Наташа  жила  здесь,  причем  рядом,  в
переулке возле метро  "Красные  Ворота",  по-моему,  он  называется  Большой
Козловский. Она и на работу сюда так хотела устроиться, потому  что  терпеть
не   могла   метро,   прямо   задыхалась   в   подземке...   -    неожиданно
разоткровенничалась Алена.
   - Не подскажете ее адрес? Алена взяла телефон и спросила:
   - Верочка, у тебя в компьютере сохранился адрес Кабановой?
   Шариковая ручка запорхала по бумаге, Алена протянула  листочек  и  только
потом сообразила.
   - А зачем вам?
   - Для отчета,  -  выпалила  я  и  вырвала  из  на-маникюренных  пальчиков
записочку.
   Ни Севки, ни Тузика не было видно. Поколебавшись немного, я прикрепила на
ветровом  стекле,  под  "дворниками",  сообщение  "Скоро   буду,   подождите
чуть-чуть" и бодрым шагом пошла в сторону станции "Красные Ворота".
   Нужная квартира находилась на первом этаже. Я поискала звонок и, не найдя
его, поколотила  в  дверь  ногой.  Дверь  почти  беззвучно  распахнулась,  и
появилась худенькая-худенькая девочка, почти бестелесное существо.  Ей-богу,
наш мопс Хуч весит скорей всего больше этого ребенка.
   - Вам кого? - поинтересовалась она странным, дребезжащим голоском.
   - Кабанова Наталья Павловна здесь проживает?
   - Нет, - напряженно ответил ребенок, - моя дочь умерла весной этого года.
Кто вы? И зачем вам Туся?
   Тут только я поняла, что вижу перед  собой  не  тщедушного  подростка,  а
пожилую высохшую женщину, одетую отчего-то в джинсы и клетчатую  мальчуковую
рубашечку.
   - Зачем вам Наташа? - настаивала мать.
   -  Она  ведь  в  представительстве  "Филипс"  работала?  Тут,  рядом,  на
Покровке...
   - Да, - осторожно подтвердила женщина.
   - Простите, как вас зовут?
   - Раиса Андреевна.
   - Уважаемая  Раиса  Андреевна,  мы  выписали  вам,  как  матери  погибшей
сотрудницы, небольшую материальную помощь, 200 долларов,  -  сообщила  я,  -
может быть, разрешите пройти в комнату, чтобы передать деньги?
   - Идите, - довольно равнодушно бросила тетка, - вот сюда, в большую.
   Сев на весьма потертый стул, я вынула из сумочки две зелененькие бумажки,
положила их на стол, подняла голову и невольно ахнула.
   Прямо перед моими глазами стояли полки, плотно забитые книгами. На одной,
прислоненная  к  томам  Вальтера  Скотта,  таким  толстеньким,   в   розовых
переплетах, стояла в траурной черной ленте фотография... Лены Артюхиной.
   - Кто это? - весьма бесцеремонно спросила я, указывая на снимок.
   - Вы не узнали Наташу? - удивилась Раиса  Андреевна.  -  Как  же  так,  а
говорите, что с работы пришли...
   Лихорадочно пытаясь справиться с расползающимися мыслями, я пробормотала:
   - Мы были незнакомы, я пришла в "Филипс"  всего  неделю  назад.  А  когда
погибла ваша дочь? Летом, да? В августе?
   - Нет, - тяжело вздохнула Раиса Андреевна, - в марте,  двадцать  девятого
числа. Даже и не знаю, как я пережила  этот  день.  Господи,  а  все  деньги
проклятые, из-за них и погибла.
   - Какие деньги? - насторожилась я. - Наследство?
   Неожиданно Раиса Андреевна улыбнулась:
   - Ну что вы, какое наследство! У нас богатых родственников нет, всю жизнь
перебиваемся. Единственное, что я сумела, так это  дать  детям  образование.
Наточка иняз окончила, а Сережа, сын мой, МИФИ.  Только  толку  что?  Натуся
еле-еле переводчицей устроилась, а  Сереженька  теперь  на  рынке  конфетами
торгует, жить-то надо! Дети у него, двое, кушать хотят!
   - А у Наташи были дети?
   - Нет, -  покачала  головой  Раиса  Андреевна,  -  она  и  замужем-то  не
побывала. Так, случались кавалеры, но под венец  не  успела!  А  все  деньги
проклятые!
   - При чем же здесь деньги?
   Раиса  Андреевна  зябко  поежилась,  взяла  с  кресла   большой   платок,
закуталась в него и горестно вздохнула:
   - А при том, что Нате всегда страшно хотелось быть богатой.
