росто не мог заставить себя вынуть готовый обед и  подогреть.
Хорошо, хоть Аркадию не досталась в наследство от отца патологическая  лень.
Впрочем, кое-какие черты в характере сына ставят меня в тупик. Ну, в кого он
такой тихий? Может, в мать? Я с ней никогда не встречалась.  Костина  первая
жена Фаина, родив мальчишку, испарилась в неизвестном направлении. Когда  я,
восемнадцатилетняя идиотка, боящаяся остаться старой девой,  вылетела  замуж
за Константина, Кешке только-только исполнилось четыре, и он охотно принялся
звать меня мамой. С художником мы прожили всего  год.  Холодным  декабрьским
вечером я ретировалась  в  свою  двухкомнатную  "хрущобу"  в  Медведкове,  В
качестве компенсации за развод мне и был  отдан  Аркадий.  Поэтому  в  нашей
жизни частенько случаются казусы.
   Первый произошел, когда я стала записывать  сына  в  школу.  Мальчик  был
усыновлен мной по всем правилам, но носил фамилию  отца  -  Воронцов.  Я  по
наивности надеялась, что Костик начнет платить алименты.  К  слову  сказать,
денег от него не получила ни разу, да и черт с ними, мы с Наташкой оказались
вполне способны прокормить, одеть и выучить парня.
   Полная директриса, поджав губы, глянула в метрику и процедила:
   - Заявление принимаем только от родителей.
   - Я его мать, - радостно подтвердил мой язык.
   Директорские брови поползли вверх. Она  взяла  паспорт,  глянула  на  год
рождения и на всякий случай переспросила:
   - Мать? Сколько же вам лет?
   - Двадцать один, - все так же радостно сообщила я.
   Педагогиня  хмыкнула,  полистала  серую  книжечку  и  весьма   недовольно
сказала:
   - Рожать в четырнадцать лет слишком  рано.  Впрочем,  прописаны  в  нашем
микрорайоне и, к сожалению, не нахожу никаких причин, чтобы отказать  вам  в
приеме.
   Второй муж, Кирилл, оказался полной  противоположностью  Косте.  Отличный
семьянин, нежный отец, рачительный хозяин,  к  тому  же  зарабатывал  совсем
неплохо. Мы с Кешкой катались как сыр в масле. Кирюшка железной рукой взялся
за воспитание мальчика - музыкальная  школа,  секция  борьбы,  репетитор  по
русскому, математику он всовывал в неподатливую детскую голову сам. Во  всей
массе неоспоримых достоинств существовало  лишь  одно  "но".  Милый,  нежный
Кирилл был патологически ревнив.  Время  на  дорогу  от  института  до  дома
выверялось до секунды. Стоило мне заболтаться с приятельницами или  застрять
в магазине, как начинал разыгрываться жуткий, невозможный скандал.
   - Знаю, - орал Кирка, швыряя об пол чашки, - знаю, изменяла мне!  Говори,
с кем?
   Один раз, чтобы поспеть вовремя, схватила такси и, в ужасе поглядывая  на
наручные часы, перевела дух лишь у подъезда. Фу,  успела.  Не  тут-то  было.
Кирюшка вылетел на заснеженную улицу во вьетнамках на босу ногу.
   - Ага, - завопил он, распахивая дверцу водителя и пытаясь  ткнуть  ничего
не понимающего мужика кулаком в нос, - понятно теперь, кто любовничек!..
   - Ты офигел? - изумился шофер.
   Завязалась драка, в пылу которой Кирюшке выбили зуб, и он попрекает  меня
этим фактом до сих пор. Однажды он уехал в командировку, а Наташка  внезапно
заболела. Я спешно поехала к подруге и  осталась  ночевать.  Около  полуночи
шаткая дверь затряслась и с громким  гулом  рухнула  в  коридор.  В  комнату
влетел озлобленный Кирилл и, вертя головой по сторонам, взвыл:
   - Ну, где он, показывай!
