ну всемирного тяготения, ринулась к земле.
     Я встала на колени и с ужасом заглянула в люк.
     На полу, в куче одеял и подушек, которые навалила Маня, сидела стонущая Ольга. Над ней с торжествующим видом стоял полковник.
     - Вот, - с неприкрытой радостью вещал он, - теперь, надеюсь, всем понятно, что такое правильное руководство? Стоило объяснить вам, как поступить, и Оля на свободе.
     Я возмутилась до глубины души. Пока Александр Михайлович нес ахинею про оцепление и представителей мэрии, я ловко выпилила Заюшку, освободила ее, так сказать, из оков.
     - Интересное дело, - не утерпела я, свешиваясь из дыры, - что же ты такого сделал, а?
     Дегтярев задрал голову.
     - Дарья! Как ты туда попала?
     - По приставной лестнице, она прислонена с внешней стороны дома! Так каким образом ты спас Заю?
     Полковник гордо заявил:
     - Просто я подумал и решил: "Пусть висит, через некоторое время сама упадет".
     Я, кряхтя, поднялась с коленей и попыталась стряхнуть с джинсов пыль. В этом заявлении весь Александр Михайлович. Я выпилила Зайку, Маня догадалась притащить гору постельных принадлежностей и швырнуть их в том месте, куда могла шлепнуться Ольга, а Дегтярев, страшно довольный собой, считает себя героем-спасателем. Может, открыть ему глаза? Спокойно объяснить, как обстоит дело? Но зачем? Людям вообще не свойственно признавать свои ошибки, а уж мужчины и вовсе не способны на это. Лучше отправлюсь спать.
     Я поднялась на чердак и, поняв, что Киса давным-давно смылся, осторожно пошла к окошку с лестницей, стараясь не споткнуться о разнообразный хлам. Внезапно на глаза попалась еще одна картина, она была вставлена в простой некрашеный, копеечный багет. Я повернула полотно. Поверьте, я бывала во многих музеях мира, знаю, что Мане и Моне - два разных человека, не путаю Ван Гога с Гогеном и в курсе того, что Гойя, живший во времена инквизиции, осмеливался писать обнаженную натуру. Но сейчас передо мной была поистине необычная работа.

Глава 26

     На ней изображен художник, одетый по моде начала XIX века. На юноше были красный бархатный камзол, расшитый золотом, и белые, туго обтягивающие ноги лосины. Правую руку, державшую кисть, украшали перстни с большими камнями, левая сжимала палитру.
     На первый взгляд - ничего особенного, но почему я не могу оторваться от этой картины? На губах юноши скользила слабая улыбка, он словно говорил: "Знаю некую тайну". Художник стоял в саду, среди высокой травы, рядом с мольбертом, на котором на листе бумаги были изображены тюбики с красками, сваленные кучей. Яркие желто-зеленые и сине-красные ручейки вытекали из них, смешивались, создавая сначала некое подобие многоцветной реки, потом поток превращался в деньги - купюры разных стран. Там были марки, фунты, песо, но в основном доллары. Зеленые бумажки, выписанные с удивительной точностью, падали с мольберта на землю, почти сливались с травой под ногами художника, а в самом углу полотна было запечатлено дерево - ель. Я пригляделась и поняла, что она покрыта не молодой хвоей, а долларами. Еще на заднем плане виднелось крыльцо деревенского дома и качели.
     Я отошла в сторону - мужчина на картине словно следил за мной глазами, казалось, он живой.
     Внизу стояла подпись, неразборчивая, потом цифры "1979" и надпись, сделанная очень мелкими буквами: "Поле в стране недураков". Портрет вызвал у меня странное чувство. Это сейчас доллар не является редкостью. Можно сказать, что в нашей стране параллельно ходят две валюты, и еще неизвестно, какую, рубль или доллар, более охотно принимают к оплате. Но в семидесятые годы прошлого, XX века, деньги США были в диковинку, и за обладание ими обывателю грозил тюремный срок.
     В крупных городах СССР имелись "Березки", магазины, где отоваривались те, кто работал за границей. Но расплачивались покупатели не валютой, а так называемыми чеками, которые были разного цвета. Одни получали те, кто вернулся из стран социализма, другие выдавали работавшим в странах "третьего мира" - Сирии, Иордании, Ливии, Индии, а самыми престижными считались чеки тех, кто отдал за них доллары, фунты, марки...
