перепугу  показалось,  что  у  несчастного
ребенка лопнул череп. Но через секунду крошка села  и  стала  тереть  личико
грязной ручкой. Кричать она волшебным образом перестала.
   - Спи, дебилка, - пожелала мамуся и захлопнула дверь.
   - Зачем вы так? - попробовала я усовестить девушку.
   - Конечно, дебилка, - повторила Ксюша, -  ни  слова  не  говорит,  только
мычит. На улице всех боится. Другие дети вместе играют, а эта  только  ноет.
Колочу ее, колочу, а все без толку. Послал господь на мою голову!
   - Не надо было рожать, - возмутилась я, - аборты разрешены и  не  так  уж
дороги.
   - Аборты! - передразнила Ксюша. - Хорошо вам  говорить,  небось  квартира
собственная, заработок приличный. А у меня...
   Она зарыдала, уронив голову на руки. Я хотела погладить ее по волосам, но
побрезговала  касаться  сальных  кудрей.  Бедная  Ксюша  дошла   до   такого
состояния, что ей было все равно, кому изливать душу. Приди  сегодня  вместо
меня водопроводчик или электрик, исповедь упала бы на их  головы.  Опустошив
стакан с водой, истеричка принялась яростно вытаскивать из своей  души  весь
накопившийся мусор. Я внимательно слушала.
   Ксюшин папа - водитель мусоровоза, мама  -  уборщица.  Отец  работает  по
скользящему графику и знает только один вид отдыха  -  беспробудную  пьянку.
Когда обожрется водкой - дерется, а после спит мертвым  сном.  Мать  сначала
прячется  от  него,  а   когда   он   уснет,   лупит   разделочной   доской.
Семидесятилетняя бабуля не всегда успевает добежать до туалета  и  частенько
делает лужу прямо в комнате. Еще есть  сестрица.  Той  все  по  фигу,  кроме
посещений концертов группы "НА-НА", ну фанатеет она от них, кайф ловит. Была
еще одна сестрица, старшая. Но та умерла. Жаль, красивая была,  манекенщица.
Именно старшая сестра Лика и "организовала" Ксюшино семейное счастье.  Когда
в десятом классе Ксюша влюбилась в Игоря, Лика  сначала  ухитрилась  сделать
так, что он заинтересовался дурнушкой, а потом сказала:
   - Это твой шанс. Изволь  вести  себя  хитро.  Сразу  в  койку  с  ним  не
укладывайся, но и не отказывай долго. Как только  трахнет  тебя,  реви,  как
ненормальная.
   - Зачем? - изумилась Ксюша, уже успевшая летом  в  деревне  поваляться  с
парнями на сеновале.
   - Затем, что господь тебе ни ума, ни  красоты  не  отсыпал,  -  вздохнула
красавица Лика, которой все почему-то досталось по полной программе. - Какие
шансы найти приличного мужика в нашем кругу? Будет пьянчуга, как  папуля.  А
Игорь из другого мира, и попасть тебе туда можно только через постель,  если
легла в нее невинной девушкой.  Ты  у  него,  наверное,  первая  будешь,  не
разберется.
   Все вышло так, как предсказывала умненькая Лика. Она же присоветовала  не
предохраняться, чтобы повязать глупого парнишку по рукам и  ногам.  Дурацкое
дело не хитрое  -  вскоре  Ксюша  оказалась  беременной.  Разгорелся  жуткий
скандал. Павловские наотрез отказывались дать согласие на свадьбу.  Дотянули
чуть  ли  не  до  родов.  И  тут  вдруг  произошло   необъяснимое.   Сначала
скоропостижно скончалась Лика. Уехала к подруге в гости на дачу и  умерла...
Еще через два дня Светлана неожиданно дала согласие  на  свадьбу  и  затеяла
размен.  Не  прошло  и  двух  недель,  как  Ксюша  стала  мужней   женой   и
обладательницей двухкомнатной квартиры.
