зывается,
Антон не оформлял с ней отношения официально. Брак остался гражданским.
Рождение девочки никак не повлияло на мужчину. Дочка его не волновала,
впрочем, Надю тоже. Ребенка сплавили сестре матери и продолжали жить в
свое удовольствие.
  Но скоро беззаботная, думающая только об удовольствиях сожительница
стала надоедать Антону. Как всем мужчинам, ему хотелось чистых рубашек,
вкусного обеда и телевизора по вечерам. Надя не утруждала себя стиркой,
готовила полуфабрикаты, а чуть темнело, предпочитала бежать на танцы.
Отношения начали портиться. И тут Антон познакомился с Майей. Та, в
отличие от Нади, охотно сидела дома перед голубым экраном, жарила котлеты
и безустанно пылесосила квартиру.
  Некоторое время Антон работал на два фронта, но потом чаша весов
окончательно склонилась в сторону Майи. Надя не стала горевать, схватила
чемоданчик и ушла. Несколько лет Федоров ничего о ней не слышал. Но тут
скончалась престарелая тетка, и Антон неожиданно получил хорошее
наследство. Как узнала об этом Надя - неизвестно. Но однажды теплым
майским днем она явилась вновь. Дверь открыла Майя. Мило улыбаясь, ее
предшественница двинулась в столовую. На руках она держала празднично
одетую Кристину. Усадив девочку на диван, Надя сообщила, что очень
нуждается и просит денег на содержание ребенка. Антон сначала оторопел. Он
совершенно забыл о существовании Кристины и искренне считал, что имеет
только одну дочь, рожденную не так давно Майей. Надя с милой улыбкой
выслушала отказ и сказала, что может потребовать официального признания
отцовства. Но это означает суд, издержки, гонорар адвокату. К тому же
алименты будут значительно выше той суммы, которую она просит сейчас.
  Майя посоветовала мужу согласиться. С тех пор Надя частенько
приходила к Антону, не забывая при этом прихватывать с собой Кристину.
Аппетиты ее росли, дочке все время что-то требовалось: пальтишко,
ботиночки, кроватка... Когда дело дошло до ковра, Майя взбесилась.
"Почему, - кричала она мужу, - моя дочь должна лишаться нового платья
из-за выблядка Нади?" Теща моментально встала на сторону дочери. "Твой ли
это еще ребенок, - вкрадчиво нашептывала она зятю, - совершенно не похожа,
ничего общего, то ли дело Катя, вся в тебя, что глаза, что нос, а
Кристина? Обидно кормить чужого ребенка и ущемлять своего".
  Антон призадумался и в очередной приход бывшей любовницы категорично
заявил: денег больше не будет. Надя опять завела песню про суд, но
мужчина, по совету тещи, сходил к адвокату и оказался во всеоружии.
"Пожалуйста, дорогая, - радостно сообщил он, - подавай в суд. Я сдам все
необходимые анализы. Признают отцовство - заплачу". Пришлось Наде
убираться несолоно хлебавши.
  - Я оказалась права, - говорила пожилая женщина. - Эта шлюха не пошла
в суд, испугалась, что анализы точно покажут: Антон не отец Кристины.
Больше она не приходила, негодяйка. А дочка оказалась такой же наглой, как
и мать. Заявилась к нам и сообщила, что Надя умерла. Денег, наверное,
хотела. Но я-то ей ничего не дала, тоже мне, родственница нашлась! Антона
и Майи уже не было в живых, и мы с Катюшей вдвоем остались,
Безумно похожая на Еву Катя не проронила во время разговора ни слова.
  По дороге домой я подвела безрадостный итог: конечно, Кристину и Надю
в семье Федорова не жаловали, но убивать их не собирались. Да и никаких
особых тайн я тут не узнала. Ну, обманула Надя любовника, тянула деньги -
на чужого ребенка, подумаешь, дело какое. Сплошь и рядом встречается.
Интересно, с кем жила лотом женщина? И узнать не у кого. Розу убили,
может, Алевтина что-нибудь знает?
  Дома меня встретила возбужденная Наташка:
  - Ну, сколько можно шляться? Сама заварила кашу, теперь расхлебывай.
  Из столовой доносились голоса и звяканье посуды. Внезапно зазвучал
смех Казика.
  - Новицкие пришли?
  - И Новицкие тоже, а главное - приехал гениальный писатель Тема,
погляди на явление.
