- Говори по делу.
   Ирка затараторила, из ее слов выходило, что Зайка унеслась из дома  в
начале первого, а около двух позвонила женщина  и  сообщила,  что  Ольга
Воронцова госпитализирована в Институт Склифосовского.  Непосредственной
опасности для жизни нет, сломана правая рука, левая  нога  и  челюсть  в
двух местах. Говорить Ольга практически не может.
   - А  вас  тут  ищут,  -  добавила  в  конце  Ирка,  -  все  звонят  и
интересуются: ?Дарья Ивановна не вернулась?"
   - Отвечай всем, что я улетела в Париж.
   - Да ну? Вот так внезапно?
   - Ира! Говори, что велю.
   - Ладно, ладно.
   - Теперь позови Аркадия.
   - Так он у Ольги! Все дела отложил и в Склиф бросился.
   - Хорошо, сейчас ему позвоню.
   - Не получится.
   - Почему?
   -  Он  со  мной  только  что  говорил,  предупредил,  чтобы   мы   не
волновались, он останется в больнице  на  ночь,  а  в  реанимации  велят
мобильный выключать, он там какие-то приборы замыкает.
   Я отсоединилась и уставилась на мирно сопящего Хуча. Так, пришла беда
-  отворяй  ворота.  Зайка  в  больнице,  Аркадий  при  ней,   Александр
Михайлович, ни о чем не  подозревая,  наслаждается  свежим  воздухом,  а
Машка вчера вечером, почти ночью, укатила вместе с теми, кто  занимается
в кружке при Ветеринарной  академии,  в  Питер,  на  научно-практическую
конференцию. Дети долго готовились  к  этому  событию,  клеили  какие-то
макеты, писали доклады... И что мне теперь делать? Где ночевать?
   Пойти к Оксане нельзя. Если меня начнут искать,  то  первая,  к  кому
придут, будет она. Отправиться в гостиницу? Во-первых, я с  Хучиком.  Не
всякий отель пустит к себе женщину с собачкой, даже  такой  маленькой  и
умильной, как мопс. Во-вторых, милиция элементарно вычислит  меня,  ведь
придется показывать портье  паспорт.  Впрочем,  у  меня  довольно  много
друзей, так сказать, второй очереди. Мы поддерживаем хорошие  отношения,
но общаемся редко, попробую-ка обратиться к Ленке Глотовой.
   - О, Дашка, - заверещала Ленка, едва заслышав мой  голос,  -  сколько
лет, сколько зим!  Как  делишки?  Страшно  хочется  пообщаться,  да  все
недосуг.
   - Слышь, Лен, можно мы к тебе придем?
   - Прямо сейчас?
   - Ну да.
   Ленка замялась, потом старательно изобразила радость:
   - Конечно, сейчас быстро кексик приготовлю.
   - Не суетись, я куплю торт.
   - И то верно. А ты с кем? С Маней?
   - Нет, со мной Хуч.
   - Мопс?!
   - Ну и что?
   - Нет, ничего, конечно.
   - Кстати, можно остаться у тебя на ночь?
   - На ночь? - ужаснулась Ленка.  -  Но  в  моей  квартире  повернуться
негде. Сама знаешь, только две крохотные  комнатенки.  В  одной  мама  с
Ксюхой, в другой мы с Володькой. Извини, у нас нет огромного дома.
   Я повесила трубку. Между прочим, я сама прожила большую часть жизни в
блочной ?распашонке?. Ленка по тем временам частенько оставалась у меня,
ей неохота было ехать к матери, которая безостановочно пилила неразумную
дочь. Вот она и ночевала в Медведково, да еще не одна, а с Костей, своим
первым мужем, из-за которого ругалась с  маменькой.  Правда,  потом  они
разошлись, Ленка выскочила за Володьку, но это уже неинтересно.  Главное
- я никогда ей не отказывала. Более того, Ленка и Костя, как молодожены,
ночевали в маленькой комнате, на моем диване, а я ютилась на  кухне,  на
полу, на матрасе, голова под столом, ноги у плиты.
