мелось два предприятия. Одно,  по  продаже  продуктов,  записано  на  него,
другое, с картами, на Нелю. Вроде раньше нельзя было иметь две фирмы.
   Я молчала. Действительно, Родион, пускаясь в море предпринимательства, не
знал, что принесет ему больший доход. Впрочем, поначалу он  считал  торговлю
продуктами более прибыльной, но вскоре  разобрался,  что  к  чему,  и  начал
усиленно заниматься картами.
   -  Неля  каждый  день  шантажировала  его,  -  голосом,  лишенным  всякой
эмоциональной окраски, рассказывала Аля, - требовала денег,  иногда  пугала,
орала: ?Продам фирму!? Примерно за неделю до  смерти  они  так  поссорились!
Страшное дело! Мать обозвала папу жлобом, пообещав, что  разведется  с  ним,
выйдет замуж за другого и отнимет бизнес.
   ... - Все мое, - вопила она, - останешься голым. Дом  разделим,  квартиру
тоже, начинай с нуля.
   Родион сначала молчал, но под конец не выдержал и рявкнул:
   - Только попробуй заикнуться о разводе, мигом на том свете окажешься!
   - Ах гад! - затопала ногами Неля.  -  Киллера  наймешь?  Не  надейся,  не
успеешь! Я тебя раньше закажу!
   Раздался грохот, потом звон посуды, очевидно, всегда корректный  муж,  не
стерпев, швырнул в жену тяжелый  дубовый  стул  и  попал  в  буфет,  набитый
хрусталем и фарфором. Алечка, подслушивавшая под дверью, в ужасе убежала...
   - Вовсе они не хорошо жили, - закончила девочка,  -  прикидывались  перед
всеми, улыбались да обнимались на глазах у чужих.  Да  еще  Неля  все  время
упрекала папу, что он дает всем  деньги  в  долг.  В  свое  время  тетя  Рая
приехала к нам в гости, ну очень  давно.  Мама  и  папа  только  поженились.
Честно говоря,  подробностей  я  не  знаю,  но  вроде  она  засекла  Нелю  с
любовником и тут же все разболтала папе. Тот не поверил сестре, отправил  ее
домой и пару лет не общался с Раисой, но потом простил,  а  вот  Неля  ни  в
какую больше не хотела встречаться с тетей и папе запретила с той  общаться.
Поэтому-то Родя и обманул ее. Наврал, что в Испанию летим, даже  билеты  для
достоверности купил, только мы отправились в Вяльцы.
   - Куда?
   - В Вяльцы, - повторила Аля, - есть такой город, папа оттуда  родом.  Рая
там живет.  Ой,  как  здорово  было!  Тетечка  такая  замечательная,  просто
классная. Веселая, ни на кого не орет. У нее две собачки и кошка, а Неля  не
разрешала никого заводить. Теперь у нас щеночек появится. Тетечка сюда своих
животных перевезет, и она мне пообещала купить Лабрадора. Ой, вот хорошо-то!
   Последняя фраза, почти выкрикнутая детским фальцетом, сильно резанула мне
слух. Еще меня покоробило, что девочка отчего-то упорно  называла  родителей
по имени, но я ничего не сказала ей.
   - Что вас подняло в такую рань? -  спросила  заспанная  Зайка,  входя  на
кухню.
   - А ты чего вскочила? - поинтересовалась я.
   - Мне в восемь надо быть в студии, - сообщила Ольга и, поглядев на  мирно
спящего у окна Банди, добавила:
   - Вот козел!
   - Чем тебе не угодил Бандюша? - удивилась я.
   - Кто, пит?
   - Ну да, ты только что его козлом обозвала!
   - О господи, - пробормотала Зайка и села к столу, - да не Банди козел,  а
Игорь  Сотский,  наш  оператор.  Прикинь,  что  вчера  вышло!   Есть   такая
специфическая технология съемки,  когда  корреспондента  или  ведущего  одна
камера снимает,  допустим,  около  серой  стены,  а  другая  в  этот  момент
запечатлевает заставку, ну такую картинку, в нашем случае изображение ворот,
в которые влетает мяч. При этом учти, что заставка может быть любого, самого
крохотного размера, зрители все равно увидят  на  экране  ведущего  на  фоне
заставки во весь экран. Два изображения совмещают, и все  дела.  Конечно,  у
центральных каналов теперь современное оборудование, а у нас, бедных, все по
старинке. Вот козел!
   - Ты о ком?
   - Да об операторе, уроде, - раскипятилась Зайка,  наливая  себе  кофе.  -
Вчера начали запись, все шло хорошо. Потом наш Игорек заорал  благим  матом,
отбежал в  сторону,  тычет  пальцем  в  камеру,  словом,  ведет  себя  самым
невероятным образом. Естественно, работу приостановили  и  начали  приводить
Игоря в  чувство.  Наконец  он  слегка  успокоился  и  заявил,  указывая  на
заставку:
   - Там чудовище.
   - Ты сколько выпил? - деловито осведомился режиссер.  -  Колись,  голуба,
где вечерок провел? Белочку поймал? Какие монстры?! И где? На бумаге?
   Но Игорь тупо повторил:
   - Не знаю, ребята, так ничего не видно, а в камере проявляются.
   - Ну ни хрена себе, - сказал администратор и глянул в глазок.
   Через секунду, издав вопль, он отскочил в сторону.
   - Мама, и впрямь жуть кромешная!
   - С ума посходили, - заорал режиссер, -  один  в  белой  горячке,  второй
тоже...
