Не чувствуя за собой никакой вины, я поехала к нему на работу.
   В небольшом кабинете между письменным столом и  подоконником  примостился
Женька, размешивающий  ложкой  содержимое  пластикового  стакана  с  дешевым
супом.
   - Обедать собрался? - радостно спросила я. - рановато вроде.  -  Кажется,
есть хочется, - ответил приятель.
   Женька - эксперт-патологоанатом, словом,  человек,  копающийся  в  трупе,
чтобы установить истинную причину  смерти.  Профессия  наложила  несмываемый
отпечаток на его характер, и он во всем всегда сомневается. Спросите,  какой
нынче месяц на дворе? Женька сначала глянет  в  окно,  потом  на  календарь,
затем  пролистнет  газету  и  наконец,  после  долгих  раздумий,  колеблясь,
сообщит: "Кажется, июнь,  хотя  точно  утверждать  не  могу,  мало  данных".
Работает он с Александром Михайловичем всю жизнь  и  понимает  начальника  с
полуслова. Не сразу сложились у нас  дружеские  отношения,  зато  теперь  мы
нежно любим друг друга. Не так давно Маруся спихнула Женьке двух йоркширских
терьеров - Лиззи и Карлотту. Приятель, никогда раньше не державший животных,
превратился в страстного  собачника.  Покупает  для  обожаемых  псов  парную
говядину и рыночный творог.
   Александр Михайлович грозно глянул на меня и спросил:
   - Номер твоей машины 624 КЕ?
   - Да.
   - Темно-синий "Вольво", а на зеркальце болтается идиотский осел?
   - Почему идиотский? - возмутилась я. - Маня подарила ослика Иа-Иа.
   - Я бы на твоем месте обиделся, - сообщил полковник, закуривая,  -  здесь
явно просматривается намек на материнские умственные способности.
   - Да что случилось?
   - Нет, это ты мне объясни, каким образом узнала про два трупа в  квартире
Соколовых? Вот новость! Как же он пронюхал?
   - Элементарно, Ватсон, - усмехнулся Александр Михайлович,  глядя  на  мое
обескураженное лицо, - домоуправша и дворник вышли следом за тобой на  улицу
и засекли побег. На всякий случай запомнили номер, дальше  -  дело  техники.
Теперь, ангелок, говори всю правду, быстро и честно!
   И он стукнул кулаком по столу.
   Ага, свет  в  лицо,  говорить  только  правду,  чистосердечное  признание
облегчает вину... Только я твердо знаю: стоит раскрыть рот, как  моментально
запретят заниматься расследованием. И врать тоже нельзя,  тут  же  к  стенке
прижмет. Лучший способ: переплести вранье с действительностью.
   - Видишь ли, Максим последнее время  закрутил  роман  с  Яной  Соколовой.
Кажется, девушка сильно запала ему в душу, потому что попросил  на  свидании
передать фото любовницы. Вот и поехала, но случайно обнаружила и ее, и  Раду
Ильиничну мертвыми.
   - Это не она,  -  буркнул  Александр  Михайлович,  -  а  соседка  Татьяна
Гаврилина. Кстати, откуда знаешь имя тетки?
   - Макс сообщил, он еще сказал, что та практически  не  выходит  из  дому,
потому и поехала без звонка.
   - Почему  убежала  с  места  происшествия?  -  осведомился  друг,  но  по
изменившемуся тону я сразу поняла, что он поверил сказке.
   - Испугалась очень, просто шок.
   Александр Михайлович принялся отчитывать меня, но тут  в  комнату  влетел
незнакомый сотрудник с перекошенным лицом, и полковник  быстренько  подписал
пропуск.
   Я доехала до "Макдоналдса", вцепилась в "биг-мак" и подумала: а что, если
деньги были спрятаны у Семена? Видно, Макс доверял ему,  раз  рассказал  про
миллион. Может, они вместе дела обстряпывали? Поеду в "Скандалы  недели",  и
попробую выяснить, кому так насолил господин Воробьев.
