между  ними  разница?  -
пробормотала я - Между узбеками, евреями,  грузинами  и  русскими?  -  А
никакой, - спокойно ответила  бабуся,  -  просто  наша  огромная  страна
делится на республики. Одни живут в Таджикистане, и их  зовут  таджиками
Там у людей много солнца, поэтому у них смуглая кожа и темные  глаза  На
Украине украинцы, в Белоруссии белорусы., поняла?
   - Ага, - кивнула я, -  в  Ленинграде  ленинградцы.  Бабушка  покачала
головой:
   - Нет. Ленинград город, и в нем могут  проживать  люди  самых  разных
национальностей, как в Москве Возьми, к примеру, твой класс Жора Асатрян
армянин, Женя еврейка, ты русская - Ну и что? - пытались  разобраться  в
сложном вопросе мои  детские  мозги  Фася  вытащила  папиросы,  чиркнула
спичкой и подвела итог  разговору  -  Не  забивай  себе  голову  ерундой
Киргизы,  молдаване,  грузины,  армяне,  евреи  -  мы  все  одна  семья,
советский народ, национальность в СССР не играет никакой роли  Так  я  и
росла с сознанием того, что являюсь не русской,  а  советской  девочкой.
Вера в идиллическое объединение наций не  была  поколеблена  даже  после
того, как Женька Конторер в десятом классе неожиданно стала...  Евгенией
Табуреткиной. Я долго издевалась над подругой:
   - Табуреткина! Скончаться можно!
   - Это мамина фамилия, - отбивалась Женя со слезами на глазах.
   - Ой, не могу, табуретка ты!
   - Ага, - закричала с обидой подруга, - тебе хорошо, никаких  проблем,
Дашка Васильева, а мне как в институт поступать? Конторер живо срежут, а
Табуреткина без сучка и задоринки проскочит.
   И она мигом объяснила  мне,  с  какими  трудностями  сталкивается  на
жизненном пути еврейка. Но моя вера в дружбу наций даже не  покачнулась.
Да и как могло быть иначе? ?Мой адрес не  дом  и  не  улица,  мой  адрес
Советский Союз?, - неслось из радио- и телеприемников.
   Перестройка принесла с собой иные песни. И теперь, входя на рынок,  я
старательно ищу среди торговцев человека со славянской  внешностью.  Мне
жаль женщин и детей, бегущих из разгромленных городов и сел Кавказа, мне
все равно, кто они по национальности, просто, увидав в новостях  колонну
беженцев с узлами и  младенцами,  я  мигом  представляю  себя  на  месте
какой-нибудь из этих теток, но... Но продукты  предпочитаю  покупать  ?у
своих?. Глупо, правда? И тем не менее я перестала ходить  в  магазин  на
станции  возле  Ложкино,  когда  там  за  прилавками  появились   широко
улыбающиеся ?лица кавказской национальности?. Мне неприятна произошедшая
со мной метаморфоза, но, боюсь,  если  Анька  с  Ванькой  поинтересуются
через пару лет:
   "Кто такие чеченцы? - я не сумею спокойно, как Фася,  ответить:  ?Это
жители Чечни. Там много солнца, поэтому они темноволосые и  черноглазые,
со смуглой кожей?...
   - Пропали у жильцов вещички, - продолжала вещать  соседка,  -  ну  да
ничего, они не бедные, купят себе новые! Вот Саню  жаль,  хоть  и  пьянь
беспробудная. Ежели выживет, куда ей возвращаться, а?
   - А, чтоб она сдохла поскорей! - заорала заплаканная тетка,  стоявшая
возле неаккуратно связанных узлов. - Хорошо тебе всех  жалеть,  сама  на
другом этаже живешь! А мне каково? Кто мою квартиру отремонтирует? Я  за
что страдаю? Да чтоб ей, алкоголичке чертовой, уснуть и  не  проснуться!
Чтобы у нее руки-ноги поотваливались, чтоб...