  Я ринулась в столовую. В феврале темнеет рано, и а комнате горели все
светильники. За столом, покрытым сиреневой шелковой скатертью, сидело
много народа. Зайка, Аркадий, Маня, Кока и Марта Игоревна. Во главе стола
восседала Сонька, по левую руку от нее пристроился Казик. Возле живописца
сидели незнакомый мужчина и какой-то подросток. Мужчина был тучен,
краснолиц и изъяснялся на чудесном русском языке. В тот момент, когда мы с
Натальей вошли в столовую, он зычно объяснял разницу между повестью и
романом.
  "Слава богу, - подумала я, - вполне прилично выглядит и как здорово
говорит по-русски, никакого, украинского акцента".
  Впрочем, следовало радушно поздороваться с близким другом семьи, и я
с распростертыми объятиями двинулась к толстяку.
  - Дорогой, страшно рада, жаль, что так давно не встречались!
  - Откуда ты знаешь Романа? - изумился Казик.
  - Романа? - изумилась в свою очередь я. - А где Тема?
  - Здесь я, - сказал сидящий рядом с Романом ребенок.
  Я уставилась на худенькое личико, покрытое сеточкой морщин. Мелкие
черты лица, дурацкая косая челочка, щупленькие плечики - немудрено, что
приняла его за подростка. Да он весит меньше Коки и какой страшненький!
  Сильный пинок в зад моментально привел меня в чувство.
  - Что же не здороваешься с Темой? - ехидно осведомилась Наташка. - Он
тебя заждался.
  - Здравствуй, Артем, - пролепетала я, - извини, давно не встречались,
еле узнала.
  - Ничего, ничего, - заулыбался недомерок, - сам знаю, что сильно
пополнел. Сижу целый день за столом, вот живот и отрос.
  Я поперхнулась минеральной водой и принялась кашлять.
  - Роман хочет издать книгу Артема, - поспешила объяснить мне ситуацию
Зайка.
  Марта Игоревна поправила гигантскую сапфировую брошь и сказала:
  - Помню, когда Севочка сдавал новую книгу, то каждый раз говорил:
"Все, больше не пишу, устал". А утром, смотришь, он опять за столом и
пишет. Удивительной работоспособности был человек.
  Все почтительно молчали. Вдруг Тема открыл рот:
  - А я люблю еще и погулять, выпить немного, вкусно поесть.
Неравнодушен и к красавицам и, если
Кока согласится пойти со мной погулять после обеда, буду счастлив.
  Кока подскочила на стуле и покраснела так сильно, что у нее даже шея
стала багровой.
  Кофе подали в гостиной. Тема выбрался из-за стола и подошел к Коке. Я
вздохнула. Прозаик походил на беременного кузнечика. Тоненькие ноги с
кривоватыми коленками поддерживали довольно объемное брюшко. Узенькие
плечики обтягивал китайский свитер, из-под которого выглядывала
простенькая клетчатая рубашечка с помятым воротником. Маленькую головку
венчала неожиданно буйная шевелюра, явно постриженная овечьими ножницами.
Ботинки, правда, блестели, и на брюках виднелась стрелка.
  Пока Тема рассказывал Роману о содержании своего романа, я
подобралась к Казику и тихонько осведомилась:
  - Откуда ты взял книготорговца?
  - Он не торговец, он издатель.
  - Какая разница, где ты его откопал?
  - Сказал Роману, что из Киева приезжает гениальный прозаик, лидер
нового литературного течения...
  - То есть Роман ничего не знает и принимает все за чистую монету.
  Казик радостно захохотал:
  - Ну да, а зачем ему правду говорить? Гляди, как он автора
обхаживает, хочет рукопись первый поиметь.
  Увидев, что мы секретничаем с Казиком, Сонька - подошла к нам и
захихикала.
  - Он привез в аэропорт двух корреспондентов, и они у этого
тараканчика интервью брали.
  - Дорогая, - заулыбался Казик, - ты потрясающе наблюдательна. Надо
помочь Коке, боюсь, ее муж не справится с тещей.
  Мы поглядели на Марту Игоревну. Вдова держала крохотную кофейную
чашечку и громогласно рассказывала Теме:
  - Когда в 1979 году наш оркестр прибыл на гастроли в Замбию, меня
встречал сам посол. Он вышел из машины и был поражен моей красотой.
Бедняга умолял потом выйти за него замуж, но я оставалась верна памяти
покойного мужа...
  Тема молча повернулся и пошел к окну, где одиноко тосковала Кока.
  Марта Игоревна осталась с открытым ртом. Так с ней еще никто не
обращался. Просто отвернуться и уйти в тот момент, когда она что-то
говорит? Неслыханно!
