколько  минут  Луиза
заснула, держа меня за руку. Ее пальцы, холодные и влажные, никак не  хотели
разжиматься, когда я вытаскивала ладонь.
   Врач,  лечивший  Луизу,  молодой  и  чрезвычайно   серьезный,   сидел   в
ординаторской у компьютера.
   - Мне хочется узнать о состоянии здоровья Луизы Роуэн.
   Доктор повернулся на стуле.
   - А вы кто?
   - Близкая подруга. А что, после такой травмы может помутиться рассудок?
   - Запросто. Черепно-мозговая  травма  -  коварная  вещь.  Головные  боли,
тошнота, амнезия, носовое кровотечение, потеря слуха - вот далеко не  полный
перечень осложнений.
   - А галлюцинации бывают? Может ей сейчас казаться, что она вспомнила  имя
нападавшего?
   - Конечно, но я всегда  предостерегаю  полицейских,  советую  быть  очень
осторожными,  допрашивая  подобных  потерпевших.  Тем  более  что  они,  как
правило,  находятся  под  влиянием  сильнодействующих  лекарств.  Сейчас  ей
кажется, что она все отлично вспомнила, однако чаще всего  подобные  больные
заговариваются. Нет, я не стал бы полагаться на  такого  свидетеля.  А  что,
ваша подруга называет какие-то имена? Полицейские  просили  записывать  все,
что она говорит.
   - Да нет, бормочет ерунду, А какой диагноз, сумеет  Луиза  выкарабкаться?
Ординатор развел руками:
   - Я не Иисус Христос. Будем лечить, а  там  посмотрим.  Сегодня  в  наших
руках  довольно  мощные  лекарства,  хорошо  еще,  что  не  пришлось  делать
трепанацию черепа.
   Расстроенная и уставшая, я вернулась домой вечером и застала домашних  за
ужином. На  горячее  подали  кровяную  колбасу  с  тушеными  яблоками,  и  я
внимательно следила, как Дима расправляется с сочной кожицей.
   Пребывание в Париже явно пошло подкидышу на пользу.  Его  лицо  приобрело
спокойное, расслабленное выражение.  Густые  светлые  волосы,  подстриженные
парикмахером,  лежали  красивой  волной.  Он  больше  не  носил  застиранную
футболку и индийские джинсы. Этим довольно прохладным осенним вечером на нем
была светло-бежевая рубашка от Гуччи, простые темно-синие "Левисы" и кожаные
ботинки от Пазолини. Конечно, не самые дорогие вещи, но и не дешевые. К тому
же от Димы одуряюще пахло духами Пако Рабана. Интересно, сколько ему  платят
в этой фирме? И где он берет деньги на всякие покупки?
   Ни я, ни Наташка последнее время не давали ему ни копейки. Может, Аркадий
спонсирует прижившегося оболтуса?
   Дима оторвался от аппетитной колбасы и поглядел на меня.
   - Послушай, а как долго продлится твоя стажировка? - спросила  я,  поймав
его взгляд.
   - Обещают еще полгода, а там посмотрим.
   - И ты собираешься все это время жить у нас?
   - А что, надоел?
   - Да нет, просто подумала, вдруг тебе захочется снять жилье.
   - Ну уж нет, - рассмеялся Дима, - я к вам привык, даже собак полюбил,  да
и денег мало платят, я еще хотел маме подарков привезти. Вы  не  волнуйтесь,
скоро уеду, через год - точно.
   И он смачно захрустел тостом. Ольга отодвинула тарелку и медленно вылезла
из-за стола.
   - Боже, как мне надоел живот. Аркашка  обнял  ее  и  повел  наверх.  Дима
зевнул:
   - Пойду лягу, устал.
   Остались только я, Наташка и Оксанка.
   - Видала, - рассмеялась Наташка, - он здесь еще год собирается жить.
   - И мы с Денькой поселились у вас  неизвестно  на  сколько,  -  вздохнула
Оксанка.
   - Вы - другое дело, - отрезала Наталья, -  а  Дима  просто  бесцеремонный
нахал.