   И она начала рассказывать. Жили  Кабановы  всегда  более  чем  стесненно.
Раиса работала учительницей в школе, преподавала русский язык и  литературу.
Сами понимаете, какая зарплата была у учителей. Пока  был  жив  муж,  как-то
выкручивались, а когда он умер, стало совсем плохо, подрастали  двое  детей,
которых нужно было прокормить, одеть, выучить... Раиса крутилась как белка в
колесе, не отказываясь ни от  каких  дополнительных  заработков  -  классное
руководство, полторы ставки, проверка тетрадей...  Потом  взвалила  себе  на
плечи еще и группу продленного дня... Но все равно  за  день  до  получки  в
кошельке свистел ветер... На отдых копили целый год, откладывая буквально по
копейке, у Наташи в шкафу висела школьная  форма,  праздничное  платье,  две
блузки и юбка. Сережа обходился еще меньшим гардеробом.
   Однажды Раиса пришла домой раньше обычного и сразу пошла в  ванную,  мыть
руки. Санузел у них примыкал к кухне, а там  сидели  несколько  одноклассниц
дочери, прибежавших в гости.
   - А ты куда пойдешь после школы? - спросила одна из них.
   Раиса услышала голос Кати Звягинцевой.
   - В медицинский! Буду  потом  великим  ученым  и  изобрету  лекарство  от
старости.
   - А я, - влезла Ксения Рушайло, - в педагогический, буду  преподавателем,
детей очень люблю.
   Раиса улыбнулась. Хорошие дети, искренние, с мечтами.
   И тут послышался голос ее Наташи:
   - Пойду в иняз, выучусь на переводчицу.
   -  Почему,  -  спросила  Звягинцева,  -  неужели  интересно  чужие  слова
повторять, как попугаю?
   - Переводчики отлично зарабатывают, они часто ездят за  границу,  -  тихо
ответила Ната, - куплю себе сто платьев, сто брюк, сто юбок и пирожные  буду
есть каждый день!
   -  Слипнешься,  -  фыркнула  Ксения,  чей  папа  работал  в  Министерстве
иностранных  дел,  -  много  сладкого   нельзя,   надо   геркулесовую   кашу
употреблять, а то гастрит начнется!
   - Я ненавижу овсянку, - еще тише ответила Наташа, - мы ее все время жрем,
а пирожные мама только на Новый год покупает. Вам  хорошо  говорить,  у  вас
всего полно, а мы нищие. Я, девочки, больше всего на свете хочу денег, прямо
до дрожи. Денег! Чтобы столько было, сколько ни у кого нет!
   На следующий день Раиса поехала в Столешников  переулок,  где  находилась
лучшая в Москве кондитерская, и, потратив безумную, по ее разумению,  сумму,
купила эклеры, корзиночки и "картошку".
   Заварив чай и поставив перед изумленными детьми блюдо с лакомством, Раиса
Андреевна завела длинную беседу о духовных ценностях и о том, что  деньги  -
это мусор, абсолютно ненужная вещь, главное же - богатый внутренний мир!
   - Оно, может, и так, - вздохнул Сережа, - только кушать хочется всегда.
   Наташа промолчала,  но  по  ее  поджатым  губам  мать  поняла,  что  дочь
солидарна со своим  братом,  и  ужаснулась:  неужели  она,  профессиональная
учительница, вырастила абсолютно бездуховных людей!
   Шло время, Наташа и Сережа выросли, выучились,  но,  несмотря  на  высшее
образование, никак не могли устроиться в жизни.
   Сережа сначала пытался преподавать, потом  ушел  в  какое-то  НИИ,  затем
вообще оказался на рынке, торгует коробками с конфетами.
   Не слишком везло и Нате. И  хоть  знание  языка,  как  правило,  приносит
человеку кусок хлеба с маслом, а  иногда  и  с  сыром,  у  Наташи  никак  не
получалось заработать. Она пристраивалась в разные места, но везде  случался
облом. Сначала  пыталась  синхронно  переводить  зарубежные  кинофильмы,  но
начался бронхит, затем пробилась в экскурсоводы, а кому понравится сопливый,
вечно  кашляющий  гид?  С  частными  учениками  дело  тоже  не  пошло.  Дети
раздражали Наташу, а их тупость, непонятливость, вертлявость просто  бесили,
доводили до слез. Кроме того, она никак не могла устроить личную жизнь Своей
жилплощади Ната не  имела,  а  мать  жутко  ей  мешала,  появляясь  в  самый
ответственный момент со словами:
   - Что же вы, ребятки, в темноте сидите? Идите лучше чайку попить!