  Я ухмыльнулась. Может, Казик ошибается? Определенно, в Теме есть
что-то симпатичное.
  Наутро пропагандистская машина, запущенная портретистом, со скрипом
завертелась. Две, правда, не самые крупные, газеты дали фото Темы в
аэропорту с заголовком "Украинский прозаик приехал покорять Москву". Марта
Игоревна с интересом поглядела на полосы и сладким голосом предложила Коке
пойти погулять с Темой в Парк Горького.
  - Я останусь сегодня дома, - шелестела вдова, - опять мигрень, такая
докука. Идите, идите без меня.
  В обед позвонили с телевидения и договорились об интервью. Часов в
пять явился Роман и забрал дискету с книгой. Ситуация стихийно вырывалась
из-под контроля, и я не знала, что делать.
  Вечером заболел Снап. Сначала ротвейлер отказался от печенья, потом
не стал есть мясо. Он лег в кухне на полу и вяло поворачивал голову, когда
мы наперебой начали подсовывать ему лакомые кусочки. Глядя на то, как Снап
отворачивает морду от обожаемых чипсов, Аркадий сказал:
  - Пойду вызову доктора.
  Приехавший ветеринар сразу определил гастроэнтерит и велел собирать
больного в клинику. Домашние забегали как куры. Приехала "Скорая помощь",
санитары втащили на кухню носилки. Снап дал себя уложить, прикрыть одеялом
и пристигнуть ремнями, видно, ему и впрямь было очень плохо. Хучик сначала
апатично смотрел, как приятеля упаковывают на носилках. Но, когда
санитары, кряхтя, взялись за ручки и понесли несчастного к выходу, мопс
взвизгнул и вцепился одному из мужчин в ногу. Зайка попыталась оторвать
разъяренного Федора Ивановича, но не тут-то было! Мопсик держал врага
мертвой хваткой. Пришлось вылить на него кувшин холодной воды. Увидев, что
подмоченного возлюбленного уносят наверх, Жюли завыла невероятным басом.
Санитары пустились бегом, но тут на них налетели кошки. Шипя, как
раскаленные сковородки, они кинулись на ногу все того же несчастного
санитара. Мужчина заорал и выронил носилки. Снап треснулся об пол и
заскулил.
  Мы попытались прогнать кошек и принесли йод, пластырь и триста рублей
для обиженного ветработника. Наконец все уладилось. Зверей заперли
наверху, Снапа понесли к машине. Но в холле процессия затормозила. Прямо у
входной двери в боевой позе застыл Банди. Высоко поднятый хвост дрожал от
возмущения, верхняя губа приподнялась, обнажая крупные треугольные зубы,
очень похожие на акульи.
  Поцарапанный санитар попятился, пит-буль легонько рыкнул,
демонстрируя серьезность намерений. Ни на какие наши крики и приказы Банди
не реагировал. Всем своим телом он защищал почему-то уносимого из дома
друга. И, только когда из кухни донесся запах спешно жарящихся оладий, пит
дрогнул. Окончательно сломило его сопротивление появление кухарки с
тарелкой готовой ароматной продукции. Банди облизнулся и потрусил на кухню.
  - Сумасшедший зоопарк, - ворчали санитары, засовывая носилки в
машину, - психопаты кругом.
  Врач прощался с Аркадием, вручая ему какие-то ампулы.
  - Болезнь заразна, - сообщил ветеринар, - для людей не опасна, но
животным следует сделать профилактические уколы и клизмы. Сейчас устрою
Снапа в клинике и вернусь, чтобы обработать остальных.
  - Не надо, - легкомысленно махнул рукой Кешка. - Что, мы сами не
справимся?
  И правда, с Жюли, Хучиком и Банди справились легко. Они спокойно
вытерпели уколы и как будто не заметили клизм. Оставались кошки. Начали с
Клеопатры. Укол она вынесла молча, но при виде клизмы ощетинилась и
выпустила когти. Пришлось укутывать ее в одеяло, оставив обнаженной
филейную часть. Но стоило ухватить животное за хвост, кошка начала
извиваться, как бешеная. Через пять минут мы все были мокрыми с головы до
пят, а вырвавшаяся Клеопатра вылизывалась, сидя на самом верхнем кухонном
шкафчике.
  - Ну, черт с ней, - разозлился Кешка, - пусть болеет!
  - Так нельзя, - возмутилась Маня, - давай еще разочек попробуем.
  Аркашка потянулся за кошкой, но та, понимая, что недосягаема,
спокойно глядела на хозяина.
  - Ну, погоди, - продолжал злиться Аркадий, - сейчас тебе достанется!
