ловно услышав мои мысли, одна из дам сказала:
  - Нелли всегда пекла на день рождения Владимира потрясающий торт.
Коржей пятнадцать, не меньше, и на каждом особый крем.
  Повисла тяжелая тишина. Ее нарушила вошедшая Роза.
  При виде няньки стоматолог вскочил со стула.
  - Знакомьтесь, господа, мой добрый ангел, Роза. Не знаю, что бы я
делал без нее.
  Женщина, даже не улыбнувшись, поставила на стол кофейник, но, уходя,
ласково потрепала Еву по голове. Кажется, она и впрямь хорошо относится к
девочке.
  Выждав момент, когда все занялись пирожными, я приступила к
решительным действиям. Одно неловкое движение, и кофе пролился на юбку.
Пришлось вставать.
  - Пойду замою пятно.
  На кухне Роза сосредоточенно трясла бутылочку с детским питанием. Я
постаралась как можно более льстиво сказать:
  - Смотрите, какая неприятность произошла, надо же быть такой
неуклюжей. И что теперь делать?
  Роза соизволила взглянуть на вконец испорченную юбку.
  - По-моему, вещь пропала. Жаль, красивый костюм.
  Я попыталась продолжить разговор:
  - Кажется, мы где-то встречались...
  - Да, - подтвердила нянька, - вы заходили к
Алевтине, сестре Нади, а потом принялись зачем-то Приставать к моему
сыну.
  - Что вы, что вы, я еще не в том возрасте, чтобы приставать к юношам.
Искренне .хотелось помочь Алевтине.
  - А вам какое дело до нее?
  - Видите ли, это я нашла тело несчастной Кристины.
  Непроницаемое лицо няньки оживилось.
  - Да ну? Вот ужас. Так жалко несчастного ребенка.
  - Хорошая девочка была?
  - Не очень-то знала их. Вежливая, приветливо здоровалась.
  - Вроде ваш сын был влюблен в Кристину?
  - Совершенно невозможное предположение, - отрезала Роза, - просто в
детстве они дружили. Никите некогда думать о девушках, он учится на юриста.
  - Никита такой милый молодой человек, - попробовала я сыграть на
чувстве материнской любви. Роза удовлетворенно кивнула головой.
  - Сразу видно, сколько в него вложено труда, - продолжала я льстивые
речи.
  Женщина растаяла.
  - Это точно, просто в зубах носила. Все только для него, только им и
жила. Вот, в университет поступил. Станет адвокатом - брошу работать,
пусть содержит мать.
  - Вы раньше были медсестрой? Нянька уставилась на меня большими
зелеными глазами навыкате.
  - Да. Кто вам сказал?
  - Носорог! Роза удивилась.
  - Знаете этого Джека-Потрошителя? Скользкий тип. Я у него совсем
недолго проработала, польстилась на хороший заработок. Только очень он
противный, никаких денег не захочешь. Представляете, под юбку полез,
негодяй. Пришлось объяснить уроду, что не продаюсь. Надавала пощечин и
ушла в 7-ю больницу.
  - А к Владимиру как попали?
  - Объявление в газете прочитала. Платит хорошо, дети милые...
  "Ну и врунья же ты, лапочка, - подумала я. - Кто же тогда в книжном
магазине сцену устроил". Но вслух произнесла другое:
  - Роза, знаю, что вы были близки с Надей, матерью погибшей Кристины.
Не спрашивайте, откуда сведения, но они точные. Расскажите, пожалуйста, о
ней.
  Женщина ухмыльнулась.
  - Зачем? Надя мертва, кому какое дело до наших отношений, к тому же
не в таких уж и близких. Здоровались по-соседски, иногда курили вместе.
  Теперь заухмылялась я.
  - Роза, помогите мне, пожалуйста, а я помогу вам материально.
  - Да зачем вам несчастная Надя? - Глупо прожила, рано умерла.
  - Хочу найти убийцу Кристины. Милиция бездействует, им все равно, кто
разбил несчастной девочке голову...
  Тут вошел Владимир.
  - Даша, куда вы пропали? Секретничаете с Розой?
  - Предлагала мне, если уйду от вас, приходить работать к ней, -
неожиданно соврала нянька. Стоматолог шутливо погрозил пальцем.
  - Ай, ай, нехорошо переманивать кадры. И так уже отдал Серафиму
Ивановну. Пойдемте пить кофе. И он буквально силой поволок меня в
столовую. Гости стали расходиться около одиннадцати. Пока все надевали
пальто, Роза тихонько шепнула:
  - Завтра около восьми вечера приходите в кафе "Апельсин" около моего
дома.
