ьянья? Манги,  киви,  чипсы  какие-то!  Проще
надо, щи да каша, чего еще? Мясо - смерть!
   - Глянь,  Анька,  твой  идет,  -  оживилась  Зина,  -  вон,  кренделя
выписывает.
   - Где? - напряглась бабка.
   - Да вон, у гаражей.
   - Ладно, девки, - подскочила Аня, - недосуг мне с вами языком махать,
белье неглаженое потолок подперло, пойду.
   - Ступай, - хором ответили товарки.
   Не успела Анна войти в подъезд, как Клава хмыкнула:
   - Ишь, побегла!
   - Белье гладить, - подхватила Зина, - умора, врет и не краснеет.
   - Да уж, перед нами могла бы и не прикидываться.
   - Почему вы думаете, что она сказала не правду? - нагло вклинилась  я
в чужой разговор.
   Бабки  разом  повернулись  ко  мне,  помолчали,  потом  Клава  вполне
приветливо ответила:
   - Вишь, мужичонка там шлепает, плюгавенький такой, в беретке?
   - Да.
   -  Сын  Анькин,  алкоголик.  Приезжает  только  тогда,  когда  пенсию
приносят.
   Отымет у матери и пропьет. Вот она и понеслась рублишки прятать.
   - Только зря, - встряла Клава. - Ваньке все ее захоронки известные.
   - А ежели не отыщет, морду матери начистит, - вздохнула Зина.
   - Анька потом будет брехать, будто в ванной упала, - дополнила Клава.
   - Вы, наверное, тут все про жильцов знаете, - восхитилась я.
   Зина улыбнулась:
   - А то! Всю жизню на одном месте. Дом  наш  завод  построил,  мы  все
разом квартиры получили.
   - Спасибо Ивану Дмитриевичу, царствие ему небесное, -  перекрестилась
Клава, - вот директор был, не то что нонешние  говнюки,  все  под  себя,
словно курица лапой, гребут.
   - Да уж, - покачала головой Зина, - настоящий человек, хоть и не  без
греха, Аську вспомни.
   - Все мужики кобели, - не сдалась Клава, -  Аська  ему  сама  на  шею
кидалась, кто ж удержится?
   - Как хорошо, что вас встретила, - воскликнула я, - шла и думала:  ну
кто мне поможет?
   - В чем дело-то? - посуровела Клава. Я всплеснула руками:
   - Только послушайте, чего у нас в семье приключилось.
   - Ну! - оживились старухи.
   Я вздохнула и затараторила, выдумывая на ходу детали и подробности.
   Всю жизнь замужем за военным, супруг мой при чинах, полковник. И  дом
у нас полная чаша. Квартира трехкомнатная  с  мебелью  и  холодильником,
телевизоров аж целых два, ну там  ковры,  хрусталь,  люстры...  "Жигули"
имеются, садовый участок, словом, все как у людей, не  стыдно  по  двору
ходить. И достанется нажитое доченьке единственной, родной кровиночке  -
Анечке. Все у нас шло хорошо, только попала девчонке шлея  под  хвост  -
влюбилась.
   - Дело молодое, - вздохнула Клава, - сколько годов-то?
   - Двадцать.
   - По нонешним временам перестарка, - резюмировала Клава.
   - Вовсе нет, - "оскорбилась" я, - хорошая девушка,  чистая,  наивная,
мамой  воспитанная,  а   выбрала   черт-те   кого,   Мордвинова   Артура
Романовича...
   Зина хмыкнула:
   - Да уж!
   - Слышали про такого?
   - Как не слыхать, - протянула Клава.
   - Дочка моя о нем ничего не рассказывает, - неслась я  без  остановки
дальше, - вот приехала сюда, думала порасспросить  соседей,  может,  зря
волнуюсь?
   А тут господь вас послал. Дай, думаю, узнаю у пожилых, опытных людей,
которые умный совет дать могут.
   Бабуськи разом вздохнули. Потом Клава сообщила:
   - Хочешь мое мнение? Запрети дочери к нему даже близко подходить.