   Слушая отчаянные проклятия, я пошла в сторону метро.  Ей-богу,  впору
самой кричать: ?Что делать? Что делать?"
   Домой я вернулась совершенно разбитая и очень обрадовалась тому,  что
в прихожей меня встретили только собаки. Разделив между  ними  купленный
по дороге пакет чипсов, я заглянула в ванную. Так,  сейчас  поставлю  на
унитаз тазы и ведра, потом напущу теплой воды,  разведу  в  ней  пену...
Впрочем, пены нет. Ладно, обойдусь. Просто залягу  в  ванну  и  спокойно
поразмышляю.
   Нацепив на себя халат, я вымыла чугунную  емкость,  открыла  краны  и
стала смотреть, как тугая прозрачная струя весело бьет по эмали.  Но  не
успела вода наполнить и половину ванны, как раздался звонок  в  дверь  и
понесся лай собак.
   Я  со  вздохом  вернулась  в  прихожую.  Ванна  отменяется,  придется
обойтись душем на скорую  руку.  В  небольшой  квартирке  с  совмещенным
санузлом можно понежиться в теплой водичке,  только  если  находишься  в
одиночестве, потому что  стоит  лишь  погрузить  тело  в  пену,  как  из
коридора послышится нервный крик: ?Долго еще? В туалет хочу?.
   Можно, конечно, ответить: ?Входи, у меня занавеска задернута?.
   Но, согласитесь, это уже не то  удовольствие,  когда  знаешь,  что  в
любой момент могут ворваться домашние.
   Покорившись судьбе, я распахнула  дверь  и  увидела  довольно  полную
старуху, облаченную в темно-фиолетовую пижаму.  Волосы  пожилой  женщины
были аккуратно уложены в старомодный пучок, и пахло от нее не перегаром,
а  духами,  которые  любила  Фася,  кажется,  их  название  ?Серебристый
ландыш?.
   - Тиночка, - ласково сказала бабуся, - вот, опять письмо  от  Лаврика
пришло.
   И она зачем-то  протянула  мне  белый  конверт.  Я  машинально  взяла
послание, адресованное Гнеушевой Ларисе Филипповне.
   - Простите, но оно не нам адресовано! Ларисе Филипповне!
   - Конечно, - ответила  дама,  -  это  мне  Лаврик  прислал.  Или  ты,
Тиночка, сейчас занята?
   - Я не Тина.
   - А кто? - удивилась Лариса Филипповна. Решив не объяснять  ситуацию,
я просто ответила:
   - Родственница ее, приехала ненадолго.
   - Тиночка когда вернется?
   - Только завтра утром.
   - Ай, какая жалость, так долго ждать, - расстроилась дама.
   На ее приятном лице появилось выражение такого расстройства, что я не
утерпела:
   - Может, я могу чем помочь?
   - Голос у вас,  как  у  Тины,  милый  такой,  -  пробормотала  Лариса
Филипповна. - Давайте я объясню, в чем дело!
   Я посторонилась. Душ тоже  отменяется,  пожилые  люди,  как  правило,
болтливы, быстро мне не отделаться.
   Лариса Филипповна не оказалась  исключением.  Удобно  устроившись  на
диване, она сначала принялась восторгаться собаками:
   - Ой, - какие  славные!  У  меня  тоже  была  такса,  Джулия,  только
скончалась от старости, а другую завести побоялась,  мне  уже  семьдесят
пять, живу с внуком, Лавриком...
   На мою голову вылился целый фонтан интересных, но абсолютно  ненужных
сведений.
   Лариса Филипповна бывшая актриса, не из звезд,  но  имела  на  вторых
ролях успех, получала букеты и письма от поклонников. К  сожалению,  муж
ее рано умер, дочку Лариса Филипповна поднимала одна. Потом та выскочила
замуж и родила мальчика, названного в честь покойного  деда  Лаврентием.
Но не зря говорят в народе, что младенцам нельзя  давать  имена  умерших
родственников, счастья не будет.
