абы на поле традиционных мужских игр, они добавляют:  "Жаль  только,
что она страшна как смертный грех и, естественно, не замужем..."
   К тому же я блондинка, натуральная. А это уже и не смешно! Любая тетка со
светлыми от природы волосами глупа как пробка, это же всем известно!
   Но мне такое  мнение  только  на  руку.  Поняв,  что  видят  перед  собой
непроходимую дуру, собеседники расслабляются и выбалтывают слишком много.
   Выкатив из гаража "Форд", я порулила в сторону центра. Уже  на  въезде  в
Москву, в самом начале Минского шоссе, паренек в  форме,  коротко  свистнув,
повелительно взмахнул жезлом. Так, сама виновата, выезжала на главную дорогу
и не пропустила помеху справа.
   - Ваши права, - сурово  потребовал  постовой.  Я  вытащила  документы  и,
хлопая голубыми глазами, прочирикала:
   - В чем дело, котеночек?
   Паренек удивленно глянул на меня и ответил:
   - Знак видите как называется?
   - Главная дорога, котик.
   - А что делать надо?
   - В моем случае пропустить помеху справа.
   - Почему тогда нарушаете?
   Я сложила губы трубочкой и нежно пропела:
   - Ну, котеночек, по шоссе ехал "Мерседес" с мужиком, а я дама, думала, он
уступит дорогу! Должен же мужчина женщину пропускать!
   Секунду милиционер не мигая  таращился  на  меня,  потом  сообразил,  как
реагировать:
   - На дороге мужчин и женщин нет!
   - Да? - изумилась я. - А кто за рулем тогда сидит?
   - Водители, - буркнул мальчишка.
   - Но, котеночек...
   - Прекратите ко мне так обращаться!
   - Извини, голубчик, а как надо?
   - Сержант Ефремов.
   - Сержант Ефремов, котеночек, то есть зайчик, я очень тороплюсь,  давайте
решим дело полюбовно, сколько?
   - Нисколько, - вздохнул юноша, - проезжайте.
   - Возьми шоколадку, зайчик.
   - Уезжайте.
   - Может, пачку сигарет?
   - Не курю.
   - Вот это правильно, заинька, - одобрила я и уехала.
   Видите, как просто? У такой дуры-блондинки даже алчный сотрудник ГИБДД не
хочет брать Деньги. Хотя мне не жаль отдать ему пятьдесят Рублей, ваньку  же
я валяла исключительно  из  любви  к  искусству.  И  потом,  после  подобных
проделок, как правило, резко повышается настроение.
   Больница, в которой работал Андрей Владимирович, располагалась в  глубине
довольно большого парка. Сегодня на улице  было  холодно,  но  не  слякотно,
больные выползли наружу и разбрелись по дорожкам. Я быстренько  добежала  до
входа и уперлась в охранника.
   - Подскажите, где кабинет Чванова.
   - На втором этаже.
   Я взлетела наверх и увидела черную табличку, на  которой  золотом  горели
буквы: "Главный врач Чванов Андрей Владимирович, доктор наук, профессор".
   Приготовившись к встрече с секретаршей, я распахнула  дверь  и  оказалась
прямо в кабинете. По непонятной причине вход к Чванову  никто  не  сторожил.
Большая,  более  чем  тридцатиметровая  комната  была  заставлена   книжными
шкафами, внутри которых виднелись разнокалиберные тома, чуть  в  глубине  ее
помещался огромный письменный  стол,  заваленный  горами  бумаг,  папками  и
газетами. Но самое яркое впечатление производила одна  из  стен,  сплошь  от
потолка до пола увешанная фотографиями  с  автографами.  Мужские  и  женские
лица, молодые и старые, веселые и грустные...
   - Сколько снимков, - невольно ахнула я, - это ваши родственники?
   Сидевший за письменным столом мужчина рассмеялся густым басом:
   - Можно сказать и так. Но на  самом  деле  это  пациенты,  которые  после
операции живыми и здоровыми ушли домой.
   Я  продолжала  рассматривать  "коллаж".  Да,  впечатляет   и,   наверное,
производит сильное действие на больного человека. Он приходит договариваться
об операции, боится, нервничает, а тут такой "иконостас"!
   - Слушаю, - решил оторвать меня от созерцания портретов хирург.
   - Я звонила вам недавно от Гали Верещагиной...
   - Слушаю, в чем проблема? "В Каюровых", -  хотела  было  ответить  я,  но
вслух сказала другое:
   - Очень плохо себя чувствую. Чванов мягко улыбнулся.
   - А именно?
