что вы думаете, будто мы корыстны...
   Генеральша разрыдалась на плече у заведующей и  внезапно  рассказала  всю
правду о себе, вспомнила занятия  гимнастикой,  мужа-генерала,  Таню,  Соню,
умерших подруг, безденежье и больную ногу...
   Любовь Вадимовна молча гладила ее по голове, приговаривая:
   - Ну, ну, все хорошо, мы вас любим!
   На следующий день Людмила Сергеевна отправилась  к  нотариусу  и  сделала
дарственную на квартиру. После ее смерти  хоромы  должны  были  достаться  в
равных долях - Любовь Вадимовне и Свете, тем, кто так преданно  ухаживал  за
ней.
   Красивый бланк с печатями и подписями она вложила в  толстый  конверт,  а
затем отдала Любовь Вадимовне.
   - Спрячьте покуда в сейф, вскроете после моей смерти.
   - Вам еще жить и жить, - улыбнулась заведующая, но протянутое убрала.
   В  субботу  прибежала  Алена.  Как  всегда,  без  разрешения   влезла   в
холодильник и быстро съела приготовленные Светой  котлеты.  Мать  подождала,
пока дочь утрет жирные губы, и сказала:
   - Оформила дарственную...
   - Мамонька! - пришла в восторг младшенькая.  -  Правильно,  незачем  этим
хабалкам ничего давать...
   - Не на тебя, - прервала генеральша, - на Свету!
   Секунду Алена молчала, затем начался невероятный скандал.
   - Засажу, объявлю сумасшедшей, недееспособной, старая дура,  выжившая  из
ума идиотка! - бесновалась девушка. - Как посмела меня обделить?!
   - Бумага составлена по всем правилам, ничего ты не  сумеешь  поделать!  -
спокойно ответила мать.
   Алена кинулась вываливать на пол содержимое ящиков.
   - Где она, где, - вопила девица, почти полностью потеряв самообладание, -
найду и уничтожу! Ну погоди, ты скоро подохнешь, две жизни  не  живут,  а  я
первая войду и разорву дарственную! Но только не надейся, что приду  раньше,
чем ты окочуришься!
   Она вылетела из квартиры, прошипев напоследок:
   - Гадина!
   Людмила Сергеевна оглядела  разгром  и  вздохнула.  Странным  образом  ее
душевная боль утихла. Все встало на свои места. Дочерей у нее нет, зато есть
верные подруги.

Глава 23

   Я выскочила на улицу и села на скамеечку возле памятника.  В  квартире  у
генеральши ужасно пахло валокордином, куриным бульоном и несвежим постельным
бельем. А мой нос слишком нервно реагирует на раздражители. Впрочем,  голова
скорей кружилась от обилия информации. Следовало переварить ее  в  тишине  и
спокойствии. Обычно люди в поисках уединения несутся к себе домой, но не мой
случай. Стоит появиться на пороге,  как  моментально  навалятся  домашние  с
проблемами, животные с ласками... И если  учесть,  что  сейчас  мы  живем  в
гостях, придется улыбнуться хозяйке и делать хорошую мину при плохой игре. А
мило щебетать с Татьяной  мне  совершенно  расхотелось,  она  перестала  мне
нравиться. Безусловно, Людмила Сергеевна обидела дочь... Но бросить одинокую
старуху жить почти впроголодь...
   Хотя,  если  вспомнить  неприятный  разговор,  который  вели  сестрицы  в
кабинете, вроде Татьяна давала  доллары,  как  она  выразилась,  "несчастной
матери". Скорей всего Алена тратила их на себя. Ну и семейка!
   В двух шагах от памятника виднелось кафе, над  которым  вздымался  гордый
транспарант: "Шаурма по-турецки".  Что  ж,  лучшего  места  для  обдумывания
проблем не найти. Давно поняла - максимально одиночество можно ощутить, лишь
находясь в толпе.
