Латинском квартале с
какими-то ребятами - художниками,  пил  с  ними  весь  вечер,  ночь  и  утро
следующего дня. Потом, не помня как, оказался на Блошином рынке и купил  там
у здоровенного негра малахитовые бусы и пистолет.  Бусы  он  хотел  подарить
Селине, а пистолет приобрел просто так, сам не зная зачем.
   - Наверное, он мне просто понравился, - каялся Дима. - Прости, Аркашка, в
первый раз так напился, и ты, - он повернулся к Мане,  -  извини,  не  хотел
тебя ударить. И собачку очень жаль!
   И тут Дима сделал невозможную вещь: взял на руки Хуча и стал его  неумело
поглаживать. Видя такое полное раскаяние, все сменили гнев на милость.
   - Ладно, ладно, - сказал Аркашка, - с кем не бывает. Ну и напугал ты  нас
этим пистолетом. Я его убрал.
   - Выброси его, бога ради, - взмолился Дима, - даже не знаю, как  из  него
стрелять.
   - Ну вчера у тебя ловко получилось, - отметила Оксанка,  -  прямо  как  в
кино. Дима смутился окончательно: - Это спьяну. Он отпустил Федора Ивановича
на пол и незаметно вытер руки о брюки. Заметивший брезгливое движение  Денис
беззвучно зашевелил губами.
   Конец недели у нас прошел идиллически. Все дети были милы и вежливы. Дима
больше не напивался и поминутно пытался гладить животных.  Аркадий  снизошел
до того, что отвез парня к своему парикмахеру.
   В  субботу  приехал  обвешанный  коробками  Жорж.   Шоколадные   конфеты,
засахаренные фрукты, торт-мороженое - это детям. Оле - книга "Наш  ребенок",
мне набор новых спиц в чемоданчике, Оксане  и  Наташке  -  красивые  флаконы
духов.
   - У нас Рождество? - осведомилась я.
   - Нет, - разулыбался Жорж, - просто сегодня небольшой юбилей, и поэтому я
привез всем подарки. Кстати, вот  здесь  небольшой  презент  для  собачек  и
кошек.
   И он жестом фокусника извлек из  пакета  пару  больших  мячей,  маленький
мячик и двух искусственных мышек.
   - А что у тебя за юбилей? - поинтересовалась любопытная Маня.
   - Ну, не совсем юбилей, - потупился Жорж, - просто день рождения.
   Я покраснела от стыда. Боже, совсем забыла, надо  как-то  выкрутиться  из
создавшегося положения.
   - Помним, помним, что день рождения, - подмигнула я Мане. -  Но  ты  ведь
сам рассказывал, что родился поздно вечером. Так что поздравлять тебя  будем
за ужином, и подарки получишь тогда же. А пока можешь взять собак и погулять
в саду.
   - Ты помнишь, когда я родился, - умилился Жорж и позвал собак.
   - Так, - сказала я, когда он ушел, - Маня, быстренько обеги всех  и  вели
приготовить подарки.
   Через десять минут закипела работа. Луи срочно принялся печь  торт.  Дети
начали развешивать в гостиной гирлянды, Дима надувал воздушные шарики. Я же,
снабженная списком подарков, отправилась в магазины. Ничего не подозревавший
о суматохе комиссар мирно гулял в саду.
   Отъехав от дома, я притормозила и изучила список.  Маша  хотела  подарить
фигурку мопса, Денька - одеколон после бритья, Оля остановилась  на  коробке
сигар, Наташка придумала новый портфель, Оксана -  галстук.  Только  у  меня
была пустота в голове. Поколебавшись несколько минут, я  поехала  в  "Галери
Лафайет". Куплю все сразу в одном  месте,  а  от  себя  презентую  зажигалку
"Ронсон".
