.
   Потная и злая, я добралась до блочной многоэтажки, в грязном лифте  с
обожженными кнопками  вознеслась  на  пятнадцатый  этаж  и  уткнулась  в
стеклянную дверь, украшенную звонками.
   Ждать пришлось довольно долго, наконец  замелькала  тень  и  раздался
вполне приятный голос:
   - Кто там?
   - Позовите Риту, пожалуйста.
   - Ее нет, - ответила женщина и распахнула дверь.
   -  Мне  сказали,  что  ваша  дочь  подрабатывает  няней,   я   хотела
поговорить, не возьмется ли она посидеть со спокойной девочкой.
   - Ой, - мигом стала любезной женщина, -  думаю,  с  радостью,  у  нее
сейчас никого нет.
   - Когда Рита домой приходит?
   - Небось у Лизы сидит, - пояснила женщина. - Вчера она на ночь  глядя
из дома внезапно убежала. Я поинтересовалась куда, да только современные
дети не то, что мы. Взвилась, словно ракета! Надо, говорит. Ночевать  не
пришла, и сейчас нет, хотя должна была к часу вернуться.
   - Может, случилось что, - испугалась я.
   - Да нет, - улыбнулась женщина, - здесь в соседнем  здании  живет  ее
подружка, Лиза, у той родители челночат. Как подадутся в Турцию,  моя  у
Лизки ночевать остается. Да вы  ступайте,  тут  совсем  рядом,  за  угол
только завернуть,  дом  восемь,  квартира  двести  пятьдесят  шесть.  Не
ошибетесь, она самая последняя, на семнадцатом этаже, рядом лестница  на
чердак идет. Там Рита, совершенно точно, больше ей деться некуда.
   Пришлось топать за угол. Подъезд, в котором жила Лиза, выглядел не  в
пример чище того, из которого я только что вышла. Наверное, тут  недавно
сделали  ремонт  и  местное  подрастающее  поколение   не   успело   еще
разрисовать стены.
   Пассажирский лифт стоял на первом этаже, но, несмотря  на  то  что  я
долго нажимала на кнопки, двери его не собирались открываться. Наверное,
подъемник сломался. Пришлось, прислонившись к подоконнику, ждать, потому
что грузовая кабина стояла на самом верху. Кто-то из  жильцов  перевозил
мебель или делал ремонт. Можно, конечно, пойти пешком, но  я  поленилась
топать по лестнице. Наконец мое терпение было вознаграждено, в окошечке,
расположенном между лифтами,  замелькали  цифры  -  15,  14,  13,  12...
Обрадованная,  я  подошла  поближе,  двери  раскрылись  Показались  двое
молодых людей довольно угрюмого вида. Между ними находились носилки,  на
которых лежало нечто, упакованное в черный блестящий мешок.
   Я отступила назад. Санитары беззвучно выволокли то, что было  недавно
человеком, и без всякого усилия, легко пошли  по  ступенькам  вниз.  Мне
стало не по себе, встреча с покойником не радует. Вслед за  медицинскими
работниками  из  подъемника  вышли  трое  парней,  скользнувших  по  мне
равнодушными, но цепкими взглядами. Милиция!
   Группа  переместилась   во   двор,   послышалось   ворчание   мотора,
поколебавшись, я вошла в лифт и поехала на самый верх. Дверь нужной  мне
квартиры была открыта.
   - Лиза, - крикнула я, - здравствуйте. Из комнаты вынырнула худенькая,
почти прозрачная девочка, одетая в джинсы и футболку.
   - Вы ко мне? - прошептала она. - Ну  что  еще,  а?  И  так  замучили!
Сколько времени тут лежала, господи!
   Не успев договорить, девушка  закрыла  лицо  руками  и  затряслась  в
рыданиях Нехорошее предчувствие кольнуло сердце.
   - Рита у вас?
   Лиза заплакала громче:
   - Уже нет. Господи, делать-то что?
   Понимая, что услышу в ответ, я тупо пробубнила.
   - Где Рита?
