отличный аппетит. Взгляд случайно упал на
раздутый живот щенка. Минуточку, кажется, именно его я и кормила первым.
Вот незадача. С Черриными детьми было легко - они  все  разные,  эти  же
словно новенькие монеты.
   Что делать? Слегка поразмыслив, я притащила из кабинета  коробочку  с
фломастерами для "боди-арта".  Новый  год  мы  всей  семьей  отмечали  в
ресторане.
   Там был устроен костюмированный бал, поэтому и были куплены  средства
для раскраски тела. Теперь они  очень  пригодились.  Значит,  так,  тех,
которые поели, отмечу зеленой краской.
   В семь утра я нечаянно заснула, в девять проснулась в  полном  ужасе,
обнаружив, что щенки рыдают в голос от голода. У меня просто  опустились
руки.
   Их еще нужно обтирать тряпочкой. А  я  ведь  собиралась  искать  яйцо
Фаберже!
   Шатаясь  от  усталости,  я  спустилась  в  столовую.  Комната   вновь
приобрела обычный вид.
   - Р-р-р, - донеслось из угла.
   Я посмотрела в ту сторону, откуда шел звук. Черри, встопорщив шерсть,
загораживала собой пищащих щенят.
   - Перестань, никому они не нужны.
   Пуделиха, ухитрившаяся за  одни  сутки  превратиться  в  ненормальную
мамашу, принялась истово нализывать детей. И тут меня осенило...
   Забыв про гудящую голову, я  понеслась  наверх,  схватила  коробок  с
"лисятами", притащила его в столовую и сунула одного щенка Черри. Та как
ни в чем не бывало принялась  облизывать  подкидыша.  Я  обрадовалась  и
подложила ей всех рыжих  щенят.  Черри  с  легким  недоумением  оглядела
увеличившееся семейство.
   Мне показалось, будто она хочет поинтересоваться:
   - Эти-то откуда взялись?
   Но  инстинкт  взял  верх  над  разумом.  Тяжело  вздохнув,  Черринька
принялась сгребать деток в кучу. Я перевела дыхание. Отлично, жаль,  что
не догадалась сделать из нее приемную мать вчера вечером. Спала бы  себе
спокойно. К ужину Юнона придет в себя, и я разделю детей.
   Когда проводишь ночь без сна, в голове рождаются гениальные мысли.
   Недрогнувшей рукой я набрала номер косметической клиники и попросила:
   - Позовите Шилову.
   - Минуту, - ответил  вежливый  девичий  голос,  и  зазвучала  музыка,
вернее, одна фраза, повторяемая бессчетное количество раз.
   Мне она надоела сразу. Ля-ля-ля. Ля-ля-ля.
   - Слушаю, - прервал треньканье красивый сочный голос.
   - Роза Андреевна?
   - Да.
   - Мне посоветовала обратиться к вам Ирэн Фабер, помните такую.
   - А как же.
   - Можно приехать?
   - Сегодня в два устроит? Как ваша фамилия?
   - Васильева, - без тени колебания ответила я.  Шилова  совершенно  не
удивилась. Ивановы, Петровы, Васильевы - самые распространенные в России
фамилии. К тому же она вряд ли помнит фамилию новой гостьи,  появившейся
на приеме в доме Рыкова.
   Буквально влетев в кабинет Шиловой, я шлепнулась на стул, стоявший  у
стола, и сообщила:
   - Звонила вам утром. Будем знакомы, Дарья Васильева от Ирэн Фабер.
   Роза Андреевна достала из  футляра  очки,  спокойно  надела  их  и  с
глубоким изумлением воскликнула:
   - Вы?
   - Мы знакомы?
   - Естественно.
   - Да? - продолжала  я  кривляться.  Потом  прищурилась,  указательным
пальцем подтянула кожу возле правого глаза:
   - Простите, сильно близорука.
   - Отчего очки не носите? - спросила косметолог.
   - Они мне не идут.
   - Тот, кто постоянно морщится,  желая  что-либо  разглядеть,  наносит
большой вред своей коже.