   В  "Галери"  толпился  народ.  Пробежавшись   по   этажам   и   приобретя
необходимое, я завернула в кафе. Там тоже было  не  протолкнуться.  И,  взяв
стакан сока, я стала оглядываться в поисках места.
   За одним из столиков, в самом углу сидела Каролина Роуэн. Судя по красным
пятнам на ее лице, женщина нервничала.
   "Интересно, что она здесь делает?" - подумала я и, опустив  поля  шляпки,
тихонько подобралась поближе. В этот момент за  столик  к  Каролине  подсела
молодая  женщина  и  взволнованно  заговорила.  Меня  еще  больше  разобрало
любопытство, и я встала почти за спиной Каролины.  Но  в  кафе  было  шумно,
женщины говорили шепотом, и я смогла разобрать только несколько слов.
   Внезапно молодая женщина встала и ушла,  Каролина  залпом  выпила  стакан
воды, но с места не двигалась. Она нервно комкала носовой платок и  даже  не
притронулась к пирожному. Через несколько минут мадам Роуэн наконец встала и
двинулась к выходу, я незаметно пошла за ней. Несколько  кварталов  Каролина
прошла пешком, затем остановилась возле магазина сумок и стала рассматривать
витрину. Видимо, заметила слежку. Но не меня. За мадам Роуэн  наблюдала  еще
одна женщина - невысокого роста, в  черных  джинсах  и  черной  же  рубашке.
Волосы ее скрывал серый платок, на носу сидели карикатурно большие очки.
   Женщина остановилась у соседней витрины и принялась  внимательно  изучать
канцелярские принадлежности. Она не двинулась с места, даже  когда  Каролина
вошла в шляпный магазин. Я перешла на другую сторону,  вошла  в  булочную  и
через окно продолжила наблюдение.
   Десять минут, двадцать, полчаса, господи, что можно так  долго  делать  в
магазинчике размером со спичечный коробок! Очевидно, подобная мысль пришла в
голову и женщине в черном. Она решительно толкнула  дверь  шляпной  лавки  и
шагнула внутрь. Но уже через минуту выскочила на улицу  и  стала  растерянно
оглядываться. Очевидно, у бутика есть второй выход  на  параллельную  улицу,
догадалась я.
   Незадачливая сыщица сняла очки, и я увидела перед  собой...  Селину.  Вот
это новость! Зачем понадобилось дочери следить за матерью? Что, черт возьми,
происходит у Роуэнов? Мучимая любопытством, я стала собирать свои  кульки  и
пакеты, а когда, наконец, вывалилась со всеми покупками на улицу,  Селины  и
след простыл. Пришлось возвращаться к своей машине...
   У Жоржа получился чудесный день рождения. Дети и Оксанка  надели  красные
бумажные  шапочки.  Гостиную  украсили  флажками,  гирляндами  и  китайскими
фонариками. Снап и Банди щеголяли в бабочках, на Хучика  напялили  Наташкину
золотую цепочку, сама Наташка, Оля и Аркадий нарядились поросятами.
   Увидев весь этот кавардак, Жорж был в шоке. Окончательно добило  его  мое
появление с мешком подарков и торжественный вид Луи с  тортом  в  руках.  За
неимением свечек Денька воткнул в крем 100-ваттную электрическую лампочку.
   - Ну, мне все-таки не 100 лет, - робко запротестовал комиссар.
   - Это чтобы ты жил до ста лет, -  нашлась  Наташка.  Подарки  развернули,
торт съели. Жорж устроился в кресле с сигарой, на коленях лежал Хучик. Оля и
Аркадий играли в трик-трак, остальные мирно смотрели телевизор. "До чего  же
хорошо дома", - пронеслось в голове, и в этот момент зазвонил телефон.  Маня
схватила трубку.
   - Мамулечка, тебя.
   - Алло.
   - Даша?
   - Я.
   - Вы меня узнали, это Селина. Есть время поговорить?
   - Да, конечно, приезжай, если хочешь.