   Я пробила в кассе чек и молча наблюдала,  как  черноволосый  быстроглазый
подросток не слишком чистыми руками  разворачивает  лаваш.  Затем  он  ткнул
пальцем в бутылку с майонезом. Я  покачала  головой  и  указала  на  дешевый
кетчуп. Мальчишка сверкнул белозубой улыбкой и начал  нагребать  овощи.  Вот
еще один аргумент в пользу тех,  кто  не  желает  учить  иностранные  языки.
Безусловно, на философские темы не побеседуешь, но и с  голоду  не  помрешь.
Поваренок подал приятно  пахнущую  трубочку  и  вновь  улыбнулся.  Очевидно,
совсем не говорит по-русски и работает за копейки, а какой милый.
   - Шукран, - произнесла я.
   Когда-то давным-давно в качестве третьего  языка  учила  арабский,  помню
всего несколько слов, в  том  числе  и  "спасибо".  Но  отчего-то  некоторые
чеченцы, наводнившие Москву, тоже его понимают.
   Парнишка восторженно цокнул языкам  и  разразился  непонятной  фразой.  Я
покачал головой и бодро выпалила:
   -  Шукран,  лязем,  мархаба,  уахед,  этнен,  тляти.  (  Спасибо,  нужно,
здравствуйте, один, два, три (испорченный араб.).
   Мальчишка рассмеялся и ткнул себя в грудь пальцем:
   - Мохаммед.
   - Даша, - ответила я и села за столик. В ту же секунду Мохаммед подскочил
и забрал у меня чашечку с растворимым кофе.
   - Эй, эй, - сказала я, - заплатила за него, между прочим.
   Но подросток подмигнул и поднес к губам указательный палец.
   Я  укусила  шаурму.  Конечно,  готовили  ее  в  ужасающе   антисанитарных
условиях, но как  вкусно!  Должно  быть,  особую  прелесть  придают  кушанью
холерный вибрион и кишечная палочка.
   Значит, психиатр Артем вовсе не любовник Татьяны, а ее зять,  муж  сестры
Сони. Сама же Соня провернула хитрое дельце  с  подменой  Костиной.  Ох,  не
верится мне что-то, будто милейшая Татьяна здесь ни при чем. Интересно, знал
ли Харитонов, что Валентина жива, и зачем вообще понадобилось  затевать  всю
эту невероятную историю? Конечно, можно предположить, будто  Танечка  просто
по-родственному навестила милого Тему, но, сдается, она  полностью  в  курсе
дела... И зачем это ей понадобилось устраивать маскарад по случаю  годовщины
получения диплома? Конечно,  мы  все  идиоты,  что  не  вспомнили  настоящую
дату... Впрочем, может, она сама перепутала? И кто,  в  конце  концов,  убил
Ваньку и Зою, кто стрелял в Никиту? Нет. какая я свинья, так и не  позвонила
в больницу. И еще - откуда у Тани деньги? Олег Андреевич  скончался,  а  она
ведет прежний образ жизни,  не  стесняясь  в  расходах!  Почему  рыжеволосый
мужчина убил шофера и забрал красный мешочек? И кто таинственный Жок?!
   Да, как говорит Маня, "сейчас снесет  башню".  Нет,  следует  разбираться
постепенно. Сначала нужно выяснить все про таинственного Жока и утереть  тем
самым нос Дегтяреву  с  Крахмальниковым,  потом...  А  вдруг  все  эти  дела
непостижимым образом связаны между собой? От такой неожиданной мысли я  чуть
не проглотила  измазанную  кетчупом  салфетку.  Но  тут  моего  носа  достиг
изумительный аромат свежесваренного кофе. Хитро улыбаясь, Мохаммед  поставил
на грязноватый столик чашечку. Я отхлебнула и закатила глаза.
   - Восторг!
   - Специально для вас старался, - раздался голос из-за моего плеча.