   Тяжело вздохнув, я набрала номер Наты Ромашиной.  Послышались  частые
гудки, спустя пару секунд  я  повторила  попытку  и  услышала  тоненький
голосок Натки:
   - Да ну?
   Я хотела было удивиться, отчего она так отвечает  на  звонок,  но  не
успела,  потому  что  прозвучала  следующая  фраза,   сказанная   другой
женщиной:
   - Вот тебе и ну. Полгода не разговаривали, а потом  с  бухты  барахты
звонит и собирается приехать с ночевкой, да не одна!
   В ту же секунду я  поняла,  что  Ната  беседует  с  Ленкой  Глотовой.
Случается  такое  с  владельцами  мобильных  телефонов  довольно  часто:
пытаетесь соединиться с кем-нибудь и невольно влезаете в чужой диалог. В
таком случае я немедленно вешаю  трубку,  но  сегодня  молча  сидела  на
скамейке, прижимая к себе Хуча и слушая, как  те,  кого  считала  своими
близкими подругами, перемывают мне кости.
   - Ей башню капитально снесло, - ответила Ната, - живет в своем  мире.
Прикинь, что моей Люське на день рождения подарила?
   - Ну? - жадно поинтересовалась Ленка.
   - Духи  приволокла.  Вернее,  набор,  пузырек  вонючий,  браслетик  и
ожерелье, якобы из жемчуга.  Хотя  это  я  зря,  жемчуг  настоящий.  Тут
намедни по Тверской прошвырнулась, зашла в пару  магазинчиков,  увидела,
сколько сей подарочек стоит, и чуть не  скончалась.  Лучше  бы  деньгами
дала,  Люська  давно  о  музыкальном  центре  мечтает.  За  каким  лядом
четырнадцатилетней  девке  жемчуг  с  элитным  парфюмом?  Ва-аще  головы
никакой нет!
   - Она свою дочурку с макушки до пяток брюликами  обвесила,  -  влезла
Ленка.
   - Так ее Машка  отвратительная  толстуха,  нос  картошкой,  глазки  -
щелочки, уши как ручки у кастрюли, - взвизгнула Ната, - ясное дело, надо
же женихов приманивать, вот и старается. Да и что  ей?  Денег  немерено,
проблем никаких. Вон, видишь, от  скуки  с  идиотским  мопсом  по  людям
таскается.
   - Знаешь, - засвистела Ленка, - я люблю  собак,  но  мопсы,  ей-богу,
такие уроды, а этот ее Хуч полный кретин, вечно жрет, морда  в  крошках,
прямо с души воротит смотреть. А она его нацеловывает: ?Ах,  ах,  Хучик,
ах, ах, красавец?.
   - С другой стороны, - ехидно протянула Ната, - кого  ей  еще  любить?
Мужика-то нет!
   - А полковник? Он теперь с ними живет.
   - Да ты что, - воскликнула Ната, - разве не знаешь?
   - Нет.
   - Ну даешь, все уже и говорить давно на эту тему перестали, а ты не в
курсе.
   - Ну!
   - Он  любовник  Ольги,  близнецы  от  него.  Вот  приедешь  в  гости,
приглядись, просто одно лицо.
   - А Аркадий что?
   - Ничего, он импотент!
   Не в силах больше слушать весь  этот  бред,  я  зашвырнула  трубку  в
сумку.
   Да, действительно я подарила Люське набор от Шанель. Но за  несколько
дней до праздника Люся сама позвонила  Машке  и  стала  ныть:  ?Прикинь,
какую штуку видела, с ожерельем?.
   Естественно, Манюня мигом помчалась в магазин и купила набор. У Машки
развился комплекс, она чувствует себя виноватой из-за того, что  намного
богаче  своих  подруг,  вот  и   пытается   изо   всех   сил   исправить
несправедливость. К слову сказать, ни Сашка Хейфец, ни Ольга Чалова,  ни
Катя Иванова никогда не делают никаких намеков и  страшно  злятся,  если
Маня пытается купить всей компании билеты в кино, но кое-кто бессовестно
пользуется Маруськиной добротой.