   Жить бы да радоваться, но молодой супруг все чаще пытался  задержаться  у
друзей и не слишком заботился о беременной жене. После рождения неспокойной,
крикливой девочки стало еще хуже.  Игорь  возвращался  домой  к  полуночи  и
страшно злился, если ребенок просыпался  ночью.  На  глупую  Ксюшину  голову
постоянно сыпались попреки: денег тратит много, плохо  готовит,  в  квартире
грязь. Светлана Павловская просто делала вид, что  никакой  невестки  у  нее
нет. Виолетта Сергеевна, довольно мило разговаривавшая с Ксюшей,  когда  та,
будучи школьницей, приходила к Игорю, не поздоровалась со  снохой,  встретив
ту на улице. Добрая  советчица  Лика  лежала  на  кладбище,  и  некому  было
подсказать, как правильно себя вести. Ксюша перестала  мыться,  одеваться  и
практически не выходила на улицу. Чем хуже становилось ей,  тем  лучше  жили
окружающие.
   У родителей откуда-то взялись  деньги,  и  они  переехали  из  маломерной
"хрущобы" в отличную трехкомнатную  квартиру.  Старая  бабулька,  страдавшая
недержанием, не выдержала переезда и умерла. Папенька,  маменька  и  младшая
сестрица кайфовали каждый в своей комнате. Игорь  стал  совсем  посторонним,
даже перестал ругаться. А на днях он сказал Ксюше, что любит другую  женщину
- эстрадную певицу Алину Кармен. Жить теперь станет у нее,  а  Ксюше  начнет
просто давать деньги. Бедная девчонка робко осведомилась,  означает  ли  это
развод? Тут Игорь повел себя очень странно.
   - Не могу развестись с тобой, пока родители живы, - заявил он.  -  Разрыв
брака - слишком сильный удар для мамы,  поэтому  официально  пока  не  будем
ничего оформлять.
   Ксюша оторопела, потом засмеялась.
   - Да твоя мамуля умрет от счастья,  узнав,  что  ты  меня  бросил.  Игорь
вздохнул.
   - Увы, развестись не могу, если хочешь  знать,  меня  просто  принесли  в
жертву.
   Ксюша обозлилась, обозвала мужа последними словами и  сообщила,  что  она
сама ни за что не даст ему развода.
   - Да успокойся, - процедил муженек, - будем еще много лет друг  с  другом
мучиться.
   Ночью Ксюша решила все-таки попробовать помириться. Она вымылась в ванне,
нацепила черное  кружевное  бельишко  и  залезла  к  мужу  под  одеяло.  Тот
спросонья сначала обнял жену, потом резко сел и гаркнул:
   - Сказал же, разводиться не буду, но жить теперь стану как хочу!
   Рыдающая Ксюша ушла в ванную, а когда вернулась, мужа не было. Не  пришел
он ни утром, ни днем. Зато появилась "доктор" с рассказом о  юном  любовнике
Алины Кармен.
   - Я молча выслушала сопливый рассказ и только в конце поинтересовалась:
   - Значит, вы никогда не жили у твоих родителей?
   - Что я, с дуба упала? - фыркнула девчонка. - Да с  папашкой  же  ужиться
невозможно.
   - И у Светланы Павловской тоже не селились?
   - Да вы чего? Она даже по телефону не разговаривает, если звонит. Услышит
мой голос и трубку сразу бросает.
   Странно, Валерий излагал другую версию:  сначала  жили  у  ее  родителей,
потом у его. Не смогли ужиться ни с теми, ни  с  другими,  поэтому  пришлось
продавать квартиру. Зачем бы ему мне врать?
   Жара не спадала, но, к счастью, на этот раз "Вольво" оказалась в тени.  Я
залезла на сиденье и предалась раздумьям, но тут зазвонил мобильный.