   Я повернула голову. Полный, довольно молодой мужчина в  заляпанном  белом
фартуке покачивался на пятках, сияя такой же приветливой, как  у  Мохаммеда,
улыбкой. Только зубы сверкали не белым, а золотым блеском.
   - Сынишка говорит, первый раз такая приятная посетительница  попалась,  -
сказал чеченец и сунул в рот красиво изогнутую трубку.
   Я уставилась во все глаза на курительный прибор, потом попросила:
   - Можно взглянуть поближе на вашу трубку?
   - Пожалуйста, - ответил хозяин, - у  меня  их  несколько,  но  это  самая
дорогая и любуйся, фирмы "Петерсон".
   Я молча глядела на кусок вишневого  дерева.  Чубук  от  головки  отделяло
довольно широкое серебряное кольцо, по нему шла надпись латинскими  буквами:
"Реtero". Так вот что нашла в траве Муля!
   - Она разбирается?
   - Конечно, - без тени  удивления  ответил  чеченец,  -  развинчивается  и
чистится. Пару раз я это колечко терял...
   Поблагодарив милых хозяев, я поехала домой. И с чего  это  решила,  будто
они чеченцы?  Впрочем,  сейчас  москвичи  любого  смуглого,  черноглазого  и
черноволосого мигом записывают в чеченцев. В холле стояли Кеша и Маруся.
   - Ты купила для Черри "Фролик"? - поинтересовался брат.
   Наши собаки особо не  привередничают  в  еде,  исповедуя  принцип:  дайте
побольше. Впрочем, как ни странно, самый  прожорливый  из  них  -  маленький
Хучик. Мопс может, не поморщившись,  съесть  целую  курицу,  а  потом  будет
глядеть на вас голодными глазами. Банди обожает блинчики, Снап  без  ума  от
говяжьей печенки,  Жюли  охотно  уничтожает  геркулесовую  кашу...  Но  если
любимые блюда не появляются в мисках, наша свора безропотно  соглашается  на
сухой корм. Все, но только не пуделиха Черри. Покормить ее - головная  боль.
Мясо, рыбу, яйца, кашу и овощи она не ест, от сосисок отворачивается, суп  и
макароны даже не следует предлагать. Лучше всего идет сыр, но  опять  же  не
всякий, а, к примеру, "Маасдам" или "Радамер". "Гауду" и  "Эдам"  пудель  на
дух  не  выносит.  Вопрос  с  сухим  кормом  для  нее  самый   больной.   Мы
перепробовали все - "Педигри-Пал", "Чаппи", "Рояль Канин" - в виде гранул  и
консервов, но толку чуть. Ничего из предложенного  она  не  ела  и  есть  не
собиралась.  Но  однажды  Ольге  попался  на  глаза  подозрительно  дешевый,
красивый пакет с надписью "Фролик".
   - Если она дорогие не жрет, то к этому даже и не приблизится, - вздохнула
Зайка.
   - Давай попробуем, - предложила Маня.
   И, как всегда,  оказалась  права.  Умильно  виляя  хвостом  и  чавкая  от
восторга,  Черри  смела  полную  миску  коричневых  кругляшков  и  принялась
повизгивать, требуя добавки. С тех пор основная задача притащить пакеты. Как
правило, мы закупаем корма сразу на месяц, но в апреле  у  Черри  разыгрался
аппетит, и она ела в два раза больше обычного.
   - Купила, - ответила Маня и добавила:
   - Сдача лежит на зеркале.
   - Возьми себе на школу, - разрешил Аркадий, - потратишь в буфете.
   - Дай деньги вечером, - потребовала сестра.
   - Бери сейчас, вот же они лежат, - удивился брат.
   - Нет, лучше вечером, - стояла на своем Маня.
   - Что за чушь, - начал вскипать Кеша, - протяни руку и возьми.
   - Я привыкла получать деньги на расходы ближе  к  ночи,  -  не  сдавалась
Маруся.
   - Да какая разница?
   - Большая.
   - Какая?
   - Большая!!!
   - Какая?