     Что хотел сказать художник этой картиной? Почему она так странно называется? Одно ясно, выставить ее в салоне в годы советской власти было просто невозможно.
     Я вновь повернула полотно лицом к стене и очень осторожно, еле дыша от страха, спустилась по шаткой лестнице вниз.
     Киса маячил возле сарайчика, разглядывая сильно помятый кусок железа. Услыхав мои шаги, он оторвался от увлекательного занятия.
     - Вот какую штукенцию нашел! Может, пригодится.
     - Киса, вы что, с момента покупки дома не лазили на чердак?
     - Ну.., был пару раз, - протянул старичок, - только там хлама полно, остался от прежних хозяев.
     - У кого же вы купили избушку?
     - Э.., э, фамилию не припомню, - протянул он, - да и какая разница? Жила тут вроде пара, муж с женой, а после их смерти дом перешел к родственникам. Мужчина, который его продавал, за границу жить уезжал, он мне его задешево отдал, торопился очень. Цена меня устроила. Понимаешь, я в то время с женой развелся. Она хорошая женщина, но изобретательства не понимала, все меня к порядку призывала, вот мы и разбежались. Я ей квартиру оставил, а она мне за это денег дала, немного, как раз на дачу хватило.
     - И давно это было?
     Киса начал шевелить губами, загибать пальцы, потом сердито сказал:
     - И не помню уже. Да и зачем? Вот, кстати, мне идейка в голову пришла. Если к швабре приделать моторчик, то ею будет удобно пыль собирать.
     Старичок ухватил себя за спутанные волосы и, накручивая их на пальцы, понесся на коне фантазии.
     - Или взять трубу, например, подсоединить ее к мотору! Получится классная вещь.
     - Киса, - рявкнула я, - проснись! Пылесос придумали, кажется, еще в тридцатых годах прошлого века. Кстати, не надо приделывать колеса к раме, велосипед изобрели до тебя, электролампочку, железную дорогу, утюг, чайник и туалетную бумагу тоже.
     Киса поморгал и растерянно спросил:
     - Кто же это все изобрел?
     - Про велосипед, утюг и чайник я ничего сказать не могу. Паровоз вроде впервые сконструировали братья Черепановы, а лампочку Яблочков придумал, хотя я могу и ошибаться.
     - Я про туалетную бумагу спросил, - с любопытством воскликнул Киса.
     - Вот историю пипифакса я совсем не знаю!
     Киса вытащил руку из стоящей дыбом шевелюры.
     - Эх, судьба изобретательская! Ведь додумался же кто-то бумагу в рулон скрутить, а народ его имя даже не слышал...
     - Киса, - оборвала я его размышлизмы, - я очень хорошо понимаю твое желание осчастливить человечество, придумав гибрид кастрюли, надувной лодки и клизмы, но сейчас займись ерундовым делом.
     - Каким? - напрягся он.
     - Почини лестницу, иначе мы не сможем пользоваться вторым этажом.
     Старичок глянул на меня, и я в который раз удивилась тому, какие молодые, яркие у него глаза и как мало вокруг них морщин.
     - Ерунда, - отрезал Киса, - зачем вам наверх лазить?
     - Надо. Там вещи Ольги и Аркадия.
     - Хорошо, - кивнул хозяин, - завтра заберусь и скину их вниз.
     - Приведи в порядок лестницу, - повторила я, чувствуя, что уже закипаю.
     Изобретатель покачался с пятки на носок, пожевал нижнюю губу, погладил широкую бороду и суровым голосом заявил:
     - Мне это абсолютно неинтересно, меня на второй этаж не тянет.

***

     На следующий день я приехала в институт, где изучали растения, и решила разведать обстановку.
     Если снаружи здание выглядело великолепно, то внутри оно просто поражало. Едва открыв тяжеленную дверь, я очутилась в просторном холле, сильно смахивающем на приемную управляющего банком, где мы держим свои деньги. Повсюду позолота, мрамор, бронза, кожа... У входа стоял охранник.
     Когда он шагнул ко мне, я было напряглась, чтобы спешно придумать причину своего визита в храм изучения крапивы и иже с ней, но парень неожиданно улыбнулся и сказал:
     - Входите, входите, посещение музея совершенно бесплатно.
     - Э.., э, - пробормотала я, - в музей можно без денег?
