спросил:

- Можно?

- Пожалуйста.

Полковник аккуратно набил агрегат, сосредоточенно раскурил и
поинтересовался:

- Сколько лет мы знакомы?

Я призадумалась.

- Двадцать пять.

- Вот, могли бы серебряную свадьбу справить!

- Мы бы давным-давно развелись, - засмеялась я, - а так дружим. Впрочем,
никогда не горели желанием вступить в интимные отношения.

- Это верно, - хмыкнул Дегтярев, - знаешь, я баб боюсь, ну пугает меня
перспектива увидеть на кухне некую особу, которая начнет жарить котлеты и
звать меня Шуриком. И потом, как посмотришь кругом! У всех не жены, а
оживший кошмар.

- Не тоскливо без семьи?

- Я давно считаю вас родственниками, - разоткровенничался Дегтярев, - ты
вроде как сестра, а Кешка с Машкой - племянники. Все ведь свободное время
провожу с вами.

- Вот и переехал бы совсем, - предложила я, - дом огромный, места хватит.

- Ну, - замялся Александр Михайлович, - мне бы очень не хотелось, чтобы в
наших отношениях что-то менялось, потому я и пришел пошептаться.

- Случилось чего?

- Ну, в общем, пойми меня правильно, извини, кшш что не так, - занудил
приятель.

- Ты влюбился?!

- С ума сошла, - подскочил толстяк, - в моем возрасте.

- При чем тут года? И вообще "любви все возрасты покорны", классик сказал.

- Ладно, - решился полковник, - если ты полагаешь, что мы после стольких
лет безмятежной дружбы должны пожениться, изволь, пойду навстречу твоему
идиотскому желанию, хотя предвижу, какие мерзкие разговоры о ментах,
польстившихся на богатую даму, поползут по министерству. Но, коли хочешь,
пожалуйста. Только извини, я отношусь к тебе по-братски и боюсь, не
смогу...

Я, забыв, что на мне сверху только один кружевной лифчик, резко села в
кровати, не снимая одеяла с ног. Полковник деликатно отвернулся. Я схватила
футболку, висевшую на спинке кровати, натянула ее и сказала:

- На фиг ты мне нужен!

Александр Михайлович подскочил.

- Но весь вечер... Кеша сказал: иди к матери объясняться.

- О боже, - вздохнула я, - никаких чувств, кроме родственных, я к тебе не
испытываю, просто тебе надо следить за здоровьем.

- И все?

- И все.

- Ладно, пойду спать, - ответил явно повеселевший полковник.

Он встал, потом пригляделся к изножью кровати.

- Что там болтается?

- Где? - лениво спросила я.

- Вот, из-под одеяла свисает, на грязный шнурок похоже.

Не успела я сообразить, что к чему, как Александр Михайлович резко
наклонился. В следующую секунду моя правая нога дернулась и высунулась
из-под одеяла.

- Ты спишь в джинсах и грязных кроссовках? - воскликнул полковник и
нахмурился.

- Послушай, - обозлилась я, быстро пряча конечность под одеяло, - у каждого
человека имеются свои привычки. Один обожает ковырять в носу, другой ест в
постели и вытирает руки о простыню, а я сплю в кроссовках, да, я сплю в
кроссовках, обожаю спать в кроссовках, могу проводить ночь только в
кроссовках! Если уж хочешь знать правду, все четыре мужа бросали меня из-за
этого пристрастия, им не нравилась жена, залезающая в кровать, обутая в
спортивные ботинки. Хотя, если вдуматься, ничего плохого тут нет! Сущая
ерунда!

- Но зачем ты спишь в "Адидасах"? - только и сумел вымолвить Дегтярев.

- Мне холодно! Страшно мерзну! Отстань!

- Ну-ну, - пробормотал Александр Михайлович, - спокойной ночи.

Вымолвив последнюю фразу, он ушел. Я в изнеможении откинулась на подушки -
ну почему у меня всегда так? Вечно попадаю в идиотские ситуации.

Сон пропал окончательно, вернее, его и не было. Кое-как, сломав два ногтя,
я разодрала шнурки, вылезла из джинсов и попыталась счистить с простыни
ошметки грязи. Представляю, как обозлится завтра Ирка, когда увидит пятна.
Впрочем, я скажу, что вечером нашла под одеялом Снапа, который заполз туда
с вымазанными лапами. Ира любит ротвейлера и мигом замолчит.

Сев в кресло, я включила телевизор и, глядя на экран, по которому носились
два мужика с лестницей, принялась думать о своем.