   -  Отвяжись,  -  завопила  Маня,  -  люблю  класть  деньги  в  кошелек  в
пол-одиннадцатого!
   - А я, - раздельно произнес Кеша,  -  привык  в  это  время  укладываться
спать, и мне не нравится, когда ты влетаешь с криком в мою спальню!
   - Не собираюсь из-за тебя менять привычки, - продолжала  вопить  Маня,  -
мне всю жизнь дают деньги  после  десяти  вечера,  и  сегодняшний  не  будет
исключением.
   - Дура!
   - Сам дурак!
   - Кеша, -  поспешила  я  вмешаться  в  конструктивную  беседу,  -  уступи
ребенку, ну что ты как маленький!
   - Действительно, - добавила  Маня,  -  и  чего  уперся  рогом?  Возьму  в
пол-одиннадцатого!
   - Хороша малышка, - кипел брат, - да ей замуж скоро! Впрочем, ни один муж
это сокровище не вынесет! Упрямая, вздорная и глупая!
   - Зато учусь на пятерки, - отрезала Маня, - а ты двоечник был  и  маму  с
Наташей до обморока доводил.
   И это святая правда. Я сдуру отдала его в школу слишком рано. До семи  не
хватало ровно месяца, а в классе на соседних партах  сидели  восьмилетки.  К
тому же Кеша был невероятно подвижным ребенком, и, пока все остальные смирно
писали "жи" и "ши", мой елозил по столу и задавал дурацкие вопросы.  Да  еще
первая учительница досталась нам строгая, если не сказать жестокая.  Возраст
у Евдокии Терентьевны подкатывал к семидесяти, шум и крик ее  раздражали,  а
особенно не любила она непоседливых мальчиков. Вообще  в  наших  школах,  по
моим наблюдениям, педагогам больше всего  нравятся  больные  девочки.  Сидят
тихо, бегать на переменах у них нет сил,  а  вопросы  не  задают  от  полной
апатичности часто болеют, и тогда в классе значительно меньше учеников.  Ну
сами посудите, есть разница - сорок детей беснуются на уроке  или  тридцать!
По мне, так и то, и то слишком много,  вузовские  преподаватели  привыкли  к
маленьким группам, но школьные учителя не слишком избалованы и  всегда  рады
эпидемии гриппа, свинки или кори...
   5 сентября в дневнике моего  первоклассника  появилась  первая  запись  -
"Отвратительно вел себя на уроке чтения, смеялся и хрюкал".  К  Новому  году
основной документ школьника оказался исписан вдоль и поперек, а в  клеточках
плотно толкались двойки вперемешку с колами.
   Как раз перед самыми зимними каникулами мое  сокровище  пришло  из  школы
страшно гордое. Зашвырнув в угол испачканный ранец и поцеловавшись с  кошкой
Маркизой, Кеша радостно произнес, вбегая на кухню:
   - Знаете я кто? Детил!
   Наташка, как раз наливавшая горячий суп, вздрогнула, уронила поварешку  и
спросила:
   - Кто?
   - Детил, - сияя от счастья, сообщил сын, - и  меня  следует  перевести  в
другую школу, где обучают таких детей. Я - совершенно особенный!
   Мы с Наташкой переглянулись.
   - Может, дебил? - спросила подруга.
   - Ага, - радостно закивал бесхитростный ребенок, - точно, дебил! Мама,  а
кто это такой?
   - Замечательный человек, умный и красивый, - объяснила я, едва  сдерживая
гнев.
   Завтра же отправлюсь в школу  и  поговорю  по  душам  с  "Макаренко".  Но
назавтра к Евдокии Терентьевне отправилась Наташка.
   - Ты слишком импульсивна, - вздыхала подруга, - наорешь  на  нее,  только
хуже ребенку сделаешь. Давай сюда коробку с новыми сапогами  "Аляска",  надо
перед этой грымзой предстать в наилучшем виде.
   Назад она вернулась через два часа, красная и злая.