   - Кто? -  простонала  Наталья,  которую  только  что  отпустила  жестокая
почечная колика. - Кто?
   - Дашкин хахаль! - заорал Кирка и принялся заглядывать под диван.
   Он без  остановки  обежал  квартиру,  сунул  нос  во  все  шкафы,  изучил
ванную...
   - Ну? - прошептала Наталья. - Удостоверился?
   - Все понял, - пробормотал Кирилл, серея на глазах, - теперь ясно!
   - Да? - усмехнулась через силу Наталья. - И что тебе ясно?
   - Все, - завизжал Кирюшка, - все, знаю,  с  кем  мне  Дарья  изменяет,  с
тобой! Вы лесбиянки.
   Развод последовал незамедлительно. Абсолютно  неуправляемый  бабник  Макс
Полянский и горький пьяница Генка завершали череду моих супругов.
   Так вот, Максик начал заводить дам сердца  буквально  на  следующий  день
после нашей свадьбы. Бороться с ним  оказалось  невозможно,  жить  тоже,  но
развода Макс не давал.
   - Дашунечка, - бормотал он, нежно обнимая  меня,  -  ну  погоди  немного,
перебешусь и брошу. Люблю тебя одну, остальные так, просто для тонуса.
   Какое-то время я  верила.  Тем  более  что  Макс  оказался  замечательным
партнером - добрым, спокойным, щедрым и совершенно нетребовательным.  А  его
мама -  единственная  из  всех  моих  многочисленных  свекровей,  о  которой
вспоминаю без дрожи в коленях и холодного пота на  спине.  Жить  бы  нам  да
радоваться. Но однажды меня у подъезда поймала наглая девица  и,  потряхивая
кудрями, заявила:
   - Отпустите Макса!
   - А я его и не держу!
   - Тогда скажите ему, что вы якобы вылечились. Нехорошо привязывать к себе
мужика. Максик живет с вами только из порядочности,  знает,  что  при  вашем
заболевании стресс губителен!
   В те годы я в случае поломки лифта, не запыхавшись, взлетала по  лестнице
на десятый этаж, неся в каждой руке по пять килограммов картошки, а на спине
маленького Аркашку в шубке, валенках, шапочке да еще и с салазками.  Поэтому
сообщение о какой-то моей мнимой болезни поразило меня до глубины души.
   - Что имеете в виду? - осведомилась я.
   - Макс рассказал правду,  -  проквакала  девица,  -  у  вас  рак  женских
органов, и он давно с вами  не  спит,  а  видимость  семьи  поддерживает  из
христианского милосердия.
   Багровая от злобы, я вломилась в квартиру и устроила супружнику допрос  с
применением пыток.  Макс  стойко  сопротивлялся,  но  потом  признался.  Да,
правда, говорил.
   - Ну не виноват, - отбивался потаскун, - все эти  бабы  мечтают  за  меня
замуж выйти, просто охотятся. А так всем известно  -  место  занято,  надежд
никаких. Забудь. Дашунчик, люблю  лишь  тебя  одну.  Ну  не  станешь  же  ты
ревновать меня к клизме?
   Вот и Олег Андреевич Харитонов, очевидно, придерживался тех же  взглядов.
Только в качестве предлога выставлял болезнь не жены, а дочери. Выглядит так
благородно, что слеза течет по щеке. Но, судя по всему, не  слишком  далекая
при всей своей образованности Нина Лузгина верила любовнику.
   - Он очень меня любил, - грустно рассказывала она, вертя очки пальцами  с
обломанными  ногтями,  -  говорил:  Таня  вся  деланная,  фальшивая,  а   ты
естественная.  Очень  ему  не  нравилось,  если  я  красилась  или  прическу
делала...
   Она помолчала.
   - Чем же больна Татьяна? - поинтересовалась я.