   - Так где мы виделись?
   - В гостях у Юрия Рыкова.
   - Какая гадость, - всплеснула я руками, - отвратительно.
   - Что? - опешила Шилова. - Что вы имеете в виду?
   - Этот, с позволения сказать, профессор, - прикидывалась я  полнейшей
идиоткой, - представьте себе, какая мерзость! У  него  из  дома  пропала
дурацкая игрушка, а он обвинил в воровстве меня. Меня!!! Да зачем бы мне
вдруг понадобилось тырить всякую дрянь, а?
   - У Рыковых пропало пасхальное яйцо.
   - Фу, - фыркнулая, - честно говоря, не слишком-то поняла, что  у  них
сперли. Яйцо! Протухшая штука с крашеной  скорлупой.  Вот  уж  ценность,
прямо-таки умопомрачительная! Оно что, золотое?
   - Вы угадали, - пояснила Роза,  -  именно  золотое,  работы  Фаберже,
очень дорогая вещь, доставшаяся Юрию Анатольевичу от бабки-фрейлины.
   - Ну и на фиг оно мне сдалось? - перешла я на подростковый  сленг.  -
За каким таким шутом мне чужие пыльные воспоминания понадобились?
   Шилова тяжело вздохнула. Очевидно, она решила, что видит перед  собой
клиническую идиотку. К  тому  же  я  натуральная  блондинка  с  голубыми
глазами, а такие дамы, как всем известно, - круглые дуры.
   - Эта, как вы выразились, пыльная штучка  -  очень  дорогая  вещь,  -
принялась растолковывать Роза.
   - Ха, - прервала ее я и  выложила  на  стол  платиновую  кредитку,  -
видали такие карточки? Шилова кивнула.
   - Могу, сами понимаете, любую вещь себе приобрести.
   - Я вас ни в чем не подозреваю. Юрий Анатольевич  очень  импульсивен,
он действовал под влиянием минуты. Ляпнул первое, что пришло в голову.
   - Интересное дело, -  вскипела  я,  -  почему  именно  на  меня  пало
подозрение? Может быть, это вы яйцо сперли?!
   - Я?!
   - Вы!!!
   Роза Андреевна вытащила из сумки сигареты и заявила:
   - Вы с ума сошли. Я бываю у Рыковых регулярно,  на  меня  и  подумать
невозможно. К тому же терпеть не могу чужие безделушки,  у  меня  к  ним
какая-то брезгливость. Представлю, что  их  трогают  сморщенными  руками
старухи, и меня просто передергивает.
   - Ничего,  ничего,  передернулись  себе  и  понесли  в  скупку.  Сами
говорите, что вещь дико дорогая. Может, у вас долги!..
   - Вы на что намекаете? - покраснела Роза. -  Какие  такие  долги?  Уж
извините, хвастаться не приучена, но смотрите.
   И она тоже вытащила из кошелька "Мастер-кард" только не платиновый, а
золотой. Похоже, у тетки там лежит тугая копеечка.
   - Ну и чего? - фыркнула я. - Деньги  к  деньгам.  Увидели  и  сперли.
Между прочим, выходили из гостиной, довольно надолго.
   - Косметику поправляла, - занервничала  Роза,  -  в  ванной  наносила
макияж.
   - А по дороге зарулили в кабинет и приделали яичку ноги.
   - Юра хранит его в спальне,  -  взвилась  Роза,  -  ничего-то  вы  не
знаете.
   - Вот и здорово, - мигом воспользовалась я ее промахом,  -  зато  вам
хорошо известно, где Рыковы держат фамильные раритеты. Ну  и  ладненько,
сейчас двину в милицию, пусть там разбираются, кто прав, а кто  виноват.
Мне не очень хочется, чтобы народ  кругом  твердил:  Дарья  Васильева  -
воровка.
   Роза Андреевна сильно изменилась в лице:
   - Я ничего не брала!
   - Я тоже.