   Через год после появления на  свет  Лаврика  умерла  его  мать,  зять
Ларисы Филипповны, хоть и был милым человеком, вдоветь долго не захотел,
женился вновь и напрочь  забыл  о  сыне.  Но  бывшая  актриса  не  очень
сожалела о супруге дочери, вся ее жизнь превратилась в служение Лаврику.
   Естественно, он не ходил в  детский  сад.  Бабушка  за  ручку  водила
мальчика в бассейн, на занятия немецким языком, в музыкальную школу.
   Лаврик рос тихим, беспроблемным, немного вялым. Вместо активных игр -
футбола, салочек и казаков-разбойников - он любил книги,  головоломки  и
склеивание моделей. Потом бабушка поднапряглась и купила любимому  внуку
очень дорогую игрушку - компьютер. Стало понятно, что Лаврик нашел себя.
Кроме монитора, его теперь не интересовало ничего.
   Лариса Филипповна не могла нарадоваться на внучка. У других  в  домах
молодые парни пьют, курят, водят размалеванных  девчонок  и  ругаются  с
родителями. Лаврик же вечера просиживает  дома  и  ластится  к  бабушке,
словно теленок. Одна беда, в аттестате у него в десятом классе оказались
сплошные тройки, имелись лишь две пятерки - по информатике и поведению.
   Поняв, что ее любимый мальчик может не поступить в  институт,  Лариса
Филипповна  предприняла  воистину  героический  поступок.  Она   продала
роскошные четырехкомнатные апартаменты в центре,  приобрела  квартиру  в
?хрущевке? и заплатила пронырливому  доценту,  пообещавшему  без  всяких
проблем провести Лаврика между рифами вступительных экзаменов.
   Жуликоватый преподаватель не подвел. Лаврик оказался на первом курсе,
с блеском выучился всем тонкостям компьютерной  науки,  получил  диплом,
его взяли на работу в  преуспевающую  фирму,  дали  отличный  оклад,  но
тут...
   Я терпеливо ждала, пока Лариса Филипповна наконец доберется  до  цели
рассказа, но повествование текло, словно широкая река, медленно  несущая
свои воды к далекому морю.
   Мирная биография Лаврика была прервана самым варварским образом.  Его
призвали в армию. Правда, не на  двадцать  четыре  месяца,  а  всего  на
полгода, на так называемое переобучение командного состава. В институте,
где учился юноша, была военная кафедра, и Лаврик вышел на работу, имея в
кармане воинский билет со званием лейтенанта.
   Что испытала  Лариса  Филипповна,  не  описать  словами.  Ее  дорогой
мальчик, любящий Моцарта и Баха,  ее  обожаемый  внук  с  гастритом,  ее
нежный Лаврик, который до сих пор не может спокойно уснуть, если бабушка
не поцелует его на ночь.., в окопах, с автоматом в руках, среди  грязных
солдат?
   Лариса Филипповна достала коробочку с ожерельем,  подарком  покойного
мужа, и собралась бежать в военкомат ?решать вопрос?, но неожиданно была
остановлена Лавриком.
   - Нет, - твердо  сказал  внук,  -  я  взрослый,  отслужу  и  вернусь,
всего-то шесть месяцев.
   И теперь Лариса Филипповна проводит дни у почтового ящика.
   - А от меня вы чего хотите? - прервала я даму. - Чем я помочь могу?
   - Понимаете, душа моя, у меня с глазами беда, катаракта. А у  Лаврика
такой почерк мелкий! Пишет, словно манную крупу рассыпает,  даже  сквозь
лупу не разобрать. Не могли бы вы прочитать мне  его  письмо  вслух,  а?
Всегда к Тиночке обращаюсь, больше, право слово, в этом подъезде и зайти
не к кому, все выпивают Но сейчас ведь ее нет, а  ждать  до  завтра  так
долго! Сделайте милость!
   Господи, такая ерунда - и столько разговоров.