   Художник, понимаешь, хренов!
   - Кто?
   Зина усмехнулась:
   - Ты хоть чего-нибудь про будущего зятя знаешь?
   - Не-а, - помотала я головой.
   - Слушай тогда, - сурово заявила Клава, - ща всю правду выложим, ну а
ты уж сама решай, можно с таким  родниться  или  следовает  его  поганой
метлой прочь гнать.
   Артур - художник. Вернее, это он сам себя так называет, потому как ни
одной картины, написанной им, никто никогда не видел.
   - Наташка, мать его, выйдет, бывалыча, во двор, - сплетничала Зина, -
закатит глаза и ну врать.  Ой,  мой  Артурик  на  выставке  все  полотна
продал. Денег получил - прорву!
   - А сама, - перебила товарку Клава, - в обносках бегала, одну капусту
готовила, да по подъездам  лестницы  мыла,  чтоб,  понимаешь,  лоботряса
своего одеть и прокормить. Оттого и померла  рано:  изработалась,  ровно
ломовая лошадь.
   После кончины матери Артур начал водить к себе вертлявых  девиц.  Все
его дамы, как  на  подбор,  были  облачены  в  коротенькие  юбочки,  все
ковыляли  на  высоченных  каблуках.  На  какие  средства   жил.   Артур,
непонятно. Одно время он бегал по соседям и стрелял мелочь на  сигареты,
судя по всему, ходить на нормальную работу за  стабильный  оклад  парень
совершенно не собирался. Но  потом  вдруг  положение  резко  изменилось,
сменился и контингент женщин, крутящихся возле красавчика Артура. Теперь
это были хорошо одетые дамы, приезжавшие на роскошных иномарках.
   - Прости господи он стал, - подвела итог Клава.
   - Кем? - не сразу врубилась я.
   - Проститутом, - хмыкнула Зина, - али не слыхала про мужиков, которые
с бабами за деньги спят?
   - Вы точно знаете?
   - Ну, - усмехнулась Клава, - свечку-то  не  держали,  только,  скорей
всего, не обманываемся. На какие такие доходы он оделся, обулся,  ремонт
зафигачил и машину купил?
   - Может, действительно картины продает? - подначила я старух.
   - Кто ж за размалеванную бумагу столько деньжищ отвалит?  -  спросила
Зина. - Вона, ступай к метро,  тама  за  сотню  чего  хотишь  приобрести
можно.
   Желательно тебе природу или фрукты, собаки  с  кошками,  божественное
есть и даже девки голые на любой вкус. Так что уволакивай свою  девчонку
от такого кадра.
   - Да и есть у него сейчас баба, - подхватила Клава, - ничего из себя,
вон ейная машина стоит. Дорогих денег стоит, глянь.
   Я  проследила  за  корявым  пальцем  старухи  и  увидела  новехонький
"Мерседес", весь глянцевый, переливающийся.
   Старухи захлопнули рты, я тоже примолкла. Ну и как теперь поступить?
   Отправиться в квартиру и заявить с порога: "Знаю, что вы украли  яйцо
Фаберже!"
   Да уж, глупей и не придумать.
   - Чего скисла? - ожила Зина.
   - Да вот думаю, как дочери рассказать, не поверит ведь она мне.
   Клава хмыкнула:
   - Мы ща тебя научим! Фотоаппарат имеешь?
   - Ну дома есть.
   - Дуй к себе, привози и сядь тут на скамеечке.  Он  в  десять  вечера
выйдет с бабой этой, и они станут прощаться. Начнут лизаться, тут ты  их
и щелканешь, а потом девке своей под нос и сунешь: любуйся,  доча,  кого
твой суженый обминает!
   Я с уважением посмотрела на старуху  -  просто  Джеймс  Бонд.  Небось
любит детективы по телевизору смотреть.
   - Вы точно уверены, что они именно в десять выйдут?
   Зина сморщилась.