   - Дарья Ивановна, - сказал укоризненный женский голос, -  что  же  вы  не
интересуетесь результатами анализа?
   Это беспокоилась милая докторша из диспансера. Аделаида Павловна попеняла
немного на мою безответственность и велела немедленно явиться  на  прием.  Я
покорно поехала на улицу Мельниковой.
   Мрачный и грязноватый диспансер разбудил самые  неприятные  воспоминания.
Вот из этого кабинета выносили бездыханное тело Катюши. Что она пробормотала
перед смертью: Виолетта, страшная?..
   Аделаида Павловна высунулась в коридор:
   - Васильева, заходите!
   - Она позже пришла! - закричала тучная старуха, подскакивая к двери.
   - Здесь врач решает, кто первым входит,  -  отрезала  добрая  докторша  и
втянула меня в кабинет.
   С видом жертвы я примостилась на краю ободранного стула  и  приготовилась
слушать приговор,
   Онколог рассмеялась.
   - Не дергайтесь, все в полном порядке, всего лишь  маленькая  симпатичная
липома. Ничего опасного, ангиной заболеть и то хуже.
   - Значит, можно больше не приходить?
   - К сожалению, липому следует удалить.
   - Ни за что!
   Аделаида Павловна заглянула внутрь конверта, который положили  к  ней  на
стол, и  приступила  к  уговорам.  Через  десять  минут  сопротивление  было
сломано, и доктор стала звонить по телефону.
   - Завтра к десяти утра приедете в онкологическую больницу ј 756.
   - Онкологическую?! - испугалась я.
   - Конечно, липома доброкачественная, но все-таки опухоль,  и  удаляют  ее
только в специализированных учреждениях.
   - Сколько стоит операция?
   - Больница бесплатная,  поэтому  туда  довольно  большая  очередь,  но  я
договорилась, и хирург Свистунов положит вас  прямо  завтра.  -  Не  хочется
бесплатно, - испугалась я, вспомнив  докторшу  Шаранко.  -  Может,  лучше  в
клинику 4-го управления попробовать? Аделаида Павловна хитро прищурилась.  -
Знаете поговорку:  полы  паркетные,  врачи  анкетные?  А  Семен  Анатольевич
опытнейший хирург, там каждый день по две-три операции делают. Вы же  не  на
месяц укладываетесь! Несколько  дней  полежите  -  и  домой.  Липому  вообще
амбулаторно делают. А что бесплатно, так это не совсем верно. Дадите доктору
Свистунову триста долларов, лады? Я облегченно  вздохнула.  Чудесно,  просто
замечательно: ничего так не боюсь, как бесплатной медицины.
   Наутро мы с  Кешкой  стояли  перед  кабинетом.  Приятный  молодой  хирург
довольно небрежно поглядел на шишку и сказал:
   - Прелестно, оформляйтесь и идите в 215-ю палату.
   Мы побрели по длинному, пахнущему хлоркой коридору. Навстречу  все  время
попадались женщины со  стеклянными  банками.  От  банок  отходили  трубки  и
исчезали под одеждой. Боже, какой ужас!
   215-я   палата   оказалась   двухместной.   На   второй   кровати   лежал
прехорошенький розовый халатик.
   - Здорово, - обрадовался Кеша, - твоя сокамерница ходячая, и похоже,  что
не старая.
   Я стала переодеваться, сын пошел за доктором. Хирург довольно потер  руки
и сообщил:
   - Сегодня сдаем все анализы, завтра оперируемся.
   - Завтра?!
   - Зачем тянуть? Вмешательство ерундовое, под местным наркозом делаем.
   - Ой, не хочу под местным, больно будет.
   - Ладно, - покладисто отозвался врач, - дадим общий. А сейчас бегом кровь
сдавать.
   До обеда я носилась по разным кабинетам, проходя  кучу  анализов.  В  три
часа пришла в палату и позвонила Павловским, подошла Жанна.
