да, до женитьбы дело, как правило, не доходит.
Мошенничество отработано до деталей. Изучаются объявления и картотеки
агентства, куда "Базиль" является под видом жениха. В первую очередь его
интересуют бабы между сорока и пятьюдесятью.

- Самый тот возраст, - растолковывал "Корзинкин" свою технологию, - либо
вдова, либо разведенка. Прекрасно понимают, что поезд уходит, и готовы на
все.

Но мошеннику нужны деньги или драгоценности. Поэтому, напросившись к
"объектам" в гости, он так строит разговор, что жертвы сами показывают, что
и где хранят. Дальше просто: несколько таблеток в чай, и "невеста" спит
глубоким сном. Впрочем, с особо симпатичными он мог сначала лечь в койку.
Во всяком случае, итог всегда был один и тот же: бедные бабы просыпались
утром в ограбленной квартире. Почти все они поголовно не спешили в милицию.
Было как-то стыдно признаваться в собственной глупости. Впрочем, и негодяй
работал осторожно. Два раза одно агентство не посещал, стараясь найти во
время единственного визита как можно больше кандидатур. На руках у подлеца
находилось несколько паспортов, и он представлялся попеременно то
Александром, то Владимиром, то Николаем...

Дней восемь тому назад судьба забросила его в абсолютно нищую квартиру.
Напоив хозяйку "коктейлем", мерзавец методично обшарил комнатку и кухоньку.
Ну просто ничего не нашлось, даже завалященького колечка или цепочки.
Только в шкафу висела вызывающе роскошная дамская сумка из крокодиловой
кожи. Она смотрелась среди жалких платьиц как шикарная гостья в бальном
наряде среди нищенок. Аферист ушел, прихватив ридикюль.

Дома он методично изучил добычу и был разочарован. Внутри лежал тонкий
дорогой носовой платок, сумочка с хорошей косметикой, флакончик французских
духов и коробочка ментоловых пастилок. Больше ничего - ни кошелька, ни
портмоне, ни конверта с деньгами... Обозленный, он хотел было зашвырнуть
ридикюль в угол, но нащупал пальцами за подкладкой какой-то плоский
предмет. Через секунду обнаружился ловко спрятанный потайной кармашек.
Предвкушая добычу, аферист вытащил паспорт на имя Корзинкина. Мужик на
фотографии походил на него, такие же глаза и волосы. Короче, на следующее
утро он явился в очередное агентство уже "Базилем".

- У кого упер сумочку?

- Зовут ее Майя.

- Где живет?

Мужчина принялся соображать и наконец выдал адрес - большой кирпичный дом
возле метро "Аэропорт", этаж последний, а вот квартиру не запомнил - то ли
девяносто пять, то ли девяносто семь, дай Виде чему записывать было...

- Сумку куда дел?

- Зое подарил, - признался кавалер.

- Неси сюда.

Мошенник ткнул пальцем куда-то в сторону подоконника.

- Возьми там.

Я подошла, к окну и увидела большую сумку из крокодиловой кожи. Вызывающе
дорогая вещь. Такую не возьмешь в руки, если нет подходящего делового
костюма, а главное, стильной обуви. Модельеры во всем мире считают, что
туфли и сумочки следует выдерживать в одном стиле.

За моей спиной раздался стук двери. Я быстро обернулась. Комната опустела

- мошенник убежал от греха подальше, бросив на диване паспорт Базиля. Я
подобрала книжечку и, сунув под мышку сумку, двинулась на выход. Не хватало
только, чтобы сейчас вернулась Зоя и принялась рыдать.

Возле метро "Аэропорт" было два желтых кирпичных дома. Ноги подняли меня на
последний этаж того, что разместился слева от площади. Лифт не работал. На
площадку выходило три двери: девяносто пять, девяносто шесть, девяносто
семь. Я принялась названивать в первую. Высунулась толстая морда со
стеклянными глазами.

- Майя тут живет?

- Какой май, - икнула личность, испуская жуткие миазмы, - ноябрь на дворе
давно, зима скоро, пора туалет утеплять...

Ну, с таким не договоришься, и я ткнулась в следующую квартиру.
Благообразная старушка методично объяснила что во всем подъезде нет ни
одной Майи. Пришлось идти в другое здание. Там оказалось два подъезда и на
последних этажах квартиры под совсем другими номерами. Вернувшись в первый
дом, я позвонила в девяносто седьмую квартиру. Сначала раздалось бойкое
тявканье, потом на пороге появилась маленькая, худенькая, даже изможденная
женщина. На руках она держала бело-черную собачку неопределенной породы.