   - Нету ее больше,  -  дергалась  Лиза.  -  Ой,  плохо,  ой,  хреново,
оставьте меня в покое, менты поганые!
   - Я не из милиции.
   - Отвяжитесь, -  заорала  Лиза,  -  уходите  вон,  ой,  мамочка,  ой,
мамочка, ой!
   Плач  перешел  сначала  в  вой,  потом  в  хохот.  Худенькое   тельце
подломилось в коленях, и Лиза, сев на пол, начала смеяться как безумная,
не вытирая крупных слез, которые  градом  бежали  по  бледным  щекам.  Я
решительно вошла в квартиру, захлопнула дверь, потом сбегала  на  кухню,
принесла чашку холодной воды и плеснула на девушку.
   Хохот оборвался. Лиза принялась размазывать по лицу стекшую с  ресниц
тушь - Кто вы? - вполне нормальным голосом спросила она через пару минут
- Если из милиции, то ваши уже ушли.
   - Нет, - поспешила ответить я, - хотела пригласить Риту поработать  у
меня няней, но понимаю, что пришла зря.
   - Ритуська умерла, - вяло, как-то устало произнесла Лиза, - а кто вам
сказал, что она тут?
   - Мама ее.
   Лиза снова заплакала, но на этот раз тихо,  без  воя  и  истерических
всхлипываний.
   - Господи, как же Ирине Магомедовне сказать Язык не повернется.
   - Что у вас тут произошло? Лиза с надеждой глянула на  меня  -  Вы  с
Ириной Магомедовной дружите? На всякий случай я кивнула.
   - Может, расскажете ей, что с Ритой произошло, - умоляюще  прошептала
Лиза, - у меня все внутри прямо обрывается, когда про Ирину  Магомедовну
думаю.
   - Но я же не знаю, в чем дело!
   - Рита умерла, - прошептала Лиза. - Господи, я ведь тут  с  ее  телом
полдня просидела. Чуть с  ума  не  сошла  от  страха.  Сначала  ?Скорую?
вызвала, а уж врачи велели ментов ждать. Ненавижу!!!
   Боясь, что у нее опять начнется истерика, я быстро спросила:
   - У тебя есть чай?
   - На кухне.
   - Пошли.
   Лиза согласно кивнула, я протянула ей руку, помогла подняться и почти
внесла  в  кокетливо  обставленную  комнатку  с  веселыми  бело-красными
занавесками.
   Проглотив  две  кружки  обжигающего  чая,  Лиза  перестала  трястись,
вытащила пачку ?Парламента? и, нервно теребя зажигалку, спросила:
   - Вы знаете, что мы всю жизнь дружили?
   - Да.
   - А теперь она умерла!
   - Ты лучше расскажи, как это случилось, легче станет.
   Лиза отшвырнула так и не зажженную сигарету. Слова  полились  из  нее
рекой. Люди по-разному переносят стресс: кто-то  замыкается  в  себе,  а
кому-то требуется выплеснуть информацию. Лизочка  явно  принадлежала  ко
второй категории.
   Вчера Рита позвонила ей вечером и радостно сообщила:
   - Прикинь, место нашлось!
   - Поздравляю, - обрадовалась Лиза, - и где? Кто хозяйка?
   - Ничего не знаю, - щебетала Рита, - велено явиться в кафе к  восьми,
потом сразу к тебе приеду и расскажу.
   В ожидании подруги Лиза легла на  диван  и  уставилась  в  видик.  Ее
родители в очередной раз укатили в Турцию за  товаром,  и  девушка  была
рада, что Рита хочет прийти. Квартира  большая,  целых  четыре  комнаты,
честно говоря,  Лиза  побаивается  оставаться  одна,  плохо  спит  и  не
решается ночью пройти в туалет, с подругой лучше, да и веселей.  Сначала
они разогреют себе пиццу, потом посмотрят киношку.
   Рита позвонила в пол-одиннадцатого,  Лиза,  успевшая  уже  на  всякий
случай задернуть все занавески на окнах, очень обрадовалась:
   - Ты где? Беги скорей ко мне! Устроилась на работу?