   Редакция уютно устроилась на первом этаже старомодного  здания.  Поплутав
по узким,  запутанным  коридорам,  вырулила  наконец  к  двери  с  табличкой
"Главный редактор".
   - Войдите! - крикнул приятный мужской голос.
   Я толкнула створку двери  и  онемела.  Все  стены  небольшой  комнаты  от
потолка до пола оклеены фотографиями, но какими. Известный политик,  косящий
под интеллигента в третьем поколении, показывает  кому-то  кукиш,  эстрадная
певица, кумир молодежи, снята голой на мотоцикле;  священник,  бьющий  ногой
бездомную собаку...
   - Впечатляет? - ухмыльнулся мужик.
   - Да уж, - пробормотала я, разглядывая во все глаза редактора.
   На фоне скандальных снимков он выглядел просто чудесно. Волосы  выкрашены
в приятный светло-зеленый цвет, в ухе  целых  три  серьги,  на  внушительном
правом бицепсе татуировка.
   - Ну, - ободрил меня мужик, - с чем пришли?
   - Работала секретарем у высокопоставленного лица, но  меня  несправедливо
уволили...
   - Милочка, - восхитился крашеный, -  не  продолжайте,  дальше  знаю  сам:
хотите отомстить. Так что у вас - письма, записи, видеоматериалы?
   - Два чемодана компромата,  -  ляпнула  я  невесть  откуда  вспомнившуюся
фразу.
   - Чудненько, - обрадовался редактор, - вытряхивайте!
   - Я вообще-то договаривалась с другим человеком,  с  Семеном  Воробьевым,
кстати, он обещал тысячу долларов.
   - Дорогулечка, - защебетал редактор, - зачем нам  Сеня?  Сейчас  все  без
него обстряпаем и денюжки дадим, если жареным запахнет.  Ну,  не  тушуйтесь,
кошечка, вываливайте отбросы.
   - Нет, хочу видеть Семена, - уперлась я рогом, - только ему в руки отдам.
   - Ну не кривляйтесь, детка, - вздохнул зеленоволосый.
   Я повернулась к выходу.
   - Погодите, погодите, - заволновался редактор, -  не  хотел  вас  пугать.
Сеня умер. Я изобразила ужас:
   - Инфаркт!
   - Да нет, жена пристрелила.
   - Какой кошмар! За что? Редактор включил кофеварку.
   - А черт ее знает.
   - Может, это вовсе и не жена была, а наемный киллер, хотел Сеню убить?
   - Да нет, - отмахнулся "скандалист", - менты приходили, сказали: супруга.
Я Аделаиду знаю, пару раз дома у Воробьевых бывал. Такая спокойная  женщина,
чего взбесилась? Хотя, если подумать, что Сенька выделывал...
   - Пил?
   - Нет, кобелировал. Ни одной юбки  не  пропускал,  даже  я  и  то  иногда
останавливаюсь, но Семен! Надоело  бабе  жизнь  с  таким  коротать.  Правда,
последнее время малость поутих. Вроде появилась постоянная любовь, но кто  -
не знаю. Звонила сюда частенько - голосок детский, тоненький... - Может,  не
из-за баб.
   - А из-за чего?
   - Вон у вас сколько скандальных историй печатают, вдруг кто из  героев  и
обозлился. Неприятно про себя всю правду увидеть!
   Редактор улыбнулся:
   - А вот тут ошибаетесь. Обывателю и впрямь кажется, что звездам кино  или
политикам ужасно обидно, когда их ловят на  фуршете  с  голой  задницей.  На
самом деле они в восторге. Как же! Опять оказались  в  центре  внимания.  Не
поверите, некоторые сами приносят на себя  компромат,  просят  напечатать  и
обижаются, если отказываем. За этот год помню  только  троих,  кто  искренне
обозлился: генерал Калошин, актер Андрей Елизаров и модельер
   Епифан Блистательный. Так что давайте свое блюдо.