   Я вновь начала перебирать различные части тела, пытаясь сообразить, какая
у него  специализация.  Гинеколог?  Маловероятно,  на  стене  полно  снимков
мужчин. Онколог? Уролог? Пульмано-лог? Ну какие части тела он  оперирует?  И
зачем я только решила прикидываться больной!
   Андрей Владимирович тяжело вздохнул:
   - Анализы принесли?
   - А как же, - обрадовалась я.
   Честно говоря, терпеть не могу ходить по врачам, а  кровь  последний  раз
сдавала лет пятнадцать тому  назад.  Кстати,  мои  домашние  тоже  "обожают"
лечиться и по докторам никогда не бегают. Но Зайка, собираясь стать матерью,
регулярно носилась в  лабораторию,  и  сегодня,  отправляясь  к  Чванову,  я
вытащила из секретера несколько листочков.
   Хирург уставился на бумажки, потом хмыкнул:
   - Милочка, вы беременны.
   - Не может быть, -  выпалила  я  в  полной  растерянности,  понимая,  что
сваляла дурака, - извините, но я не имею мужа.
   Андрей Владимирович сохранил серьезное выражение лица, но  в  глазах  его
запрыгали чертики.
   - Похвальное целомудрие в наш век бурной сексуальной революции. Так чем я
могу помочь? Роды не принимаю, а по внешнему виду вы никак не похожи на  мою
пациентку.
   Тут я не утерпела и поинтересовалась:
   - А вы все отрезаете или только какие-то части?
   Чванов хрюкнул и захохотал:
   - Дорогая, откуда вы взялись? Ну  признайтесь,  вы  работаете  в  газете,
знаете про то, что я терпеть не могу журналистов,  и  решили  таким  образом
взять интервью. Хорошо, согласен, ей-богу, вы мне нравитесь. Все ли отрезаю?
Нет, только то, что испортилось, работающие куски оставляю...
   И он снова заржал. Я хотела похвалить его за прозорливость и  прикинуться
корреспондентом, но неожиданно сказала:
   - Вот и не угадали, более того, вам  ни  за  что  не  догадаться,  кем  я
работаю.
   Андрей Владимирович хохотнул последний раз и поинтересовался:
   - И кем же?
   - Детективом.
   - Вы сотрудник милиции?
   - Нет, частный детектив.
   - И зачем я вам понадобился?
   - Вы знаете Каюровых?
   - Кого?
   - Мишу и Лену. Вы еще порекомендовали им поставить лошадей к Верещагиным.
Кстати, почему вы посоветовали именно эту конюшню?
   - Столько вопросов  сразу,  -  усмехнулся  Чванов  и,  достав  небольшую,
красиво изогнутую трубку, поинтересовался. - Не помешает?
   Я  помотала  головой.  Андрей  Владимирович  сосредоточенно  поковырял  в
деревянной  "чашечке"  какими-то  железками,  набил  ее  табаком,   выпустил
светло-серое облако дыма и сказал:
   - А я к Гале с Лешей многих направил.
   - Почему? Чванов улыбнулся.
   - Если начал делать доброе дело, не надо останавливаться!
   - Не понимаю.
   - Я был самым первым их клиентом.
   - Ну да? А Галка говорила, будто они объявление в газете дали.
   - Правильно, - кивнул Чванов, - я иногда просматриваю "Из  рук  в  руки",
там интересные вещи встречаются.
   Как-то раз Андрей Владимирович листал один из номеров  газеты  бесплатных
объявлений.  В   глаза   кинулись   строчки   "Отличные   конюшни".   Чванов
призадумался. Любовь к лошадям у него в крови, и дед,  и  отец  работали  на
ипподроме. Поэтому, как только ему позволили  финансы,  хирург  завел  сразу
двух скакунов. Но держать коней на городской квартире невозможно,  да  и  на
даче для них  нет  условий,  поэтому  лошади  Чванова  находились  в  хорошо
известном всем лошадникам месте - конюшне  Олега  Чеснокова.  Все  там  было
хорошо, кроме одного. У Чеснокова вечно  толкался  народ  и  приходилось  не
столько наслаждаться природой и  общением  с  любимым  Огоньком  и  Бураном,
сколько разговаривать со знакомыми. Может, кому-то такое времяпрепровождение
и было по вкусу, но только не профессору. За неделю он успевал  побеседовать
с таким количеством народа, что  в  выходные  хотел  лишь  одного:  покоя  и
тишины. А этих двух составляющих у Чеснокова как раз и не было.
   Андрей Владимирович позвонил по телефону и остался доволен.  Леша  честно
сказал, что звонок Чванова первый, что много  денег  он  не  возьмет  и  что
конюшня  только  открывается.  Наверное,  следовало  сразу   отказаться   от
Верещагиных, но Чванова тронула искренность Алексея, и он  поехал  взглянуть
на стойла.