   - Не-а.
   - Вот жалость!
   - Не-а, здорово вышло. Слышь, мне денег дали! Купила  себе  в  ?МЕХХ?
такие кофточки! Закачаешься!
   - Дал-то кто?
   - Приду, расскажу.
   - Ну давай быстрей!
   - Не-а, раньше часа не получится.
   - Почему? - удивилась Лиза.
   - Мне надо еще в одно место зарулить, а уж потом к тебе.
   - Куда?
   - Надо, потом все расскажу.
   - Да как же ты поедешь, -  попробовала  остановить  бесшабашную  Риту
практичная Лиза, - автобусы от метро ходить перестанут!
   - Подумаешь, такси возьму, - засмеялась подруга, - я теперь  богатая,
мне денег дали, а там, куда сейчас поеду, еще отвалят! Ладно, жди, чао!
   И она швырнула трубку. Сгорая от любопытства,  Лиза  стала  поджидать
Риту. Та заявилась около двух.
   - Ну, - накинулась на нее Лиза,  -  говори  скорей.  Рита  сунула  ей
фирменный пакет ?МЕХХ? и пробормотала:
   - Устала как, прямо ноги подкашиваются,  голова  кружится,  словно  у
пьяной. Погляди, какие кофточки, а я пока умоюсь.
   С этими словами подруга скрылась в ванной. Лиза сунула нос  в  пакет.
Обновки   выглядели   замечательно,   Лизонька   даже   прикинула   один
нежно-голубой пуловер и позавидовала  Ритке.  Вещь  сидела  великолепно,
подчеркивая достоинства и скрывая недостатки фигуры.
   Минут через пятнадцать Лиза подошла к двери ванной и  крикнула  -  Ты
чего, утонула? Пиццу греть?
   Но в ответ не раздалось ни  звука,  только  плеск  душа.  Решив,  что
подруга моет голову, Лиза пошла на кухню и все же засунула  замороженное
тесто в духовку. Спустя некоторое время  она  снова  постучала  в  дверь
ванной:
   - Эй, заканчивай мыться!
   Однако Рита молчала. Лиза насторожилась и попробовала открыть  дверь,
но латунная ручка не желала поворачиваться: подруга  заперлась  изнутри.
Лиза стала колотить ногой в филенку. Вода журчала по-прежнему. В  полной
растерянности девушка заметалась по коридору, не зная, как поступить.  И
тут раздался звонок  в  дверь.  Это  пришел  снизу  страшно  злой  сосед
Венедикт Павлович.
   - Ну сколько можно, - с порога налетел он  на  Лизу,  -  небось  твои
родители за товаром умотали?
   - Что случилось? - попятилась Лиза.
   - Что, что, - передразнил Венедикт Павлович,  -  то!  Опять  кран  не
закрыла, коза! С потолка так и хлещет.  Ну  какого  черта  посреди  ночи
мыться полезла? Дня тебе мало?
   Лиза в тревоге схватила его за рукав:
   - В ванной моя подруга закрылась. Зову, зову, не  открывает!  А  вода
льется!
   Венедикт Павлович решительным шагом подошел к  санузлу,  пару  секунд
колотил по крашеной фанере, потом подналег...
   Раздалось сухое ?крак?, и Лизочка вбежала  внутрь  заполненной  паром
комнатки.
   Рита лежала в наполненной ванне. Голова ее с  открытым  ртом  и  дико
выпученными  глазами  покоилась  на  длинной   пластмассовой   мыльнице,
висевшей на бортике. Прямо около носа  девушки  оказался  кусок  черного
хозяйственного мыла, но Риточка, всегда корчившая при виде этого моющего
средства брезгливую гримасу, сейчас  спокойно,  не  мигая,  смотрела  на
скользкий брусок Душ отчего-то лежал на полу, и вода весело  бежала  под
ванну.