   - Теперь полный порядок, - пробормотала подруга, стягивая в  передней  на
редкость грязные сапоги.
   Помнится,  я  еще  удивилась,  как  она  ухитрилась  их  так  изгваздать,
прогулявшись разок по чистому снегу.
   Двойки и впрямь прекратились, появились четверки, а в январе за склеенный
из спичечных коробков Мавзолей Кеша получил желанную пятерку и наконец  стал
октябренком. Тут как раз ударили морозы, и я спросила у Натальи:
   - Чего "Аляску" не носишь? Нечего беречь, здоровье дороже!
   Шел восьмидесятый год, обуви в стране днем с огнем не  сыскать,  отличные
финские сапоги на меху были  вожделенной  вещью  для  большинства  советских
женщин. Впрочем, для многих так же совершенно  недоступной.  Наталье  обувка
досталась по случаю, с большой переплатой.
   Подруга замялась и принялась бубнить нечто совершенно невразумительное:
   - Жарко слишком, ноги потеют.
   Все встало на свои места, когда в пятницу, забирая Кешу домой,  я  слегка
припозднилась и явилась, когда наша учительница уже одевалась.  На  ногах  у
Евдокии Терентьевны красовались новенькие сапоги "Аляска".
   - Подумаешь, - отбивалась, прижатая в угол, Наталья, - что мне, сапог для
ребенка жаль! Зато, гляди, почти отличник.
   Так я поняла, от чего зависят  отметки.  И  мы  начали  таскать  в  школу
коробки, коробочки и кульки. И хотя в девятом классе Ар кашка взялся за ум и
стал отлично  учиться,  "даропровод"  не  иссякал.  Последний  пузырь  духов
"Клима" мы оттащили  учительнице  математики  в  день  выпускного  экзамена.
Просто так, на всякий случай.
   По счастью, времена изменились, и Машка учится совсем в другой школе. Тут
непоседливость считается бодростью, любопытство - любознательностью, а  лень
- усталостью. Не ношу  я  и  унизительных  презентов,  просто  раз  в  месяц
оплачиваю счет.
   - Не твое дело, как я учился, - закипел  Кеша,  -  бери  деньги  и  топай
наверх.
   - Нет, - нудила Маня, - возьму в пол-одиннадцатого!
   Зная по опыту, что они могут проспорить целый  час,  я,  вздохнув,  пошла
было наверх, но тут Кешка не выдержал и отвесил сестре подзатыльник.
   - Еще и драться! - заорала Маня и швырнула в него ботинком.
   Раздался звон, красивая ваза из  темного  стекла,  стоявшая  на  столике,
разлетелась вдребезги.
   - Думай головой, - вскрикнул Аркадий, - не дома находишься!
   Его рука вновь отвесила сестре оплеуху. С визгом девочка  набросилась  на
обидчика. Прибежавшие на  шум  собаки  подняли  лай.  Даже  маленькая  Муля,
подпрыгивая на коротеньких лапках, кидалась поочередно то  на  одну,  то  на
другую сражающуюся сторону. Откуда ни возьмись появилась Варя  и  с  воплем:
"Наших бьют!" - налетела на Аркадия. Под натиском двух разъяренных фурий сын
попятился и упал на ковер. Девочки моментально  оседлали  его  и  замолотили
кулаками по адвокатскому телу. Вопль, лай,  визг  -  все  слилось  в  единую
мелодию.
   - Что тут происходит? - раздался голос, и Таня вошла в холл. - Прекратите
немедленно, Маша, Варя!
   - Не мешай, мама, - отозвалась Варвара, пиная Кешу, - видишь, мы заняты.
   Таня на секунду не "удержала" лицо. В  ее  глазах  мелькнуло  откровенное
негодование, если не сказать ненависть, щеки вспыхнули  румянцем  гнева.  Но
она быстро взяла себя в руки, пробормотав:
   - Первый раз вижу, чтобы Варька дралась. "Ей было не с кем",  -  подумала
я, но вслух сказала:
   - Извини, скоро уедем, уже почти закончили ремонт.
