ардовое  пальто,  моментально  снимает  в   прихожей
колготки.
   - Ужасно, дорогая, - щебечет она, пряча чулки  в  сумку,  -  эти  мерзкие
штуки моментально рвутся, мы  ведь  свои  люди,  так  что  посижу  с  голыми
ногами...
   И та и другая, не задумываясь, покупают драгоценности и меняют машины. Но
не стесняются заглядывать воскресным  утром  на  дешевые  распродажи,  чтобы
купить одежду подрастающим детям.
   - Если плачу такие деньги, то желаю  видеть  все,  -  отрезала  я.  Артем
вздохнул:
   - Ладно, Галина Николаевна, откройте комнату Костиной.
   Женщина послушно отперла одну из дверей, мы вошли внутрь.
   Большое помещение ничуть не  отличалось  от  комнат  в  основном  доме  -
красивая, удобная мебель, пушистый ковер. У окна в  глубоком  кресле  сидела
худенькая, почти высохшая женщина.
   - А мы к вам в гости, Елена Никаноровна, - весело сказал Артем -  примите
незваными? Что же это вы приболели...
   - Меня зовут по-другому, - вяло протянула женщина, - не Лена, а  как,  не
помню, но только не Лена...
   - Хорошо, - согласился врач, - как прикажете.
   - Не Лена, - протяжно бормотала больная, - не Лена, не Лена, не Лена...
   - Хорошо, хорошо, - закивал Артем.
   Но женщина никак не хотела успокаиваться. Ее маленькое личико, похожее на
мордочку больной обезьянки, сморщилось, и частые слезы горохом посыпались из
блеклых голубых глаз. Мне показалось, что она похожа на  кого-то,  с  кем  я
раньше встречалась, но на кого именно, вспомнить никак не могла.
   - Пойдемте, - вздохнул Артем, - больная возбудилась, мы ее нервируем.
   - Нет, нет! - вдруг громко вскрикнула сумасшедшая, пытаясь встать.
   Она протянула ко мне исхудалые бледные руки и по-детски попросила:
   - Возьмите меня отсюда, ну, пожалуйста, возьмите. Они  меня  бьют,  морят
голодом, а еще колют какие-то лекарства, я от них дурею.
   Мне стало не по себе. Женщина-врач попыталась успокоить пациентку:
   - Елена Никаноровна, сегодня на ужин ваше любимое творожное суфле...
   - Я не Елена, - вновь завела тетка, мерно покачиваясь, - не Елена.
   - Пошли, - потянул меня за руку Артем.
   - Велите им отдать мои драгоценности, - выпрямив спину, протянула дама, -
они у меня забрали кольцо.
   - Милая Елена Никаноровна, - ласково проговорил Федотов, беря Костину  за
руку, - посмотрите внимательно сюда, вот они ваши украшения.
   Больная растопырила пальцы. Они были густо унизаны перстнями.
   - Действительно, - забубнила она, - вернули. Ожерелье исчезло!
   Все так же ласково  психиатр  расстегнул  верхнюю  пуговицу  на  кофточке
больной:
   - Да вот оно, пощупайте.
   В ту же секунду  я  почувствовала,  как  по  спине  пробежала  дрожь.  На
жилистой шее болталось колье - имя "Валентина", выполненное из сапфиров...
   - Вас зовут Валя, - вырвалось у меня неожиданно.
   Костина напряглась:
   - Не помню, не помню...
   Она схватилась пальцами за виски.
   -  Голова  болит,  только  что  ударили  по  голове...  Артем  решительно
подтолкнул меня к двери:
   - Пошли отсюда. В кабинете он сказал:
   - С чего в голову пришло, будто Елену Никаноровну зовут Валей?
   Мысленно ругая себя на все корки за несдержанность, я пробормотала:
   -  Можете  представить  женщину,  которая   носит   на   груди   ожерелье
баснословной стоимости с чужим именем?