  На обратной дороге Маня хитро улыбнулась.
  - Знаешь, что насплетничала Ева? Роза частенько остается ночевать. Ее
комната граничит со спальней Владимира, между ними есть дверь.
  - Ну и что? Он - вдовец, она тоже не связана узами.
  - Все равно неловко. Нелли только что умерла.
  Я вздохнула. Ничего странного тут нет. Любовь прошла, завяли помидоры.
  Ночью не спалось. Ирка включила отопление на полную мощность, стало
удушающе жарко. Провертевшись часа два в кровати с боку на бок, я встала и
пошла на кухню. Попью сладкого чаю, авось спать захочется.
  К моему изумлению, в кухне я оказалась не одна. У окна курила Кока.
  - Не могу избавиться от привычки дымить по ночам, - проговорила
гостья.
  По настоянию Марты Игоревны младшая дочь побывала у стилиста.
Негустые Кокины волосы подстригли самым невероятным образом: длинная челка
падала почти до подбородка, затылок покрывала коротенькая щетинка. Все это
сооружение выкрасили в иссиня-черный цвет, и худенькая Кока стала похожа
на больную орнитозом ворону. Правильно истолковав мой взгляд, она сказала:
  - С мамой невозможно спорить, легче расслабиться и получать
удовольствие. Волосы отрастут, краска смоется, и вообще, пора домой
собираться. Соньку благополучно выдали замуж.
  - Теперь твоя очередь. Кока махнула рукой.
  - Обещаешь матери не рассказывать?
  - Ладно.
  - Я замужем. Вот это новость.
  - И давно?
  - Полгода тому назад расписались.
  - Что же ты Марте не сказала? Кока аккуратно затушила сигарету и тут
же раскурила новую.
  - Да ее же инфаркт хватит при виде моего мужа. Не красавец, не богат,
не удачлив... Но с ним так хорошо, представляешь, просто сидим вместе,
молчим, и ничего нам больше не нужно. Тема вообще тихий.
  - Как же мать ни о чем не догадалась?
  - Утром ухожу, вроде на работу, вечером - домой.
  - А на работе не появляешься?
  - Наш институт давно развалился, зарплату не платят, кто мог -
сбежал, остальных отправили в отпуск без сохранения содержания. Вот такая
у меня дневная семейная жизнь.
  - А где твой муж работает?
  - Нигде, Артем - начинающий литератор. Пишет первый роман. Уверена,
только издадут, сразу будет шумный успех. Написано необыкновенно
интересно, слог потрясающий, содержание захватывающее.
  - Детектив?
  Кока затрясла головой.
  - Упаси бог! Настоящая литература, философская притча о смысле жизни.
Старый военный, инвалид, вспоминает свою молодость.
  "Да, коммерческий успех этому произведению не грозит", - подумала я.
Угораздило Коку набрести на непризнанного гения. Женщине хотелось
рассказать о возлюбленном, и она принялась расхваливать супруга. Выходило,
что муж красив как Аполлон, талантлив, умен, добр, интеллигентен,
порядочен. К тому же не пьет, не курит, по бабам не шляется. Уникум, а не
человек, ангел с крыльями. Я даже позавидовала Коке. Надо же до такой
степени влюбиться!
  - И что, так и будете скрываться? Кока пожала плечами.
  - Пока не хотим говорить маме, вдруг как-нибудь само уладится.
  Мы потушили сигареты и разбрелись по спальням. Но сон не шел. Я
продолжала вертеться с боку на бок. В голову лезли дурацкие мысли - убитая
Кристина, Нелли, делающая аборт. Кока, вышедшая замуж. Бедная женщина, с
такой мамашей, как Марта Игоревна, трудно спорить. Хотя... От неожиданной
мысли я так и подскочила на матрасе. Знаю, определенно знаю, как помочь
Коке.
  Я вылезла из-под одеяла и босиком побежала к ней в спальню.
  - Кока, ты спишь?
  - Нет, - донеслось из угла.
  - У твоего Темы есть паспорт?
  - Конечно.
  - Сейчас же позвони ему и вели срочно прилетать в Москву.
  Кока села, в полумраке ее дурацкая прическа выглядела вполне
пристойно.
  - Сумасшедшая, зачем?
  - Скажем Марте Игоревне, что Артем наш близкий приятель из Киева.
Выдадим его за богатого коммерсанта, банкира, например. Торжественно
познакомим вас. Пусть красиво за тобой ухаживает и старается понравиться
теще.
  Кока вылезла из кровати и в возбуждении забегала по комнате.