   Разговор зашел в тупик. Подождав пару секунд, я ласково пробормотала:
   -  Верю  вам,  такая  милая,  интеллигентная  дама  не  способна   на
воровство.
   - Вы тоже не похожи надомушницу, - не осталась в долгу Роза.
   -  Но  понимаете,  что  мы  замазаны?  Люди  долго  будут   говорить:
неизвестно, кто из них украл, но яичко-то исчезло...
   - Сама об этом думала, - вздохнула Шилова, - вчера как раз размышляла
на эту тему.
   - Может, кто из этих украл...
   - Кого имеете в виду?
   - Ну, мужчины...
   Роза Андреевна улыбнулась.
   - Невероятно.  Они  работают  в  НИИ  тонких  исследований.  Владимир
Сергеевич - директор, Леонид Георгиевич - его зам по научной части.  Оба
доктора наук, известные люди. Такое просто невозможно.
   - Там еще был некий Яков. Роза поджала губы.
   - Ах этот! Ничего о нем сказать не могу. Выглядит отвратительно. Хотя
тоже в НИИ тонких исследований работает. Кстати, на вечере присутствовал
также и ваш кавалер.
   - Он ни разу не выходил из комнаты.
   - Это верно, - пробормотала Роза, - я, честно говоря, подозревала вас
и Якова. Хотя теперь понимаю: вы не из таких. Да  что  мы  все  об  этом
яйце, давайте о деле.
   Я чуть было не спросила: "О  каком?"  -  но  вовремя  вспомнила,  что
явилась сюда за. второй молодостью.
   Пришлось старательно изображать  из  себя  клиентку.  Сначала  Шилова
зажгла яркую лампу и,  нацепив  себе  на  нос  нечто  очень  похожее  на
бинокль, принялась изучать мое лицо. Наконец она вынесла вердикт:
   - Катастрофы пока нет, думаю, обойдемся одним курсом. Сначала  сдайте
анализы. Эти натощак, а...
   - Зачем? - изумилась я. Роза глянула на меня.
   - Ирэн не рассказывала, в чем суть?
   - Нет.
   - И про цену не говорила? - нахмурилась косметолог.
   Я принялась выкручиваться:
   - Вы же ее знаете, фик-фок на один бок, никакой серьезности.
   Прощебетала так небрежно: "Душечка, бегом несись к Розе Шиловой,  она
просто кудесница. Сбросишь двадцать лет, правда, дорого стоит,  но  зато
какой результат!"
   - Очень похоже на Ирэн, - вздохнула Роза. - Слушайте: курс омоложения
состоит из нескольких процедур. Массаж, который я делаю сама, прямо тут,
в кабинете, и уколы.
   - Уколы! Гормоны! Ни за что!
   - Смотрите, душенька, - ласково сказала Роза и вытащила альбом.
   Я принялась перелистывать тяжелые страницы. Справа фотографии  женщин
с  увядшей  кожей,  сеточкой  морщин,  подглазными  мешками  и  россыпью
пигментных пятен. На  противоположной  странице  -  снимки  их  дочерей.
Гладкая, ровная, упругая на вид кожа, сияющие глаза; щеки, радующие глаз
персиковым румянцем.
   Если тем, кто слева,  смело  можно  было  дать  пятьдесят  с  хорошим
хвостиком, то помещенные справа тянули на  двадцать  пять,  от  силы  на
тридцать.
   - Вы хотите сказать, что это результат уколов?
   - Всего комплекса мероприятий.
   - Невероятно, что же вы вводите своим пациентам?
   Шилова засмеялась:
   - Дорогая, вы же понимаете, что я никогда не раскрою свою тайну.  Это
мой секрет, "ноу-хау", оригинальное изобретение. Данной методикой,  смею
уверить, владею только я. Удовольствие это дорогое, но оно того стоит.
   - И сколько?
   - Массаж и уколы - пятнадцать тысяч долларов.
   - Один курс?
   - Да, но в большинстве случаев его хватает на годы.