   То ли  бывшая  учительница  в  силу  возраста  просто  забыла,  чем  люди
занимаются наедине, то ли вела себя так нарочно... Сереже повезло больше.  У
его будущей жены оказалась комната в коммуналке, и после свадьбы он переехал
туда. Наташе же некуда было деться.
   Удача улыбнулась ей примерно год назад. Одна из подружек выскочила  замуж
за иностранца, собралась уезжать на родину супруга и порекомендовала Наталью
на свое бывшее место работы, в торговое представительство "Филипс".  Платили
там отлично, но и требовали с сотрудников много. Можно было, придя на службу
к десяти, уйти около полуночи. Естественно, что многие женщины, обремененные
семьями, старались как можно быстрее удрать домой. Но  Наташе  спешить  было
некуда, и она дотошно выполняла все поручения.  Начальство  быстро  заметило
старательную сотрудницу, повысило ей зарплату... Наташенька приоделась...  А
потом случилось несчастье.
   27 марта Ната прибежала домой  раньше  обычного,  веселая,  возбужденная,
даже счастливая, и кинулась собирать чемодан.
   - Ты куда? - спросила Раиса Андреевна.
   - Ой, мамочка, - зачирикала  дочь,  -  представляешь,  как  мне  повезло!
Приехал один из вице-президентов "Филипс". Я  переводила  его  переговоры  и
понравилась мужику. Теперь он берет меня с собой в Грузию, в качестве личной
переводчицы, на неделю. Знаешь, сколько заплатит? Три тысячи долларов!
   Раиса Андреевна замахала руками:
   - Обманет, небось!
   - Нет, - покачала головой Ната, - просто он очень богат и такую сумму  за
деньги не считает.
   - Значит, захочет чего-то нехорошего, - вздохнула Раиса Андреевна.
   Наташа засмеялась и обняла старушку.
   - Мама, мне же не 15 лет, и потом, за такие деньжищи я  готова  голой  по
Тверской бегать!
   Раиса только качала головой. Нет, жизнь прошла зря, она так и  не  сумела
привить  детям  понятие  об  истинных  ценностях!   Выросли   они   жадными,
корыстными, готовыми ради звонкой монеты на все...
   Дочь уехала, сказав:
   - Вернусь пятого апреля. Но  30  марта  пришел  Сережа  и,  пряча  глаза,
сказал:
   - Ты, мама, того, не волнуйся...
   Страшная новость упала на голову Раисы Андреевны, словно  нож  гильотины.
Вице-президент концерна "Филипс" захотел покататься на горных лыжах и  попал
в лавину вместе с Наташей. Мужика спасли, а девушку не нашли, хоть и  искали
упорно, с собаками.
   Сережа вылетел в Грузию, провел там десять дней и,  вернувшись,  объяснил
матери:
   - Ужасно, конечно, но скорей всего тела не обнаружат.  Лавина  могла  его
унести бог знает куда.
   - Может, летом, - заикнулась учительница, - когда снег стает...
   Сережа с жалостью поглядел на мать.
   - Это же высокогорный район, там летом на лыжах катаются!
   - И вы не видели тело?  -  тихо  спросила  я.  Раиса  Андреевна  покачала
головой.
   - Нет, и могилки нет!
   - Ужасно! Не дадите ли адрес и телефон Сережи?
   - Пожалуйста, - покладисто согласилась  старушка,  -  пишите,  Касьяново.
Новый район такой, за Митином...
   Я удивилась.
   - Надо же! В новостройках тоже бывают коммуналки?
   - Сереже квартиру  дали,  -  пояснила  Раиса  Андреевна,  -  как  лучшему
сотруднику, трехкомнатную, в конце  апреля  въехал,  перед  самыми  майскими
праздниками. Я-то у него не была,  не  доехать,  уж  больно  далеко,  но  он
говорил, что жилплощадь хорошая. Вот только телефона пока  нет,  но  обещают
скоро поставить. Но ежели он вам  нужен,  езжайте  смело,  после  восьми  он
всегда дома, устает очень на рынке и никуда не ходит!
   Я вышла на улицу и начала тупо разглядывать  витрину  ближайшего  ларька.
Жвачки, пиво, сигареты...
   Слишком  много  нестыковок  было  в  только  что  выслушанных   историях.
Сотрудница торгового представительства "Филипс" Алена обронила,  что  Наташа
погибла в автомобильной катастрофе, а Раиса Андреевна сообщила,  будто  дочь
попала в лавину... Интересно, где Наташа научилась кататься на горных лыжах?