   - Баба евонная замужем:  кольцо  на  пальце  блестит.  Видать,  домой
спешит, чтоб супружник чего плохого не заподозрил, ночевать  никогда  не
остается. Она  тут,  как  по  расписанию,  вторник,  четверг  и  субботу
проводит.
   - В промежутках других водит, - поддакнула Клава,  -  только  с  теми
дело ненадежное. Иной день и нет у него никого.
   - Простой случается, - заржала Зина.
   - Лучше к десяти подъезжай, - подбила итог Клава, - поверь нам.

Глава 27

   С гудящей головой я приехала в Ложкино и налетела на  Риту  Замощину.
На этот раз у нее на голове красовался сильно завитой ярко-рыжий  парик.
Ритка стала в нем похожа на легенду  российской  эстрады  Аллу  Пугачеву
времен исполнения песни "Паромщик".
   Не успела я войти в холл, как Замощина, тряся  кудрями,  полетела  ко
мне с воплем:
   - Иди сюда, будешь его держать.
   - Кого? - устало спросила я. - Очередного твоего жениха?
   - Скажешь тоже, - вскипела Ритка, -  мне  мужики  не  нужны!  Масика,
естественно. Смотри, что я ему купила.
   И она жестом фокусника  извлекла  из  сумки  нечто  пушистое,  серое,
больше всего похожее на шкурку, снятую с кролика.
   - Замечательная вещь, - тараторила Ритка, - мой бедный сыночек совсем
измучился, лежит в коробке с жуткими морскими свинками.
   - Это щенки и котята!
   - Уроды, - отмахнулась Рита, - сейчас мы его оденем.
   - Зачем? И во что?
   - Да вот, - трясла передо мной куском  непонятного  меха  подруга,  -
купила по случаю, страшно дорогая вещь, комбинезон для кошки из норки.
   - Комбинезон из кошки для норки? - обалдело  повторила  я,  чувствуя,
как к голове подбирается мигрень.
   - Издеваешься? - налилась краснотой Ритка. - Это шуба  для  кота!  Из
норки!
   - Зачем? У кошек своя отличная есть!
   - Ты ненормальная, - заорала Ритка, - да, да, совсем больная! Это для
Масика, он же лысый.
   - А-а-а, - протянула я, - надо  же,  до  чего  додумались,  шубы  для
кошек!
   -  Во-первых,  их  шьют  для  сфинксов,  -  пояснила,   успокаиваясь,
Замощина, - а во-вторых, для больных  и  старых  животных.  Вот,  купила
сыночку, а он одевать себя не дает. Придется тебе его держать, а я начну
комбинезончик натягивать.
   "Вовсе даже не стану помогать", - хотела было ответить  я,  но  вслух
отчего-то произнесла совсем другое:
   - И что, эти прикиды только из норки шьют?
   - Почему? - удивилась Ритуська. - Бывают разные, даже вязаные, но  из
норки самый дорогой, а у Масика все должно быть наилучшее.
   Кто бы сомневался! Естественно, для милого сынка и сережку из ушка.
   - Сколько же стоит шубенка?
   - Пятьсот баксов.
   Я уронила на пол одежонку.
   - Сколько?
   - Пятьсот долларов, - повторила Замощина.
   - Да за такие деньги тебе шубу купить можно!
   - Мне для Масика денег не жаль.
   - По-моему, он мог обойтись вязаной фуфаечкой, - протянула я.
   - Вот сама и ходи в кофте по холоду, -  вызверилась  Рита,  -  а  мой
сыночек...
   Я безнадежно поплелась на второй этаж в свою  спальню.  Лысый  Масик,
очевидно, весьма комфортно чувствовал себя в  стае  щенков,  потому  что
стоило начать выуживать  его  из  ящика,  как  он  принялся  раздраженно
шипеть.
   - Кисонька моя, лапонька, пусинька, пойди к мамусечке,  -  засюсюкала
Рита, - сейчас тебе станет  уютненько.  Эй,  Дашка,  пихай  ему  ноги  в
рукава.