   Поздно вечером, около полуночи, мне безумно захотелось есть.  Поборовшись
немного  с  голодом,  я  тихонько  пошла  на   кухню.   Погода   испортилась
окончательно, мелкий дождь сеял по крыше. Сегодня Софи включила отопление, и
приятное тепло растекалось по коридору, только из-под дверей Диминой комнаты
несло могильным холодом.  В  тишине  слышалось  поскрипывание.  Ветер  дунул
сильней, что-то резко стукнуло, раздался звон разбитого стекла.
   Окно... Дима заснул с открытым окном,  и  вот  теперь  оно  разбилось.  Я
постучала в дверь.
   - Дима, проснись.
   Нет ответа. Постучала сильней, опять безрезультатно. Что  там  случилось?
Вдруг ему плохо. Дверь, запертая на ключ изнутри, не  открывалась,  подкидыш
не отвечал. Встревоженная, я надела джинсы, свитер  и  вышла  в  сад.  Сбоку
стояла большая садовая лестница.  Я  пододвинула  ее  к  окну.  Влезу  через
разбитое стекло и посмотрю, что случилось.
   Мокрые  ступеньки  скользили  под  ногами,  пока  я  карабкалась   вверх,
противный  дождь  заливался  за  воротник,   ветер   задувал   под   свитер.
Окончательно промокнув и замерзнув, я ввалилась в  Димину  спальню.  Кровать
стояла пустой. В робком свете ночника комната  казалась  огромной,  но  Димы
нигде не было. Ни в ванной, ни в туалете.  А  дверь  оказалась  запертой  на
задвижку. Значит, он, поужинав, поднялся наверх. До этого подставил  к  окну
лестницу  и,  когда  все  заснули,  спустился  вниз.  Отодвинул  лестницу  и
отправился по своим таинственным делам.
   Здорово  придумано.  Все  уверены,  что  он  спит.  Интересно,  часто  он
проделывает подобные штуки? И куда ходит по ночам, может, любовницу завел? Я
вылезла назад в окно, спустилась и поставила лестницу  на  место.  Не  стану
никому рассказывать об открытии, лучше послежу за ним и выясню все сама.
   Утром, около девяти, беглец как ни в чем не бывало,  зевая,  пил  кофе  с
круассанами.
   - Не выспался, - фальшиво посочувствовала я.
   Дима кивнул с набитым ртом.
   - Ну и жуткая погода. Заснул с открытым окном,  а  оно  ночью  разбилось.
Наверное, ветер рамой хлопнул.
   - Ну и крепко же ты спишь!
   - Устаю очень на работе, да и поднимаюсь ни свет ни заря.
   - Восемь утра, разве это рано.
   - Ну, кому как, а я всю жизнь ходил на службу к одиннадцати.
   Я внимательно поглядела на парня.  Надо  узнать,  чем  он  занимается  на
работе и сколько получает в месяц.

   ГЛАВА 30

   Вытянуть  из  Димы  название  фирмы,  пригласившей  его  на   стажировку,
оказалось невозможным. Он ловко уходил от расспросов. Два раза я  предлагала
подвезти его до места, но каждый раз подкидыш вылезал на бульваре  Распай  и
исчезал в толпе, как привидение. Проследить за ним я тоже не могла,  слишком
велик риск быть обнаруженной.
   Через несколько дней бесплодных попыток  меня  вдруг  осенило,  и,  купив
газету бесплатных объявлений, я тут же  нашла  адрес  частного  детективного
агентства.
   Симпатичная молодая брюнетка внимательно выслушала меня,  мило  улыбаясь.
Потом деловым тоном сообщила, что ее зовут Мадлен, что проследить  за  Димой
не составит труда и что надо оплатить не толко  каждый  день  слежки,  но  и
непредвиденные расходы.
   - Такси, на котором будут ехать мои люди, разнообразные взятки -  за  ваш
счет, - втолковывала Мадлен.
   Мы договорились пока на неделю.  И  ровно  через  семь  дней  я  получила
озадачивающий отчет.
   Итак, в понедельник объект высадился в 9 утра на бульваре Распай. Сначала
бесцельно бродил по улице, в 11 выпил кофе с булочками. В  12  отправился  в
кино, где просидел до 15. Затем со вкусом пообедал  в  дорогом  ресторане  и
отправился домой. Вторник, как две капли воды,  походил  на  понедельник,  в
среду Дима вместо кино направился на выставку древних  монет,  а  в  четверг
любовался аквариумными рыбками, в пятницу опять пошел в кино.