Этот вид спорта не для бедных  людей,  требуется  дорогостоящая  экипировка:
костюм, ботинки... Впрочем, могла взять на курорте напрокат. А  вот  что  уж
совсем непонятно, так кто это дал  Сереже  квартиру?  Он  торгует  на  рынке
конфетами... Вы когда-нибудь слышали, чтобы хозяин награждал  своего,  пусть
даже самого распрекрасного лоточника новой квартирой? И  самое  странное  во
всей истории, это каким же образом Наташа Кабанова ухитрилась превратиться в
Лену Артюхину? Как заполучила документы  несчастной  сумасшедшей?  И  какова
роль ее мужа в этой истории? И куда подевалась настоящая Лена Артюхина?

Глава 17

   С гудящей от разных мыслей головой я вернулась к машине, обнаружила,  что
около "Форда" все еще никого  нет,  и  решительно  опять  вошла  в  торговое
представительство "Филипс".
   Охранник, не узнав меня, поинтересовался:
   - Вам кого?
   Я вытащила из сумочки французский  паспорт  и,  помахав  им  перед  носом
секьюрити, принялась усиленно коверкать родной язык:
   - О, как это сказати на вашем речи... Я есть журналист...  Газет  "Монд",
поможите поговорите тем, ну как это, его, господин...
   - Шуль, - услужливо подсказал парень, - вам нужен наш начальник герр Отто
Шульц?
   - Да, есть именно так!
   - По коридору налево, - пояснил секьюрити.
   - О, гран мерси, голубчик, вы быть крайне  любезны,  -  прощебетала  я  и
пошла в указанном направлении.
   Да уж, нынешним сотрудникам охраны далеко до  тех,  кто  стерег  вход  во
всякие "почтовые ящики" в 70 - 80-х годах. У тех работников  старой  закалки
муха бы без пропуска не пролетела.
   Году этак в 79-м я пристроилась переводить научные журналы для библиотеки
одного НИИ, название которого вслух произносить  было  строжайше  запрещено.
Собственно говоря, теперь можно  и  расколоться.  Это  конструкторское  бюро
"Изумруд"  -  флагман   советской   оборонной   промышленности.   Помещалось
учреждение в огромном здании из светлого  кирпича  в  двух  шагах  от  метро
"Сокол". И именно там приключилась история, которую местные  сотрудники,  не
слишком жаловавшие людей из Первого отдела, рассказали  мне,  похихикивая  в
курилке.
   Как-то раз доктор наук по фамилии, ну, скажем, Петров-Водкин,  приехал  в
"Изумруд" по делам. Двойная фамилия вообще является редкостью в Москве, но у
мужика она была именно такой.
   Естественно, выписали пропуск. Охранник у турникета  повертел  бумажку  и
поинтересовался:
   - А где Водкин?
   Профессор показал паспорт.
   Секьюрити кивнул и пропустил ученого. Но когда тот в конце  рабочего  дня
уходил,  у  дверей  дежурил  другой  вохровец,  и  он  вычеркнул  из  списка
посетителей только фамилию Петров! В восемь вечера была  объявлена  тревога.
Сначала по местному радио, думая, что ученый просто заработался и не обратил
внимания на гудок, означавший конец трудового дня, объявили:
   - Товарища Водкина просят пройти на выход через пятый подъезд.
   Через час, заподозрив, что человек заблудился с непривычки в  "коридорных
лабиринтах", дали другое сообщение:
   - Товарища Водкина просят пройти на выход через любой подъезд.
   Еще через полчаса подняли в ружье наряд. Может  быть,  напиши  выдававшая
пропуск баба фамилию правильно: Петров-Водкин, через дефис - ничего бы и  не
произошло. Но глупая тетка накорябала на бумажке: Петров, Водкин.  Поставила
не черточку, а запятую!
   Всю  ночь  сотрудники  охраны  с  собаками  и  мегафонами   носились   по
бесконечным помещениям, вскрывая опечатанные двери  и,  оглашая  окрестности
воплями:
   - Водкин, Водкин, Водкин...
   Естественно, они никого не нашли. Утром было объявлено осадное положение.
Сначала позвонили в институт,  где  трудился  Петров-Водкин,  и  спросили  у
начальника отдела:
   - Ваш сотрудник Петров на рабочем месте?
   - Да, - спокойно ответил заведующий, - трудится на благо науки.
   - А Водкин?
   - У нас такого нет и никогда не было, - удивленно ответил тот.
   Дело в том, что  Петров-Водкин  всегда  представлялся  всем  как  Петров,
двойную фамилию называл только там, где требовался паспорт...