Было от чего тронуться умом. Полина - проститутка! Девочка по вызову! Нет,
такого просто не может быть! Наверное, Соня наврала мне, чтобы
выкрутиться... А если нет? Что тогда?

Я сидела с совершенно пустой головой, наблюдая за актерами. Теперь парни
кидались друг в друга тортами. Приходится признать, я не знаю, кто убил
Полину, более того, не понимаю почему или, если угодно, зачем? Кому выгодна
смерть девушки?

Руки сами собой схватили телефон. Не слишком прилично звонить незнакомому
человеку в три часа утра, но Молоков сутенер, следовательно, сейчас у него
в самом разгаре рабочий день. Такого человека нужно ловить ночью, утром и
днем он спит. Соня дала мне номер мобильного, он начинался с тех же цифр,
что и мой, - 792.

"Бип-бип-бип-бип", - неслось из трубки. Небось не слышит, сама сколько раз
находила потом в окошечке сигнал "повисшего" звонка.

- Алло, - пробурчал хриплый голос, - кто там?

- Здравствуйте, Кирилл Олегович, - бодро провещала я, - ваш телефон мне
дала Соня Кристалинская...

- О боже, - простонал мужик, - кошмар, зуб болит невыносимо, только
заснул...

- Простите, - растерялась я.

Но Молоков, очевидно, взял себя в руки.

- Ерунда, слушаю.

- Мне нужно побеседовать с вами лично, когда можно приехать?

- Сейчас!

- Сейчас? В три утра?

- А что такого? - хмыкнул Молоков. - Вы не спите, да еще и меня ухитрились
разбудить... Где находитесь?

- Коттеджный поселок Ложкино...

- А, Ложкино, знаю, вам по МКАД до меня пять минут, пишите адрес.

Интересно, кто из наших соседей заказывает у мужика девочек?

Понимая, что прилечь не удастся, я начала одеваться. Потом, покорившись
обстоятельствам, открыла балкон, занесла ногу над перилами и услышала за
спиной шорох! Вот кошмар! Кто-то из домашних полуночничает и решил
заглянуть ко мне.

Я обернулась и увидела Снапа, медленно входящего в комнату.

- Черт тебя побери, напугал!

Ротвейлер завертел задом.

- Ложись и спи.

Снап сел у кровати. Я заперла дверь изнутри и вылезла наружу. Стоял
отвратительный холод. Щелкая зубами, я донеслась до "Рено" и тихо-тихо, на
первой скорости покатила к воротам. Уже нажав на брелок, при помощи
которого автоматически раздвигаются створки, я оглянулась. Наш дом был
погружен в темноту, только в моей спальне горел ночник, я забыла выключить
свет.

Молоков жил в симпатичном кирпичном домике. Здание пряталось за железными
воротами, охранник, очевидно, привычный к потоку гостей, молча пропустил
"Рено". Я црдрулила к крыльцу и нажала кнопку. Дверь распахнулась, на
пороге стоял сам хозяин, одетый в джинсы и голубую водолазку. Сразу стало
понятно: Кирилл не лгал про больной зуб. Правая щека мужика выглядела
полнее левой.

- Вы Дарья? - вздохнул он и поморщился. - Проходите.

В шикарно обставленной гостиной Молоков сказал, открывая бар:

- Наверное, не станете пить коньяк?

- Нет, спасибо, лучше минеральной воды...

Кирилл открыл бутылку "Перье", отхлебнул из своего бокала и скривился.

- О боже!

- Так болит?

- Жутко, - простонал Молоков, - измучился до предела...

- Чего к врачу не пошли?

- Боюсь, - ответил мужик, - бормашину увижу и умру. Прямо в момент.

- Все равно придется идти...

- Ни за что!

- Заражение крови может произойти...

- Не-а, уже не в первый раз, - вздохнул Кирилл, - дней пять поболит и
утихнет.

- Вы прямо пещерный человек, - возмутилась я, - сейчас придумали
изумительные обезболивающие...

- Не, - тянул свое Молоков, - ни за какие баксы. Может, и больно не будет,
только от страха скончаюсь. Все эти инструменты, крючки, палочки... Прямо
камера пыток. Буду терпеть!

Я сочувственно вздохнула: если я кого и боюсь, так это стоматологов.
Милейшая Танечка Рудых, которой я изредка разрешаю заглядывать в свой рот,
один раз призналась:

- Обожаю, когда ты садишься в кресло!

- Почему? - удивилась я.

- А так орешь, так визжишь...