   Ничуть не удивившись  странной  неосведомленности  родственницы,  Лузгина
спокойно ответила:
   - Белокровие, лейкоз по-научному. Можно за три месяца убраться,  а  можно
годами жить. Кстати, Таня совсем неплохо выглядит. Да оно  и  понятно.  Олег
Андреевич постоянно из-за границы ей все новые и новые препараты привозил...
Мы поэтому так тщательно и скрывались...
   Девушка вновь примолкла, потом совсем тихо добавила:
   - Понимаете, я ни на что не рассчитывала. Красотой  особой  не  отмечена,
умом, впрочем, тоже... Наш роман не мог длиться вечно... Таня  казалась  ему
хорошей женой, только мне иногда бывало обидно...
   - Когда соглашаешься на положение любовницы,  будь  готова  к  пинкам  по
самолюбию, - решила я поставить девчонку на место.
   - Вы не поняли, - медленно пробормотала Нина, - мне  было  обидно  не  за
себя, а за него...
   - Почему?
   - Он мучился из-за того, что не может бросить жену, хоть и жить с ней ему
было трудно!
   Я хмыкнула. Скорей всего, милейшего  Олега  Андреевича  устраивало  такое
положение вещей. Наверное, рассчитывал попасть на  следующий  срок  в  Думу,
выборы на носу! Бракоразводный процесс во время избирательной кампании - это
как-то не с руки!
   Нину, очевидно, обозлила моя  усмешка,  потому  что  она  неожиданно  зло
сказала:
   - Только вот сверхположительная женушка наша  хвостом  крутила.  Больная,
больная, а ухитрилась муженьку рога наставить!
   - Что вы имеете  в  виду?  -  изумилась  я.  Неожиданно  Нина  заплакала,
по-детски размазывая слезы по пухлым щекам.
   - Дрянь, дрянь, дрянь, - бормотала она, всхлипывая, - нет, какая дрянь!
   - По-моему, вы что-то путаете, Таня  была  отличной  женой,  великолепной
хозяйкой и матерью, - подначила я девчонку.
   -  А  вот  и  нет,  -  взвизгнула  Лузгина,  -  проститутка  она!  Шалава
вокзальная...
   Из  перекошенного  злобной  гримасой   рта   полилась   страстная   речь,
прерываемая всхлипываниями и хлюпаньем.

Глава 13

   При всей своей внешней простоватости  Ниночка  оказалась  жутко  ревнивой
особой.  Стоило  лишь  Олегу  Андреевичу  со  вздохом  упомянуть  о  "бедной
Танечке", как  любовница  начинала  задыхаться  от  злобы.  Желание  увидеть
соперницу оказалось столь велико, что  Лузгина  решила  проследить  за  ней.
Аккуратненько  порасспросив  Харитонова,  она  узнала,  что   милая   Танюша
увлекается шитьем и посещает курсы.
   За полчаса до начала занятий Лузгина заняла место в холле и  притворилась
одной из дам, желавших записаться в  кружок.  Вскоре  у  двери  притормозила
машина. Красивая элегантная женщина в шикарном темно-красном костюме быстрым
шагом вошла в тесноватое помещение. Нина  жадно  оглядывала  соперницу.  Она
сразу узнала ее - Олег Андреевич носил  в  бумажнике  фото  жены  и  дочери.
Харитонова вошла в класс, занятия  начались.  Нина  решила  подождать  конца
лекции и еще раз "полюбоваться" на мадам. Но примерно  через  полчаса  дверь
распахнулась, и Таня быстрым шагом пошла в противоположный  от  входа  конец
коридора.  Нина  решила,  что  дама  отправилась  в  туалет,  но  Харитонова
неожиданно  открыла  дверь  и  ужом  выскользнула  через  запасный  ход   на
оживленную улицу. Нина опрометью кинулась за ней.