   Выходило, что он вообще не работает, а дурит всем голову, регулярно уходя
на "службу". Мадлен удалось узнать, что приглашение для  въезда  во  Францию
послал Диме Вацлав Новицкий, француз польского происхождения,
   - Очень скользкий тип, - морщилась  Мадлен,  рассказывая  подробности.  -
Вацлав приехал  во  Францию  около  30  лет  назад,  как  жертва  репрессий.
Рассказывал  всем,  будто  протестовал  против  ввода  советских   войск   в
Чехословакию и оказался за решеткой.
   Местная эмиграция приняла его  довольно  дружелюбно,  Вацлаву  помогли  с
работой, нашли дешевую квартиру. Но  через  несколько  лет  выяснилось,  что
поляк сидел в Варшавской тюрьме... за грабеж.
   Вацлава перестали принимать во  многих  домах,  но  ему,  очевидно,  было
наплевать. К тому времени он уже владел небольшим гаражом и  автомастерской.
Потом два работающих у Вацлава механика, русских по национальности, попались
на продаже краденых автомобилей. Новицкий тогда сумел выйти сухим из воды.
   С тех пор он  несколько  раз  попадал  в  поле  зрения  полиции,  но  ему
удавалось доказать свою невиновность. Вацлав, скорей всего, тесно  связан  с
уголовным миром, только вот доказать эту связь не представляется возможным.
   Но и это было еще не самым странным. В ночь с субботы на воскресенье  наш
гость покинул свою спальню около  часа  ночи.  Вылез  по  садовой  лестнице,
поймал такси и поехал... к Новицкому. Дверь на условный  сигнал  открыл  сам
Вацлав. Дима проскользнул внутрь. Домой вернулся к 5 утра.
   Конечно, Дима - не самый  приятный  человек.  Оксанке  с  трудом  удалось
отучить Дениску называть парня козлом, а Маня всякий раз кривила губы, когда
подкидыш оказывался  рядом.  Но  все-таки  не  верилось,  что  он  связан  с
уголовным миром. Ведь он из очень приличной семьи: и отец, и мать -  доктора
наук,  интеллигентные  люди.  Сам   Дима   закончил   университет,   защитил
кандидатскую диссертацию, блестяще знал французский язык. Что  же  связывает
его с приблатненным Вацлавом Новицким и почему  встречались  они  только  по
ночам? Зачем он врал нам про работу в мифической фирме? И  откуда,  в  конце
концов, у него деньги? Кто  и  за  что  платит  недотепе?  Все  эти  вопросы
крутились в голове колесом, пока я добиралась из агентства домой.
   Дома царил переполох. Приехал ветеринар делать  прививки  собакам.  Месье
Гастон Жув любил животных и великолепно разбирался в разнообразных  кошачьих
и собачьих недугах. Но вот только пациенты  не  испытывали  к  нему  никакой
благодарности и малодушно прятались при появлении улыбчивого доктора.
   Вот и сегодня, не успел Гастон войти в холл, как все животные моментально
испарились. Не помогли ни ласковые слова, ни сдобное печенье. Маня и  Денька
отчаянно шуршали обертками от конфет, но всегда  прибегавшие  на  этот  звук
Банди, Снап и Федор Иванович затаились.
   Наташка и Оксанка искали их по всему дому;  Гастон,  посмеиваясь,  пил  в
гостиной кофе. Я пошла к себе, полная раздумий.
   В спальне слабо пахло  воском.  Очевидно,  приходящая  прислуга  натирала
сегодня мебель. Я открыла окно и вдохнула  холодный,  сырой  воздух,  терпко
пахнущий прелыми листьями. Вдруг  за  спиной  раздалось  тихое  сопение.  От
неожиданности и ужаса я чуть не вывалилась наружу. Но,  быстро  обернувшись,
увидела, что в комнате пусто. Сопение неслось  из-под  кровати.  Преодолевая
страх, я опустилась на колени и увидела черные глаза и мокрый нос Снапа.
   - Ах вот ты где, ну-ка вылезай,  трусишка.  Такой  большой  ротвейлер,  а
боишься простого укола.
   Сконфуженный пес выполз на середину комнаты, за ним выбрался верный  Хуч.