   - Надо подумать, - дала я задний ход, -  вдруг  доставлю  своему  бывшему
начальнику удовольствие.
   - Подумайте, - милостиво согласился собеседник, - посомневайтесь,  только
не ходите в "Сплетник". Там сплошные жулики сидят. И денег мы больше даем, и
тираж у нас выше.
   - Можно поглядеть на подшивку "Скандалов"?
   - Конечно, топайте в двенадцатую комнату, скажите, Сергей велел дать.
   Расстелив большую картонную папку на письменном столе, я довольно  быстро
нашла необходимые номера. В  апреле  месяце  увидел  свет  материал  "Боевые
награды". Фотокорреспондент  запечатлел  бравого  старика  в  мундире  около
небольшого  столика.  На  столешнице  грудой  высились  коробочки.  "Генерал
Калошин торгует в Битце своими  наградами"  -  гласил  заголовок.  Небольшой
материал,  подписанный  "Прожженный  воробей",  рассказывал  о   бедственном
положении пенсионера, вынужденного питаться хлебом и кефиром. Вот и пришлось
старику распродавать медали.
   Заметка об актере театра "Рампа" Андрее  Елизарове  появилась  в  апреле.
Опять фотография. На этот раз двое полуголых мужчин  страстно  сжимают  друг
друга в объятиях на парчовом диване. "Тайные утехи любимца сотен  женщин"  -
кричал  журнал.  "Зря  миллионы  зрительниц   вздыхают   тайком   при   виде
несравненного красавца, - злопыхательствовал все тот же Прожженный  воробей,
- чары обольстительниц не подействуют на его воображение. Ведь  мужественный
герой привык искать удовольствий в  объятиях  лучшего  друга,  имя  которого
пока, увы, для нас загадка!"
   В самом конце мая появился донос на Епифана Блистательного.  Как  всегда,
со снимками. На одном, улыбаясь,  вышагивает  прехорошенькая  манекенщица  в
оригинальном, совершенно не приспособленном для повседневной носки платье. И
лиф, и юбка собраны из мельчайших ремешков для часов, железо переплетается с
кожей. Внизу стояло:
   "Модель Пако Рабанна,  январь  1999  г.".  Другая  фотография  похожа  на
первую, как две капли  воды,  то  же  дурацкое  платье,  та  же  прическа  у
девчонки, только личико другое, российское. И подпись: "Произведение Епифана
Блистательного,  апрель  1999  г.".  Несколько  абзацев   ехидного   текста:
"Прожженный воробей, пролетая  над  подиумами  Парижа  и  Москвы,  пару  раз
щелкнул аппаратом. В чем разница между платьями, спросите вы?  Я  так  и  не
понял, но одно показал  зимой  всемирно  известный  Пако  Рабанн,  а  другое
представил начинающий Епифан Блистательный. Странно, что  оригинальная  идея
одновременно пришла в  две  столь  разных  головы.  До  сих  пор  Епифан  не
отличался выдумкой. Соригинальничать ему удалось только один раз,  когда  он
сменил свое имя Федор Сыкунов на псевдоним Епифан Блистательный".
   - Кто это - Прожженный воробей? - спросила я  у  женщины,  печатавшей  на
компьютере.
   - Семен Воробьев, наш бывший главный,  очень  писать  любил,  просто  как
ребенок.
   Я вышла на улицу и  влезла  в  "Вольво".  Начну,  наверное,  с  генерала,
думается, его обида самая крутая.
   Никто и не подозревает, как легко узнать любой  телефон  -  просто  нужно
слегка пошевелить мозгами. Подрулив к зданию  Генерального  штаба,  вошла  в
бюро пропусков и  устроилась  в  кабинке  с  местным  телефоном.  На  стене,
естественно, обнаружился список номеров.  Найдя  отдел  кадров,  я  схватила
трубку.