   Сказать, что хирург испытал  разочарование,  -  это  не  сказать  ничего.
Скакунам предлагался сарай, правда аккуратно покрашенный, устеленный соломой
и со свежеобструганными воротцами. Но никакого сравнения с каменными  домами
Чеснокова новое "стойбище" не выдерживало.  Не  было  в  Зыбкине  гостиницы,
обширного штата обслуги, только Галя, Алексей и  их  дочь  Катя.  Но  именно
девочка и склонила чашу весов в их пользу. Рыжая, такая же,  как  мать,  она
подошла к хирургу и бесхитростно поинтересовалась:
   - А где лошадки?
   Андрей  Владимирович  вздохнул.  С  одной  стороны,  он  не  ожидал,  что
"отличные конюшни" окажутся столь убогими, с другой -  не  хотелось  обижать
этих милых людей, явно очень нуждавшихся в заработке.
   - Мальчики приедут завтра, где-то в районе  обеда,  -  неожиданно  сказал
Чванов.
   В глазах Алексея вспыхнул огонь, а из лица Гали ушла настороженность.
   - Хотите на Жене покататься? - предложила Катя и,  не  дожидаясь  ответа,
повернулась к матери. - Ведь можно?
   Но утомлять старую кобылу Чванов не  стал,  мимоходом  отметив,  что  та,
несмотря на полную неспособность в силу преклонных лет  заниматься  работой,
безукоризненно вычищена и досыта накормлена. Андрей  Владимирович  прошел  в
дом, съел изумительные блины и... неожиданно для себя остался ночевать.  Так
начались   его   взаимоотношения   с   Верещагиными,   выглядевшие   сначала
исключительно как меценатские.
   Чванов  не  только  разрекламировал  "отличные  конюшни",  он   еще   дал
Верещагиным денег в долг для строительства новых денников. Правда, хирург не
прогадал. Алексей мигом стал на ноги и быстро превратился  в  преуспевающего
хозяина. Чванова он боготворил и, зная, как Андрей Владимирович любит покой,
никогда не принимал никого в тот день, когда собирался приехать хирург, даже
в ущерб бизнесу.
   - А Каюровых вы откуда знаете? - влезла я.
   - Нашему медицинскому центру требовалось перевезти  томограф,  -  пояснил
Андрей Владимирович, - нежную машину. Вот  и  стали  искать  соответствующую
контору. Знающие люди посоветовали "МИЛ". Так я и увидел Каюровых. Потом еще
несколько раз прибегал к их помощи... Однажды Михаил сказал, что они с женой
обожают лошадей и с удовольствием бы приобрели животных, но не  знают,  куда
их определить. Ну я и посоветовал Верещагиных.
   - И это все? Вы не их близкий друг?
   - Нет, - покачал головой профессор, - просто  знакомый,  причем  довольно
дальний. Могу рекомендовать их как  отличных  знатоков  своего  дела,  но  и
только, а почему такой интерес к ним? И вообще, что случилось?
   Я помялась немного и рассказала о смерти Лены. Чванов зацокал языком:
   - Ужасно! Какая трагичная смерть!
   - Вы верите, что Лорд мог убить хозяйку?
   - Непреднамеренно, конечно.
   - А как?
   - Женщина могла потерять сознание и упасть прямо под его копыто!
   - Лена выглядела здоровой!  Андрей  Владимирович  потер  широкой  ладонью
затылок.
   - Ну знаете ли, рухнуть в обморок может и вполне бодрый человек. На улице
прохладно,  в  конюшне  тепло.  Вошла  внутрь,  организм  не  успел  вовремя
среагировать  на   смену   температуры.   Вероятно,   Лена   выпила,   могла
понервничать, да мало ли причин  для  изменения  давления.  Есть  еще  такая
штука, как вегетососудистая дистония, она у каждой второй горожанки, в конце
концов Каюрова иногда принимала рудотель, такой успокаивающий  препарат,  он
дневной, не вызывает сонливости, но все же транквилизатор.
   - А вы откуда знаете?
   - Видел просто, -  пожал  плечами  Чванов,  -  уж  не  помню,  при  каких
обстоятельствах. Просто глаз врача зацепился за  упаковку,  и  я  машинально
отметил: она пьет рудотель. Кстати, ничего особенного в этом нет. Вас  нанял
Михаил?