  Он взял табуретку, влез на нее и стал тянуть к Клеопатре руки. Кошка
попятилась, Кешка встал на край табуретки, та накренилась, и мужчина с
громким криком рухнул на пол. Мы кинулись к нему, Аркашка со стоном
попытался сесть и ухватился за ногу. Глядя на его побледневшее лицо, я
поняла, что дело плохо, и вызвала доктора.
  Через час я, Зайка и Маня сопровождали Аркашку в клинику.
  После рентгена нам сообщили, что у него перелом лодыжки, и стали
накладывать гипс. Ольга с Марусей держали несчастного за руки, я сидела в
коридоре. Ожидание становилось утомительным, очень хотелось курить. Я
пошла в специально отведенную для курения комнату и увидела там... Никиту.
  - Вы меня что, преследуете? - удивился юноша. Я заверила его, что он
ошибается, и рассказала о переломанной лодыжке. Парень посочувствовал, и
только тогда я догадалась спросить:
  - Ты-то зачем здесь?
  - К Элле пришел. Она мамина лучшая подруга, работает в клинике
медсестрой.
  Я навострила уши. Лучшая подруга Розы! Вот кто мне определенно нужен.
  - Кит, познакомь меня с Эллой..
  Парень пожал плечами и повел в терапевтическое отделение. В
просторном холле за широким столом с компьютером и телефоном мирно читала
журнал приятная женщина. Услышав шаги, она быстро спрятала "Вог" и
рассмеялась:
  - Кит! А я уже испугалась, что доктор идет и выдаст мне за чтение.
  Никита познакомил нас. Элла сказала:
  - Надо же, как бывает. И Кристиночку вы нашли, и Розу при вас убили.
Какое-то фатальное совпадение. - Вы близко дружили с Розой? Элла опять
улыбнулась.
  - Могу назвать даже точную дату знакомства - 14 октября. Именно в
этот день меня привезли рожать в клинику. Поместили в палату, а там уже
трое лежат:
  Роза, Надя, Вера. Вместе пролежали и все 15 октября родили деток.
Надя - Кристину, Вера - Сережу, я - Колю, только бедной Розе не повезло.
Ее...
  Тут на панели загорелась лампочка, и Элла пошла в палату, я побежала
за ней.
  - Подождите, надо поговорить. Медсестра с сожалением покачала головой.
  - Сейчас не могу. Очень занята. Хотите, позвоните. Я записала телефон
на пачке сигарет и пошла искать своих.


                                  ГЛАВА 27


  С каждым днем Тема был мне все больше по душе. Сегодня за завтраком
на ехидное замечание Марты Игоревны в адрес платья Коки он громко сказал:
  - А мне нравится сочетание желтого и черного цветов. И вообще -
женские платья должны привлекать мужчин. Хотя лучше, когда дамы совсем без
них.
  Вдова в который раз лишилась дара речи. Аркадий, приковылявший к
трапезе на костылях, громко засмеялся:
  - Правильная позиция. Хотя некоторым нужно запретить раздеваться в
чьем-либо присутствии. Пусть всегда ходят в застегнутых до горла хитонах и
намекают на чудесные красоты под ними.
  Марта Игоревна резко встала и, не говоря ни слова, выплыла из
столовой, как адмиральский крейсер.
  Наташка в сердцах стукнула кулаком по столу:
  - Слушайте, шутники! Кешка, как тебе не стыдно, а ты, Тема, забыл,
что должен понравиться Марте?
  Аркашка задрал вверх руки:
  - Прости, сдаюсь, больше никогда! Тема поднял глаза от омлета и
спросил:
  - Зачем?
  - Что - зачем? - не поняла Наташка.
  - Зачем я должен нравиться вышеназванной даме, если она мне не по
душе?
  - Дурья башка, - раскипятилась подруга, - вернешься в Ялту, вдова
покажет вам с Кокой небо в алмазах.
  Прозаик меланхолично намазывал толстый тост апельсиновым вареньем.
  - Может, еще и не вернемся в родные пенаты, - протянул он, откусывая
большой кусок. - Сумма в контракте позволит нам с женой жить в Москве.
Снимем дешевенькую квартирку.
  - Какая сумма? - удивилась Зайка.
  - Темочка вчера подписал контракт на издание своей книги, - гордо
возвестила Кока.
  Все присутствующие лишились дара речи.
  - Ну и ну, - завопил очнувшийся первым Аркадий, - Ирка, тащи
шампанское.
  Мы начали наперебой поздравлять Тему, хлопнула пробка, залаял
испугавшийся Банди, но Марта Игоревна так и не спустилась в столовую.