   -  Алло,  из  второго  отдела   беспокоят.   Выписываем   тут   ветеранам
материальную помощь по случаю  22  июня,  да  потеряли  координаты  генерала
Калошина. Девочки,  разыщите  побыстрей  адресок,  а  то  начальник  вломит.
Танечка, это ты?
   - Таня обедает, - ответила собеседница, - это Лена,  вечно  у  вас  шашки
наголо - и в бой.
   - Ну, Ленусик, - заныла я, - знаешь ведь, какой у нас зверь командует.
   - Верка, ты, что ли?
   - Я.
   - Ладно, - смилостивилась собеседница, - погоди.
   Зашуршали бумаги, потом  раздалось  покашливание.  Я  молча  разглядывала
прикрепленную  над  аппаратом  табличку:  "Не  болтай.  Враг  подслушивает".
Наконец из трубки донеслось:
   - Верк, пиши - проспект Киселева, 18.  Был  дан  и  телефон.  С  чувством
выполненного долга я купила эскимо и принялась грызть ледяной кусок. Видите,
как просто? Раз есть Генштаб, значит, существует и  второй  отдел,  да  и  в
отделе кадров обязательно найдется Таня, и потом, Лена сразу  поверила  мне,
потому что звонил внутренний телефон. Она и предположить  не  могла,  что  я
сижу в бюро пропусков.

ГЛАВА 15

   Проспект Киселева почти в центре. Генерал по  телефону  велел  прибыть  к
обеду. Как раз успеваю. Восемнадцатый дом подавлял величием. Низ гигантского
длинного  приземистого  здания  облицован  гранитными  плитами.  Тут  и  там
виднелись мемориальные доски. В разные годы здесь проживал цвет нашей армии,
ее генералитет. Старинный поскрипывающий лифт медленно втащил меня на третий
этаж. Дверь распахнулась сразу, и генерал Калошин густым басом осведомился:
   - Вы журналистка?
   - Да, - пробормотала я, протискиваясь между генеральским весьма  объемным
брюшком и косяком.
   - Тапки надевай и шагом марш в кабинет, - скомандовал Калошин.
   Я покорно выполнила приказ. В комнате он посадил меня в довольно потертое
черное кожаное кресло и неприветливо буркнул:
   - Не люблю вашего брата.
   - Нас возмутила публикация в "Скандалах недели", - завела я.
   Старый вояка побагровел:
   - От сволочи, от поганцы, на дуэль бы вызвать, мерзавцев.
   И он стукнул кулаком по письменному столу. Небольшая хрустальная вазочка,
жалобно тренькнув, свалилась на пол. Генерал горестно  вздохнул  и  опасливо
поглядел на дверь. Возмездие не заставило себя ждать.
   - Родя, - раздался негодующий женский голос, и в  кабинет  вплыла  полная
женщина с царственной осанкой. Вошедшая была одета в красный халат, расшитый
парчовыми драконами. Но домашнее  одеяние  смотрелось  на  ней  как  дорогое
вечернее платье.
   - Вы что себе позволяете, Родион Михайлович? - спросила жена.
   - Ну прости, милая, - забормотал сразу ставший ниже ростом старик.
   Так, понятно, кто в доме маршал.
   - Из какого издания будете? - поинтересовалась супруга.
   - Газета "Пограничник".
   Генеральша расцвела:
   - Вот и чудесненько, пойдемте пообедаем, за столом и потолкуем.
   Меня препроводили в  огромную  столовую.  На  гигантском  столе  дымилась
супница размером с хорошее  ведро.  Генеральша  наполнила  доверху  глубокую
тарелку, смахивающую на таз, и передала мне.
   - Спасибо, э... много очень!
   - Наталья Михайловна, - представилась супруга. -  А  вы,  кажется,  Даша?