- Вы Майя?

- Да, а вы от Маргариты Львовны? Проходите.

Мы пошли в комнату. Здесь из всех углов кричала бедность, даже нищета.
Чистенькая, аккуратная, пытающаяся свести концы с концами. Простенькая,
старая, натертая воском "стенка", потрепанный диван и кресла, прикрытые
отглаженными накидками, палас, повернутый так, что самое протертое место
оказалось под обеденным столом. Сама хозяйка явно недоедала, лет ей,
очевидно, около пятидесяти, а выглядит старушкой. Впечатление усиливал
идеально выстиранный байковый халат и шерстяные самовязаные носки. В
комнате тепло, но голодный человек постоянно мерзнет.

- Не сомневайтесь, - принялась заверять женщина, - я хорошая домработница и
беру недорого, а то, что худая, так это даже лучше, везде пролезу, в любую
щелочку.

Она с надеждой посмотрела на меня беззащитными глазами побитого щенка.

- Только что говорила с вашей соседкой, так она заверяла, что в подъезде
нет ни одной Майи...

- Наверное, к Алевтине Макаровне позвонили, - улыбнулась женщина, - бедняга
давно в маразме, ничего не помнит, все путает, сколько раз с улицы
приводили, квартиру найти не может. Сейчас паспорт покажу.

Я повертела в руках документ - Колосова Майя Ивановна, год рождения 1964-й.
Ей всего тридцать пять! Лохматая собачка приняласб с шумом обнюхивать мои
туфли. Почему-то стало безумно жаль и ее, и хозяйку. Но делать нечего!
Вздохнув, достала роскошную сумку и, шлепнув ее на стол, поинтересовалась:

- Ваша?

Личико Майи окончательно скукожилось, и она стала похожа на морскую свинку.
Щеки вспыхнули огнем, а из глаз полились слезы. Всхлипывая и шмурыгая
носом, женщина простонала:

- Господи, первый раз в жизни бес попутал.

Она отчаянно рыдала, собачка нервно поскуливала. Я пошла в кухню и открыла
старенький "ЗИЛ" в надежде найти валерьянку или валокордин. На железных
полочках было пусто, только на дверце белело одно-единственное яйцо. Я
заглянула в хлебницу - несколько кусков ржаного хлеба...

Из комнаты перестали доноситься рыдания, и, вернувшись туда, я увидела, как
Колосова, закатив глаза, падает на безупречно вычищенный палас. Я кинулась
к бедолаге. Но ни похлопывания по щекам, ни холодная вода, вылитая за
шиворот, не возымели действия. Майя не приходила в себя, и ей явно
становилось хуже. Набрав 03, я попыталась приподнять голову упавшей, но
испугалась того, как посерели запавшие щеки, и оставила попытки.
Успокаивало только то, что несчастная дышала. Ждать, к удивлению, пришлось
недолго. Минут через пятнадцать, гремя железным чемоданчиком, вошли две
грузные одышливые тетки. Без всякого сожаления они уставились на лежащую
Майю. Потом одна, кряхтя, наклонилась и объявила:

- Верка, готовь обычную.

Вторая довольно ловко скрутила головку какой-то ампуле, и бабы принялись
тыкать в хозяйку иголками. После третьего укола щеки Майи покинула трупная
желтизна, губы из белых превратились в розоватые, и мутноватые глаза
приоткрылись.

- Значит, так, - велела докторица, - дать немедленно горячего чаю с
сахаром, белый хлеб с маслом, а лучше кусок хорошего мяса с картошкой или
рыбу, в общем, покормите как следует. Вон как скрутило!

- Что с ней? - робко спросила я.

- Недостаток массы тела, истощение, голодный обморок, - равнодушно пояснила
тетка, захлопывая чемодан. - Сейчас сделаем необходимые уколы, но если не
поест, опять с копылок съедет.

- Давайте поднимем ее на диван, - предложила я. Бабы поглядели на меня.

- Сейчас очухается и сама встанет, тяжело ведь!

Сопя, как разыгравшиеся мопсы, они ушли. Я поглядела на лежащую Майю и
пошла в магазин.