- Что же в этом хорошего? Извини, сдержаться не могу. Ведь не больно
совсем! Воплю от страха.

- Знаю, - веселилась Танюша, - а больные в коридоре этого не знают и
думают, будто я несчастной бабе челюсть пассатижами выламываю. Отпущу тебя,
выгляну в коридор... Никого! Все смылись! Можно идти пить чай. Красота!
Приходи почаще.

Так что я очень хорошо понимаю Кирилла. Впрочем, могу попытаться помочь
мужику.

- Вы верите в колдунов?

Молоков проглотил коньяк.

- Нет, конечно, разве я похож на идиота? Почему вы спрашиваете?

- Видите ли, у меня была бабушка, очень своеобразная женщина. Все в ней
было необычно, начиная с имени, бабусю звали Афанасия. Она курила, с
удовольствием прикладывалась к рюмке, обожала компании, до самой смерти
носила каблуки, словом, вела себя отнюдь не как пожилая дама. Более того,
бабуля самозабвенно играла в карты, в преферанс. Надо отдать ей должное,
делала она это великолепно, потому что обладала великолепной памятью и
логическим мышлением. Иногда везение покидало ее, нам, например, пришлось
переехать из центра в Медведково, потому что Фасенька ухитрилась проиграть
гигантскую сумму... Но чаще она все же побеждала. Ее великолепно знали во
всех московских квартирах, где шла крупная игра. Вот видите это кольцо?

Молоков кивнул.

- Бабуся обштопала в свое время некоего Ваню Барона, крупного столичного
шулера. А тот, совершенно ошеломленный таким поворотом событий, снял с руки
перстень и подарил даме. После бабушкиной смерти печатка досталась мне, я
практически не расстаюсь с ней, это мой талисман. Так вот, бабушка умела
заговаривать зубы...

- Это невероятно, - пробормотал Кирилл, - такого просто не бывает. Ну-ка,
дайте сюда колечко.

Я стянула с руки перстень. Кирилл повертел его и сказал:

- Ага, насколько помню, так.

Он нажал куда-то, и перстень... раскрылся.

- Ой, - ахнула я, - надо же! Понятия не имела, что он с секретом. Бабуля об
этом не рассказывала...

- Наверное, она сама не знала, - улыбнулся Кирилл, - видите, там внутри
фотография, очень крохотная, правда.

Я уставилась на пожелтевшее, еле видное изображение.

- Кто это?

Молоков улыбнулся.

- Иногда жизнь выделывает такие кренделя, что ни одному писателю не
придумать... Перед вами изображение моей матери. Дед обожал ее.

- Не понимаю ничего, - пробормотала я, глядя на кольцо.

- Ваня Барон мой дед, - пояснил Кирилл, - вашей бабушкой он восхищался,
знаете, кажется, у них был роман.

- Не может быть!

- Отчего же? Сколько вам исполнилось тогда, когда Афанасия получила
перстень?

- Ну... Где-то около десяти...

- А бабушке?

- Думаю, в районе шестидесяти... шестидесяти трех...

- Вот видите, еще не вечер! И деду было примерно столько же... Отлично
помню, как злилась моя бабка, когда слышала имя Афанасия. Очень редкое,
кстати, ни разу больше не встречал такое.

- Его и нет, - ответила я, - есть мужской вариант - Афанасий. Прадед
поругался с попом, что-то они не поделили, и когда родилась бабушка,
зловредный священник заявил: "Сегодня день святого Афанасия, вот и крестим
младенца по святцам. Не хочешь, езжай в город". До ближайшего населенного
пункта было семьдесят километров по октябрьскому бездорожью. Отсюда и такое
имечко.

- Зато запоминающееся, - улыбнулся Кирилл, - погодите тут минутку.

Он поднялся и вышел. Я повертела в руках перстень. Бывает же такое!

- Любуйтесь, - сказал хозяин, возвращаясь.

В моих руках оказался снимок. Я вгляделась в него и ахнула: бабуся!

Я не принадлежу к сентиментальным натурам и не разглядываю каждые выходные
старые семейные фото. Афанасия давно умерла, и в моей памяти она осталась
маленькой, сухонькой старушкой с необычайно яркими, не выцветшими, синими
глазами.

Но на фото улыбалась немолодая, прекрасно сохранившаяся дама с неизменной
папиросой "Беломорканал" в руке. Бабулю запечатлели в ресторане за
столиком, заставленным тарелками и графинами. Рядом с Фасей, обняв ее за
плечи, сидел крупный мужчина самого благородного вида, одетый в двубортный
пиджак с невероятно широкими лацканами.