   Артем вздохнул и вновь закурил вонючую сигару.
   - Елена Никаноровна служила  актрисой  в  театре  "Луна  на  подмостках".
Никогда не была особо популярна, главных ролей не исполняла, но  такие,  как
она, тоже нужны в коллективе... Потом случился инсульт, а  как  следствие  -
то, что вы сейчас наблюдали. Ее поместила  ко  мне  мать.  Единственно,  что
осталось от прежней личности, - любовь к украшениям. Естественно, все они  -
бижутерия. Она их прячет в  комнате,  теряет,  мы  покупаем  новые...  Колье
стоило, по-моему, рублей двадцать, от силы пятьдесят. Будет время, поглядите
в киоске "Союзпечать", там таких множество... Просто, наверное,  сотрудница,
покупавшая "ожерелье", не нашла  с  именем  "Лена",  вот  и  посчитала,  что
Костиной все равно, читать-то она не может...
   - Но она так убедительно говорила про мучения, - залепетала я, - вы  ведь
не бьете больных? Федотов терпеливо ответил:
   - Естественно, нет. Елена Никаноровна глубоко больной человек, просто  не
понимает, что говорит.
   - Ну ладно, - покачала я  головой,  -  подумаю  до  среды  и,  если  решу
доверить Анну, то свяжусь с вами, подскажите телефончик.
   - Рисковали, приезжая сюда без предварительной договоренности со мной,  -
сказал Артем, протягивая визитную карточку.
   - Таня сказала, будто вы всегда на месте...
   - Откуда ей знать? - искренне удивился психиатр. - Татьяна Михайловна тут
никогда не бывает!
   Я хитро прищурилась и кокетливо погрозила пальцем:
   - Не забывайте, что мой бывший муж главный редактор журнала "Желтуха"!
   - Не понимаю! - изумился Федотов. - Это тут при чем?
   - А при том,  -  корчила  я  из  себя  бесцеремонную  идиотку,  -  Никита
рассказывал про ваши особые взаимоотношения. Да теперь и скрывать  не  надо,
Танюша вдовой стала.
   Федотов спокойно смотрел на меня. Профессия психиатра предполагает умение
владеть собой, а положение владельца частной  клиники  обязывает  к  крайней
вежливости с родственниками больных.
   - Боюсь, господин редактор  ошибся,  -  произнес  он  наконец,  -  нас  с
госпожой Ивановой связывают только  деловые  взаимоотношения.  Вы  знаете  о
болезни ее дочери?
   - Ну, по-моему, серьезного заболевания как  раз  нет,  -  ответила  я,  -
только внешне девочка отличается от других детей, но с головой у нее  все  в
порядке.
   - Я того же мнения, - подтвердил Федотов, - но мать постоянно  тревожится
и  по  каждому  поводу  советуется  со  мной.  Сейчас  у  подростка  начался
пубертатный период, возникли проблемы с поведением дома.  Обычная  вещь  для
подобного возраста, но Татьяна Михайловна крайне  остро  воспринимает  любое
отклонение, так сказать, от середины. И мы довольно часто  обсуждаем  данные
проблемы. Мои консультации платные, и, если родственникам удобно приезжать в
больницу Раевского, бога  ради.  Думаю,  кто-то  из  сотрудников  клиники  и
запустил гнусную сплетню. Я не особенно боюсь слухов, у  Татьяны  Михайловны
другое положение. Что же касается "Желтухи", мне  не  хотелось  бы  при  вас
озвучивать мое мнение об этом издании.
   И он, давая понять, что разговор окончен, резко встал.

Глава 15

   Утром мы все собрались в холле. Таня,  одетая  в  глухое  черное  платье,
аккуратно пристроила на голове элегантную шляпку с полупрозрачной  вуалью  и
спросила:
   - Все готовы? Я оглянулась:
   - Вари нет.
   - И Маши, - добавила Ольга.