ГЛАВА 6

В двух шагах от дома оказался огромный супермаркет. Прихватив с десяток
пакетов, вернулась назад. Колосова уже сидела на диване. Увидав меня, она
вновь побледнела. Испугавшись, что тетка опять лишится чувств, я быстренько
проговорила:

- Здесь еда, сейчас пообедаем.

- Спасибо, не хочу, - пробормотала слабо сопротивляющаяся хозяйка.

- Сначала салат и вот заливная рыба, - продолжала я, - к сожалению,
отвратительно готовлю, но кофе сварить могу.

Пару минут ушло на то, чтобы заполнить холодильник и вскипятить джезву.
Помня советы доктора, высыпала в тарелочку трюфели и притащила конфеты в
комнату. И мисочка из-под салата, и лоточек, в котором лежала рыба, были
просто вылизаны. Разлив кофе по щербатым кружкам, я вытащила "Голуаз" и
спросила:

- Дым не помешает?

- Можно папироску, мои кончились? - просительно пробормотала Майя.

Я пришла в ужас. Ну ладно нет продуктов, но как может курильщик прожить без
сигарет?

- Вы работу потеряли? - поинтересовалась Я, после того как женщина с явным
наслаждением затянулась сигаретой.

- Ага, - грустно ответила Майя.

История, как я и предполагала, была самой банальной. Сидела сотрудницей в
НИИ. Пока зарплату платили регулярно, жить еще как-то удавалось. Но потом
институт тихо зачах, и сотрудников отправили на биржу труда. К сожалению,
Майя, имевшая профессию театроведа, не умела ничего делать руками.
Специальность, что и говорить, интересная, но абсолютно никому не нужная в
наше время. Год она получала постоянно уменьшающееся пособие, потом
пристроилась в магазин уборщицей. Но беда не приходит одна, и у бедолаги
обнаружилась миома, потом киста, затем еще что-то. Короче, почти четыре
месяца она провалялась в больнице и вышла, пошатываясь, имея за плечами три
операции. Дали инвалидность, вторую нерабочую группу, то есть четыреста
рублей пенсии и льготы по оплате коммунальных услуг. Но все равно сто
рублей уходит только на платежи, хотя Майя экономит на всем. Телевизор
включает лишь раз в день, ненадолго, поглядеть любимый сериал. Свет почти
не зажигает, а читает у окна. Естественно, не покупает никакой одежды,
вместо зубной пасты использует порошок и никогда не выбрасывает даже
малюсенькие обмылочки. Но, к сожалению, еще пятьдесят драгоценных рублей
уплывают на то, чтобы не ходить грязной и вшивой. На оставшиеся двести
пятьдесят следует исхитриться и прокормить себя и собаку Куку, бросить
которую невозможно.

- Господи, - вырвалось у меня, - как же можно уложиться в такую сумму?

- Да просто, - улыбнулась Майя, - только пенсию получу, сразу покупаю
геркулес, растительное масло и килограмм сахара. Иногда пшено, а вот рис и
гречку никогда - слишком дорого.

В общем, ей удавалось кое-как сводить концы с концами, но десять дней тому
назад пришлось праздновать день рождения. Две подружки напросились в гости,
и страшно не хотелось признаваться им, обеспеченным и хорошо одетым, что
голодает. Поэтому купила совершенно невероятные вещи и сделала салат из
риса, яиц и крабовых палочек, отварила картошку, почистила селедки...
Пришлось подать сливочное масло и белый хлеб... Сама давно покупает из
экономии только ржаной. Но окончательно добил скудный бюджет торт. Вот так
Майечка и осталась совершенно без копейки. Правда, подружки были довольны
приемом и даже сделали подарки. Одна принесла роскошный набор - мыло,
шампунь и бальзам для волос. Майя была просто счастлива, зато вторая...

- Представляете, - грустно улыбнулась Колосова, - пошла и поставила меня на
учет в брачное агентство. И фото отнесла то, где мы на втором курсе.
Заплатила кучу денег - тысячу рублей. Уж лучше бы мне отдала. Но кто на
такую польстится? Правда, нашелся один.

Погуляли немного по улицам, затем поднялись к Майе, попили пустой чай, и
кавалер явно разочаровался в нищей даме. К тому же бедняга уснула прямо за
столом. Претендент, естественно, смылся...

- А сумка? - прервала я рассказ.

Майя стала пунцовой, глаза налились слезами. Ей очень хочется найти работу,
но с такой профессией остается только заниматься физическим трудом - идти в
уборщицы или домработницы. Однако состояние здоровья у Колосовой не самое
хорошее, и день-деньской крутиться с тряпкой и шваброй ей просто не под
силу, вот и перебивается случайными заработками.