   Венедикт Павлович первый сообразил, в чем дело Быстро закрутив краны,
он вытолкал Лизу в коридор и сказал:
   - Подруге твоей  плохо,  звони  в  ?Скорую?.  Лиза  покорно  пошла  к
телефону, а Венедикт Павлович на рысях кинулся к себе домой, он вовсе не
собирался ждать вместе с соседкой бригаду в белых халатах.
   Дальше начался кошмар. Сначала явились врачи  и,  вместо  того  чтобы
посочувствовать  девушке,  наорали   на   нее.   Особо   неистовствовала
фельдшерица, по виду чуть старше Лизы.
   - Это ж надо догадаться к жмурику ?Скорую? вызвать!
   - Но, - стала заикаться Лизочка, - я думала, ей плохо...
   - А то не видно, что умерла!
   Лиза разрыдалась. Доктор равнодушно накапал ей какую-то  жидкость,  и
медики уехали, велев ждать милицию.
   До обеда Лиза просидела, трясясь, на лестнице,  ведущей  к  чердачной
двери. Она не могла себя заставить остаться в квартире. От ужаса сводило
ноги, а руки отказывались слушаться Наконец явились  парни  в  штатском,
походили по комнатам, позадавали повторяющиеся, однообразные вопросы,  и
только  потом  приехала  труповозка.  Лишь  сейчас,  когда  за  угрюмыми
санитарами захлопнулась дверь, Лизоньке пришло в голову, что ей придется
рассказать о смерти Риты ее матери, Ирине  Магомедовне  -  Ты  бы  легла
поспать, - сочувственно посоветовала я.
   - Не могу, - прошептала Лиза, - страшно Да и в ванной убрать надо, но
не войду туда, нет!
   Я налила ей чай и пошла в санузел. Ведро, швабра и тряпка  нашлись  в
коридоре, в угловом шкафчике. ?Тетя Ася?  стояла  за  унитазом,  там  же
обнаружилась и пара резиновых перчаток. Натянув их, я заглянула на кухню
- У тебя, кроме Риты, еще подруги есть?
   - Да, - прошептала Лиза, - Оля - Позвони ей, пусть придет.
   Девочка послушно потянулась к телефону  Я  выдраила  ванную  комнату,
заодно протерла пол в коридоре и прихожей, потом спросила:
   - Тебе не сказали, отчего умерла Рита?
   - Нет, - покачала головой Лиза. - Доктор со ?Скорой? буркнул,  что  у
нее, скорей всего, сердечный приступ случился. Села  в  слишком  горячую
воду - и привет!
   Я засунула швабру и ведро в  шкафчик  -  Рита  не  сообщила,  к  кому
ездила?
   - Нет, не успела.
   Тут раздался звонок, и в квартиру влетела  полноватая  блондиночка  в
зеленом мини-платьице. Я пошла в чистую ванную, причесалась и крикнула:
   - Все, ухожу!
   Лиза вышла в прихожую.
   - Вы ведь расскажете Ирине Магомедовне?
   - Лучше тебе самой, - попробовала посопротивляться я.
   Глаза девушки начали медленно наливаться слезами.
   - Ладно, только не плачь, - сдалась я. Лиза довела меня  до  двери  и
закрыла за мной. Я осталась ждать лифта. Внезапно она высунула голову из
квартиры:
   - Как вам кажется, если я оставлю себе  Ритины  новые  кофточки,  это
будет плохой поступок? Я вошла в приехавшую кабину.
   - Нет, скорей всего, Рита была бы рада, что обновки достанутся тебе.
   С неприятным скрежетом лифт понесся  вниз.  Я  прислонилась  к  стене
Человек странное, жестокое существо. Десять минут назад  Лиза  убивалась
по подруге, а теперь забеспокоилась о вещах.
   У дома Риты  мои  ноги  начали  заплетаться,  стало  понятно,  что  я
совершенно не способна стать вестницей несчастья, но я должна  подняться
наверх и сообщить матери о смерти дочери.
   Нет, к подобному я просто не готова Потоптавшись  возле  подъезда,  я
заметила таксофон и решила,  что  лучше  быстренько  сообщить  печальную
весть по телефону и шлепнуть трубку.