   И потом, Манюня вовсе  не  толстая,  у  нее  хорошенькая,  свеженькая
мордочка с большими  голубыми  глазами,  роскошные  белокурые  волосы  и
аккуратный носик. Никаких бриллиантов у моей дочки нет, носит украшения,
соответствующие  возрасту:  серебряные  сережки  и  браслеты,   бисерные
фенечки, цепочки, Кулончик из горного хрусталя.  Может,  это  его  Натка
приняла за алмазный.
   А уж насчет того, что  полковник  -  отец  близнецов!  Я  даже  и  не
предполагала, до какой мерзости могут додуматься люди.  Уж  скорей  Хуча
можно посчитать сыном полковника, Анька и Ванька  совсем  не  похожи  на
Александра Михайловича.
   Я сидела на скамейке, отупев от духоты и шума.  Мопсы  противные?  Да
мой Хучик красавец! И  ему  никогда  не  придет  в  голову  рассказывать
мерзкие сплетни!
   Ладно, теперь поговорим с Женькой.
   - Да, - рявкнул приятель.
   - Женечка...
   - Ты где?
   Я чуть было не сказала: ?На Курском вокзале?, но неожиданно соврала:
   - В пиццерии ?Мастер Итальяно?.
   - Это где? - не успокаивался Женька.
   - На площади у Курского вокзала.
   - Немедленно езжай сюда.
   - Почему?
   - Сейчас перезвоню.
   Я уставилась на пищащую трубку.
   Минут  через  десять  прозвучал  звонок.  Из  трубки  доносился  шум,
очевидно, Женя вышел на улицу.
   - Немедленно ехай сюда.
   - Глагола ?ехай? в русском языке не существует, - не утерпела я.
   - Послушай, - взвился Женька, - грамотная ты наша! У Лени Максимова к
тебе куча вопросов, неприятных!
   - Каких, например?
   - Стаса Комолова отравили. Я чуть не упала.
   - Да ну!
   - Баранки гну! - заорал Женька. - Поднесли мужику лекарство  в  таком
количестве, что хватило бы на половину населения Москвы.
   - Как же так? - забормотала я. - Кто? Когда?  Мы  же  два  часа  были
вместе... Что же за отрава такая, которая столь долго действует?
   - Очень даже быстро убивает, - отчеканил Женька, - только глотнешь  -
и пишите письма, он и охнуть не успел.
   - Но кто...
   - Ты! - рявкнул Женька. -  У  наших  сложилось  твердое  мнение,  что
угостила парня ты.
   - Я?! С ума сойти. Мы не знакомы совсем.
   - А некий Алексей Зырянов сообщил, будто ты  со  Стасом  на  его  дне
рождения весь вечер проплясала и прохихикала, было такое?
   Я вспомнила  наш  разговор  со  Стасом  у  входа  в  консерваторию  и
растерянно ответила:
   - Ну да, вроде мы встретились у Лешки.
   - Зачем тогда врешь, что не знакомы? Я не нашлась, что ответить.
   - Уж извини, - злился Женька, - но ты себя так  глупо  вела...  Лучше
признаться.
   - В чем?!!
   - Да все известно! Лекарство в большом количестве попало  в  организм
Комолова во время концерта, а кто принес ему воду?
   - Я.
   - Еще вопросы есть?
   - Женька, - заорала я, - ты с ума сошел? Мы  столько  лет  дружим.  Я
похожа на убийцу? И зачем мне лишать жизни полузнакомого парня?
   - Ты где взяла воду?
   - В буфете купила.
   - Не ври. Там продавали фанту, колу, шампанское и ?Святой  источник?,
а у тебя была ?Аква минерале?.
   - Господи, у меня на нервной почве развилась идиотия! Извини,  болтаю
сама не помню что. Мне дали бутылку и валокордин.
   - Кто?
   - Мужчина.
   - Какой?