   Хотя гарантий, что не понадобится второй, дать  не  могу.  Все  очень
индивидуально. Но потом вам придется покупать  крем  для  лица  и,  если
захотите, для рук. Вот он.
   Жестом фокусника она выставила на стол простую пластмассовую баночку.
   "Маркус" - гласила наклейка. Надо же, точь-в-точь такие  толпились  в
ванной у Сабины.
   - Пятьсот долларов, - спокойно сообщила Шилова,  -  совсем  недорого,
учитывая сногсшибательный эффект.
   - Можно подумать до завтра?
   -  Конечно,  если  примете  решение,  звоните  и  приезжайте  сдавать
анализы.
   Я кивнула и пошла к двери.
   - Еще деталька, - остановила  меня  врач,  -  я  не  рекламирую  свои
услуги, беру лишь тех, кто способен заплатить.
   - Естественно, - согласилась я, - это ваш бизнес.

Глава 9

   По  дороге  домой  я  обнаружила,  что   закончились   сигареты,   и,
припарковавшйсь  возле  какого-то  метро,  пошла  разглядывать   ларьки.
Сигарет "Голуаз" не было. В одной будке я  увидела  знакомую  пачку,  но
красного цвета, а мне требовалась  голубого.  Густо  натыканные  палатки
радовали глаз изобилием.
   Печенье, конфеты, разноцветные бутылки, орешки, чипсы. Хорошо  теперь
в Москве, можно купить все  что  угодно.  Хотя  и  подделок  полно.  Вон
красуется "Парфюмерная лавка". Не советую покупать там французские духи.
Глаз заскользил по полочкам, и  я  увидела  знакомые  баночки  "Маркус".
Интересно, однако. Я наклонилась к окошку.
   - Почем "Маркус"?
   - Восемьдесят рублей, - последовал ответ, - берите.
   - Сколько?
   - Толстая продавщица принялась нахваливать товар.
   - Дороговато, конечно, можно подешевле отыскать,  но  крема  хорошие,
все довольны, попробуйте.
   Я приобрела тюбик, на котором значилось "Бальзам для рук",  вернулась
в "Пежо" и принялась изучать содержимое.
   Выглядела и пахла светло-желтая масса не  слишком  приятно,  каким-то
лекарством. Размазав ее по кисти, я поехала  в  Ложкино.  Вот  ведь  как
странно.
   Тот  же  "Маркус"  в  кабинете  Шиловой   стоит   пятьсот   долларов.
Предположим, что она - вульгарная обманщица, встречаются такие нечестные
доктора. Подсовывает клиенткам самую обычную мазь и уверяет, что дает им
волшебное средство. Но неужели она и  Сабину  надувает?  У  той  полочка
просто ломилась от продукции фирмы "Маркус":  кремы,  лосьоны,  маски  -
словом, вся косметика была под этой маркой. И потом, я-то хорошо  помню,
как у меня мигом сошло пигментное пятно на одной  руке.  Значит,  хитрая
Роза случайно обнаружила качественную отечественную косметику  и  теперь
впаривает ее наивным богачкам. И не боится, что поймают.
   Я въехала в ворота. Опасаться ей некого.  Дамы,  которые  готовы,  не
поморщившись, выложить пятнадцать тысяч долларов за  гладкую  морду,  не
ездят в метро и не разглядывают дешевую косметику  в  ларьках,  так  что
шанс попасться почти равен нулю.
   Вечером, лежа в кровати, я приняла решение. Все  складывается  просто
великолепно. Похоже, что Роза и впрямь не брала яйца.  Не  знаю,  откуда
взялась во мне эта уверенность, но она  присутствовала.  Вот  и  хорошо.
Завтра заявлюсь к Шиловой, покажу  ей  эту  баночку,  сообщу,  что  знаю
правду, и за свое  молчание  потребую  всю  известную  ей  информацию  о
Владимире Сергеевиче, Леониде Георгиевиче и Якове.
   Счастливо улыбаясь, я заснула крепким сном. Разбудил меня  телефонный
звонок. Прежде чем схватить трубку, я глянула на будильник: шесть  утра.