   Я попыталась засунуть лапы Масика в сшитые куски меха. Куда там.  Кот
извивался, царапался и плевался.
   - Давай, держи его, - велела Ритка, - ничегошеньки не можешь сделать,
беда с тобой.
   И она сунула мне разгневанного Масика.
   - Кисонька, дусенька, не дергайся, мамочка хочет как лучше.
   Да уж, родители вечно норовят  улучшить  жизнь  своих  деток,  только
последние, как  правило,  сопротивляются  изо  всех  сил.  Вот  и  Масик
совершенно не собирался надевать на себя дорогой комбинезон.
   - Фу, - сказала Ритка, - чего сидишь, как кукла? Ну-ка тяни за лапы!
   В самый разгар действа появилась Маруся. Мигом поняв, что происходит,
она тут же включилась в ситуацию. Теперь я держала кота, а Ритка и Машка
пытались запихнуть несчастного в шубу. Масик легко  справлялся  с  тремя
идиотками, размахивая когтистыми лапами. Потом я почувствовала,  как  по
коленям потекла горячая жидкость.
   - Он меня описал! - закричала я.
   - Подумаешь, - тяжело дыша, ответила Ритка, - не сахарная, помоешься.
   - Чем вы тут занимаетесь? - всунула голову в комнату Зайка.
   - Потом объясним! - заорала Маня. - Видишь "молнию"?
   - Где? - изумилась Ольга.
   - У Масика на  спине,  застегни  скорей.  Зайка,  не  задавая  лишних
вопросов, выполнила требуемое.
   - Слава богу, - вздохнула Ритка. Я отпустила кота.
   - Чего вы с ним сделали? - поинтересовалась Зайка. Ритка принялась  с
жаром рассказывать про комбинезон.
   - По-моему, он Масику не слишком нравится, - вздохнула  Маня,  -  вон
как злится.
   Кот бешено крутился на одном месте. Масику  было  наплевать,  что  на
него  с  превеликим  трудом  нацепили  страшно  дорогой  и   супермодный
комбинезон.
   Несчастное животное пыталось содрать с себя теплую одежду.  Возможно,
ему нравилось ходить лысым, а, может,  Масику  не  по  душе  мех  норки,
вполне вероятно, что он предпочитает шиншиллу.
   - Во обозлился, - качала головой Маня, глядя, как  "сыночек"  с  воем
носится по моей спальне, роняя мебель, - может, снять с него шубу-то?
   - Ни за что, - отрезала Ритка, - сейчас привыкнет. Я лучше знаю,  как
со своим ребенком поступить.
   Тяжелый  вздох  вырвался  из  моей  груди.  Еще   одно   родительское
заблуждение. Всовывают в руки мальчика, страстно  мечтающего  о  карьере
футболиста, скрипку, таскают сопротивляющееся чадо в музыкальную  школу,
приговаривая: "Мама  знает,  чем  тебе  лучше  всего  заняться..."  И  в
результате  вместо  счастливого   человека,   великого   голкипера   или
популярного   нападающего,   получают    пятнадцатисортного    скрипача,
вынужденного с тоской "перепиливать ящик". Чем же футбол  хуже  скрипки,
а?
   - Что у вас тут происходит? - недовольно спросил  Дегтярев,  входя  в
спальню. - Стук, топот...
   Маня,  Зайка  и  Рита,  перебивая  друг  друга,  начали  рассказывать
полковнику, какой чудесный комбинезон приобрела Рита и как мы натягивали
его на Масика.
   Александр Михайлович задумчиво поглядел на беснующегося кота.
   - Странно, однако.
   - Что? - напряглась Замощина.
   - Шапка где?
   - Чего? - разинула рот Маня.
   - К шубейке, - совершенно спокойно констатировал приятель,  -  должен
прилагаться капор или, на худой конец, берет. А то глупо выглядит,  тело
прикрыто, а голова голая.
   Не успел он докончить фразу, как  Масик  внезапно  упал  на  ковер  и
взвыл.