   - Передайте, пожалуйста, Виолетте Сергеевне, что у меня заболел отец и  я
на неделю уехала домой.
   - Хорошо, - равнодушно сказала Сокова и шмякнула трубку.
   Я перевела дух и собралась попить кофейку, но тут явился  анестезиолог  и
велел ничего не есть. Потом принеслась медсестра с клизмой, следом другая  с
кучей  уколов.  Короче,  к  половине  восьмого  вечера  меня  так   накачали
транквилизаторами, что я заснула без задних ног.
   Пробуждение оказалось не из приятных.
   - Васильева, вставайте на операцию. Тряся головой,  я  села  на  кровати.
Молоденькая сестричка протягивала грязноватую простынку в каких-то пятнах.
   - Давайте, давайте, вас ждут. Я потянулась за халатом.
   - Нет, нет, - остановила девчонка, - раздевайтесь догола.  Сейчас  ляжете
на каталку, мы вас простыней закроем.
   Пришлось вылезать из пижамки и нагишом топать к двери. То ли оттого,  что
только покинула теплую постель, то ли от страху стало безумно холодно.  Зубы
заклацали,  ноги  затряслись.  Медсестра  глянула  на   жертву   равнодушным
взглядом.
   - Не надо бояться, доктор Свистунов великолепный  специалист.  У  нас  по
отделению смертность всего 3, 5 процента.
   Я задрожала еще пуще. Значит, из ста  больных  у  них  3,  5  отбрасывают
тапки. Какая-то страшная цифра. Три с половиной картошки представляю, три  с
половиной больного нет. Но размышлять некогда.
   Сестричка ругалась с кем-то в коридоре. Увидев меня в  чем  мать  родила,
девчонка раздраженно сказала:
   - Пока копались, каталку увезли.
   - Давайте так пойду!
   - Не положено!
   - Да ладно вам, - вздохнула я, - никто не узнает.
   Девушка замотала меня в простыню, и, напоминая римского патриция в  бане,
я двинулась к операционному столу.
   В коридоре с надписью: "Тихо. Идет операция"
   Стоял жуткий гвалт.  Гремели  железки,  вопило  радио,  и  две  тетки  на
повышенных тонах обсуждали какую-то Петровну.
   Медсестра  кивнула  головой  на  кушетку,  где  в   беспорядке   валялись
скомканные желтоватые простынки вроде той, что укутывала мое тело.
   - Садитесь и подождите. Сейчас приготовят операционную.
   Я тихо села в углу. По полу немилосердно дуло, через пару  минут  руки  и
ноги превратились в ледышки. Из операционной  все  время  выходили  какие-то
женщины в голубых пижамах. Хотелось спать, и я  тихо  стала  клевать  носом,
поджав под себя пятки.
   Разбудил шум. Очевидно, что-то случилось,  потому  что  все  бегали,  как
тараканы, и  кричали.  До  моего  уха  донеслись  фразы  "самовольно  ушла",
"предупредить  охрану",  "в  палате  не  обнаружена".  Суматоха   нарастала.
Интересно, когда вспомнят про меня?
   Тут одна из кричавших, держа в руках ворох грязного белья, приблизилась к
кушетке, увидела меня и заорала как ненормальная:
   - Васильева? Липома?
   - Да, - робко пробормотала я.
   - Так какого черта сидишь молча? Мы тебя полчаса ищем!
   Интересное дело, я гудки, что ли, должна подавать? Подталкивая кулаком  в
спину, тетка впихнула меня в операционную.
   - Давай залезай!
   Кое-как я влезла на  узкий  и  какой-то  шаткий  стол.  Медсестры  начали
привязывать к столу мои руки и ноги.
   - Слышь, Кать, - сказала одна, - ты как огypчики маринуешь?