   - Нет, я не могу выйти из дома, лучше по телефону.
   - Тогда подожди минутку, - и, взяв трубку, я двинулась в холл. - Ну  вот,
теперь можешь говорить.
   - Только хотела предупредить вас, Даша, что если со мной что-то случится,
то оставляю...
   Селина внезапно умолкла. Я занервничала:
   - Селина, продолжай, слушаю тебя.
   - Позвоню поздней. - И девушка бросила трубку.
   Я в задумчивости побрела в гостиную, почему Селина прервала разговор, что
может с ней случиться? Проницательный Жорж прищурился:
   - Посекретничала?
   - Посекретничала!
   Ничего ему не расскажу. Он не делится информацией, и я тоже не стану.
   - А мы будем ужинать? - поинтересовалась Маня.
   - Ну, ты обжора, Марихуана, - изумился Денис, -  только  что  такой  торт
съели.
   - Это сладкое, - заупрямилась Маруся, - а после сладкого  всегда  хочется
соленого огурчика или маринованного помидорчика.
   Внезапно побледневшая  Оля  подскочила  на  диване  и  бросилась  вон  из
гостиной. Мы понимающе посмотрели ей вслед.
   - Черт-те что, - хмыкнул Аркадий, - из нее вся  еда  выскакивает,  бедные
дети умрут от голода, не успев родиться. Да еще такая нервная  стала.  Вчера
купил такого хорошенького розового мишку, а Олька хотела  голубого  и  давай
из-за такой глупости рыдать и упрекать меня в невнимательности.
   - Ну, это наблюдается и  у  животных,  -  сообщил  Денька,  -  вот  самки
обезьян...
   - А когда ожидается прибавление? - оживился Жорж.
   - К Новому году или в начале января, как получится, - ответил Аркадий.
   - Подожди-ка, - внезапно изумилась я. - А почему ты сказал,  что  "бедные
дети умрут от голода"? Их что, много?
   - Двое, - радостно сообщил Аркадий, - сегодня делали ультразвук и узнали,
что двойня. Вот только не могут сказать кто:  мальчики  или  девочки.  Лежат
очень странно, друг на друге. Да нам и фотографию дали.
   И он вытащил из кармана листок с черно-белыми пятнами.
   - Где же здесь дети, - изумилась Маня, - какие-то лужи.
   - Дай сюда, - потребовала Оксана. - Вот они, твои племянники, смотри. Две
головки, ручки, ножки.
   Маня в изумлении разинула рот:
   - И я такая же была?
   - Еще хуже, - хихикнул Дениска. Оля вернулась в гостиную:
   - Первое фото разглядываете? Правда, жуткий вид?
   Я была с ней согласна, лучше уж увидеть своих внуков  готовыми,  а  не  в
виде полуфабриката.
   - Сразу двое, как здорово, - радовалась Наталья, -  купим  такую  большую
коляску с кружевным зонтиком и две одинаковые кроватки.
   - А еще всякие там кофточки и юбочки! - заверещала Маня.
   - Зачем им юбки, - возразил Денис, - младенцы лежат в пеленках.
   - Тоже мне, специалист по  младенцам,  -  хмыкнула  Маруся.  -  Много  ты
грудничков видел?
   - Я принимал роды у кошек и собак, - гордо заметил Дениска.
   - Моя Олька не собака, - возмутилась  девочка  и  треснула  мальчишку  по
затылку.
   Тот не остался в долгу.
   Я удовлетворенно вздохнула. День рождения определенно удался. Да  и  двое
внуков сразу - тоже хорошо. Может, родятся  тихие  скромные  девочки,  будут
вышивать носовые платочки. Хотя, если посмотреть,  как  дерется  их  будущая
тетя... В  общем,  чудесный  день  сегодня.  Только  непонятно,  куда  опять
подевался Дима?

   ГЛАВА 16

   Прошло несколько безмятежных дней. Наша жизнь крутилась вокруг  Оли.  Луи
самозабвенно давил соки.