   Я повертела в руках сумочку и рассказала профессору о визите  Гали  и  ее
подозрениях. Чванов нахмурился:
   - Чужая жизнь потемки, да и видел я Каюровых всего несколько  раз,  но  у
меня сложилось впечатление, что Михаил любил супругу. Он был очень заботлив,
вот  Лена,  -  та  разговаривала  с  мужем  резко,  тоном  хозяйки,   слегка
бесцеремонно. Но, оговорюсь еще раз, близко знакомы мы не были.
   Я горестно вздохнула и от полной безнадежности поинтересовалась:
   - Вы не слышали никогда про такую даму: Маргарита Назарова?
   Собеседник ухмыльнулся:
   - Кто же не знает Риту!
   - Я, например, где ее искать?
   Андрей  Владимирович  вытащил  из  стола  плоскую  железную   пепельницу,
тщательно выколотил трубку, спрятал ее в замшевый мешочек и ответил:
   - Не знаю. Дома, наверное, Рита  спит  до  трех  часов  дня,  потому  что
вечерами занята.
   - Она актриса?
   - Нет, - улыбнулся Чванов, - хотя можно и так сказать.
   Мне слегка надоела его  манера  ходить  вокруг  Да  около,  и,  наверное,
поэтому излишне сердито я спросила:
   - И где она работает?
   Профессор опять усмехнулся:
   -  Рита  выходит  замуж,  причем  крайне  удачно.  Каждый  следующий  муж
оказывается  богаче  предыдущего.  Назарова  сколотила  неплохое  состояние,
получая отступные при разводе. Сейчас она жена Рифата Ибрагимова.
   - Это кто такой? Хирург пожал плечами.
   - Бизнесмен.
   - А у вас нет случайно телефона Назаровой.
   - Есть, - спокойно ответил Чванов, - могу дать. Уж не знаю, зачем она вам
понадобилась, только хочу предупредить, не надо при знакомстве ссылаться  на
меня.
   - Почему? - удивилась я, записывая цифры.
   - Рита была моей женой,  -  мирно  пояснил  профессор,  -  и  я  оказался
единственным, который удрал от нее почти с полным кошельком.

Глава 8

   Сев в "Форд", я вытащила  телефон  и  набрала  номер  Назаровой.  Тут  же
ответил бодрый, я бы даже сказала, наигранно-веселый голос.
   - Алло.
   - Можно Маргариту?
   - Маргарита Сергеевна еще не вставала. Кто ее спрашивает?
   - Дарья Васильева хотела пригласить госпожу Назарову в гости, сегодня,  в
семь часов, - вдохновенно соврала я прислуге.
   - Минуточку, - ответила собеседница, и в трубке послышался шорох.
   Очевидно, секретарь листала ежедневник, отыскивая нужный день. Потом  она
безукоризненно вежливо сказала:
   - Извините, естественно, я запишу приглашение вашей  хозяйки,  только,  к
сожалению, у Маргариты Сергеевны вся неделя  расписана  заранее,  и  она  не
может гарантировать, что прибудет на суаре.
   Я вздохнула. Жизнь постоянно преподает мне уроки. Став богатой  дамой,  я
никак не могу  обзавестись  привычками  "новой  русской".  Мне  до  сих  пор
неудобно, если я поднимаюсь после завтрака в спальню и обнаруживаю, что Ирка
успела убрать постель. К  слову  сказать,  и  Кеша,  и  Зайка,  и  Машка  не
испытывают никаких  комплексов  и  радостно  расшвыривают  все  вокруг.  Еще
обеспеченные дамы имеют шофера,  секретаря,  охранника,  стилиста-визажиста,
массажиста, тренера по фитнессу, личного доктора... Все,  но  только  не  я.
Впрочем, вру, собственный врач имеется, это ближайшая подруга Оксана, хирург
по профессии, она лечит нас от разных напастей, только зубы не  трогает.  Но
от нее жалости и присюсюкивания не  дождешься.  Стоит  залечь  в  кровать  и
отдаться болячке, как Ксюта врывается в комнату, распахивает окно и вопит:
   - Какая температура? 37 и 5? Ерунда, ну-ка быстро слопай эти таблеточки и
поехали в театр. Нечего в тряпках гнить, давай, давай, шевелись!
   Ну скажите, можно пожаловаться такому эскулапу? Никакой  серьезности!  Но
вот странность, однажды Оксанка уехала отдыхать, а  я  заполучила  ангину  и
вызвала доктора, который пользует семью нашего  соседа  по  поселку  банкира
Сыромятникова. Вот тут я  поимела  полное  удовлетворение.  Меня  уложили  в
кровать, закутали в пуховые одеяла, законопатили форточки и  начали  кормить
"легкой" едой, без животных белков, два раза в день  приходила  медсестра  с
уколами... Казалось бы, при таком лечении мигом встанешь на ноги! АН нет.  Я
провалялась в кровати почти месяц, с тоской глядя, как ртутный столбик стоит
на 38 градусах. Но тут, слава богу, вернулась  Оксана,  вытряхнула  меня  на
пол, пожарила отличный бифштекс, поднесла  горсть  разноцветных  таблеток  и
велела:
   - Заканчивай идиотство! Натягивай джинсы и едем.