  Около двенадцати позвонила Ева.
  - Тетя Даша, - проговорила она тоненьким голосом, - я не смогу
какое-то время бывать у Маши, но не потому, что не люблю ее. Даже в
гимназию не хожу. Пока никак не можем найти няню для Юры. Да еще папа
уехал в Питер, у него доклад "Металлокерамика и изменение вкусовых
ощущений".
  - Какой доклад? - не поняла я.
  - "Металлокерамика и изменение вкусовых ощущений". Это когда человек
вставляет зубы, а потом ему мясо рыбой кажется.
  - Так ты там совсем одна?
  - Да.
  Я собралась и поехала к девочке. Квартира на улице Усиевича выглядела
печально. В холле по-прежнему одиноко висело зимнее пальто Нелли. На кухне
- полнейший бардак. Гора немытой посуды, куча открытых банок с
консервированными супами, полупустые упаковки крекеров, пачка растаявшего
масла. На полу виднелись грязные подтеки. Мне вспомнилось, как нарядно и
даже кокетливо выглядело помещение при жизни Нелли, и я велела подать
швабру.
  К чаю мы полностью убрали с Евой квартиру. Перестирали гору штанишек
Юры и рубашек Владимира, вымыли всю посуду, отдраили полы, пропылесосили
ковры. Комнаты снова засверкали. Утирая пот, я полезла в холодильник,
раздумывая, что можно приготовить для детей, но тут раздался звонок в
дверь - приехал Владимир. Он вошел быстрым шагом в кухню и оторопел,
увидев меня возле кастрюль.
  - Даша, - изумился стоматолог, - зачем приехали?
  - Помочь Еве. Бросили ребенка одного в грязной квартире. Где ей,
бедной, справиться. Юра капризничает, девочка два дня не ела
по-человечески.
  - Не ваше дело, - обозлился дантист. - Ходите сюда, вынюхиваете. Я
вас не приглашал в гости, так что лучше бы вам поскорей убраться отсюда.
  С этими словами Владимир ухватил меня за руку и вытолкал за дверь.
Замок щелкнул. Я осталась стоять на лестнице в фартуке и с раскрытым ртом.
Замок щелкнул еще раз, дверь приотворилась, и на ступеньки шлепнулись мое
пальто и сумка.
  В ближайшем кафе подавали кофе с булочками. Что случилось с
Владимиром? Надо же так взбеситься. Порывшись в сумочке, я вытащила пачку
сигарет я увидела номер телефона. Совсем забыла о подруге Розы. И я
позвонила. Элла оказалась дома и предложила приехать.
  К моему изумлению, жила медсестра совсем недалеко. В престижном
районе с отличными апартаментами. Квартира ее была чуть ли не больше жилья
Владимира. Безукоризненный ремонт, стерильная чистота. Гостиная, куда меня
провели, поражала антикварной мебелью и гигантским зеркалом. Правильно
истолковав мой изумленный взгляд, Элла улыбнулась и пояснила:
  - Мы с сыном вовсе не богаты, живем на зарплату медсестры. А хоромы
получили вместе со всем содержимым в наследство. Так что в мае придется
красоту продавать: нет денег на ее содержание. Но пока пользуемся.
  Мы посетовали на дороговизну и непомерную квартирную плату, потом
медсестра сказала:
  - Хотели что-то узнать о Розе?
  - Меня очень удивило, когда вы обронили, что всей палатой родили
детей 15 октября. Разве Роза не пришла делать аборт?
  - Нет. Когда мы познакомились, у нее выпирал просто огромный живот,
да и рожать Розу увезли первой из нас. Правда, не повезло ей.
  - А что?
  - Дитя появилось на свет мертвым. Было ужасно потом смотреть на
бедняжку. Мы случайно попали в необычный родильный дом. Там проводили
эксперимент: клали в одну палату мать и новорожденного. Мы кормим
младенцев, а она отвернется к стенке и молчит. Правда, что господь ни
делает, все к лучшему. У Розы уже был Никита, и прокормить второго ребенка
ей было трудно - ни мужа, ни родителей. В нашей палате собрались одни
неудачницы, мамаши незамужние. Только у Верки потом судьба хорошо
сложилась - нашла мужика, родила еще двоих. Просто отлично живут. У них
пекарне и булочная-кондитерская. На очень бойком месте открыли, прямо
возле вещевого рынка "Динамо". Дети удачные такие - вежливые, ласковые,
отлично учились. Не то что мой
Коля - вечно из класса в класс последним переходил.