   Никогда еще я не слышала звука, в котором бы слышалось столько тоски.
Плач на реках вавилонских - ничто по сравнению  с  тем  воплем,  который
издал несчастный кот.
   - Вы как хотите, - сурово заявила Зайка, - а  я  больше  не  способна
наблюдать мучения животного. Комбинезон надо  снять.  Масик,  кис-кис...
Иди сюда.
   Но кот, наученный горьким опытом общения с нами,  мигом  забился  под
туалетный столик. Он затаился в самом дальнем углу и, лихорадочно блестя
глазами, продолжал издавать жуткие воющие звуки.
   - Надо поднять столик, ну-ка, Дегтярев, действуй, - велела полковнику
Ольга.
   Александр Михайлович подошел, ухватился,  поднатужился...  Баночки  с
кремом, расчески, губная помада попадали на пол. В  ту  же  секунду  кот
быстрее молнии  прошмыгнул  мимо  ног  полковника  и  метнулся  в  новое
убежище.  Дегтярев,  испугавшись,  шарахнулся  в  сторону,  наступил  на
валявшуюся на полу подушку, заорал, выпустил столик...  Масик  заметался
по  комнате,   потом,   обезумев,   впрыгнул   в   короб,   где   Черри,
распластавшись, закрывала собой щенков и котят.
   Пуделиха, уже слегка подслеповатая и никогда не отличавшаяся  хорошим
нюхом, взвыла и попыталась цапнуть непонятное существо.  Несчастный  кот
ринулся в сторону и взлетел по занавескам вверх...
   - Уф, - сказал Дегтярев, - столик-то сломался.
   - Наплевать, - бодро сообщила Машка, - жуткий урод  был,  никогда  он
мне не нравился.
   Я только вздохнула. Старинный туалетный  столик,  единственная  вещь,
оставшаяся от моей бабушки,  помню  его  с  детства,  и,  хотя  домашние
многократно приказывали "выбросить рухлядь", я  поставила  его  в  своей
спальне из ностальгических чувств.
   - Масик, Масик, - засюсюкала Ритка, подбираясь к  занавескам,  -  мой
любимый котик, иди к мамусе.
   Но вредный кот ждал теперь от "матери" только самого плохого.  Стоило
Замощиной колыхнуть драпировкy, как загнанное животное с утробным воплем
прыгнулo на люстру. Светильник угрожающе закачался.
   - Сейчас упадет, - спокойно сообщил полковник.
   - Масик? - ошарашенно спросила Зайка.
   - Нет, сначала светильник, - уточнил Дегтярев, - а уж потом, конечно,
и лысик.
   Не успел он договорить фразу, как раздался треск, и  красивая  люстра
рухнула на пол. В разные стороны дождем взметнулись осколки. Я наблюдала
за происходящим, как если бы это был интересный кинофильм. Жаль  только,
что нельзя выключить звук - слишком уж противно визжит Ритка:
   - Сыночка убили! Масик мой, Масик! Впрочем,  Зайка  не  отставала  от
нее:
   - Ой, ой, ой, жуть какая! Но громче всех орала Маня:
   - Щенков засыпало, катастрофа!!!
   Три крещендо слились, превратившись в единый хор,  исполнявший  форте
песню о катастрофе.
   - Мать, - раздался  в  самый  кульминационный  момент  ледяной  голос
Аркадия, - а ну-ка иди сюда немедленно.
   Чувствуя  себя  нашкодившей  школьницей,  я  выползла  в  коридор  и,
заискивающе, снизу вверх,  глядя  на  почти  двухметрового  сына,  робко
поинтересовалась:
   - Случилось чего?
   - Я не спрашиваю тебя, - тоном,  от  которого  веяло  всеми  морозами
Арктики, заявил Кеша, - я никогда не спрашиваю тебя, где ты шляешься дни
напролет...
   - Ничего плохого не делаю, - забормотала я, -  так,  по  магазинчикам
мотаюсь, знаешь, дамы любят шмотки разглядывать, косметику...