   - Они в школе, - преспокойно заявила вдова, - детям незачем участвовать в
этой церемонии.
   Мы промолчали.
   Прощание  проходило  в  морге  Центральной  клинической  больницы.  Возле
закрытого  гроба  стояли  несколько  человек.  Таня  села   посередине.   Мы
пристроились по бокам. Толпа народа с цветами,  десятка  два  журналистов  с
камерами... Потом церемония передвинулась в Донской крематорий.
   - Я думала, будут хоронить в землю, - шепнула Зайка.
   Но Таня услышала и пояснила:
   - Он хотел после смерти превратиться в пепел, говорил: "Какой  прекрасный
обычай существует в Индии - развевать прах над рекой Ганг". Но у  нас  такое
невозможно. К тому же на Донском их семейное место - отец, мать, брат.
   Поминки устроили в ресторане "Прага". С  каждой  минутой  похороны  Олега
Андреевича делались похожими на  фарс.  Ну  кто  додумался  до  того,  чтобы
поминать покойного в кабаке? Огромный дом Харитоновых запросто мог  вместить
не один десяток человек.
   Таня  сидела  во  главе  стола,  уставленного  деликатесами.  Ее  тарелка
оставалась почти пустой на протяжении всего вечера. Сначала выпили по одной,
не чокаясь, потом опрокинули еще и еще... В соседнем  зале  гуляла  свадьба,
оттуда доносились звуки музыки,  взрывы  смеха  и  бодрые  крики  "Горько!".
Спустя некоторое время кое-кто в нашем зале начал отбивать ногой такт, потом
народ разошелся совсем. Бутылки все появлялись  и  появлялись,  беспрестанно
подносили новые блюда...
   Мне стало совсем не по себе,  такое  ощущение,  будто  проглотила  крысу.
Официанты начали  разносить  пирожные.  Внезапно  Таня  наклонилась  и  тихо
прошептала:
   - Олег хотел, чтобы на поминках было весело. Он не переносил театральных,
напыщенных речей и официальных проводов. Веселый,  радостный...  Как  теперь
без него!
   Внезапно она замолчала, в  глазах  начали  закипать  слезы,  но  огромным
усилием воли вдова сдержалась и не заплакала.
   Я глянула на нее  с  глубоким  уважением  -  всегда  восхищалась  людьми,
умеющими в любой ситуации "сохранить лицо".
   Из "Праги" мы прибыли около часа ночи.
   - Отвратительно, - сказала Зайка, заглядывая ко мне в  спальню,  -  когда
умру, пожалуйста, не устраивай поминки в ресторане.
   - Типун тебе на язык, - в сердцах вскрикнула я, - надо же такую  глупость
ляпнуть!
   - Хорошо, хорошо, - замахала руками Зайка и велела:
   - Ложись спать, вон бледная какая.
   Я послушно залезла под одеяло, и к моим ногам моментально прижался Хучик.
Ольга ушла, потушив свет. Я лежала тихо-тихо, но сон не шел. В  голове,  как
ежи, ворочались мысли. Казалось, что из-под кожи,  как  у  Страшилы,  сейчас
вылезут иголки.  Наконец  я  села  и,  поглаживая  мопса,  решила:  попробую
систематизировать известную информацию.
   Значит, так. Некто отравил  на  вечеринке  абсолютно  безвредного  Ваньку
Клюкина. Зачем было делать это прилюдно? Потом погибает Зоя Лазарева... Нет,
сначала подрывают машину Харитонова, затем таинственный рыжеволосый  мужчина
убивает шофера Володю и присваивает себе красный мешочек с чем-то ценным,  и
только потом сбивают Зою, а вечером стреляют в Никиту... Почему? Как связана
смерть Олега Андреевича с гибелью Ваньки? Отчего и Зоя, и Никита утверждали,
будто его убрали по ошибке? Кого тогда хотели уничтожить? Харитонова? И  что
лежало в алом мешочке? Небось камни или золото...