Недели две тому назад одна из ее знакомых, Соня Рогова, как раз та, что
поставила Майю на учет в агентстве, предложила поработать вечерок на кухне
в богатом доме.

- У них прислуга заболела, - пояснила Майя, - а на один день нанимать не
хотят.

Колосова с радостью согласилась. Странности начались с самого начала. Адрес
ей не назвали. В два часа дня за Майей заехали "Жигули". Окна машины
закрывали шторки, а между передним и задним сиденьем оказалось черное
стекло с окошком. Ехали минут сорок и очутились за городом, во дворе
шикарного особняка. Шофер велел идти к черному ходу. Там их встретила
молоденькая девушка, по виду почти ребенок, и, назвавшись хозяйкой,
приказала надеть форму. Майя должна была подавать кофе и пирожные. Обед
обслуживали официанты.

В гостиной находилась только одна пара. В половине седьмого женщина
принесла им поднос со сладостями. В восемь приказали вновь идти в ту же
комнату и опять нести кофейник и пирожные. На этот раз на диване сидела
другая парочка.

- Я только дивилась, - бесхитростно повествовала Майя, - как богатые люди
гостей принимают.

Весь вечер ее гоняли, всего женщина обслужила три пары, но хозяйки с ними
не было.

Где-то около полуночи опять появилась девушка и, сунув конвертик, велела
идти во двор к машине. Майя сняла форму, надела старенький костюмчик и
только тогда заглянула в конверт. Там сиротливо лежала сторублевая купюра.
Так мало ей еще никто не платил. Решив побеседовать с жадной хозяйкой, она
пошла через шикарный холл к лестнице и поднялась на второй этаж. Но не
успела женщина сделать и пары шагов по коридору, как из комнаты вышел
молодой парень и поинтересовался, что она тут делает. Колосова принялась
лепетать про деньги. Парень приказал немедленно убираться.

Глотая слезы и понимая, что ее обманули, бедняжка опять спустилась в холл.
На вешалках висело несколько роскошных дамских и мужских пальто, от которых
восхитительно пахло неизвестными духами. Тут же на столике небрежно
валялись перчатки, шарфы и пресловутая сумка. И Майя сделала то, чего
никогда раньше не совершала. Схватила вызывающе шикарный ридикюль и, сунув
добычу под свой замусоленный плащик, пошла к машине. Кражи никто не
заметил. На этот раз шофер довез ее только до метро "Тверская" и велел
выматываться из машины.

- Не поверите, - каялась Майя, - никогда, ни разу в жизни не брала чужого,
а тут стало так обидно! Сунули мятые сто рублей, датам перчатки лежали
тысяч за пять. Знаю, видела точь-в-точь такие на витрине. Просто разум
помутился, а руки сами и схватили...

В сумку она, конечно, заглянула, но никаких денег не нашла и повесила
добычу в шкаф. Пользоваться лежащими там косметикой и духами не хотела, а
выбросить дорогую вещь рука не поднималась. Поэтому страшно обрадовалась,
когда после ухода "жениха" обнаружила пропажу.

- Надо же, - искренне удивилась Колосова, - претендент-то оказался вором.
Наверное, хотел у меня чем-нибудь поживиться и снотворное подсыпал в чай.
Вот небось удивился, когда ничего не обнаружил! Спасибо ему, что сумку
унес. А то я на нее смотрела и страшно себя ненавидела. Каждый день
боялась, вот сейчас придут и в милицию за кражу поволокут...

И она снова тихо заплакала.

- Ладно, - сказала я, - вы должны мне помочь, не бесплатно, конечно.
Работаю частным детективом, и моя клиентка готова хорошо заплатить за
информацию, вот.

Глядя на красивые зеленые бумажки, Майя просто задохнулась.

- Это мне? За что?

- Только скажите телефон и адрес подружки, устроившей вам подработку.

- Соня Рогова, - быстренько сообщила Майя, доставая телефонную книжку.

Погода окончательно испортилась. С неба валил ледяной суп, ветер бросал в
лицо куски размокшего снега, стало невыносимо холодно, и я включила в
автомобиле печку. На часах около семи, а на дворе уже кромешная темнота,
будто стрелки подбираются к полуночи. Впрочем, чего же я хочу, наступает
время самых длинных ночей. Редкие прохожие неслись по грязным улицам, как
вспугнутые мыши. Чтобы хоть чуть-чуть развеселиться, я включила музыку .и
поехала в Ложкино.