   Та, что откликалась на Катю, прилаживая страшного вида трубку,  принялась
самозабвенно делиться рецептом. Руки девчонок действовали автоматически,  на
меня как на личность никто не обращал внимания. Тут появился анестезиолог  и
бодро спросил:
   - Как себя ощущаем?
   - Словно жареная курица, поданная на стол.
   - Люблю больных с чувством юмора, - хихикнул  анестезиолог  и  воткнул  в
меня иголку.
   Больше не помню ничего, полная тишина, провал. Затем  откуда-то  издалека
донесся гул и негодующий крик Зайки:
   - Сейчас же открой глаза, сволочь, слышишь, просыпайся немедленно.
   Не понимая,  что  могло  так  обозлить  мою  интеллигентную  невестку,  я
приоткрыла веки.  Прямо  перед  носом  возникло  хорошенькое  личико  Ольги,
почему-то без косметики.
   - Ты меня видишь? - проорала она как ненормальная. - Слышишь?
   Еще бы не услышать подобный вопль!  И  незачем  орать,  когда  так  спать
хочется. Я попробовала закрыть глаза, но не тут-то было. Зайка  ухватила  за
плечи и принялась яростно трясти и вопить:
   - Не смей спать, не смей! Господи, что с ней?  И  где  я?  Тут  откуда-то
сбоку вынырнули Маня и  Аркадий  с  заплаканными  лицами,  потолок  внезапно
поехал вниз, стены сжались, свет пропал.
   Я проснулась от того, что отлежала спину. Надо купить новую кровать  -  у
этой просто железный матрац. Ноги почему-то  не  хотели  повиноваться,  зато
глаза распахнулись. Так, я в больнице. Заснула на  столе,  теперь  пришла  в
себя, причем не в палате, как обещали, а в удивительном месте  -  в  большой
комнате,  набитой  разнообразной   аппаратурой.   У   изголовья   помещалась
гигантская стеклянная банка,  в  которой  ритмично  сжималась  гофрированная
резина, издавая жуткий звук: "Чавк, чавк". Вокруг ужасно  неудобной  кровати
толпились штативы с бутылками. Я пересчитала  палки  -  восемь  штук.  Часть
трубочек воткнуты в руки, часть  в  ноги,  и  еще  две  в  носу.  На  правом
предплечье ритмично сжимается манжетка прибора для измерения  давления.  Тут
раздался писк. Откуда-то с потолка медленно спустилась железная  конструкция
с  иголкой  и  пребольно  уколола  в  палец.  Тихо  ойкнув,   я   продолжала
рассматривать окрестности. Слева - экран, где скачут зеленые и желтые линии,
впереди - непонятная штука с проводочками. Может, зря захотела общий наркоз?
Где врачи? Надоело лежать на спине, и хочется пить, да и есть тоже.
   Открыв рот, я попыталась издать крик, но получился какой-то слабый сиплый
звук, и почему-то отчаянно болело горло. Снова запищало, и иголка  вонзилась
в указательный палец. В  другом  конце  комнаты  стояла  еще  одна  кровать,
окруженная механизмами. Кто-то  непонятный  издавал  жуткие  хриплые  звуки,
изредка всхлипывая. Стало страшно. Писк повторился, вновь начала  спускаться
мерзкая иголка. Просто китайская пытка, лежишь и безнадежно ждешь, когда она
в тебя воткнется! Ну уж нет, руками шевелить не  могу,  но  пальцы  подожму.
Гадкая тыкалка зависла над тем местом, где ожидала найти  несопротивляющиеся
конечности, и внезапно завыла сиреной.
   Тут же из-за стеклянной перегородки выскочила маленькая вертлявая женщина
и радостно сказала:
   - Какие мы хитренькие, ну-ка разожмем ручку. Молодец, Васильева, пришла в
себя. Вот доктор обрадуется!
   Совершенно непонятно, чего ему так радоваться, подумала  я  и  вздохнула.
Непонятная боль разлилась слева. На ребрах виднелась наклейка.