   - Только не ты, - отрезал сын.
   - В книжном толкусь, детективчики всякие перебираю...
   - Мать, говори правду!
   - Да что случилось? - недоумевала я.
   - Ладно, - процедил Кеша, - мы разрешаем тебе все, и, видно, зря.
   Первого апреля ты по-идиотски пошутила, но я  смолчал.  Знаешь,  одно
дело подбрасывать пластмассовых мух в чай, а другое договариваться с  ГИ
БДД. Меня тормозили через каждые сто  метров,  ехал  до  Бутырки  четыре
часа! А главное - еще иметь наглость позвонить и предупредить,  чтобы  я
передвигался без машины!
   - Это не я!!
   - А кто?
   - Дегтярев. Он  обозлился  за  пукательную  подушку.  Ну  как  бы  я,
по-твоему, с гаишниками договаривалась, а?
   - Не знаю, как-то сумела, - рявкнул Кеша, - да  Александр  Михайлович
наивное существо, он не способен на такую гадость! Ладно, хорошо! Теперь
возьмем сегодняшний день. Что за бардак ты устроила у себя в комнате?
   - Это лысый  Масик!  -  возмутилась  я.  -  Он  не  захотел  надевать
комбинезон из норки, дорогую, между прочим,  штуку,  вот  и  метался  по
спальне.
   - Мать, это твоя комната. Хочешь, чтобы люстра валялась на полу - кто
бы спорил, но не я. Кстати, со столиком поступила  абсолютно  правильно,
давно пора было эту рухлядь в щепки поломать.
   - Мой любимый столик!
   - А мой любимый телефончик?! - сердито ответил Кеша и повертел  возле
моего лица огромной черной трубкой.
   - "Нокиа", - машинально прочитала я название  фирмы  и  удивилась.  -
Такой страшный , почему?
   - Потому что живу в доме  с  сумасшедшими  собаками,  которые  харчат
навороченные аппараты, - буркнул Кеша. - Этот проглотить  даже  бегемоту
слабо.
   - Да уж,  -  пробормотала  я,  -  словно  из  камня  высечен.  Хорошо
работает?
   - Это самая первая модель, - со  стоном  произнес  Кеша,  -  весом  с
Хучика. просто неподъемный, отвратный и  неудобный,  но  я,  несчастный,
вынужденный жить в сумасшедшем доме и не могу себе  позволить  маленький
хорошенький "Сони". Не успеешь оглянуться, как его там - и схомякали.
   - Не надо так переживать, - попыталась  я  успокоить  сына,  -  Юнону
скоро заберут, надеюсь, вместе со щенками. Купишь себе новую  трубку,  а
пока этой попользуешься.
   - Ты надо мной издеваешься? - тихо-тихо спросил Кеша.
   Я перепугалась. Домашние постоянно кричат, причем без всякого повода.
   То из Машкиной комнаты доносятся  негодующие  вопли,  то  из  спальни
Зайки несется визг. Но меня это не  пугает,  потому  что  знаю:  первая,
скорей всего, опять что-нибудь потеряла, а вторая просто встала на  весы
и обнаружила,  что  прибавила  двадцать  грамм.  Но  когда  родственники
начинают разговаривать шепотом, тут уж жди беды.
   - Нет, - прошептала я в ответ, - даже и не думала, с чего ты взял?
   - А с того, - шипел  Кеша,  -  что  он  вообще  не  фурычит,  желаешь
убедиться, ну-ка, послушай! Я послушно приложила трубку к уху.
   -  Действительно,  гудка  нет.  Зачем   же   ты   купил   неисправный
телефончик?
   - Мать, - рявкнул Кеша, - хватит идиотничать! Немедленно отвечай,  за
каким чертом отключила сегодня мой номер?
   От неожиданности мои руки разжались, "Нокиа" шлепнулась на пол.
   - Давай, доламывай, - дернул плечом Кеша.
   - Ну, это, в общем...
   - Почему?
   - Ну, как бы объяснить...
   - Просто, словами!
   - Ну...