   - Ну служитель, в директорской ложе работает, программки продает,  за
порядком следит.
   - Внешность описать сумеешь?
   Я призадумалась.
   - Достаточно молодой, в районе тридцати, в синем костюме.
   - Блондин, брюнет?
   - Ну, такой...
   - Какой?
   - Обычный.
   - Цвет глаз?
   - Не заметила, но, если увижу, должна узнать.
   - Ты его не увидишь, - достаточно жестко отрезал Женька.
   - Почему?
   - В консерватории капельдинерами работают только женщины.
   - Да?
   - Да!
   - Кто же тогда дал мне воду?
   - Дарья, - вздохнул Женя, - ребята установили, что у  Стаса  Комолова
были проблемы с бабами...
   - Но он женат.
   - С чего ты взяла?
   - Разве у Комолова нет жены по имени Арина?
   - Он убежденный холостяк.
   Я  растерянно  замолчала,  вспоминая   элегантное   золотое   кольцо,
сиротливо лежащее на тротуаре. С чего я решила, что оно обручальное?
   - Женя, ты знаешь меня много лет...
   - Дарья, - прервал приятель, - немедленно  приезжай  сюда.  Есть  еще
кое-что, свидетельствующее не в твою пользу.
   - Что именно?
   -  Стас  имел  дело  только  с  богатыми  женщинами,  бедные  его  не
привлекали. Так вот, он сказал Алексею Зырянову, будто свел знакомство с
очень обеспеченной дамой, матерью двух взрослых детей. Женщина  живет  в
загородном  доме,  у  нее  куча  домашних  животных,  собаки,   кошки...
Встречается она с Комоловым тайком, потому что уверена: семья не одобрит
ее выбора. Узнаешь типаж?
   - Это не я!!!
   -  Еще  Стас  сообщил,  что  мадам  ревнива  и  постоянно  устраивает
скандалы.
   - Это не я!!!
   - Но ведь чудо-водичкой Комолова угостила ты.
   - Мне ее дали!
   - Ага, парень, которого в природе нет. Дарья, я тебя жду. Мы во  всем
разберемся.
   Я сунула телефон в карман. Да уж, старая истина: друзья  познаются  в
беде. Сколько интересного я узнала за последний  час!  Ленка  Глотова  и
Ната Ромашина на самом деле  терпеть  меня  не  могут,  а  Женька  мигом
поверил уликам... Ясно одно, домой возвращаться нельзя, и друзей,  кроме
Оксаны, у меня нет, а ей звонить опасно.

Глава 5

   Я села у  окна  и  стала  смотреть  на  улицу.  Прямо  перед  глазами
простиралась  площадь.  Машины,  люди,  магазинчики.  Справа   виднелась
вывеска ?Пиццерия Мастер Итальяно?.  Может,  и  правда  заглянуть  туда,
слопать кусок пиццы с сыром и  помидорами?  Интересно,  впустят  меня  в
забегаловку вместе с Хучиком?  Впрочем,  если  суну  секьюрити  у  входа
десять долларов, он мигом начнет нахваливать мопса.
   Я уже поднялась и хотела идти  в  харчевню,  как  на  площади  начали
происходить интересные события.
   Оглушительно воя, к пиццерии подлетели две милицейские машины.  Парни
в форме быстро вошли в закусочную.
   Зрение  у   меня   стопроцентное,   плавно   переходящее   в   легкую
дальнозоркость, окна в  ?Пиццерии  Мастер  Итальяно?  огромные,  отлично
вымытые, и было очень хорошо видно, как бравые менты проверяют документы
у посетителей. Но не у лиц кавказской национальности, коих за  столиками
сидело довольно  много.  Нет,  на  этот  раз  правоохранительные  органы
интересовались паспортами исключительно у женщин, блондинок со  стройной
фигурой, одетых в джинсы и футболку. Таких в кафе  нашлось  всего  трое.
Потом патрульные вышли на площадь, коротко переговорили по рации, сели в
бело-синие автомобили и уехали, на этот раз без воя и грохота.