   - Куда? - просипела я, покачиваясь от слабости. - Ноги не идут.
   - Фу, - фыркнула подруга, - если еще  недельку  проваляешься,  конечности
атрофируются и отвалятся совсем, шевелись! У  меня  шторы  посеклись,  нужны
новые!
   После трех часов, проведенных в магазине "Драпировка",  я  почувствовала,
что противное царапанье в горле исчезло, а лоб приобрел прохладу.
   - Слушаю вас, - поторопила меня прислуга Назаровой. - Говорите адрес. Без
тени колебания я сообщила:
   - Коттеджный поселок Ложкино.
   Все равно Назарова ни за что не отправится к незнакомой даме, можно смело
давать адрес. Наконец пришел момент задать главный вопрос:
   - Скажите, а где сегодня намеревается провести  вечер  Маргарита?  Может,
изменит свои планы, а то у моей хозяйки не хватает одной дамы за столом.  Вы
точно уверены, что Рита занята? Секретарша вновь крайне вежливо ответила:
   - К сожалению, это исключено. Маргарита Сергеевна отправляется на свадьбу
к Игорю Минкину.
   - К кому?
   - К Минкину, - спокойно повторила девушка, - неужели вы  не  слышали  про
такого эстрадного певца?
   Честно сказать,  нет.  Для  меня  последней  известной  фамилией  остался
Кобзон. Впрочем, еще слышала про Пугачеву с Киркоровым и Леонтьева, но новых
кумиров не знаю. Вроде Маня иногда слушает девушку по имени Земфира.
   - Надо же, - изобразила я радость, - Минкин женится! Надо  сказать  Дарье
Ивановне,  может,  она  захочет  послать  подарок.  А   где   предполагается
торжество?
   - В семь часов, клуб "Железный попугай",  -  сообщила  "информаторша",  -
Чонский проезд, девять, странно,  однако,  что  ваша  хозяйка  не  в  курсе,
господин Минкин, по-моему, пригласил весь город!
   Ровно  в  19.00  я  подрулила  к  увеселительному  заведению,   носившему
экзотическое название "Железный попугай". Ради того, чтобы  попасть  внутрь,
пришлось  нацепить  "маленькое  черное  платьице"  от  Шанель  и  обвеситься
драгоценностями. Руки оттягивал огромный  пакет  с  надписью  "Вулворт".  На
свадьбу принято делать подарки, и я, поколебавшись между  столовым  сервизом
из лиможского фарфора и белыми шерстяными  одеялами  от  "Вулворт",  выбрала
последние. Посуда может и не понравиться, но покажите мне человека, которому
не придутся по душе теплые пледы из чистейшей шерсти мериноса!
   У входа маячил секьюрити. Увидав меня, он вздохнул:
   - Вы к кому?
   Я подковыляла к нему в туфлях на ужасающей шпильке, найденных в  шкафу  у
Зайки, и закатила глаза.
   - Ах, голубчик, конечно же, на свадьбу к Игорьку!
   - Но, - завел секьюрити.
   - Ни слова, дружочек, - прервала я, протягивая ему пятьдесят долларов,  -
я потеряла приглашение, впрочем, всегда все теряю!
   - Но...
   - Голубчик, сейчас звякну Игорьку на мо-бильник, и он страшно  обозлится,
когда узнает, что ты меня не пустил.
   - Послушайте...
   - И слышать ничего не хочу, - взвизгнула я.
   Охранник посторонился. Я влетела  в  широкий  холл  и  удивилась  мертвой
тишине. Часы показывали девятнадцать часов пять минут, но ничего не говорило
о том, что тут готовится торжество. Естественно, я опять совершила ошибку  и
явилась точно в срок. Люди на тусовки приезжают на час, а то  и  два  позже.
Вовремя являются лишь халяв-щики, боящиеся пропустить дармовое угощение.  Но
где оркестр, воздушные шарики, официанты в ливреях? Почему хозяин "Железного
попугая" не стоит в холле с радостной улыбкой на лице?
   - Что тут происходит? - налетела я на секьюрити. - Где свадьба?
   - Я пытался вам объяснить, - завел парень, - а вы слушать не захотели.
   - Зато сейчас я вся внимание.
   - Отме