   - Ну что ты, - быстро  произнесла  Таня,  -  мне  с  вами  веселей,  хоть
какая-то жизнь идет.
   Она окинула взглядом растрепанных девочек, лежащего на  спине  хохочущего
Кешу, лающих собак и добавила:
   - Никуда вас не пущу. Ладно, идите ужинать, драчуны!
   Глядя,  как  она,  безукоризненно  прямо  держа  спину,  направляется   в
столовую,  я  невольно  затаила  дыхание.  Странно  все  это!  Хозяйка  явно
тяготится гостями, мы раздражаем ее шумом, а Маруся плохо  влияет  на  Варю.
Дочка Харитонова выскользнула из-под гиперопеки матери, натянула  мини-юбки,
начала ходить в школу и Ветеринарную  академию,  перестала  заплетать  тугие
косы... Да Таня должна просто ненавидеть Маню, послужившую детонатором  этих
неуправляемых  процессов.  По  себе  знаю,  до  какой  злобы  могут  довести
назойливые гости! Но Таня по непонятным для меня причинам изо всех сил хочет
удержать нас у себя в доме. Отчего? Может, она просто мазохистка?

Глава 24

   Следующее утро покатилось по  накатанным  рельсам.  Дети  разбежались  по
делам, собаки погуляли, поели и улеглись на  диванах  и  креслах,  собираясь
предаться спокойному сну. Таня укатила в парикмахерскую. Я  же,  повертев  в
руках клочок бумаги, на котором Людмила Сергеевна  написала  дрожащей  рукой
два телефона, недолго думая, набрала первый и услышала:
   - Газета "Желтуха", отдел информации. Ну надо же, пожилая  дама  написала
не тот номер. Помедлив минуту, я все же попросила:
   - Можно Алену Иванову?
   - Слушаю вас, - ответил бойкий голос.
   Я поперхнулась. Людмила Сергеевна ничего не говорила  о  том,  что  Алена
трудится  в  этой  газетенке.  Наоборот,  все  время   подчеркивала   полное
безденежье  младшей  дочери,  и  у  меня  сложилось  впечатление,  будто  та
безработная.
   - Говорите, - поторопила Алена, - ну, чего молчите!
   Пришлось действовать по вдохновению.
   - Имею кое-какие сведения о высокопоставленном человеке и хотела  продать
их редакции.
   - О ком? - деловито поинтересовалась женщина.
   - Ну не по телефону же, - резонно ответила я.
   - Ладно, - быстро согласилась  собеседница.  -  Жду  вас  в  час  дня,  в
"Балалайке".
   И она швырнула трубку. Ну надо же, до  чего  странная  манера  общения  с
информаторами! А вдруг я не знаю, что "Балалайка"  -  это  Дом  композитора?
Либо полная дура, либо совершенно не заинтересована во встрече.
   Я глянула на себя в зеркало и решила слегка  изменить  внешний  вид.  Дом
композиторов - проходной  двор,  и  там  частенько  обедают  и  ужинают  мои
знакомые. Совершенно не хочется, что-бы кто-нибудь из них с громким  воплем:
"Дашка, почему не звонишь?" - бросился мне на шею.
   Значит, так. Для начала наденем строгий деловой костюм с  белой  блузкой.
Никаких излюбленных джинсов и тинейджеровских пуловеров. На  голову  нацепим
парик, аккуратную стрижечку темно-каштанового цвета...
   Я полюбовалась на результат. Нет, ну как здорово изменяет внешность  цвет
волос, просто другое лицо. К подобной  физиомордии  отлично  подойдут  глаза
колера шоколада. Хорошо,  что  наука  достигла  невероятных  высот,  и  цвет
радужной оболочки теперь легко изменить при помощи мягких  контактных  линз.
Краситься подобная дама должна ярко - тональный крем ц