Я открыла дверь и закричала:
   - Наташка, Оксанка, дружки здесь!
   Подруги прибежали и защелкнули  на  Снапе  поводок.  Стащить  упирающуюся
четырьмя лапами шестидесятикилограммовую тушку по лестнице не представлялось
возможным, и Гастон поднялся наверх. Через секунду  привитый  Снап  радостно
пожирал печенье, а повизгивающий Хучик путался у нас под ногами.
   Оставалось найти Банди. Мы облазили весь дом, кроме Диминой комнаты.
   - Неудобно как-то, - сказала Оксана, - может, не  надо,  когда  его  нет,
заходить?
   - Глупости все это, - рассмеялась Наташка, - Банди определенно здесь.
   И она распахнула  дверь.  В  комнате  царил  армейский  порядок.  Кровать
застелена идеально, на покрывале ни морщинки, подушка  -  точно  посередине.
Домашние тапочки, как на картинке, пятка к пятке. На столе, стульях, креслах
и диване нет никаких вещей. Комната выглядела изумительно безликой, было  не
похоже, что Дима живет в ней вот уже несколько месяцев.
   - Пожалуй, самый храбрый питбуль под кроватью, -  проговорила  Наташка  и
громовым голосом приказала: - Банди, сию минуту иди сюда!
   Покрывало задергалось, и пит появился на свет. Наташка  ухватила  его  за
длинный тонкий хвост и закричала:
   - Оксанка, быстрей надевай ошейник!
   Пока они стреножили Банди, я подошла к окну и  отодвинула  занавеску.  На
подоконнике, в самом углу валялся  фантик.  Я  машинально  взяла  бумажку  и
разгладила ее - карамель "Гусиная лапка" фабрики "Красный Октябрь"!
   - Ну,  что  ты  там  мечтаешь,  -  воззвала  Оксанка,  -  помоги  скорей,
вывертывается негодник.
   Ноги машинально понесли меня на зов, но голова  отказывалась  соображать.
Значит, это Дима ищет камни! А может,  неизвестный  злоумышленник  обыскивал
его комнату и  забыл  фантик.  Нет,  не  похоже.  Здесь  какой-то  идеальный
порядок, аккуратный хозяин скорей всего выбросил бы бумажку, да и  горничная
приходит мыть комнаты через день. Я вспомнила запах воска в  своей  спальне.
Значит, убирали сегодня утром и, конечно, вытирали подоконники.
   - Наташка, а Дима обедал?
   - Волнуешься о его желудке? Обедал, к тому  же  с  большим  аппетитом,  а
потом опять уехал. Его фирма куда-то отправила по делам.
   Мы потащили Банди  в  коридор,  где  со  шприцем  на  изготовку  караулил
ветеринар.
   - Мадам, - раздался тихий голос Софи, - звонила  медсестра  из  больницы.
Что-то случилось с Луизой, я толком  не  поняла.  Вроде  бы  там  перепутали
лекарства и что-то не то ей укололи.
   В Луизиной палате царил беспорядок. Кровать пуста, скомканные простыни  и
подушка с одеялом лежат в кресле. Одышливая, полная женщина мыла  пол  остро
пахнущей жидкостью.
   - Что случилось?
   - Не знаю, я  уборщица,  мне  приказали  приготовить  палату  для  другой
больной.
   Я побежала искать врача, в ординаторской дежурил незнакомый доктор.
   - Куда увезли Луизу Роуэн?
   Врач замялся, потом начал мямлить:
   - Мы вынуждены перевести больную в палату реанимации.
   - Почему? Ей стало хуже?
   - К  сожалению,  у  мадам  Роуэн  начались  нарушения  сердечного  ритма,
требуется постоянное наблюдение за самочувствием.
   - Но нам звонила медсестра и говорила о  каком-то  неправильно  сделанном
уколе.
   Врач начал судорожно кашлять, потом спросил:
   - А кто вам звонил?
   - Не знаю, просто сестра из клиники.
   - Скорей всего, вы не так поняли. Наверное, наша сотрудница сообщила, что
Луизе следует делать уколы.
   - Могу я увидеть подругу?
   - К сожалению, в реанимацию не пускают посетителей и не принимают  цветы.
Подождит