   - Конечно, - улыбнулась я и вынула из конверта листок,  исписанный  с
обеих сторон бисерным почерком. Такой не то что  глазами  с  катарактой,
даже со стопроцентным зрением разобрать трудно.

   "Дорогая бабусенька, здравствуй!
   Как твое здоровье? Надеюсь, не экономишь  и  покупаешь  себе  бальзам
Биттнера? Впрочем, хочу сказать, что, конечно, хорошо пить витамины,  но
лучше получать их из пищи,  поэтому  ходи  на  рынок  и  бери  виноград,
яблоки, орехи,  мед.  Забудь  про  дурацкую  идею  собирать  ?гробовые?.
Во-первых, тебе еще рано думать о смерти, а во-вторых, когда  умрешь,  я
тебя обязательно похороню. Ну, подумай сама, разве хорошо жить с  трупом
в комнате..."

   Лариса Филипповна звонко рассмеялась:
   - Ну Лаврик, ну шутник! Вечно так смешно напишет.
   Я посмотрела на ее улыбающееся, радостное лицо. Однако и у бабушки, и
у   внука   своеобразное   чувство   юмора.   Наверное,   им    нравятся
страшилки-частушечки типа ?Красные звездочки,  шапочки  в  ряд,  трамвай
переехал отряд октябрят?.
   - Ну, ну, дальше, милая - нетерпеливо воскликнула дама.
   Я откашлялась и продолжила:
   - ?Обо мне не беспокойся. Кормят великолепно Утром дают хлеб с маслом
и сыром, кофе с молоком, геркулесовую кашу, в обед -  борщ,  макароны  с
котлетами "
   - Слава богу, - покачала головой  Лариса  Филипповна,  -  полноценное
питание - основной залог здоровья.
   Я  постаралась  не  рассмеяться.  Лаврик  начал  мне  нравиться.  Он,
очевидно, любит бабушку, раз так самозабвенно врет о рационе.
   - ?Единственно, что тут раздражает до колик, это солдаты, которыми  я
вынужден командовать. Откуда  только  их  взяли?  Тупые,  словно  лыжные
ботинки,  абсолютные  дебилы  в  медицинском  понимании   этого   слова.
Представляешь, бабуся, до чего меня довел некий Ваня  Неустроев?  Я  ему
велел пойти на склад и принести три  одеяла.  Парень  кивнул,  исчез  на
полчаса и притащил пару сапог. Естественно, я  его  отругал  и  отправил
назад. Ты не поверишь,  дорогая  бабусенька,  но  этот  молодой  человек
приволок.., подушку! Я еле удержался от крика, но решил все же не терять
лица.  Написал  записку:  ?Уважаемый  сержант  Фролов,  выдайте  солдату
Неустроеву 3 (три) одеяла?,  вручил  бумагу  недоумку  и  стал  спокойно
заниматься своими  делами.  Медленный,  словно  больная  черепаха,  Иван
вернулся, неся.., комплект постельного белья. Оказалось, что мою записку
он потерял по дороге. И тут, милая бабушка, со  мной  случилась  ужасная
вещь, мне до сих пор за себя стыдно, поверь, однако, что  произошло,  то
произошло.  Я  понимаю,  что  был  не  прав,  но,  увы,   увидев   глупо
улыбающегося Ивана с простынею, просто озверел. Налетел  на  несчастного
мальчишку, сначала тряс его за плечи, нервно выкрикивая: ?Три, три,  три
одеяла...? А затем оторвал парню ухо...?

Глава 25

   Страница кончилась, я собралась перевернуть  листок,  но  не  успела.
Лариса Филипповна взвизгнула:
   - Что? Прочтите еще раз!
   Я покорно переместила глаза чуть вверх:
   "...нервно выкрикивая: ?Три, три, три одеяла!? А затем оторвал  парню
ухо..."