   - Все то,  что  продается  в  пакетах  и  бутылках  -  полная  ерунда,  -
приговаривал он,  натирая  на  терке  морковь.  Наташка  обложилась  книгами
"Вязание для ваших детей" и  самозабвенно  мастерила  шапочки.  Я  поминутно
шипела на Аркадия, призывая его поселиться  временно  в  отдельной  спальне.
Деня подробно объяснял бедной будущей маме процесс родов у мартышки, а  Маня
поминутно  прикладывала  руки  к  совершенно  плоскому  Ольгиному  животу  и
кричала:
   - Когда же они будут активно шевелиться?
   До сих пор не могу понять, как бедная невестка выдержала всю эту заботу и
не рехнулась окончательно.
   В пятницу я купила возле метро "Пари суар" развернула газету и  обомлела.
На второй странице  кричал  аршинный  заголовок:  "Новая  трагедия  в  семье
Роуэн". Расширившимися от ужаса глазами стала читать заметку: "Сегодня утром
новое несчастье обрушилось  на  семью  известного  фабриканта  зубной  пасты
Франциска Роуэна. В восемь утра Луиза Роуэн обнаружила свою  младшую  сестру
Селину повесившейся в ванной комнате на трубе отопления. Девушка  перерезала
веревку, вызвала "Скорую  помощь"  и  стала  делать  погибшей  искусственное
дыхание. Но ни ее усилия, ни старания  прибывших  медиков  не  вернули  юной
жизни. "Я  потрясена  случившимся  и  не  могу  понять,  почему  сестра  это
сделала", - сказала нашему корреспонденту Луиза.
   Франциск Роуэн от  комментариев  отказался.  Каролина  Роуэн  помещена  в
частную лечебницу, у бедной матери помутился  рассудок.  Следствие  по  делу
ведет комиссар Перье".
   Не помню, как добралась до дома и показала газету Оксане.
   - Бедная девочка, -  ужаснулась  та,  -  какая  страшная  смерть!  Может,
поехать к Луизе, помочь чем-нибудь?
   Я моментально вскочила в машину и  порулила  к  Роуэнам.  Возле  особняка
стояла тишина, ни полицейских, ни газетчиков. Позвонила в домофон.  Ответила
Луиза:
   - Да?
   - Луиза, это я, Даша, откройте.
   Ворота отворились, и я влетела в сад. От двери по дорожке медленно  брела
похожая на тень девушка. Я с трудом узнала всегда аккуратно одетую Луизу. На
этот раз на ней висел какой-то халат, косметика отсутствовала.  Но  странным
образом Луиза похорошела:
   - Спасибо  за  визит,  -  прошелестела  она  бесцветным  голосом,  -  так
непривычно одной в доме.
   - А где отец?
   - Вызвали в полицейское управление, а потом поедет к маме в клинику.
   Несмотря на жару, Луиза зябко передернула плечами.
   - Ты ела что-нибудь?
   Луиза задумчиво проговорила:
   - Вчера, кажется, пила чай.
   - Но так же нельзя, - возмутилась я и потащила девушку на кухню, - сейчас
велю приготовить ужин.
   - Некому велеть, - произнесла Луиза, -  отец  рассчитал  кухарку,  мамину
горничную, выгнал всех слуг.
   - Кто же убирает особняк? - изумилась я.
   - Я навела порядок в столовой и гостиной, но пылесосить все  комнаты  мне
не под силу. А мама готовила обед, завтракали и ужинали тостами.
   Я заглянула в холодильник: ни яиц, ни сыра, ни масла, ни колбасы.  И  чем
здесь питаются? На полке скучал пакет обезжиренного  молока.  Так  пусто  не
было у меня даже в былые годы перед  зарплатой.  В  шкафчике  нашелся  пакет
овсянки.
   - Будешь геркулесовую кашу?