Небось ошиблись номером. Сколько раз убеждалась,  что  на  ночь  следует
отключать  мобильный.  Частенько  звонят  пьяные,  с   тупым   упорством
требующие Лену, Галю, Аню...
   - Алло, - буркнула я, собираясь сказать следующую фразу: "Вы не  туда
попали".
   Но из наушника  понесся  высокий  нервный  голос  моей  подруги  Риты
Замощиной:
   - Дашка, у тебя есть парча?
   - Что? - не разобрала я спросонок.  -  Арча?  Это  что?  Продукт  или
животное?
   - Парча!!! - заорала Рита. -  Материал  такой  блестящий,  с  золотой
ниткой.
   - Нет, - ответила я растерянно.
   - Катастрофа! - завопила Рита. - Все пропало!  Прямо-таки  и  нет?  А
шторы? Помнится, у вас в  столовой  висят  бежевые  портьеры  с  золотой
вышивкой.
   - Правильно, но это не парча, а шелк, Зайка привезла из Парижа, мы...
   - Они блестят? - перебила меня Рита.
   - Ну... немного, - ответила я, сдаваясь под этим натиском.
   - Переливаются?
   - Да.
   - Еду.
   - Куда?
   - К тебе, - сообщила Рита, - снимай одну штору, она мне нужна.
   Я села в  кровати  и  уставилась  на  противно  пищащую  трубку.  Мне
почудилось, или Рита и впрямь уже катит сюда, чтобы снять нашу штору? Да
что случилось-то, в конце концов?
   Все  выяснилось  через  сорок  минут,  когда  ненакрашенная  Ритуська
влетела в мою спальню и заорала:
   - Давай скорей, у меня времени только до девяти. В десять  начало,  а
их еще скроить и сшить надо. Надеюсь, у тебя есть машинка?
   - У Ирки имеется, -  робко  ответила  я.  Ритуська  весит  почти  сто
килограммов, но и рост у нее гренадерский, чуть-чуть до метра  девяносто
не дотянула.  В  молодости  она  играла  в  баскетбол  и  даже  добилась
определенных успехов. Сами понимаете, попадаться ей под горячую руку  не
рекомендуется.
   - Хорошо, - резюмировала Ритка, - тащи стремянку.
   - Зачем?
   - Штору снимем, с пола даже я не дотянусь. Ну торопись же, времени  в
обрез.
   И  она  стала  энергично  выталкивать  меня  в  коридор.  С  огромным
изумлением я затем  наблюдала,  как  Ритка  отцепила  одно  полотнище  и
удовлетворенно пробормотала:
   - Прекрасно, они чистые. Тащи ножницы и машинку.
   - Зачем?
   - Шторы шить.
   Я разинула рот.  Содрать  с  окон  портьеры,  чтобы  сделать  из  них
драпировки?!  Нет  уж,  хоть  и  побаиваюсь  гневливую,   непредсказуемо
вспыльчивую  Ритуську,  но  ей  придется  сейчас  объяснить   мне   свое
поведение!
   - Ничего не принесу, пока не пойму, что случилось.
   - Мой Масик... - завела Ритуська, встряхивая штору, - едет сегодня на
выставку.
   Я слушала ее, удивляясь тому,  насколько  у  человека  может  съехать
крыша.
   Сама люблю животных, но Замощина своего Масика,  на  мой  взгляд,  не
слишком симпатичного кота угольного окраса, просто боготворит.