   Я плюхнулась на скамейку. Вот оно как! Не успела  я  соврать  Женьке,
что лакомлюсь пиццей, как он тут же  предал  Дашутку.  Это  меня  искали
сейчас менты. Недаром их интересовали блондинки. Ну Женька,  ну  гад!  И
этот человек считался моим другом.
   В состоянии шока я повертела в руках мобильный, потом зашвырнула  его
в урну, подхватила саквояж и велела Хучу:
   - Пошли, по залу пройдешь сам, а на выходе возьму тебя на руки.
   Мопс послушно затрусил за мной. Я медленно плелась к  двери.  Значит,
меня ищут, к Оксане нельзя, домой тоже. Куда  идти?  Внезапно  в  голову
пришла отличная идея. Здесь на площади имеется  квартирное  бюро,  можно
снять на некоторое время жилплощадь, только небось потребуют паспорт,  а
мне нельзя его показывать.
   Дойдя до двери, я хотела подхватить Хуча, наклонилась и увидела,  что
собачки нет. Обернувшись,  заметила  его  почти  посередине  зала.  Мопс
присел, из-под задних лапок вытекала лужица, а с другого конца помещения
спешила к безобразнику женщина в синем халате, со шваброй и ведром.
   Испугавшись, что  обозленная  уборщица  сейчас  треснет  описавшегося
мопса палкой, я, на ходу вытаскивая кошелек, побежала назад. К  Хучу  мы
приблизились одновременно, я и поломойка.
   - Извините, бога ради, это моя собака, вот, возьмите, только не бейте
Хуча.
   Уборщица грохнула ведро о пол,  устало  откинула  с  лица  выбившуюся
прядь волос и тихо сказала:
   - Мне и в голову не придет стукнуть такое милое животное.
   Тетка была по виду старше меня, скорей всего,  она  недавно  справила
пятидесятипятилетие. Усталые карие глаза  смотрели  приветливо,  а  губы
улыбались. Секунду уборщица изучала Хуча, потом сказала:
   - Он не виноват, просто обалдел от шума, вон какой бедлам, у  меня  к
концу дня голова кругом идет, чего уж от маленькой собачки хотеть?
   И она, наклонившись, погладила пса.
   - Вы собачница? - скорей утвердительно, чем вопросительно сказала я.
   - И кошатница, - улыбнулась тетка, - впрочем, как говорил Шопенгауэр,
чем больше я узнаю людей, тем сильней люблю собак.
   Я уставилась на поломойку во все глаза. Та принялась быстро подтирать
лужу. Когда кафельная плитка заблестела, я отмерла и спросила:
   - Не подскажете, где здесь квартирное бюро?
   - Что?
   - Ну агентство такое, хочу квартиру снять.
   - У вас есть регистрация? Там без нее не примут.
   - Я москвичка. Уборщица вскинула брови:
   - Да? Правда?
   - Вот, видите, паспорт с постоянной столичной пропиской.
   - Почему же тогда квартиру ищете?
   - Я была замужем, потом супруг умер, а свекровь велела убираться вон.
Жила одно время  с  сыном,  но  не  заладились  отношения  с  невесткой,
разругались вдрызг, вот и оказалась на  вокзале  вместе  с  необходимыми
вещами  и  Хучем.  Деньги  есть,  думаю  пока  снять  квартирку,  а  там
разберусь.
   Поломойка оперлась на швабру.
   - Хотите ко мне поехать? Живу в  двухкомнатной  квартире,  одна,  сто
долларов в месяц устроит?
   - Конечно.
   - Еда сюда не входит.
   - Естественно, только у меня собака.
   - Ну и хорошо, у самой две.
   Внезапно свинец в моей груди расплавился и  горячим  потоком  стек  в
желудок.  Дышать  мгновенно  стало  легко,  и  меня   покинуло   чувство
безысходности.
   - Отлично, куда ехать?
   - Ты посиди тут  еще  часок,  -  сказала  уборщица,  -  сейчас  смена
закончится, и двинем, кстати, меня зовут Тина.