   - Все равно, - ответила Луиза и тихо заплакала.
   Матерясь про себя, я стала помешивать кашу.
   - Все это ужасно, не могу понять, по чему Селина решила  покончить  жизнь
самоубийством.
   - Она не делала этого, - невнятно произнесла Луиза,  -  кто-то  убил  мою
сестру и хотел инсценировать самоубийство.
   Я так и замерла над кастрюлькой.
   - Откуда ты это взяла?
   - Когда полиция осматривала тело,  нас  попросили  выйти,  но  я  была  в
туалете и слышала через отдушину, как медэксперт объяснял комиссару, что это
явное убийство. У Селины на шее от веревки  остался  такой  след,  какие  не
бывают у самоубийц. Эксперт почти  на  девяносто  пять  процентов  уверен  в
убийстве.
   - А комиссар?
   - Он выслушал коллегу и сказал, что в интересах  дела  надо  поддерживать
версию самоубийства. Нашей семье официально сообщили, что мы не имеем  права
хоронить тело, пока идет следствие.
   В этот момент каша с громким шипением вылилась на конфорку, в кухне резко
запахло горелым. Я уставилась на испорченный ужин.
   - Луиза, будь умницей, подожди меня, я съезжу в магазин.
   Девушка  покорно  закивала  головой.  В  супермаркете   я   пошвыряла   в
проволочную корзинку все,  что  попалось  под  руку:  йогурты,  замороженные
овощи, пиццу, несколько упаковок готовой китайской еды, пару цыплят, брынзу.
Луизу я нашла на кухне на том же стуле.
   - Даша, останьтесь, мне страшно в доме одной, вдруг убийца вернется!
   - Не вернется, скорей всего это был  грабитель,  решивший  поживиться,  -
пробормотала я, не веря собственным словам.
   Луиза печально улыбнулась:
   - Я пока еще не в маразме. В доме ничего  не  пропало.  Селина  висела  в
своей одежде, рядом валялась отброшенная табуретка. Очевидно,  она  даже  не
сопротивлялась, а просто спокойно разрешила себя повесить. Почему сестра  не
кричала, не звала на  помощь?  И  что  это  за  странный  вор,  устраивающий
спектакль  с  веревкой.  Предположим,  Селина  внезапно   помешала   кому-то
совершить ограбление. Да любой уголовник просто  схватит  первый  попавшийся
стул и опустит ей на голову, или пырнет ножом, или выстрелит... А  тащить  в
ванну ночью, когда в доме еще есть люди! Поэтому и боюсь оставаться одна!
   - А твой отец, он что, не вернется?
   - Нет, он хотел переночевать у мамы в клинике, кажется, он сам боится...
   - А где же твой муж?
   Луиза печально посмотрела в сторону:
   - Пьер выдвинул ультиматум: или он, или мои походы к маме. Но я  не  могу
сейчас бросить маму одну, ей очень тяжело. А  отец  выставил  свои  условия:
либо я живу  дома,  либо  отправляюсь  восвояси  к  мужу,  но  тогда  нечего
рассчитывать ни на какое наследство. А Пьер беден,  у  меня  же  очень  мало
собственных средств, и я надеюсь, что  после  смерти  папы  получу  довольно
крупную сумму денег...
   Она замолчала, я не знала, что ей возразить:
   - Конечно, останусь у тебя на ночь, не волнуйся.
   Мы посидели еще примерно с час на кухне, потом у  Луизы  стали  слипаться
глаза.
   - Если хотите, ложитесь в комнате Селины,  -  сонно  произнесла  девушка,
когда я укрыла ее одеялом, - третья дверь по  коридору,  на  ней  нарисована
буква С.
   Я пошла искать свое пристанище. Вид комнаты Селины  поразил  меня.  Можно
подумать, что Роуэны живут на пособие по безработице.