   Тут неожиданная мысль пришла в голову, и я слезла с кровати.
   Дом спал. Из-под дверей не пробивались полоски света. Даже многочисленные
собаки ни разу не гавкнули, когда  я  босиком  прокралась  в  кабинет.  Руки
начали нажимать на паркетины. Ну где этот тайник! Наконец ниша  нашлась,  но
она была абсолютно пуста.
   Я тупо смотрела в дверку. Где же кольца,  цепочка,  браслет  и  колье  из
сапфиров?
   Утром Ольга попросила холодного молока.
   - Что случилось? - удивилась я.
   - У нее на языке прыщ вскочил, -  хихикнул  Кеша,  -  на  самом  кончике,
наверное, раздваиваться начинает...
   Зайка тяжело вздохнула.
   - Не поверит ведь никто, такая совсем маленькая штучка, а говорить и есть
больно.
   Кешка уткнулся носом в  чашку.  Жена  подозрительно  глянула  на  него  и
спросила:
   - Смеешься?
   - Что ты, малыш, - отозвался сын, старательно пряча ухмылку, - очень тебя
жалко!
   Зайка с сомнением посмотрела на мужа и промолчала.
   - Чего вьг такие грустные? - завопила Маня, влетая в столовую.
   - У Ольги язык болит, - пояснила я, - прыщ вскочил.
   - А, ерунда, - отмахнулась Машка и велела:
   - А ну высуни.
   Невестка покорно разинула рот.
   - Конечно, я не врач, - вынесла  вердикт  Маня,  -  но  подобное  явление
встречается у приматов. Людская разновидность называется просто - типун.  Ну
поговорка такая еще есть - типун тебе на язык!
   Зайка отставила в сторону стакан и глянула на меня.
   - Что же теперь делать? Говорить больно, а через три часа эфир.
   - Не знаю, - с сожалением ответила Маня.
   - Обезьян как лечат? - поинтересовался Кеша.
   Маруся нахмурилась.
   - Полощут больной орган марганцовкой, смазывают люголем, ну еще  не  дают
кислого или острого в пищу.
   - Поняла? - повернулся сын к Ольге.
   - Ты намекаешь на то, что я похожа на мартышку? - оскорбилась Зайка.
   - Ну, положим, языки у вас одинаковые, пойди и сунь в марганцовку.
   - Ах, я шимпанзе! - обозлилась Ольга. - Ну спасибо за комплимент.
   - Ты больше смахиваешь на зеленую макаку, -  сообщила  Маня,  -  шимпанзе
крупное животное.
   Зайка вскочила и кинулась к двери. На пороге она  остановилась  и  грозно
заявила, тыча в меня пальцем:
   - Дети все пошли в маменьку...
   - При чем тут я?
   - А кто вчера ночью сказал: "Типун тебе на язык?" - зашипела Зайка. - Кто
пожелал мне дурацкую болячку? Ты, Дарья. Из-за тебя теперь страдаю.
   И она выскочила в коридор, столкнувшись с Таней.
   - Ольга  заболела?  -  поинтересовалась  хозяйка,  накладывая  в  тарелку
творог.
   Маша захихикала, и тут зазвонил телефон. Таня включила мобильник:
   - Да.
   Слышно было, как мужской голос неразборчиво бубнит в мембране.
   - Ладно, - ответила Иванова, - успеешь к двенадцати?
   Собеседник продолжал бормотать.
   - Извини, Артем, - прервала его женщина, - давай в час в "Доске".
   И она преспокойненько начала есть. Я еле-еле дождалась конца  завтрака  и
ринулась в спальню одеваться.
   Значит, доктор обманул меня! Их связывают особые взаимоотношения.  Навряд
ли у Татьяны есть еще один приятель  с  таким  именем.  Поеду  -  ка  на  их
"стрелку" да попробую подслушать, о чем голубки будут трепаться.