***

   Дом, в  котором  мне  отныне  предстояло  жить,  выглядел  не  лучшим
образом.  Серая  пятиэтажка  из  бетонных  блоков,  швы  между  которыми
замазаны какой-то черной субстанцией. Ни домофона, ни кодового замка. По
узкой лестнице мы взобрались на пятый этаж, и моя хозяйка вставила  ключ
в замочную скважину.
   Я не всю жизнь провела в благополучии, богатство свалилось на нас  не
так давно. Долгие годы жила в Медведково, именно в таком блочном доме, и
сейчас хорошо знала, какой интерьер скрывается за обшарпанной деревянной
дверью.
   - Входи, - велела Тина.
   Я покорно шагнула в крохотную прихожую,  споткнулась  об  обувницу  и
остолбенела. Из комнаты медленно выходила собака  Баскервилей.  Огромное
серое животное с жуткой мордой.
   - Мама, - пискнула я.
   - Не бойся, - устало ответила Тина, - знакомься, это Альма.
   Чудовище завертело длинным тонким хвостом и издало тихое ?гав?.
   - Он не съест Хуча?
   - Альма дама,  -  засмеялась  Тина,  -  и  она  обожает  всех,  жутко
любвеобильная особа, а уж по маленьким собачкам прямо сохнет.
   - Гав, гав, гав, - донеслось из кухни, и в коридорчик выскочило нечто
небольшое, лохматое, остроносое.
   Я попятилась:
   - Это кто? Крыса?
   - Ты что, она же лает! - возмутилась Тина. -  Собака,  конечно,  Роза
фон Лапидус Грей.
   - Прости, как ты ее назвала?
   - Роза фон Лапидус Грей - Это порода или имя? Тина засмеялась:
   - Я ее породу точно не знаю, кажется, китайская лохматая ши-цу.
   - Первый раз про такую слышу!
   - Да какая разница, - отмахнулась  Тина,  -  одна  беда,  эта  мелочь
откликается, только если ее  называешь  полным  именем.  Станешь  орать:
?Роза, Роза, Роза?, все горло сорвешь, а она даже ухом  не  поведет.  Ну
представь, выхожу я во двор и торжественно вопрошаю: ?Роза  фон  Лапидус
Грей, ты пописала?? Соседи с ног валятся от хохота.
   - Как же тебя угораздило так собачку обозвать?
   - Она мне уже с именем досталась, - заявила  Тина.  -  Да  ты  входи,
объясню потом!
   Я бочком пролезла в крохотную комнату и ахнула. Все стены были забиты
книгами. Полки шли от пола до потолка, а тома в них стояли столь плотно,
что не оставалось даже самой малюсенькой щелочки. Вальтер  Скотт,  Ромен
Роллан, Бальзак, Гюго, Золя, Диккенс,  Анатоль  Франс,  Генрих  и  Томас
Манны, Шекспир,  Чехов,  Толстой,  Бунин,  Куприн...  На  самых  крайних
стеллажах виднелись яркие томики детективов и  фантастики.  Похоже,  тут
жил совершенно ненормальный книголюб, скупавший все содержимое лотков  и
магазинов.
   - Твоя комната следующая, - пояснила Тина, - извини,  придется  через
мою ходить, но я работаю сутками, в двух местах, часто  сталкиваться  не
будем.
   Я втиснулась в крохотную комнатенку. Именно в такой я  прожила  много
лет и знаю ее размеры: ширина - метр девяносто, длина  -  два  семьдесят
пять. В каморке  стоял  раскладной  диван,  вернее,  софа  с  подушками,
ужасный гардероб, больше всего похожий на поставленный  стоймя  гроб,  и
ободранная тумбочка,  царапины  и  потертости  на  которой  чья-то  рука
аккуратно замазала йодом. Впрочем, в квартире было очень чисто: на  полу
ни пылинки, занавески хрустят от крахмала, а постельное  белье,  которое
Тина вытащила из шкафа, было безукоризненно выглажено.
   Поджидая, п