  - Глупости. Какой из Темы банкир! Он до ста еле сосчитать сумеет.
  - Хорошо, сделаем из него владельца крупной издательской фирмы. Он
что-нибудь в книготорговле понимает?
  - Ну, не знаю, - растерялась младшая сестрица, - навряд ли. Видишь
ли, Артем окончил Литературный институт.
  "Чукча не читатель, чукча - писатель", - пронеслось в моей голове.
  - Он хоть что-нибудь умеет делать? Молодоженка возмутилась:
  - Конечно. Думать!
  - Ну, этим денег у нас не заработать. Вот что, сделаем из него
писателя, страшно известного в узких кругах интеллигенции. Этакого Маркеса
на нашенский лад. Скажи, Марта разбирается в литературе?
  - Кажется, нет, читает иногда газеты.
  - Вот и отлично. Представим Тему гениальным автором, приехавшим в
Москву для переговоров с издателем.
  - А деньги на билет?
  Кока стала меня раздражать, и потом, что за мужик, у которого денег
даже на билет нет?
  - Пусть займет, сумма невелика. Сейчас шесть утра, звони срочно, пока
все спят.
  И я сунула ей в руки трубку. Кока дрожащими от возбуждения пальцами
нажала на кнопки и прочирикала: "Кузенька, это Коконька".
  Минут десять она растолковывала непонятливому собеседнику гениальный
план.
  Около полудня влетела Наташка.
  - Спишь? Чем, интересно, по ночам занимаешься? Я оторвала голову от
подушки и попыталась открыть глаза.
  - Зачем разбудила? Всю ночь бессонницей промучилась.
  - Сумасшедший дом какой-то. Сейчас позвонил некий Артем Верницкий,
назвался близким приятелем и сообщил, что через два дня приедет. Ты
что-нибудь понимаешь? Кто это?
  Остатки сна вылетели из головы, и я рассказала подруге наш гениальный
план. Наталья всплеснула руками.
  - Легче обмануть налогового инспектора, чем Марту Игоревну! И где мы
возьмем издателя?
  - Попросим Казика, у него тьма знакомых, и книгоиздатель
завалященький найдется. Надо помочь Коке!
  Сказано - сделано. Сначала предупредили всех домашних, кроме вдовы и
слуг. Затем тайком переговорили с Казиком. За обедом Наташка начала
артиллерийскую подготовку:
  - Дашка, какая радость! Послезавтра приезжает Артем!
  - Как, - фальшиво изумилась я, - сам Верницкий?! Не может быть, он
никогда не покидает Киева.
  - Есть повод, - вдохновенно врала подруга, - издательство "Пеликан"
собирается печатать его новую книгу. Говорят, роман представят на
Государственную премию.
  Я лягнула Наташку под столом. Ври, да не завирайся. Государственную
премию дают только россиянам. Подруга пнула меня в ответ и продолжала петь
соловьем:
  - Повезет кому-нибудь. Вот жених так жених. Богат, умен, красив,
талантлив и никогда не был женат.
  Кока зарделась как маков цвет. В разговор вступил Аркадий:
  - Как? Верницкий? Автор нашумевшего бестселлера "И камни могут
думать"? Давно мечтал с ним познакомиться.
  Я лягнула под столом Аркадия. Ну надо же быть такими идиотами. Одна
про Государственную премию несет, другой собирается знакомиться с близким
другом семьи.
  Но Марта Игоревна не заметила несуразиц. Вдова хищно посмотрела на
Наталью:
  - Кто приедет?
  - Очень близкий друг, невероятно талантливый литератор, молодой,
богатый. Вот изумительная партия для Коки.
  - Писатель, - протянула Марта Игоревна. - Очень нестабильная
профессия. И потом, они все такие капризные, нервные, эгоистичные, я-то
знаю. Слава богу, столько лет с прозаиком промучилась.
  - А вот и нет, - громко вмешалась Кока, - у некоторых литераторов
бывают изумительные характеры.
  Мать с изумлением посмотрела на раскрасневшуюся дочь и ничего не
сказала.
  Вечером я поехала на свидание в кафе "Апельсин". Маленький зальчик
всего на восемь столиков. Обстановка почти семейная - скатерти в
бело-зеленую клетку, бежевые абажурчики. Толстая официантка притащила
меню. Роза заказала салат и кофе, я последовала ее примеру.
  - Всю ночь не спала, - пожаловалась Роза, - думала о Кристине.
Наверное, следует рассказать вам, что знаю. А вы правда думаете поймать
убийцу? Предполагаете, кто он?