   Скорей всего, Артем  и  есть  таинственный  Жок,  а  во  время  вечеринки
пытались отравить Харитонова. Бедный Ванька схватил чужой  бокал.  Наверное,
Олег Андреевич мешал любовникам, за что и получил  тротил  в  багажник,  или
куда там засовывают взрывчатку... То-то милая Танюша совершенно  не  горюет.
Боже, да она убийца!
   От неожиданной мысли у меня просто затряслись руки. Ну конечно,  это  все
объясняет. Осталось только собрать доказательства. Перед тем как  уехать  из
дома, я позвонила в больницу и с радостью узнала, что Никита жив. Правда, не
все новости были утешительны. Врач сказал, что он проведет в  реанимации  не
один день и ближайшие две недели не сможет разговаривать.
   "Доской" люди моего поколения называют кафе на  Старом  Арбате.  Когда-то
там располагался  шахматный  клуб,  потом  открыли  небольшой  буфетик,  где
подавали  мороженое,  коктейль  "Вечерние  огни"  и  блинчики  со   взбитыми
сливками. Стоило все недорого, по вечерам играл оркестрик, и  зал  заполняли
полунищие студенты. Кто побогаче, ходил в "Космос", "Московское" и  "Север".
Мы же, живущие на стипендию, толкались в "Доске".
   Ровно без десяти час загнала "Вольво"  в  переулок,  натянула  на  голову
кудлатый темно-каштановый парик, нацепила очки, ярко-ярко  намазала  губы  и
осталась довольна собой.
   В "Доске" царил полумрак. Кафе расположено в  подвале,  дневной  свет  не
проникает в него никогда. Мы еще и за это любили данное место. Даже в  ясный
солнечный  полдень  у  посетителей  "Доски"  создается  полное   впечатление
интимного вечера.
   Подвальчик оказался почти полон. Он не сильно изменился за те годы, что я
не бывала здесь. Только пластиковые столы  поменяли  на  дубовые,  а  вместо
стульев поставили лавки. Но верхнего  освещения  по-прежнему  нет,  лишь  на
столиках мерцают небольшие лампочки под абажурами. Лица присутствующих тонут
в тени. Мне это было на  руку,  и  я,  пробившись  сквозь  толпу  к  стойке,
заказала кофе и булочку.
   Таня с Артемом сидели в самом углу, у стены, почти вплотную друг к другу.
Слева за соседним столом было свободное место. Я пристроилась  на  неудобной
лавке и вся обратилась в слух.
   - Говорю же, - сердито цедила Таня, - никого не посылала, Никиту  Павлова
знаю, вместе учились, а про жену его  первый  раз  слышу,  да  и  с  ним  не
поддерживала отношений. Тебя обманули. Она на машине приезжала?
   Артем кивнул.
   - Номер записал?
   - Нет.
   - Что за марка? Психиатр хмыкнул:
   - Не разглядел, иномарка.
   - Идиот, - припечатала Таня, - а если это из-за Костиной? Уверен, что  та
ничего не расскажет?
   - На таких препаратах? - хмыкнул Артем. - Да она  совсем  не  соображает.
Нет, тут не волнуйся, полный порядок. Ума не приложу, кому надо меня дурить!
Может, налоговая инспекция старается?
   - Ха, - выдохнула Таня, - станут они тебе спектакли устраивать, в  случае
чего явятся в черных масках и двери ногами выбьют. Нет, это кто-то докопался
до правды. Только кто? Вдруг бабка Костиной протрепалась?
   - Маловероятно, - забормотал Артем, - и потом, кто  станет  расспрашивать
старуху? Никому она не нужна, тогда просто повезло,  что  Костина  в  палате
оказалась, заранее ведь никто  не  планировал...  Нет,  тут  чисто.  Ума  не
приложу! Они замолчали.
   - Слушай, - оживился врач, -  а  вдруг  все  очень  просто?  Ну  чего  мы
испугались! Позвони этому Никите и спроси,  отправлял  ли  он  ко  мне  свою
бывшую жену. В конце концов, клиника пользуется популярностью, кого  ко  мне
только не присылают, вдруг и правда клиентка?