   - Алло, - раздался хриплый мужской  голос.  Я  собралась  с  духом  и
проблеяла:
   - Позовите Ирину Магомедовну.
   - Кто ее спрашивает?
   - Э-э.., коллега по работе - Она не может  подойти,  -  сухо  сообщил
дядька, - плохо ей совсем, горе у нас, дочь умерла!
   Я мгновенно повесила трубку на рычаг. Значит, ужасную правду  донесли
до несчастной женщины сотрудники милиции. Хоть в чем-то мне повезло.

Глава 24

   Добравшись до ?Новокузнецкой?, я села на одну из скамеек,  стоящих  в
зале, и призадумалась. Так, куда ехать теперь? Вчера Рита  сказала,  что
мобильный телефон  ?мамы?  Пети  записан  на  обоях  в  квартире  Свиньи
Насколько я понимаю, Саня Коростылева не из тех  женщин,  которые  могут
затеять  ремонт,  но,  если  хочу  узнать  нужный  мне  номер,   следует
поторопиться.
   Возле дома восемь по Рокотовскому проезду  возбужденно  гудела  толпа
людей, в основном среднего возраста.
   - Случилось что? - тихо спросила я у  женщины  лет  сорока,  стоявшей
возле разбитых ?Жигулей"
   Та молча ткнула пальцем вверх Я задрала голову.
   Несколько окон пятиэтажки смотрели на мир  обгорелыми  остовами  рам.
Тут только мой нос учуял запах гари, а  глаза  увидели  потоки  воды  на
асфальте.
   - Пожар! Вот беда! - вырвалось у меня.
   - Странно, что он произошел только сейчас, - дернула  плечом  дама  -
Почему?
   - Сколько раз мы просили отселить из  нашего  дома  этот  асоциальный
элемент! - с жаром воскликнула тетка.  -  И  вот  результат!  Заснула  с
сигаретой в руках, чуть мы все из-за одной пьяницы не сгорели.  Виданное
ли дело...
   - Да будет вам, Евгения Петровна,  -  обернулась  другая  женщина,  в
спортивном костюме, - неужто вам человека не жаль?
   -  Она  пьянь  подзаборная,  вы,  Вера,  это  великолепно  знаете,  -
отчеканила Евгения Петровна и отошла в сторону подъезда.
   - Видала? - спросила у меня Вера. - Во какая  ласковая.  Угадай,  кем
работает?
   - Судьей или прокурором.
   - А вот и нет! Учительница она, младшие классы ведет. Мой Вовка у нее
три года мучился, до сих пор вздрагивает, если во дворе натыкается.
   Минуту я молча моргала, потом поинтересовалась:
   - А у кого пожар?
   - Саня тут живет, Коростылева, - вздохнула  Вера,  -  пьет  и  правда
сильно, прямо до потери человеческого облика, но, с  другой  стороны,  у
нас три четверти таких жильцов, и ничего, а  ей  не  повезло.  Мне  Саню
жаль, она не злая,  не  то  что  Евгения  Петровна.  Уж  лучше  с  такой
пьяницей, как Коростылева, дело иметь,  чем  с  этим  постоянно  трезвым
педагогом.
   Я попыталась собрать расползающиеся мысли.
   - Что же случилось?
   - Обычное дело, - вздохнула Вера, - выпила, заснула, окурок на одеяло
попал. Тлело, тлело и загорелось.
   - Она жива?
   - Вроде пока да, только надолго ли? Обгорела сильно.
   - А квартира?
   - Выгорела вся, даже соседи пострадали.
   - Вместе с обоями?
   Вера удивленно посмотрела на меня:
   - Что вы имеете в виду?
   - Ну, жилплощадь пропала совсем? Обои целы?
   -  Нет,  конечно,  они  же  бумажные,  а  почему   вас   вдруг   обои
заинтересовали?
   - Да так, - понимая, что сморозила глупость, забубнила  я,  -  просто
спросила, из любопытства, вдруг, думаю, хоть что-нибудь целым осталось!