   Очевидно, Таня не ожидала преследования-,  потому  что  спокойно  поймала
такси.  Лузгина  также  схватила  машину.  Минут  через  десять   Харитонова
высадилась возле больницы Раевского и почти побежала по запутанным дорожкам.
Затем исчезла в маленьком сером двухэтажном домике, притулившемся  у  самого
забора.  Нина  рванула  было  за  ней,  но  была   остановлена   бдительным,
охранником.
   - Здесь помещение только для врачей, - сообщил секьюрити,  -  посторонним
вход запрещен.
   - Сюда только что вошла женщина, почему же меня не пускаете,  -  налетела
Нина на мужика. Тот сначала нахмурился, а потом рассмеялся:
   -  А!  Татьяна  Михайловна!  Так   у   нее   тут   брат   работает,   наш
психиатр-консультант, а вам не положено.
   Задыхаясь от негодования, Нина проторчала во дворе около часа  и  наконец
дождалась своего. Из домика вышли Таня и симпатичный молодой человек в белом
халате. Они о чем-то оживленно переговаривались,  но  до  ушей  Лузгиной  не
долетало ни звука. Потом Харитонова кивнула  головой  и  пошла  по  дорожке.
Парень повернулся к двери, и тут Таня притормозила и крикнула:
   - Артем, в четверг не приду! Парень помахал рукой и исчез внутри  домика.
Примерная жена вновь поймала такси, вернулась на курсы и,  отсидев  там  два
часа, преспокой-ненько села в машину, крутанула рулем и покатила домой.
   Лузгина, кипя от негодования, вернулась к себе.
   - Ну не сволочь ли! - возмущалась Нина. -  Обманывать  такого  мужа,  как
Олег Андреевич!
   - Вы рассказали об этом Харитонову? - тихо спросила я.
   Нина помотала головой.
   - Не успела. Два дня мучилась, как лучше информацию поднести, а тут  этот
взрыв.
   И она снова тихо заплакала. Я с сомнением поглядела на нее: неаккуратная,
глуповатая, абсолютно некрасивая, но на стерву не слишком похожа.  Очевидно,
Харитонов нуждался в таком человеке - без особых амбиций и запросов. Таня-то
удачно занималась бизнесом, отлично зарабатывала,  мало  у  какого  мужа  не
разовьется в подобной ситуации комплекс неполноценности.
   - Странно, что в качестве алиби она  выбрала  курсы  кройки  и  шитья,  -
пробормотала я, наблюдая, как Нина вытирает красный нос  рукавом  халата.  -
Насколько  слышала,  она  великолепно  моделирует  одежду  и  даже   владеет
фирмой...
   Лузгина с удивлением глянула на меня:
   - Кто? Татьяна? Откуда вы это взяли?
   - Да она сама рассказывала. Нина презрительно фыркнула:
   - Сама рассказывала! Если сообщу вам, что имею в родственницах английскую
королеву, вы поверите?
   Да, в ее словах был определенный резон. Нина продолжала злиться:
   -  Таня  не  работала,  а  дни  проводила  самым   приятным   образом   -
парикмахерская, солярий, массаж, модные бутики... Олег Андреевич ее  целиком
и полностью содержал, давал деньги на всяческие прихоти и  причуды.  Кстати,
он был патологически щедрый человек. Никогда не считал денег, порой даже  не
помнил, сколько их у него в кошельке. Мне помогал: компьютер  купил,  машину
маленькую, "Ниву" двухдверную, цвета баклажан.
   И она опять заревела.
   Я  в  глубокой  задумчивости  села  в  "Вольво"  и   принялась   бездумно
разглядывать радующихся  теплому  апрельскому  дню  прохожих.  Если  кого  и
следовало опасаться в окружении Харитонова, то  только  не  Лузгину,  или  я
ничего не понимаю в людях. Да и смерть Олега Андреевича была  ей  невыгодна.