   - Нет! - закричала Лариса Филипповна и начала сползать  со  стула.  -
Ужасно Лаврика посадят за членовредительство!  Воды,  скорей  воды  Лицо
пожилой  дамы  приобрело  синевато-желтоватый  оттенок  Рукой,  покрытой
темными пигментными пятнами, она  схватилась  за  сердце  Я  кинулась  к
бутылке ?Святого источника?.
   - Муся, - раздался веселый голос Маши, - а почему дверь  не  заперта?
Ой, что случилось?
   Увидев  радостную  Маню  с  сумкой  через  плечо,  Лариса  Филипповна
пробормотала:
   - Вылитый Лаврик, он тоже вот  такой  из  школы  возвращался,  словно
колокольчик звенел.
   - Кто такой Лаврик? - удивилась Маня.
   - Это мой любимый внук, - прошептала дама.
   - И вовсе я не похожа на мальчишку, -  от  души  возмутилась  Маруся,
считающая в силу возраста всех лиц мужского пола редкостными идиотами  -
Такой же веселый, - продолжала лепетать Лариса Филипповна,  -  а  теперь
его посадят в тюрьму. Я открыла холодильник и стала искать валокордин.
   - А что он сделал? - поинтересовалась любопытная Машка. -  Почему  за
решетку попадет?
   Лариса Филипповна подняла на Манюшу глаза, полные слез.
   - Он оторвал ухо человеку! Только что узнала! Боже!"
   - Так это ерунда, - с жаром воскликнула Маня, - главное, не  сообщать
милиционерам.
   - Да?
   - Ага, - кивнула Машка, - следует вызвать ?Скорую  помощь?,  сказать,
что ухо отвалилось случайно. Врачи положат  его  в  мешок  со  льдом,  и
хирурги пришьют!
   Лариса Филипповна судорожно вздохнула. Я наконец отыскала  пузырек  с
лекарством и принялась считать капли.  Внезапно  пожилая  дама  залилась
слезами:
   - Ваша девочка такая милая, приятная,  дай  ей  бог  счастья,  только
разве возможно человеку пришить оторванное?
   Я сунула ей рюмочку с валокордином.
   - Запросто, Машка права, ухо - это ерунда Не буду  вам  рассказывать,
что ухитрились пришить назад одному  мужчине,  которому  жена  в  порыве
ревности оторвала ЭТО.
   - Что? - спросила Лариса Филипповна, ставя рюмку. Я замялась.
   - Ну ЭТО.
   - Что? - недоумевала пожилая женщина.
   - Э-э-э, главное мужское достоинство, хотя мне всегда  казалось,  что
хорошие мозги нужнее ЭТОГО! Лариса Филипповна вновь зарыдала:
   - Боже, Лаврик, наверное, уже сидит Письмо-то написано несколько дней
назад. Ой, воды, мне плохо!
   Начался новый виток истерики. Я пыталась привести даму  в  нормальное
состояние, но тщетно. Не помогли все старые, испытанные средства: коньяк
с  сахаром,  холодная  вода,  валокордин,  чай  с   лимоном   и   нежные
присюсюкивания:   ?Успокойтесь,   все   будет   хорошо!?    Периодически
заглядывала Маня и выкрикивала по непонятной причине:
   - Ну погодите, сейчас!
   Потом раздался звук шагов, и появилась пара мужиков в  белых,  слегка
мятых халатах.
   - Вот, - завопила Маруська, - ура, приехали!
   - Что у нас тут? - резко спросил один.
   Я разинула было рот, но Маня тут же заорала:
   - Ну здорово, что сумела дозвониться, у нас оторванное ухо.
   - Где? Ведите, - отрывисто велел более молодой из  докторов,  вынимая
нечто, похожее на контейнер для перевозки пробирок - Ну,  -  засуетилась
Маня, подскакивая к Ларисе Филипповне, - пошли скорей Видите, спецмашина
прибыла, сейчас парня вместе с ухом в больницу отправят,  и  все,  через
пару часов как новенький будет.
   Пожилая дама залилась слезами.
   -  Спокойно,  -  повелительно  пресек  истерику  доктор  помоложе.  -
Рыданиями делу не  поможешь.  Сколько  времени  прошло  после  нанесения
травмы?