Удивительный случай - все дома и как раз уселись ужинать. Я оглядела стол.
Привычно взлохмаченный Миша, усталый Аркашка, молчаливая Зайка и оживленно
болтающая Маруся. Справа - трое незнакомых детей.

- Мусик, - подскочила Манюня, - знакомься: это Сережа Вильданов, Надя
Крутикова и Кирилл Когтев. Они ненадолго, вот только Миша им все объяснит,
и они уйдут.

Аркашка безнадежно вздохнул. Не так давно сын признался, что больше всего
на свете хочет жить в башне на берегу моря в компании телевизора и
холодильника. И чтоб никаких гостей и родственников! Полная тишина...

- Где Галя? - поинтересовалась я, накладывая себе в тарелку салат.

- Говорит, голова кружится, - пробормотала Зайка с несчастным видом.

Тут дверь распахнулась, и появилась девица на выданье. Она опять нацепила
черное платье, но телеса послушно втиснула в грацию. Слегка покачиваясь на
высоких каблуках, девушка доковыляла до стула и, плюхнувшись всеми ста
килограммами на жалобно заскрипевшее сиденье, прошептала:

- Добрый вечер.

- Привет, - проорала Манюня.

Зайка с Аркадием ввмученно заулыбались. Миша даже не поднял головы от
тарелки. Интересно, что следует предпринять, чтобы вывести его из состояния
равновесия. И тут раздался радостный собачий лай - в столовую вошел
обвешанный пакетами полковник.

- Ура! - завизжала Манюня и кинулась целовать мужчину.

- Погоди, погоди, - отбивался приятель, - посмотри лучше, что я принес. Он
свалил кулечки на диван. Полковника воспитывала в давние времена
мама-учительница, поэтому он твердо соблюдает правило: едешь в гости - вези
подарки.

С радостным визгом Маня выхватила из груды коробку.

- Корзиночки с белым кремом! Класс!

- Вот уж не стоит ей давать столько сладкого, - посетовал Кеша, - скоро
толще меня станет.

- Ну это нетрудно, потому что ты... - начал Александр Михайлович...

- Глиста в обмороке, - тут же уточнила Манюня, за что моментально получила
от Зайки газетой по затылку.

- Мама, - заныла Маруся, - она меня бьет...

Не обращая внимания на стоны, Ольга вытащила внушительную фигурку таксы и
воскликнула:

- Нет, какая прелесть!

Зайка много лет собирает фарфоровых собачек и, как все коллекционеры,
окончательно потеряла рассудок. Каждая фигурка имеет имя и живет в "семье".
Собачьи стаи при этом подбираются по непонятному принципу. Во всяком
случае, два пуделя стоят не вместе, а на разных палках.

Повеселевший Аркадий вертел в руках брелок со значком "Мерседеса", я тоже
направилась было получить свою долю, но тут раздался треск, страшный всхлип
и звук упавшего тяжелого предмета. Все обернулись. У стола, нелепо
подвернув ногу, лежала без чувств Галя. Домашние забегали бестолково,
словно слепые куры. Кое-как Кеша, полковник и Машкины одноклассники
дотянули тушу до дивана и шлепнули на подушки.

- Надо бы врача вызвать! - посоветовала Зайка. Все принялись давать мне
бестолковые указания.

- Неси воды и валокордин, - велел полковник.

- Намочи полотенце водой, - приказал Аркадий.

- Муся, в ванной есть нашатырь, - напомни" Манюня.

Больше всего мне в домашних нравится привычка командовать матерью. Вытащив
телефон, я второй раз за день вызвала "Скорую помощь".

И опять машина прикатила сразу. Правда, Галя уже пришла в себя и хлопала
глазами. Довольно симпатичный молодой врач велел детям и мужчинам выйти,
померил давление и с укоризной произнес:

- Знаете, почему великосветские дамы девятнадцатого века постоянно лишались
чувств на балах? Из-за корсетов! Ну как можно так утягиваться! Тоньше все
равно не станете, а здоровье подорвете...

Потом оглядел комнату, стол, коробки с пирожными и посоветовал:

- После семи кефир, а еще лучше французская диета.

- Это как? - поинтересовалась вечно худеющая Зайка.

- Утром кекс и секс, в обед секс и кек