Ешьте, ешьте, а то очень худенькая, просто светитесь.
   Калошины принялись с невероятной скоростью работать ложками, в свой  борщ
они положили примерно по двести пятьдесят грамм сметаны каждый. Я безнадежно
пыталась вычерпать ложкой бездонную миску. Вообще не ем супа, а  в  поданной
емкости запросто можно было нормы ГТО  по  кролю  сдавать!  Спасение  пришло
неожиданно. Извинившись, Наталья Михайловна вышла на кухню. Генерал  хлопнул
себя по лбу: "А водочка!" Он порысил в кабинет.  Я  затравленно  глядела  на
борщ. Но тут раздалось цоканье когтей, и в столовую влетел молодой питбуль с
горящими  глазами  и  улыбающейся  мордой.  Схватив  "тазик",  я  быстренько
поставила его на пол и сказала:
   - Извини, не знаю, как тебя зовут, но, будь другом, съешь быстренько!
   Громкое чавканье послышалось незамедлительно. И  минуты  не  прошло,  как
тарелочка опустела. Я вытерла салфеткой морду спасителя.
   - Скушали? - обрадовалась Наталья Михайловна,  неся  гигантское  блюдо  с
жареными курами. Пит прочно уселся около меня.
   - Билл, не мешай, - велел Родион Михайлович.
   - Что вы, пусть сидит, - испугалась я. На мою тарелку положили чуть ли не
целого бройлера и гору картошки. Да, "Скандалы недели" явно врали - здесь не
питались хлебом и кефиром.
   Генерал принялся выплескивать обиды,  я  внимательно  слушала,  засовывая
потихоньку в огромную пасть Билла куски ароматной  курятины.  Я  с  негодяем
расправился по-военному, - сообщил старик, - без всяких  там  интеллигентных
штучек-дрючек.
   - Убили! - ахнула я. - Так это вы застрелили Сеню?
   - Какого Сеню? - изумился Родион  Михайлович.  -  Кого  убил?  Накостылял
Димке по шее, он хоть и молодой, да куда ему против меня.
   - Что за Дима? - удивилась в свою очередь я.
   Выяснилось, что не так давно генерал уволил  с  работы  шофера,  молодого
парня, большого любителя выпить.  Несколько  раз  Родион  Михайлович  прощал
пьянчугу - уж очень искренне тот раскаивался, - но в конце  концов  терпение
лопнуло, и Дима оказался на улице. Юноша потерял не только хорошее  место  с
замечательной зарплатой, но и отсрочку от армии. Полный желания  мстить,  он
взял фото генерала Калошина,  на  котором  был  запечатлен  момент  вручения
наград отличившимся офицерам, и отволок в "Скандалы  недели".  Шум  поднялся
страшный.
   Родиону Михайловичу безостановочно названивали друзья, коллеги и  соседи.
Все горели желанием помочь бедному старику. А институт, где он  до  сих  пор
преподавал на полставки, прислал в  качестве  гуманитарной  помощи  двадцать
пачек спагетти.
   Макароны доконали бравого вояку, и он, пылая  от  негодования,  явился  в
"Скандалы", где незамедлительно был принят Прожженным воробьем.
   Семен  моментально  извинился  перед  генералом  и  показал  ему  статью,
собственноручно написанную злобным шофером. Родион Михайлович принялся  было
кричать, что в приличных изданиях проверяют  факты,  но  тут  появились  две
очаровательные девушки в мини-юбках и вручили военному фотоаппарат.
   Мило  краснея,  девушки  попросили  Родиона  Михайловича  не   сердиться,
дескать, с кем не бывает. Еще ему  подарили  книги  "Антология  анекдота"  и
бесплатную вечную подписку на  "Скандалы  недели".  А  Семен  пообещал  дать
опровержение. Умасленный и задаренный Калошин  вернулся  домой.  "Антологию"
они с женой читали вслух, покатываясь со  смеху.  "Скандалы  недели"  начали
приходить  регулярно,  и   супруги   даже   стали   получать   удовольствие,
просматривая всевозможные сплетни.