   Лариса Филипповна неожиданно успокоилась и прошептала:
   - Дня три-четыре.
   Врачи переглянулись Потом первый осторожно осведомился:
   - Три часа?
   - Дня, - всхлипнула Лариса Филипповна, - а может, и больше,  я  точно
не знаю.
   - Издеваетесь, да? - вскипел молодой.
   - Остынь, Сева,  -  велел  другой,  -  откуда  бы  людям  знать.  Где
больной?
   - На севере, - прозаикалась дама.
   - Где?! - заорали врачи хором.
   - На севере, - повторила бабушка Лаврика, - он там служит...
   Сева плюхнулся на стул и устало спросил - Так Ухо  оторвали  три  дня
назад, и оно благополучно стухло, больной на севере, а при чем тут мы? И
вообще, кто нас вызывал, а главное, зачем?
   Маруська сочла за  благо  мигом  испариться.  Лариса  Филипповна,  на
удивление спокойная, открыла было рот, но я, боясь,  что  рассказ  будет
длиться бесконечно, быстро сказала:
   - Сейчас все объясню.
   Через полчаса врачи, спрятав в кошельки  приятно  хрустящие  бумажки,
удалились. Очевидно, сумма ?гонорара? их  вполне  удовлетворила,  потому
что угрюмый Сева ловко сделал Ларисе  Филипповне  укол  и  улыбнулся  на
прощанье мне. Наверное, он был хорошим доктором. После процедуры пожилая
дама совсем успокоилась, умылась и попросила:
   - Душечка, уж прочитайте письмо до конца, надеюсь, меня не  ждет  еще
одно столь же ужасное потрясение.
   Я взяла листок, перевернула его и продолжила прерванное занятие.
   - ?...у шапки. Новую ушанку Неустроеву на складе выдать отказались, и
он теперь из-за меня вынужден ходить в неуставном головном уборе?.
   - Не понимаю, - пробормотала Лариса Филипповна, - при чем тут шапка?
   Но до меня уже дошла суть  дела.  Задыхаясь  от  смеха,  я  прочитала
последнюю строчку на первой странице:
   - ?...и оторвал у парня ухо... -  потом  перевернула  листок,  -  ..у
шапки?. Понимаете, Лаврик никого не  уродовал,  он  испортил  ушанку,  у
этого головного убора имеются уши, вот Лаврик одно и оторвал, ясно?
   - Ясно, -  пробормотала  Лариса  Филипповна,  -  а  почему  сразу  не
сказали? Вы же видели, что мне плохо?
   - Так только сейчас посмотрела на другую сторону!  Лариса  Филипповна
молча дослушала послание, сухо поблагодарила меня  и,  стоя  на  пороге,
укоризненно сказала:
   -  Спасибо  за  любезность,  только  из-за  того,  что  вы  не  сразу
разобрались, в чем дело, меня едва паралич не разбил.
   Сохраняя достоинство, она медленно пошла вверх по лестнице. Я закрыла
дверь и отправилась в свою комнату. Манюня, лежащая на софе, заныла:
   - Ага, кто бы мог подумать, что ухо так далеко! Она так убивалась!  Я
хотела как лучше, вот и вызвала ?Скорую?.
   - Забудь, - устало сказала я. - Ухо было от  шапки.  Выслушав  Манины
крики, я плюхнулась на кровать.  Принять  ванну  не  удалось,  так  хоть
подумаю спокойно!
   На  следующий  день  в  районе  полудня  я  сидела  в  отделе  кадров
консерватории и, глядя в лицо милой светловолосой женщины,  самозабвенно
врала:
   - Газета ?Вечерний досуг?, где я работаю, любит  давать  материалы  о
простых людях, находящихся за сценой. Допустим, об известных музыкантах,
талантливых исполнителях знают все, а об уборщицах, которые  приводят  в
порядок Большой зал, не известно никому, разве это справ