     - Абсолютно даром, - заверил меня секьюрити, - ступайте скорей, только что экскурсия началась, там Эра Вадимовна рассказывает, так интересно, прямо заслушаешься!
     - А...
     - За экскурсию вам тоже ни копейки платить не надо, - не дал мне договорить парень, - бегите быстрее, а то ничего не поймете. Эра Вадимовна с древних времен начинает. Я сюда уже всех своих приводил, даже соседей. Ну чего стоите, сигайте в эту дверку.
     Я толкнула стеклянную дверь, украшенную табличкой "Музей", и попала в огромное помещение, заставленное витринами и шкафами. Прямо у входа в зал собралась группка людей. В центре, с указкой в руке, металась маленькая пожилая женщина, похожая на тойтерьера. Ее иссиня-черные волосы были уложены в старомодный пучок. Из нафталиненного сундука оказалась и ее одежда: темно-синий костюм из джерси, на лацкане пиджачка розовела камея, шею прикрывала кружевная вставочка, и пахло от дамы "Красной Москвой". По виду Эре Вадимовне было лет восемьдесят, но она сохранила стройную фигуру и кокетливость. Волосы она, очевидно, красила, брови ее казались слишком темными, на щеках играл румянец, а губы пламенели малиновым цветом.
     - Ну-ка, кто ответит, что это такое? - совершенно молодым голосом гремела Эра Вадимовна, подскакивая на месте от переполнявшей ее энергии.
     - Папоротник, - пискнул кто-то из экскурсантов.
     Через пару секунд я, совершенно забыв о цели своего визита в институт, с широко открытым ртом ходила с толпой экскурсантов. До сих пор я считала, что растения - это крапива, одуванчики да трава. Вы и представить себе не можете, как я ошибалась! В музее были представлены совершенно невероятные виды флоры, по большей части ядовитые.
     - Вот эта крохотная колючка, которая помещена под увеличительное стекло, любит царапать человека в лицо, - с жаром вещала Эра Вадимовна, - спустя неделю после ее "поцелуя", когда несчастный и думать забыл о произошедшем, на его щеке появляется незаживающая язва, вылечить которую практически невозможно, она через несколько лет затягивается сама, образуя уродливый рубец.
     Основная масса присутствующих женщин шарахнулась в сторону. Эра Вадимовна потрясла указкой.
     - Не волнуйтесь, сама она на вас не прыгнет.
     Впрочем, есть более интересные представители флоры, чем эта колючка. Вот трава, растущая на берегах Амазонки. Стоит ей коснуться вашей руки - и все. Яд с нее, попав на кожу человека, моментально всасывается. Противоядия нет. Мы отчего-то очень боимся змей, и среди них попадаются невероятно опасные экземпляры, но змея, как это ни странно, вполне интеллигентна. Она никогда не нападет просто так, простите меня, сдуру. Кобра, к примеру, кусает, если человек потревожил ее сон или оказался вблизи гнезда. Кстати, большинство змей предупреждает о своем намерении, они шипят, гремят, свистят, раскачиваются. А вот растения убивают тихо. Я понятно объясняю?
     - Да, - прошелестело по залу.
     - Прекрасно, - кивнула Эра Вадимовна. - Вот смотрите, какой цветочек.
     Мы наклонились над витриной.
     - Совсем маленький и безобидный, - воскликнул один из мужчин, - ей-богу, просто крошка!
     Эра Вадимовна довольно засмеялась и оперлась на указку.
     - Знаете, дорогие мои, я очень люблю детективы, но должна признать, что их авторы очень однообразны. Убивают своих героев при помощи ножа, пистолета, веревки, ну максимум, на что фантазии хватает, - это устроить автомобильную аварию или выкинуть кого-нибудь из окна. Иногда мне жаль, что я не обладаю литературным даром.
     - Почему? - заинтересовалась я.
     Эра Вадимовна подпрыгнула:
     - Отличный вопрос. Я бы проявила намного больше изобретательности, описывая орудие убийства. Вот, еще раз взгляните на этот цветочек. Он растет в Полинезии, ни в Европе, ни в Америке, ни в Средней Азии неизвестен. На вид он кажется очень безобидным. Но! Ангельская внешность сего красавчика сплошной обман. Сначала он просто цветик, потом крупный, весьма вкусный и сочный на вид плод. Так и манит полакомиться собой! Но внутри сего фрукта есть косточка, а в ней сердцевина, посмотрите на экспозицию, там все представлено в деталях. И если кто-то попробует белые крупинки, которые высыпятся из косточки, все, считайте его покойником. Причем ни американские, ни европейские врачи, вскрывая труп несчастного, не сумеют правильно установить причину смерти.