   - Врут, конечно, безбожно, - смеялся  Калошин,  -  просто  сил  нет,  как
смешно. Но, с другой  стороны,  новости  смотреть  боюсь,  а  "Скандальчики"
возьмешь и потешаешься, все положительные эмоции.
   С бывшим шофером Родион Михайлович поговорил по-мужски.  Приехал  к  нему
домой и поставил фингал под глазом.
   Я уходила из гостеприимного, хлебосольного дома, держа  в  руках  большой
пакет в промасленной бумаге.
   Генеральша сунула голодной "журналистке" пирожков на дорожку.
   Сев в "Вольво" и  закурив  сигаретку,  я  с  чистой  совестью  вычеркнула
генерала Калошина из списка подозреваемых. Всякие хитрости не  в  его  духе,
такой скорее  всего  просто  возьмет  ремень  и  отдубасит  неприятеля.  Тут
зазвенел мобильный.
   - Мусечка, - орала в трубку Маня, - бабки волнуются, просто извелись, что
в театр опоздают.
   Пришлось спешно рулить в Ложкино. Из гаража доносились радостные крики. Я
заглянула внутрь.
   У большого стола, ликуя, подпрыгивали Маруся  Саша  Хейфец,  рядом  стоял
Бекас.
   -  Муся,  -  завопила  Маня,  -  глянь,  что  Коля  сделал  с   Санькиным
велосипедом!
   Саша Хейфец - любимая подруга дочери. Они  ровесницы,  но  Санечка  такая
худенькая,  что  кажется,  сейчас  переломится  пополам.  При   всей   своей
ангельской внешности это весьма ехидная девица с острым языком.
   Родители не разрешают ей ездить на мотоцикле, поэтому Сашка имеет в своем
распоряжении только велосипед. И вот теперь к этому  велику  рукастый  Бекас
приладил мотор.
   - Класс, - кричали девчонки, - просто кайф!  Гордый  Бекас  молча  слушал
осанну.
   - Теперь быстрее Маньки поеду, - неистовствовала счастливая Саня.
   - А что мама скажет? - попробовала я вернуть их с небес на землю.
   - Ничегошеньки, - отрапортовала Сашка. - Велосипед разрешили?  Разрешили.
Значит, все.
   На этот раз мы попали на оперу "Евгений Онегин", сидели по-прежнему в той
же  ложе  бельэтажа,  почти  в  том  же  составе.  Не  было  только   Зайки.
Шестимесячные близнецы  украсились  потрясающими  соплями,  и  Ольга  решила
остаться дома, чтобы помочь няне.
   - Ну и повезло же ей! - завистливо прошептала Маша и  коварно  предложила
сладким голоском:
   - Заинька, ты, наверное, хочешь с Кешкой в оперу пойти! Давай я с Ванькой
и Анькой посижу.
   - Нет, нет, - испуганно закричала Зайка, которая ненавидела  оперу,  -  к
чему такие геройские поступки! Иди, Манюня, развлекайся.
   Бессмертное творение П.И. Чайковского плавно двигалось  к  завершению.  Я
почти заснула, скор чившись на красном бархатном стуле. Вот и сцена бала. Но
не успел животастый генерал Гремин ответить Евгению Онегину своей  известной
арией "Давно ж ты не был в свете, она жена моя", как по сцене поплыл  густой
дым,  раздался  ужасающий  стук,  и  на  глазах  пораженной  публики  Гремин
провалился под пол.
   - Какая оригинальная редакция! - восхитилась Римма Борисовна.
   - Опять ногой такт отбивал, - в сердцах вскрикнула капельдинерша.
   Пока артисты мужественно пытались допеть оперу  до  конца,  я  подсела  к
пожилой служительнице и спросила:
   - Почему он провалился?