   Старомодная железная кровать с шариками,  узенький  диванчик,  старенький
письменный стол и обшарпанный шкаф. Кровать  застелена  потертым  пледом.  И
нигде нет ни одной мелочи, которые так любят девочки: ни мягких игрушек,  ни
фотографий, ни плакатов. Комната была  безлика,  как  гостиничный  номер,  и
уныла, как тюремная камера. Около кровати не стояла тумбочка, а под потолком
висела просто электрическая лампочка.
   Мне не хотелось ложиться на кровать Селины, и я попыталась устроиться  на
неудобном диване. Но сон не шел, в воспаленном мозгу крутились дикие  мысли.
Бедная Селина, что она сказала, когда звонила в последний раз: "Если со мной
что-нибудь случится, то оставлю..." Что и где она оставила?  Я  поднялась  и
открыла шкаф: На  вешалке  сиротливо  висело  несколько  дешевых  платьев  и
старенькие джинсы, на полках лежало жалкое бельишко.
   В ящиках письменного стола тоже  не  обнаружилось  ничего  интересного  -
старые тетрадки,  записная  книжка.  Я  сама  не  знала,  что  ищу:  письмо,
фотографию, какой-нибудь другой предмет?
   Разочаровавшись, снова попыталась устроиться  на  диване,  но  уснуть  не
могла. В тоске смотрела я на железную кровать. Надо же,  у  меня  в  детстве
была точно такая же.  Большие  шишечки,  венчающие  спинки,  отворачивались.
Внутри они полые, и я прятала там  конфеты,  чтобы  полакомиться  ночью  под
одеялом. Бабушка все никак не могла понять, откуда появляются фантики.
   Я подскочила на диване  и  бросилась  отворачивать  никелированные  шары.
Бомбошки легко поддавались, и в четвертой  по  счету  обнаружился  аккуратно
сложенный листок  бумаги.  Дрожащими  от  возбуждения  руками  я  развернула
листок. На нем аккуратным, совсем детским почерком было написано:
   "Анна Дюруа, отель "3еленая хижина".

   ГЛАВА 17

   Судьба Селины не давала покоя. Бедная, бедная девочка,  не  имевшая  даже
подруг! Полиция продолжала упорно поддерживать версию  самоубийства.  Газеты
постепенно теряли интерес к этой истории, а когда спустя неделю в  пригороде
был обнаружен труп известного  телеведущего,  средства  массовой  информации
получили новую пищу для шума, и о  Селине  забыли  напрочь.  На  мои  робкие
вопросы Жорж отвечал сердито:
   - Отвяжись, бога ради. Ты что, думаешь на моих плечах только  одно  дело?
Да у бригады полно работы. Сейчас закончатся кое-какие  экспертизы,  и  тело
самоубийцы отдадут родственникам.
   Я рассердилась и возмутилась одновременно. Что ж, если комиссар не  хочет
откровенничать, я тоже не расскажу о том, что  знаю.  А  если  он  не  хочет
искать убийцу несчастного ребенка, то этим займусь я сама.
   Начинать следовало с отеля "3еленая хижина" и  таинственной  Анны  Дюруа.
Обзвонив несколько крупных туристических агентств, я с  тоской  узнала,  что
гостиница с подобным названием никому не известна. Помощь неожиданно  пришла
от Луизы:
   - Я ужасно устала, - пожаловалась она как-то по телефону. - Мама все  еще
в больнице, Пьер со мной не разговаривает, отец выдает теперь  на  хозяйство
не франки, а сантимы. Дом пришел в полное запустение, убрать успеваю  только
три комнаты и кухню. Все-таки раньше папина жадность имела пределы, и у  нас
работали кухарка и горничная. Теперь я должна делать все сама.  Так  хочется
поехать куда-нибудь отдохнуть, но боюсь, что отец  посчитает  даже  "3еленую
хижину" слишком дорогой!
   - А что это за "3еленая хижина", где она находится? -