     Они просто не знакомы с этим растением по имени каракома, поэтому диагностируют кончину от инсульта или инфаркта. Абсолютно нераскрываемое убийство.
     - Хорошо, что у нас подобное не растет, - выдохнула одна из женщин, - а по виду-то совершенно как сахарный песок, белые крупинки.
     Эра Вадимовна кивнула:
     - Да, они еще и сладкие на вкус, только не рекомендую вам их пробовать.
     - Как же растение сюда привезли, - внезапно поинтересовался подросток лет пятнадцати, - если оно такое ядовитое?
     Экскурсовод улыбнулась:
     - Понимаешь, дружочек, "сахар" начинает действовать, только соприкоснувшись с твоей кровью.
     Если на руках нет царапин, или ты натянул перчатки, или взял его чем-то еще, то и нечего опасаться.
     С больным СПИДом тоже можно спокойно обниматься, но вот если у тебя есть порез или ссадина, тогда возникает смертельная опасность. Так и каракома; кстати, попав в любую жидкость, даже в очень горячую, она сохраняет свои свойства. Глотнете, и нет вас.
     - Прямо вот так сразу? - дрожащим голосом осведомилась одна из экскурсанток.
     - Ну.., в зависимости от состояния вашей сосудистой системы, - протянула Эра Вадимовна, - то, что умрете, это стопроцентно, только с одним казус случится через полчаса, а с другим к вечеру, и кончина будет выглядеть совершенно естественной.
     Растительные яды страшная вещь, плохо изученная.
     Вот еще пример, смотрите, роскошный фрукт. И на что он похож?
     - На мандарин! - воскликнул подросток.
     - Абсолютно верно! Но на самом деле это страшно ядовитый плод, - вновь стала запугивать всех Эра Вадимовна, - не рекомендую даже трогать его, хотя выглядит он очень аппетитно. И вообще, имейте в виду, если вы поехали отдыхать в незнакомую страну, упаси вас бог съесть с куста или дерева незнакомую спелую ягодку. Некоторые растения успешно маскируются под невинные. С "мандарином" мы уже познакомились, а теперь посмотрите сюда, это что, по-вашему?
     - Банан! - радостно загудели экскурсанты.
     - А вот и нет, - усмехнулась Эра Вадимовна, - хотя и очень похож. Только сняв кожуру и откусив сей, с позволения сказать, бананчик, вы моментально его отбросите, потому что поймете: он не имеет ничего общего с теми плодами, которые вы привыкли покупать в магазине. Но будет поздно, даже лизнув сие растение, можно смертельно отравиться.
     Я бы, приди мне в голову писать детектив, отравила бы всех мякотью каракомы, это из нее высыпается тот "сахар". Вот как коварна природа, вид, цвет, даже запах этих плодов напоминают обычные, но на самом деле...
     Экскурсия пошла дальше. Я осталась стоять у витрины, разглядывая экспозицию, посвященную каракоме. Она состояла из нескольких частей.
     Слева желтело нечто, издали напоминавшее спелый плод манго. Справа лежал он же, разрезанный пополам. До сих пор я считала, что самая крупная косточка у авокадо, ан нет. Каракома имела внутри здоровенный лаково-коричневый орех, мякоти у этого фрукта или овоща, казалось, не было вовсе.
     Просто кожа, а под ней этакий темный бильярдный шар. В центре этой экспозиции стояло блюдечко, на нем горкой громоздился совершенно обычный сахарный песок и лежали две половинки косточки.
     Я была поражена: на вид простой рафинад, перемолотый в пыль! Пожалуй, крупинки слишком мелкие... Хотя у нас дома в сахарнице бывает разный песок. То он желтый, крупный, то гранулы просто крошечные, снежно-белые. Да и кому придет в голову изучать содержимое сахарницы? Зачерпнули, положили в чай или кофе. Вот рыба, мясо, грибы, колбаса иногда вызывают подозрение - ведь продукт может быть несвежим. Но сахар! Мне никогда не приходило в голову поинтересоваться сроком хранения рафинада. Да и есть ли он у него? Наверное, да...