  - Пока нет, но думаю, искать преступника надо среди знакомых
Кристины. Сколько лет было Наде, когда она родила дочь?
  - Двадцать, как и мне. Мы познакомились в клинике, она пришла рожать
Кристину, я - делать аборт. Для меня тот год был страшно неудачным. Я сама
из детдома, родителей не знала. Замуж рано вышла и в восемнадцать лет
родила Никиту. И очень скоро снова забеременела. Муж к тому времени ушел к
другой, денег не было, только-только учиться закончила. Куда второго
ребенка рожать! Вот и пришлось ложиться на операцию.
  Роза медленно рассказывала, не обращая внимания на остывающий кофе.
  Ее положили в одну палату с Надей. Девушки быстро подружились. Роза
пожаловалась новой знакомой, что живет с сыном в большой, но коммунальной
квартире. Соседи осточертели, а деваться некуда. Надя присоветовала обмен.
В доме, где она проживала с сестрой Алевтиной, соседи хотели съезжаться с
родителями.
  Всегда веселая, никогда не унывающая Надя, большая любительница
погулять, потанцевать и выпить, нравилась Розе. Девушка не раз пыталась
заставить подругу научиться какому-нибудь ремеслу, но тщетно. Больше двух
недель та нигде не задерживалась. К тому же руки у нее были пришиты к тому
месту, откуда у большинства растут ноги. Швея, гладильщица, парикмахер -
никакая профессия не подходила. С годами Надя пила все больше.
  Однажды страшно веселая Надька постучала к Розе и сообщила, что
выходит замуж. Муж замечательный, но дочку придется оставить у сестры.
Роза, до беспамятства обожавшая Никиту, осуждала подругу, но та отвечала,
что материнская любовь - хорошо, а личное счастье - лучше. Кристина
осталась у Алевтины, Надя уехала к Антону.
  Подруги стали редко встречаться. Роза много работала, чтобы
обеспечить Никите приличные условия жизни, Надя занималась собой.
Несколько раз Роза сходила к подруге в гости, потом их отношения
оборвались.
  Шло время, подросли Кристина и Никита. Роза вылезла из нищеты, замуж
она так и не вышла. Надя расплевалась с гражданским мужем и снова
поселилась у Алевтины. Дружба возобновилась и длилась до смерти Нади.
  Роза замолчала. Я посмотрела на нее.
  - Вы знаете, кто отец Кристины?
  - Антон. Они прожили вместе несколько лет.
  Только он не хотел обременять себя ребенком. Говорил: "Родишь, сама и
воспитывай!"
  - А потом Надя больше не выходила замуж?
  - Нет, жила с разными мужиками, а последнее время сильно пила.
Бывало, Алевтина на работу уйдет, Кристина в школу, а Надя мне звонит,
просит: "Принеси пузырек". Умирала, а пить не бросила.
  - Нет ли у вас адреса Антона? И как его фамилия?
  - Антон Федоров, раньше жил на улице Крутикова. В доме у него еще
детский сад был, квартира как раз над ним. А теперь не знаю, я с ним сто
лет не общалась.
  Мы допили остывший кофе и вышли на улицу. Совсем стемнело. Маленький
проулочек выглядел пустынным. Вдоль тротуара медленно двигалась машина.
Она поравнялась с нами, притормозила, потом, резко увеличив скорость,
скрылась. Роза подняла правую руку ко лбу и начала медленно садиться на
корточки. Мне показалось, женщина поднимает что-то с тротуара, но она
странно скрючилась и упала прямо в лужу.
  Я наклонилась и позвала ее. Но Роза не отвечала, просто лежала на
боку, казалось, заснула на ходу. Все произошло быстро и тихо, как будто
кто-то выключил звук. Все еще не понимая, что случилось, я присела и
попыталась поднять ее голову. Прямо в центре лба между бровями чернела
маленькая аккуратная дырочка. Я плюхнулась в ту же лужу и громко завопила:
"Помогите, милиция!" В окнах домов замелькали люди, послышались громкие
голоса. Через несколько минут завыла сирена.


                                  ГЛАВА 26


  Александр Михайлович велел прийти к нему ровно в одиннадцать. Я, как
всегда, опоздала и явилась в половине двенадцатого. Но полковник даже не
разозлился. В кабинете сидел Никита. Юноша беспрестанно шмыгал носом, тер
покрасневшие глаза и говорил:
  - Нет-нет, не разрешаю вскрывать тело.
  - Да пойми, - увещевал его полковник, - в черепе застряла пуля, мы
должны вынуть ее для экспертизы.