Как бы Нина ни прикидывалась бескорыстной бессребреницей, и без лупы  видно,
что она надеялась стать мадам Харитоновой. Ну пусть не сейчас, не сразу,  но
надежды не теряла...
   Часы показывали около трех, я медленно поехала в колледж. Заберу девчонок
и доставлю домой, а то Татьяна небось от тревоги места себе не находит.
   Я оказалась права. Не успели мы войти, как хозяйка  выскочила  в  холл  и
закричала:
   - Варвара! Ты где была? Уже хотела в милицию обращаться...
   - Незачем так орать, - дернула плечом Варя, - ходила, как все дети  моего
возраста, в школу!
   - Куда? - оторопела Таня.
   - Только не ругайся, - быстренько влезла я в диалог. - Варенька ездила  с
Маней на занятия.
   - Между прочим, - отчеканила девочка, - получила кучу  пятерок.  Так  что
извини, мама, сейчас быстренько чайку глотну и за уроки.  Назадавали,  жуть!
Нужно успеть до шести все сделать.
   - Почему обязательно до шести? - изумилась мать.
   - В семь начнутся занятия в Ветеринарной академии, мы с  Машей  не  хотим
опаздывать!
   Она швырнула куртку на стул и побежала вверх по лестнице.
   - Господи, - вымолвила Таня, опускаясь на куртку.
   Варя замерла, потом повернулась к матери и заявила:
   - Кстати, меня никто в школе не дразнил  и  не  обижал.  Наоборот,  когда
показала, как фенечки плету, сразу попросили браслеты сделать. Ты, мама, зря
моей внешности так стесняешься, я, конечно,  не  красавица,  но  ведь  и  не
чудовище!
   И она вновь понеслась вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
   - Что же это такое? - растерянно пробормотала Таня, глядя мне в глаза.  -
Что?
   Хитрая Машка предпочла потихоньку испариться, и мы с подругой остались  в
огромном холле совсем одни.
   - Боюсь, тебе придется отпустить ее и в  школу,  и  в  академию,  -  тихо
сказала я. - Варю больше не удержать дома.
   - Боже, - всплеснула руками Таня, - ты же видишь ее лицо! Ну за  что  нас
так бог наказал - лицо дауна, а ум нормальной. У нас в доме ведь даже зеркал
нет, ты заметила?
   Я кивнула. Конечно, сначала удивилась, обнаружив, что во всем здании  нет
ни одного зеркала, потом поняла, чем это вызвано.
   -  С  трех  лет  учим,  -  продолжала  растерянно  рассказывать  Таня,  -
математика, русский,  английский...  Думали,  не  пойдет,  а  Варька  просто
хватает все на лету. Но вот внешность! Врачи лишь  руками  разводят,  первый
раз с подобным сталкиваются... А  пластическую  операцию  пока  не  советуют
делать, что-то там в лице еще не сформировалось. Неужели ребята над  ней  не
издевались?
   Я покачала головой:
   - Нет, там хорошие дети. Впрочем, черезтри-четыре дня все забудут про  ее
внешность. Таня махнула рукой:
   - Скажешь тоже!
   Я вздохнула. На кафедре, где я в свое время работала, трудилась  милейшая
сотрудница - Анна Лапшина. Когда впервые увидела ее  лицо,  основной  мыслью
было - только бы бедняжка не заметила моего испуга. Внешне девушка выглядела
ужасающе. Через всю правую щеку шел отвратительный, неаккуратный шрам. Потом
коллеги рассказали,  что  ее  в  детстве  укусила  собака.  Анечка  обладала
замечательным,  легким,  светлым  характером.  Спустя  неделю  я   перестала
замечать шрам, зато увидела ясные глаза и добрую улыбку. Анюта совершенно не
комплексовала по поводу  своей  внешности,  хорошо  одевалась,  и  никто  не
удивился, когда она весьма удачно вышла замуж за молодого дипломата и отбыла
с ним строить в Африке социализм. Насколько знаю, у них то ли  двое,  то  ли
трое детей...