   Начальнику охраны "Изумруд" чуть не стало плохо, когда он понял,  что  на
секретное предприятие сначала проник невесть кто, а  потом,  что  уж  совсем
ужасно, ухитрился удрать, минуя все посты...
   Пришлось звать на помощь КГБ. Через полчаса  после  того,  как  в  здание
прибыли  незаметные  мужчины  сорока  лет  в  штатских  костюмах,   досадное
недоразумение  выяснилось.  Петров-Водкин  был  вычислен,  сотрудница   бюро
пропусков вместе с начальником охраны уволены.
   Вот это были секьюрити! Настоящие церберы! А теперь мальчишки! Впустил  в
охраняемое помещение иностранку! Никакой бдительности.
   Продолжая бубнить себе под нос, я дошла  до  приемной  и,  положив  перед
хорошенькой девчонкой синий паспорт, пропела:
   - Господина Шульца, как это по-русски...
   - Герра Шульца нет на месте, - на вполне сносном, очевидно,  выученном  в
специализированной школе французском  ответила  девчонка,  -  вы  по  какому
вопросу?
   Я затарахтела словно пулемет. Французы говорят намного  быстрей  русских,
обязательно повышая голос в конце  каждой  фразы,  словно  постоянно  задают
вопрос.
   - В вашей конторе работала  сотрудница  Кабанова  Наталья.  Она  погибла,
катаясь в горах на лыжах с одним из вице-президентов концерна "Филипс"...
   Девица вытаращила накрашенные глаза.
   - Простите, вы не могли бы говорить чуть помедленней? Я не слишком хорошо
владею вашим языком, может, перейдем на английский?
   Настоящий француз  сильно  недолюбливает  жителей  Великобритании,  а  уж
американцев просто терпеть не может, поэтому язык Шекспира  в  Париже  знают
только те, кто вынужден пользоваться  им  на  работе:  сотрудники  гостиниц,
проститутки,  работники  международных   организаций.   Среднестатистический
парижанин абсолютно уверен в том, что никакой  другой  язык,  кроме  родного
"франсе", ему никогда не понадобится. Попробуйте-ка спросить  где-нибудь  на
площади Бастилии у прохожего по-английски:
   - Простите, как добраться до Лувра?
   В лучшем случае вам ткнут  пальцем  в  "ажана",  полицейского,  в  худшем
спокойно пройдут мимо, равнодушно бросив:
   - Я вас не понимаю.
   Это не Москва, где иностранцу с  картой  в  руках  кинется  помогать  все
население от мала до  велика,  выскребая  со  дна  памяти  остатки  школьных
знаний!
   Поэтому я высокомерно фыркнула:
   - Не умею говорить по-английски! Что, между прочим, чистая правда.
   - Тогда повторите еще раз, помедленней, - попросила девица.
   - Ваша сотрудница Наталья Кабанова погибла, катаясь  на  горных  лыжах  с
одним  из  вице-президентов  компании  "Филипс".  Я  адвокат  из   страховой
компании...
   - Что-то вы перепутали, - возразила секретарша,  -  у  нас  действительно
работала Наталья Кабанова, но она  погибла  в  автокатастрофе.  Приходил  ее
брат, он и сообщил о смерти сестры. Мы еще небольшую сумму ему  передали,  в
качестве материальной помощи, на похороны.
   Я хлопала глазами.
   - Вы уверены? Она не ездила на лыжах с вашим вице-президентом?
   - Нет, конечно, - пожала  плечами  девушка,  -  Наташа  работала  простой
переводчицей, она не  общалась  даже  с  Шульцем...  И  потом,  где  бы  она
познакомилась с самим вице-президентом!
   Последнюю фразу секретарша произнесла с придыханием.
   - Говорят, он к вам приезжал, сюда, в торговое представительство.
   Собеседница рассмеялась.
   - Ну  что  вы!  Чиновник  такого  ранга  никогда  не  поедет  в  какое-то
отделение... Для нас  простой  сотрудник  центрального  офиса  уже  огромное
начальство! А вице-президент! Кто вам рассказал такие глупости?
   Не  успела  я  придумать,  как  лучше  закруглить  разговор,  как   дверь
отворилась, и в приемную вошла Алена.
   Увидав меня, она удивилась:
   - Ну как? Нашли родственников  Кабановой?  Странная,  однако,  история  с
телевизорами! Мы ведь здесь ничем не торгуем, для этого магазины есть!
   Я молчала, лихорадочно соображая, как поступить.
   - Алена, - сказала секретарша, - эта дама  -  француженка,  из  страховой
компании, по-русски плохо понимает.
   - Да ну? - изумилась девушка. - Ча