   Три года назад Рите подарил его один из ее  ухажеров.  Помнится,  что
тогда Замощина пришла в ужас, увидав, какой презент притащил любовник. В
ее уютной, вылизанной до блеска квартирке одинокой  женщины  никогда  не
было животных. В гневе Ритулька разорвала  все  отношения  с  мужиком  и
собиралась выбросить котенка к мусорным бачкам.  На  дворе  мел  ледяной
декабрь, стужа ломала  асфальт.  Ритуська  недрогнувшей  рукой  посадила
ненужного котика возле вонючего железного короба и пошла домой. Вдруг ее
как будто бы кто-то толкнул в спину, и  Замощина  оглянулась.  Крохотный
комочек безропотно лежал на ледяной земле. Он не плакал,  не  пищал,  не
бросался  за  женщиной,  просто  молча   распростерся   возле   помойки,
покорившись судьбе. Котик явно приготовился к смерти. Внезапно Замощина,
сама  не  понимая  почему,  вернулась,  со  вздохом   взяла   подаренное
безобразие, принесла домой, устроила в коробке из-под обуви и  принялась
выхаживать. Сейчас Масик огромный котяра,  ленивый  и  до  невозможности
избалованный.  Ест  он  только  мясо,  причем  парное,   с   рынка,   от
размороженного воротит нос, гречку и творог ему и предлагать  не  стоит.
Масик любит спать, развалившись на обеденном  столе,  его,  естественно,
никто  никогда  не  охаживал  ни  веником,  ни   тряпкой.   Весь   запас
нерастраченной  Ритуськой  любви,  который  должен  был   бы   достаться
несуществующему мужу и детям, вся страсть и нежность - все  это  рухнуло
на Масика. Если он, не дай бог, чихнет, Ритка  созывает  дома  консилиум
ведущих ветеринаров.
   Когда кот, обожравшись парной телятиной, заработал понос, Замощина  в
панике позвонила мне и велела достать лекарство  для  своего  любимца  в
Париже, не больше и не меньше.
   - Достань мне в Париже лекарство.
   Никакие уверения, что сейчас  в  нашей  столице  можно  добыть  любое
снадобье, не подействовали. Масику требовались капли именно из Франции.
   Сейчас новая  трагедия.  Сегодня  ровно  в  десять  утра  она  должна
демонстрировать Масика на кошачьей выставке. Ритуля подошла  к  проблеме
серьезно. Кота вымыли, расчесали, намазали средством для блеска  шерсти,
нанесли на когти розовый лак. Надели на шею золотую цепочку, на лапку  -
браслетик.
   Приготовили и выставочную  клетку:  проволочный  ящик  с  ярко-желтым
матрасом и  огненно-красной  мисочкой  для  воды.  Ритка  подумала,  что
угольно-черный кот будет особенно эффектно смотреться на подстилке цвета
летнего солнца рядом с миской, похожей на  помидор.  Одним  словом,  все
было готово. Но вчера поздним вечером, ближе к полуночи, Ритке позвонила
одна из устроительниц выставки и поинтересовалась, будет ли  там  завтра
Масик. Мимоходом она спросила:
   - Про занавесочки не забыли?
   - Какие такие занавесочки?  -  обомлела  Ритка.  Выяснилось,  что  на
выставке проволочная клетка должна быть задрапирована. Во-первых,  кошки
тогда не видят друг друга и  меньше  волнуются.  А  во-вторых,  на  фоне
красивых занавесок животное смотрится  гораздо  лучше.  Если  клетка  не
будет  задрапирована  парчой,  судьи  мигом  наморщат  носы  и   отдадут
вожделенные  награды  тем  котам   и   кошкам,   чьи   хозяева   вовремя
подсуетились.
   Ритка  заметалась  по  квартире,  тщетно  пытаясь  решить   возникшую
проблему.
   Магазины уже закрыты, откроются  к  тому  времени,  когда  Масик  уже
должен красоваться в клетке на глазах у восхищенно  рукоплещущей  толпы.
Ритка схватила телефонную книжку и принялась  обзванивать  знакомых.  Но
никто не мог ей помочь.
   У Нели Роговой нашлась было парчовая накидка на кресло,  но  зеленая.
Сами понимаете, что вкупе с  желтым  матрасом  и  красной  мисочкой  она
смотрелась бы ужасно. Чуть не рыдая от горя, Ритулька  вдруг  вспомнила,
что видела в нашем доме бежевато-золотистые шторы. И  вот  теперь,  лихо
кромсая их ножницами, она приговаривала:
   - Само