   - Что тут приклеили? - робко осведомилась я, глядя, как  медсестра  ловко
меняет бутылки.
   - Шовик прикрыли, - ласково пропела женщина.
   - Какой?
   - Все вопросы к доктору, - сообщила сестра.
   Ну ничего себе! Липома-то на плече, а шов - на груди, и спина болит.
   Вошедший доктор старательно отводил глаза в сторону.
   - Васильева, как самочувствие?
   - Почему шов на ребрах?
   Хирург глянул на аппараты, зачем-то пощупал шланги и спросил:
   - Боли не испытываете?
   - Горло ноет, и спина отваливается.
   - Это естественно, - вздохнул врач, - в горле трубка торчала, а  спину  я
вам отбил, когда массаж делал.
   - Какой массаж?
   - Сердца.
   Я почувствовала, что теряю сознание. Доктор помялся еще несколько минут и
прояснил ситуацию.
   В случае липомы общий наркоз не дают. Но
   Кеша очень просил, да и я производила впечатление  психопатической  дамы,
поэтому решили пойти навстречу. Поначалу все шло чудесно, но  потом  я  ТИХО
умерла. - Запомните, у вас аллергия на препарат... -
   И хирург буркнул какое-то непонятное слово, -  еще  спасибо,  что  сумели
реанимировать.
   Короче, напуганные эскулапы  вскрыли  грудную  клетку,  провели  открытый
массаж сердца  и  отправили  несостоявшийся  труп  в  реанимацию.  Но  я  не
собиралась просыпаться. Через некоторое время доктора  сообщили  Кешке,  что
надежда умирает последней, но шансов получить мать обратно у него почти нет.
Обезумевший сын спешно вызвал из Киева Зайку и Маню. Втроем  они  безнадежно
поджидали конца. В какой-то момент Ольга, потерявшая от  горя  остатки  ума,
распихала Гиппократов в разные стороны  и  влетела  в  реанимацию.  Невестка
принялась изо всех сил трясти полутруп  свекрови  и  ругаться  на  чем  свет
стоит. Изумленный медперсонал увидел, что я открыла  глаза  и  сказала:  "Не
волнуйся, котик, сейчас встану". Зайка грохнулась в обморок. В общем, мало в
тот день врачам не показалось. Теперь же все будет хорошо,  просто  чудесно,
завтра отправят в палату.
   Умерла! Ну и дела! До чего же врут книжки! Где узкий тоннель со светом  в
конце, почему душа не взлетала к потолку и ничего не видела?
   - А липома?
   Хирург замялся окончательно.
   - Поймите правильно, в тот момент все забыли  про  опухоль.  Поправитесь,
уберем под местным наркозом.
   От злости у меня снова пропал голос.

ГЛАВА 14

   В палату меня привезли в среду. Спина болела, шов  тоже.  Ходить  еще  не
пробовала, но надеялась, избавившись от капельниц, добраться  самостоятельно
до туалета. Вот уж не думала, что так противно зависеть от других людей.
   На соседней кровати улыбалась милая молодая женщина.
   - С возвращением.
   - Спасибо.
   Соседка вылезла из-под одеяла, включила чайничек и, показав  на  банку  с
кофе, спросила:
   - Будете?
   Еще бы, и кофе, и пирожные, и сыр, и масло, все буду, очень есть хочется.
   К вечеру я уже все знала про свою однопалатницу.  Зовут  Таней.  Работает
женщина в киоске "Союзпечати", торгует газетами и журналами. До  перестройки
служила в НИИ водной промышленности,  но  институт  развалился,  и  пришлось
искать другое место. Родила двух мальчишек. Видно, хорошая мать, потому  что
один из сыновей ввалился  в  палату,  таща  неподъемную  сумку  с  соками  и
фруктами, а потом долго скакал вокруг  матери,  заставляя  ее  съесть  часть
принесенного. Под  стать