Фотография была разорвана пополам, а потом склеена.

- В те годы, - ухмыльнулся Кирилл, - по шикарным заведениям, типа
"Метрополь", "Прага" или "Интурист", ходили фотографы и снимали клиентов.
Вот дед и сделал фото на память, а жена его нашла, разодрала... Жуткий
скандал вышел.

- Подарите мне карточку, - попросила я.

- Она одна, впрочем, могу сделать дубликат.

Еще минут десять мы удивлялись невероятной игре судьбы, потом Кирилл
спросил.

- При чем тут зубы?

- Афанасия умела их заговаривать и меня научила. Хочешь попробую?

- Давай, - согласился Молоков, - только я не верю во все такое.

- Лучше принеси простой воды, не газированной, не кипяченой...

Хозяин притащил чашку. Я усадила его на стул, взяла фарфоровую кружечку и
зашептала.

- Из-за острова Буяна, из-за синего тумана, из-за моря голубого летит белая
птица. Правое крыло у нее черное, левое белое. Птица-синица нигде не
садится, к рабу божьему Кириллу подлетает, боль забирает. Как эта птица
прочь улетает, так пусть и хвороба исчезает. Как вода выльется, так и
здоровье вернется. Пей, раб божий Кирилл, и больше не болей.

Молоков осушил чашку.

- Болит.

- Погоди, торопыга, - ответила я, - через полчаса отпустит. Кстати, заговор
этот действует всегда и на всех. У моей бабушки был еще один секрет. Долгие
годы, почти до самой смерти, Афанасия сохранила изумительный цвет кожи, без
старческой желтизны и пигментных пятен. И морщин у нее было на редкость
мало. Каждый раз, умываясь, Фасенька набирала полные пригоршни холодной
воды и приговаривала.

- Ангел воды, дай красоту, здоровье, бодрость. Убери морщины.

Хотите верьте, хотите нет, но средство действовало. Сама им пользуюсь, а
меня часто незнакомые люди в присутствии Аркадия называют не матерью, а
женой парня. Попробуйте сами, и убедитесь!

- Значит, мы с тобой почти родственники, - подвел итог Кирилл, - предлагаю
перейти на "ты".

- Так уж давно перешли, - улыбнулась я, - покажи, как действует запор у
кольца.

- Зачем я тебе понадобился? - поинтересовался Молоков, после того как я
освоила "механизм".

Вообще говоря, я собиралась наврать парню про похотливого мужа, которого
хочу удержать дома, заведя смазливую горничную... Но отчего-то язык
произнес совсем другую фразу:

- Слушай, тут такая штука приключилась!

ГЛАВА 22

Кирилл молча выслушал рассказ, потом побарабанил пальцами по столу.

- Прежде чем ответить на твои вопросы, разреши задать свой...

- Ну?

- Тебя не смущает, что я зарабатываю на жизнь торговлей женским телом?

Я пожала плечами.

- Почему-то нет, хотя, конечно, сутенерство нельзя отнести к почтенным
занятиям. Только мне кажется, что ты не привозишь девчонок на проспект в
машине и не бьешь кнутом, заставляя ублажать клиентов, у тебя, очевидно,
клуб или стрип-бар?

- Угадала, - усмехнулся Кирилл, - моя семья традиционно была в оппозиции к
закону. Дедушка получил кличку Барон на зоне, отец, пока не убили, был
одним из авторитетов.

Но сейчас иные времена, поэтому Кирилл совершенно открыто держит заведение
"Ночной разговор".

Ресторан, стриптиз-бар... Ничего особенного, но прибыльно, народ ломится в
клуб стаями. Но есть у Молокова еще один бизнес, о котором мало кто знает.

Кирилл поставляет девочек элите.

- Не могу назвать имен, - объяснял собеседник, - но верь, у меня в клиентах
ходят такие люди!

Девушки у Молокова соответственные. Их назвать путанами язык не повернется.
Как правило, все с высшим образованием или студентки. Владеют иностранными
языками, великолепно держатся, воспитанны, водят автомобиль, легко
поддерживают беседу на любую тему, безукоризненно одеты, причесаны... Стоит
съем такой девочки бешеную сумму. Кирилл тщательно следит за здоровьем
"жриц любви" и далеко не всякую возьмет на работу. Как в любое хорошее
место, так и в его клуб можно попасть только по рекомендации, девчонке,
прыгающей на углу и ловящей клиентов на дороге, путь сюда закрыт. Девушки
трудятся в общей сложности года два-три.