  - Ни за что, - отрезал Никита, - ей будет больно.
  - Вот чудак, да мне не нужно твое разрешение, - сказал Александр
Михайлович.
  - Грех калечить мертвых.
  - Еще больший грех убивать людей. Ты что, не хочешь, чтобы убийцу
смогли найти и осудить?
  - Конечно, хочу, но при чем здесь пуля?
  - Сравним ее с другими, а если обнаружим у преступника оружие, сможем
доказать, что пулю выпустили именно из него.
  - Все равно не хочу, не дам. Мальчишка затопал ногами и зарыдал.
Александр Михайлович вызвал секретаршу. Та увела несопротивлявшегося парня
из кабинета.
  Полковник шумно вздохнул, вытер лысину платком и проговорил:
  - Ну, радость моя, опять во что-то влезла?
  - Просто шла мимо.
  Александр Михайлович покачал головой:
  - Профессиональная лгунья, правда, глупая. Официантка из "Апельсина"
сообщила, что вы о чем-то долго беседовали с погибшей. И что ты вообще
делала в этом районе?
  - Понимаешь, Ирка устает, хотим нанять служанку для черной работы.
Погибшая трудилась у Владимира Резниченко няней. Разговорилась с ней на
днях. Женщина посоветовала обратиться к ее знакомой, вот и договорились о
встрече в "Апельсине".
  - Наняли служанку?
  - Нет, та женщина не захотела работать, и Роза сама пришла в
"Апельсин".
  - Складно придумано, - одобрил Александр Михайлович, - может, стоит
посадить тебя в кутузку или побить резиновым шлангом? Применить допрос
третьей степени?
  Глубокое возмущение поднялось в моей груди.
  - Что я такого сделала? Просто свидетель, вот и оформляй допрос
свидетеля, да поскорей, времени мало.
  Удивленный таким наездом, Александр Михайлович принялся заполнять
бесконечные бумажки.
  Часы показывали около часа, и, выйдя из милиции, я решила отправиться
к Антону - отцу Кристины и мужу Нади. "Пежо" долго плутал по незнакомым
переулкам, но наконец добрался до улицы Крутикова. Не трущобы, конечно, но
и не средний класс. Хотя дом ј 3 с детским садом на первом этаже выглядел
респектабельно - на двери подъезда был домофон.
  - Кто там? - прокаркал динамик.
  - Милиция, - ничтоже сумняшеся выпалила я в ответ.
  Подъезд открылся. Надо же! На лестнице лежала ковровая дорожка,
потертая, старая, но все-таки дорожка. Поднявшись на второй этаж, в проеме
распахнутой двери я увидела... Еву.
  - Детка, что ты тут делаешь?
  - Простите, - ответил ребенок тоненьким голоском, - я здесь живу, а
вам кого надо?
  Я пригляделась, нет, конечно, это не Ева, но как похожа! Те же
волосы, глаза, нос. Даже мимика совпадала. Стоявшая в дверях девочка
морщила лоб и улыбалась, как дочка Резниченко, а когда она двинулась
внутрь квартиры, я обратила внимание, что и походка у нее была точь-в-точь
как у Евы. Ребенок передвигался боком, словно ей связали ноги в коленях.
Никогда не видела столь похожих детей.
  В просторной комнате, битком набитой мебелью, сидела у телевизора
крупная женщина лет шестидесяти пяти.
  - Тетя из милиции, - сказала девочка. Я вспомнила Носорога, вытащила
из сумочки красное удостоверение сотрудника Дома наук о человеке и
помахала им на благоразумном расстоянии от носа дамы. Но та не проявила
бдительности.
  - Садитесь, садитесь, - радушно пропела она, откладывая вязание, -
чем обязана?
  - Антон Федоров здесь живет? Женщина вздохнула.
  - Жил, да, это была его квартира.
  - А где он сейчас?
  - На кладбище. Зять скончался три года тому назад, попал в
автомобильную катастрофу. Гнал с недозволенной скоростью по мокрой дороге
и врезался в опору моста. Сам умер сразу, а дочка моя еще неделю в
больнице промучилась перед смертью, бедняжка. А зачем вам Антон?
  - Скажите, зять никогда не рассказывал вам о первой жене?
  - Да она сама много раз сюда заявлялась. Стоило Антону получить
наследство, как Надя живо вспомнила про алименты.
  - Какое наследство?
  Словоохотливая женщина уселась поудобней и предложила чашечку кофе.
Но я вспомнила Носорога и гордо сообщила, что нахожусь при исполнении.
  В рассказе дамы сквозила неприкрытая ненависть к Наде. Ока