   Но Вера уже отошла от меня к другой женщине, нервно выкрикивающей:
   - А нам кто ремонт оплатит? Нам как быть?
   Поколебавшись минутку, я вошла в подъезд и поднялась на нужный  этаж.
Вдруг телефон у Сани стоял в коридоре и огонь до него  не  добрался?  Ну
бывают же в жизни чудеса, отчего же одному не приключиться сегодня?
   То, что я надеялась зря, стало понятно при беглом взгляде  на  черные
головешки, видневшиеся в проеме. Двери не было, прихожая  квартиры  Сани
превратилась в пепелище Нине Водопьяновой  повезло.  Вход  в  ее  жилище
выглядел нетронутым, зато квартира, находящаяся слева от пожарища,  тоже
пострадала. По непонятному стечению обстоятельств пламя  кинулось  в  ту
сторону. Может, виноват ветер? Молча посмотрев на жуткие, черные  стены,
я спустилась вниз и спросила у девушки с собакой"
   - Когда загорелось?
   - Кто ж знает, - охотно ответила собачница,  -  пожарные  около  трех
часов дня приехали.
   - Саня спит днем?
   - Ей все равно, утро, ночь... Выпьет - и готово.  Хорошо,  что  среди
дня полыхнуло, а то бы  и  квартиранты  погибли.  А  так  никого,  кроме
хозяйки, не оказалось дома, чеченцы  на  рынок  утопали,  то-то  мужикам
вечером сюрприз будет. Впрочем, так им и надо, нечего было дома в Москве
взрывать  Меня,  как,  впрочем,  и  другие  поколения  советских  людей,
воспитывали в духе интернационализма То, что Женя Конторер, у которой мы
частенько собирались вечерами, еврейка, я узнала совершенно случайно. Ее
бабушка Юдифь  Соломоновна  изумительно  готовила,  страшно  вкусно,  но
необычно  Мне  нравилось  все:  курица,   запеченная   в   меду,   рыба,
фаршированная орехами, и странноватое, пресное  бело-коричневое  печенье
со смешным названием маца. Даже  плотно  пообедав  дома,  я  никогда  не
упускала возможности подкрепиться у  Женьки.  Однажды,  придя  в  полный
восторг от селедки в соусе из. , сгущенного  молока  (на  первый  взгляд
немыслимое сочетание, но на первый же укус - восхитительное  лакомство),
я прибежала домой и с детским максимализмом заявила своей бабушке:
   - Отчего ты не готовишь так, как Юдифь Соломоновна? Борщ и  гречневая
каша с котлетами хорошо, но у Женьки дома все намного вкусней.
   Фася спокойно ответила.
   - К сожалению, я не знаю еврейскую кухню.
   - Какую? - удивилась я.
   - Юдифь  Соломоновна  еврейка,  -  пояснила  бабуля,  -  она  готовит
национальные блюда. Я безумно удивилась:
   - Еврейка? Это кто такая? Фася отложила газету:
   - Ты слышала, что бывают таджики, узбеки, грузины?
   Мне было восемь лет, и в школе мы еще не проходили географию СССР.
   - Нет, - мотнула я головой. Бабуся улыбнулась"
   - Человека, у которого мы на рынке покупаем курагу, помнишь?
   Перед глазами мигом предстал вечно  улыбающийся  Рашид,  черноглазый,
темноволосый, приветливо приговаривающий ?Кушай, кушай, курага  сладкая,
словно мед, во рту тает, приходи еще"
   - Да, - кивнула я, - помню - Рашид узбек, - принялась  растолковывать
мне бабушка, - а Юдифь Соломоновна еврейка - А ты кто?
   Бабуля усмехнулась:
   - Сложный вопрос. По паспорту русская Но мой отец был грузин, а  мать
наполовину полька, наполовину казачка.
   У меня голова пошла кругом, в мое детство на  восьмилетних  детей  не
обрушивалась   ежедневная   лавина   информации,   и    мы,    наверное,
соответствовали нынешним четырехлеткам - Какая