     - Вас так поразила каракома? - раздался за спиной громкий голос.
     От неожиданности я вздрогнула и обернулась.
     У витрины стояла улыбающаяся Эра Вадимовна.

Глава 27

     - Она и вправду так ядовита? - тихо спросила я.
     Пожилая дама кивнула:
     - И коварна. Идеальное средство убийства.
     Жертва скончается не сразу, а через несколько часов после общения с киллером. Врачи спокойно констатируют инфаркт или инсульт, и все. Извините, экскурсия закончена, а нам запрещено оставлять в залах посетителей без сопровождения.
     - Вы давно здесь работаете?
     - Деточка, - снисходительно ответила Эра Вадимовна, - мы с профессором Айдиняном основали сей музей. К сожалению, Арутюн Мирабович скончался, я теперь самая старая сотрудница, как ни ужасно это звучит.
     - Ой! - всплеснула я руками. - Вы-то мне и нужны. Видите ли, я - главный редактор журнала "Удивительное рядом". Может, вы когда-нибудь держали его в руках?
     - Нет, он ни разу мне не попадался, - вежливо улыбнулась Эра Вадимовна.
     - Очень жаль, - воскликнула я, мобилизуя все свои актерские способности, - мы пишем об интересных вещах и очень хотим рассказать о вашем музее. Уделите мне, пожалуйста, полчасика. Вопросы такие простые, вам будет нетрудно на них ответить.
     Высказавшись, я умоляющим взором уставилась на Эру Вадимовну. Неужели пожилая дама не захочет поведать миру о своем детище, музее экзотических растений? Неужели она из тех людей, которые боятся журналистов, как черт ладана?
     - Ну конечно, с удовольствием, - с энтузиазмом согласилась Эра Вадимовна, - пойдемте в мой кабинет.
     Мы вышли из музея, пересекли огромный холл, вознеслись в совершенно роскошном лифте на третий этаж и вошли в небольшую, со вкусом обставленную комнату.
     - Хотите чаю? - любезно предложила Эра Вадимовна. - К сожалению, только из пакетика, хорошей заварки нет.
     Пока хозяйка возилась, вытаскивая из шкафчика вазочку с печеньем, сахарницу и лимон, я оглядела ее обитель и с абсолютно честным недоумением воскликнула:
     - У вас просто шикарно! Каким же образом музей сумел получить такое роскошное здание? Сейчас в любом месте, которое имеет отношение к культуре, царит запустение. Парочка моих подруг имеет несчастье работать в музеях, послушаешь их рассказы - и плакать хочется. Зарплаты нищенские, фонды в упадке, посетителей нет... А у вас! Экскурсии!
     - Причем по пять-шесть в день, - гордо заявила Эра Вадимовна, - между прочим, тут еще ведется и научная работа. Второй и третий этажи - это лаборатории.
     - С ума сойти! - всплеснула я руками. - Каким образом ваш директор ухитряется выбивать средства из бюджета?
     Эра Вадимовна насыпала в чай сахар, медленно помешала его ложечкой, потом спросила:
     - Вы слышали фамилию предпринимателя Гольдина?
     - Бори? - изумилась я.
     - Бориса Иммануиловича Гольдина, - слегка удивившись, поправила меня Эра Вадимовна.
     Я быстренько прикусила глупый язык. Это Даша Васильева может спокойно называть олигарха Гольдина Борей. Иногда она встречается в Ницце, в отеле, с Борисом и пьет с ним кофе на набережной.
     А для журналисточки из издания "Удивительное рядом" он, конечно, Борис Иммануилович, богатейший человек, владелец кучи предприятий, приносящих ему стабильно огромный доход.
     - Наш музей существовал давно, - начала рассказ Эра Вадимовна, - основали его в пятидесятые годы. Материал поступал со всех концов необъятного Советского Союза, мы могли похвастаться уникальными экспонатами.
     В конце восьмидесятых, когда в стране начался хаос, музей захирел. Основная часть сотрудников разбежалась кто куда. Несколько человек уехало за рубеж. Тогда же произошел очень неприятный случай.
     В каждом хранилище имеются так называемые фонды. Не все экспонаты выставлены на обзор посетителям. Во-первых, просто не хватает м