- Потом теряют свежесть, - объяснял Молоков, - приедаются клиентам, они у
меня постоянные. Даю путанам выходное пособие и увольняю. Кстати,
подавляющее большинство моих "работниц" успевает сколотить неплохой
капитал. Я, естественно, беру с мужиков деньги, отчисляю девкам процент, но
если кто дарит подарки - милости просим. Они мне не нужны. Киски и квартиры
получают, и машины, и шубки, уж не говорю про духи, косметику, золотишко.
Знаешь, какой тут плач стоит, когда я сообщаю об увольнении?

Кирилл настаивает на соблюдении кое-каких простых правил. Никакого пьянства
или наркотиков, упаси бог украсть у клиента даже носовой платок, и каждые
две недели шагом марш на осмотр к гинекологу.

Все. Сказочные условия. Девицы это понимают и стараются.

- Полина попала ко мне год тому назад, - пояснял Кирилл.

- Как она узнала про тебя?

Молоков вытащил золотой портсигар, вынул тоненькую сигариллу и учтиво
поинтересовался:

- Ничего, если подымлю?

- Сама курю, - ответила я, доставая "Голуаз".

- Полину рекомендовала Варя Хоменко, одна из девочек, впрочем, давно
уволенная.

Варя позвонила и спросила:

- Простите, Кирилл Олегович, вам нужны сотрудницы?

- Хорошие - да! - ответил мужик.

На следующий день явилась Полина.

- Она меня полностью устроила, - рассказывал хозяин, - интересная
внешность, образованна, раскованна... Вот только одна деталь: Железнова
была замужем, а я предпочитаю не связываться с замужними. Не хочу скандала
с супругом.

- Что? - закричала я. - Полина? Замужем?

- Разве это удивительно? - вскинул брови Кирилл. - Молодая девочка, ей,
по-моему, года двадцать три было?

- Да...

- Самый возраст для брака, хотя, насколько я помню, из документов
следовало, будто она уже лет шесть, как семейная дама. Вроде в восемнадцать
лет выскочила замуж.

- Невероятно!

- Почему? Бывает и такое.

Я молчала. Оснований не верить Кириллу у меня не было. Он-то не знает, как
Поля старательно пыталась окрутить богатых мальчиков.

- Почему же ты нарушил свои правила и взял ее на работу?

Кирилл вздохнул:

- А она пришла вместе с супругом, тот сказал, что ничего против общения
жены с клиентами не имеет.

- Ни фига себе! Вот это муженек! Разрешил жене работать проституткой.

Молоков пожал плечами.

- Всякое бывает, такого могу порассказать, со стула упадешь!

- А как звали этого продвинутого мужика?

Кирилл нахмурился.

- Имя идиотское... М-м-м, Дормидонт... нет, погоди, Каллистрат... нет, нет,
во: Бонифаций! Точно! Помню, там буква "ф" была! Бонифаций!

- И долго у тебя Поля вкалывала?

- Так до сих пор ее не уволил. Она уехала в мае жить к Кристалинским, июнь,
июль ее не было, в августе отправилась отдыхать, вроде к матери, в Америку
моталась... В сентябре опять начала пахать.

- Они у тебя каждый день заняты?

- Ну, как получится. Иногда и раз в месяц выходит. От клиентов зависит. У
меня много иногородних, явятся в Москву и заберут на три-четыре дня, потом
свободна.

- То есть ты хочешь сказать, что у Полины было много свободного времени?

- До фига, они у меня еще и учиться успевают, и отдыхать!

Я засунула руку в волосы и принялась ерошить шевелюру. Ну Поля, Полечка...
Ай да многостаночница!

Везде успевала. И на Кирилла поработать, и к обеспеченным сыночкам
поприставать...

Молоков проводил меня до "Рено" и предложил:

- Давай как-нибудь сходим в ресторанчик? Слушай, а зуб-то перестал болеть!

- Я и не сомневалась. Вот только завершу расследование, и погуляем, -
ответила я.

- Хочешь, приезжай в "Ночной разговор"?

- Старовата я у тебя девочкой работать.

Молоков засмеялся:

- Зову как посетительницу, естественно, за счет заведения. Программа,
правда, специфическая, зато кухня отличная... А насчет старости ты не
права... Есть у меня парочка мужиков, западает только на дам элегантного
возраста. Если скажу тебе, какие особы у меня служат, упадешь, не встанешь.
Кроме свиристелок, держу еще и женщин, ну, скажем, бальзаковских лет... Так
что, если захочеш