   - Мне кажется, - осторожно завела  я,  -  Варе  следует  вместе  с  Машей
походить в лицей, вот только...
   - Что? - насторожилась Таня.
   - Школа дорогая, если у тебя сейчас финансовые затруднения...
   - Ах, оставь,  -  отмахнулась  хозяйка,  -  с  деньгами  полный  порядок,
магазины приносят хорошую прибыль. Ладно, подумаю. Интересно, что сказал  бы
на все это Олег? Кстати, похороны завтра, в одиннадцать.
   И, не дожидаясь моей реакции  на  сообщение,  она  пошла  в  гостиную.  Я
осталась стоять в холле. Потом машинально повесила детские куртки,  кликнула
собак и пошла во двор. Банди и Снап  носились  по  саду,  радостно  лая.  Им
вторила пу-делиха. Даже тихие Жюли и Хучик  страшно  радовались  солнышку  и
первой травке. Я тихо пошла вдоль забора. Странно, Таня сообщила о похоронах
как-то вскользь, между прочим. Конечно, она здорово держит себя в руках,  но
ведь не до такой же степени?
   Часы в доме громко пробили пять, я пошла назад. Ну и что  теперь  делать?
Кто эта "падла", которой следует опасаться? Может, тот самый Жок, за которым
безуспешно охотятся Дегтярев и Крахмальников? Из их рассказов выходило,  что
таинственный Жок  отвратительная  личность,  собирающая  дань  с  сутенеров,
бандит и негодяй. Только маленькая загвоздка - я изучила весь  дом  вдоль  и
поперек и готова  поклясться  -  никаких  потайных  комнат  тут  нет.  Да  и
посторонних в здании никаких, а из мужчин только. Кеша да повар Емельян.  Но
Аркадий тут ни при чем, а Емельян безвылазно  торчит  на  кухне,  уходит  от
плиты около одиннадцати вечера, а в шесть утра уже снова гремит  кастрюлями!
Кто же Жок?
   Внезапно я вздрогнула. Господи, как просто! Нина  Лузгина  насплетничала,
будто  у  Тани  есть  любовник,  вдруг  это  правда?  Тогда   калиткой   мог
пользоваться  этот  врач,  Артем,  пробираясь  тайком  в  спальню   хозяйки.
Наверное, они были осторожны и  позволяли  себе  подобные  свидания  лишь  в
отсутствие Харитонова... Артем этот небось по совместительству Жок, а бедная
Танюшка и не подозревает о двойном дне рыцаря сердца...
   Я лихорадочно хлопала себя по карманам, разыскивая ключи от  "Вольво".  И
ведь как все  хорошо  совпадает.  Жок  явная  падла,  а  Таня  так  спокойно
воспринимает все произошедшее с Харитоновым, потому что давным-давно его  не
любит...
   Ключи нашлись отчего-то в обшлаге слаксов. Ладно, поеду погляжу на  этого
Ромео вблизи. Сейчас еще нет шести, но врач, скорей  всего,  освободился  от
служебных обязанностей и отбыл домой. Тем лучше, порасспрашиваю медсестер...
   Больница Раевского расположена в старом  здании  противно-желтого  цвета.
Насколько знаю, здесь еще в царские времена  находился  госпиталь.  Поплутав
немного по узким дорожкам между корпусами, я вырулила  на  широкую  аллею  и
доехала до забора. Справа виднелось невысокое здание.
   Я вошла внутрь и тут же наткнулась на бдительного стража.
   -  Простите,  -  вежливо,  но  весьма  твердо  сказал  мужчина,  -   сюда
посторонним нельзя. Здесь помещение для врачей.
   Я попыталась изобразить из себя полную и окончательную идиотку.
   - Знаю, знаю, сюда-то мне и надо, подскажите, где найти Артема?
   -   Федотова?   -   спросил   охранник.   -   Психиатра-консуль