   - Идиот, кретин, - злилась Таня, - ну какого черта ты ее впустил?!
   - Так охранник позвонил и сказал, будто ты приехала, - оправдывался врач,
- думал, случилось что-нибудь.
   - Я бы позвонила на мобильный! Артем тяжело вздохнул:
   - Все так неудачно сошлось. Аппарат посеял. Утром оставил в отделении,  и
все, кто-то прихватил, не было телефончика! Вот и решил, что нужен очень,  а
найти не можешь.
   - Болван, - вскрикнула Таня, - прибей трубку гвоздями к животу, недоумок!
Такое дело испортишь.
   - Ладно, ладно, -  забубнил  психиатр,  -  ну  не  ругайся  так...  Давай
подождем.
   - Чего?
   - Она обещала в понедельник перезвонить и сказать,  доставит  сестру  или
нет...
   - Ну, не понимаю, - продолжала злобиться Таня, - почему ты не выгнал  эту
тетку, какого черта принялся ей клинику показывать?
   Федотов молчал, потом тихо вымолвил:
   - Ну, думаю, может, и правда пациентка. У меня  сейчас  дела  не  слишком
хорошо идут...
   - На денежки позарился, - резюмировала Таня, - долларов захотел!  Мало  я
тебе давала! Теперь, когда все наше, ты  ставишь  затею  на  грань  провала!
Урод! Из-за каких-то паршивых копеек рисковать будущим! Да еще отвести  бабу
к Костиной в комнату!
   Собеседник сосредоточенно сопел.
   - Вот что, - твердо сказала Таня, -  ждем  до  вторника,  ну,  в  крайнем
случае, до среды. Если мадам не появится,  придется  перепрятывать  Костину!
Целое дело! Ладно, не расстраивайся, обойдется.
   - Ты от своих гостей еще не обалдела? - спросил Артем.
   Таня ухмыльнулась:
   - А куда деваться, сам знаешь, они нужны. Дашка на курсе самой  кретинкой
слыла,  впрочем,  такой  и  осталась.   Сын   с   невесткой   ничего,   тоже
придурковатые. Дочка мне ее только не нравится - бойкая, говорливая и Варьку
с толку сбивает, девка совсем слушаться перестала!
   - Так выгони их! Таня быстро возразила:
   - Не могу, они мне пока нужны. Только не спрашивай зачем, просто  поверь,
что я нуждаюсь в их присутствии.
   Послышался звук отодвигаемого стула. Я пониже  наклонилась  над  чашечкой
жидкого кофе. Легкий стук каблуков, шорох шелковых брюк - Таня и Артем ушли.
   Я осталась сидеть, пытаясь переварить информацию. Ничего не понимаю!  Они
опасаются какой-то, судя по разговору, пожилой родственницы Костиной,  да  и
сама больная представляет для них опасность.
   Потом постепенно подкрался гнев. Я была самой большой кретинкой на курсе?
Я такой и осталась?
   Значит, домашние вызывают у Тани лишь раздражение... Кешку с Зайкой милая
хозяйка обозвала придурками, Маню - говорливой нахалкой... А  нас  держит  в
доме лишь потому, что не желает по каким-то таинственным причинам оставаться
в одиночестве...
   Внезапно мне стало холодно, потом жарко. Щеки загорелись изнутри, во  рту
пересохло. Никогда до сих пор я не испытывала  подобной  злобы.  Ну  погоди,
Иванова! Очень зря ты решила манипулировать мной. Теперь  я  просто  обязана
раскрыть твои подлые тайны!

Глава 16

   Часы показывали три, когда "Вольво"  замер  у  входа  в  театр  "Луна  на
подмостках". Оказалось, это не лучшее время  для  сбора  информации.  Гулкое
здание бывше