   - Сам посмотри, - отбивался Игорь, - ничего страшней в жизни не видел.
   - И не подумаю, - бесился начальник, - мне отсюда хорошо видно,  что  там
одна картинка. Пишите заявление  об  уходе,  достали,  право  слово,  съемку
сорвали, студию сейчас освобождать надо...
   Пока режиссер кипел, Ольга подошла к  камере  и  прильнула  к  объективу.
Тотчас же перед ней возникла жуткая голова рыже-коричневого цвета. Отвратная
морда была украшена странными  глазами,  огромными,  вращающимися  в  разные
стороны палками, какими-то чешуйками,  полосками,  канавками.  Ничего  более
жуткого Зайка не встречала. С криком она отскочила в сторону.
   Режиссер на секунду  замер  с  открытым  ртом,  потом  со  словами:  ?Все
идиоты?, сам рванул к штативу.
   Оператор, администратор и Зайка, с трудом пришедшие  в  себя,  сбились  в
кучу в противоположном углу.
   - Может, в сериале ?Секретные материалы? все правда? -  дрожащим  голосом
осведомился Игорь. - Помните, там  у  Малдера  имелся  фотоаппарат,  который
фиксировал внеземную жизнь. Ну люди  видели  только  себя,  а  на  карточках
проявлялись жуткие чудища. Хотя, если честно, далеко им до этого...
   - Что-то припоминаю, - закивал администратор.
   - Как хотите, я больше работать не стану, - ныл оператор.
   Зайка молчала, но желание продолжать  работу  и  у  нее  пропало.  Монстр
выглядел как живой.
   Режиссер повернулся, его лицо стало багроветь.
   - Ну что, убедился? - тихо спросил Игорь. - Давайте уфологов позовем.
   - Или специалистов-экстрасенсов, - пискнул Андрей.
   Не  говоря  ни  слова,  режиссер  подошел  к  картинке,  прикрепленной  к
подставке, потом воскликнул:
   - Уфолога! Да вам психиатра надо вызывать! Это обычный таракан, заполз на
заставку, камера его увеличила... Ну, блин, уроды, идиоты, ну, козлы...
   - Таракан? - переспросил Игорь. - Где?
   - У тебя в голове! - в сердцах завопил режиссер. - Все,  съемка  псу  под
хвост. Меньше надо про Малдера и Скалли смотреть. Корнея Чуковского  на  вас
нет!  Таракана  испугались!  А  ну,  живо,  вставай  к  камере,  хоть  чуток
поснимаем.
   - Можешь разрезать меня на части, ни за что не двинусь с места, -  заявил
Игорь.
   Режиссер продолжал ругаться, но безрезультатно. А  потом  их  выгнали  из
студии, потому как время, отведенное на съемку,  закончилось  и  за  порогом
поджидала уже другая команда.
   - Теперь из-за одного козла, который не  способен  отличить  таракана  от
инопланетянина, нам придется работать в несусветную рань, - злилась Ольга.
   Я постаралась скрыть улыбку. Между прочим, Зайка только что сказала,  что
сама испугалась головы с глазами и шевелящимися палками.
   - И нечего хихикать, - возмутилась Ольга, - полное безобразие!  Теперь  я
не попаду на похороны, очень нехорошо получается.
   Я  моментально  погрустнела.  Действительно,  сегодня  кремация,  вот  уж
тягостная процедура.
 
*** 
 
   В действительности все оказалось намного хуже, чем я предполагала.  Гроб,
в котором лежала Неля, был закрытый. Моя несчастная подруга упала  с  высоты
лицом вниз на камни. Гример, как ни старался, так и  не  сумел  привести  ее
внешность в порядок. У второго роскошного гроба, в  котором  покоилось  тело
Роди, была откинута крышка. Внутри на белых шелковых подушках лежал  Родион,
одетый в великолепный, очень дорогой костюм. Вообще вокруг все было помпезно
и излишне богато. Гробы из красного дерева, с золотыми ручками, море  венков
и цветов, купленных не на рынке, а у специалистов-флористов.  Присутствующие
были одеты  так,  словно  явились  не  на  похороны,  а  на  бракосочетание.
Очевидно, из-за необычно душного июня многие решили наплевать на приличия  и
нарядились в светло-розовые,  нежно-бежевые  и  незабудочно-голубые  платья,
юбки и блузки. Лишь Раиса была упакована с головы до ног  в  черное,  голову
сестра Родиона замотала платком, наверное, ей было невыносимо жарко.
   Алю оставили дома,  впрочем,  девочка  не  слишком  настаивала  на  своем
присутствии.
   - Мы с Алечкой поможем тем, кто готовит поминки, - сказала Маруська.
   Я промолчала. Александр Михайлович пошептался с кем надо,  и  сегодня,  в
девять утра, беленькие бумажки с печатями исчезли с дверей дома Кутеповых. А
еще через некоторое время туда явилась армия официантов и  поваров,  нанятых
для поминок. Народу  за  столом  ожидается  очень  много,  одной  кухарке  с
горничной ни за что не справиться. Ни Аля, ни Маша в качестве  помощниц  там
не нужны. Но Маруська вечно хочет  всем  услужить,  вот  и  сейчас  усиленно
изображает, что Аля  не  идет  на  похороны  родителей,  потому  как  должна
приглядывать за прислугой.
   Я  прислонилась  к  стене  крематория.  Было   жарко,   кислород   просто
отсутствовал в воздухе, наверное, сейчас разразится  гроза.  Да  еще  многие
дамы облились духами, и у меня закружилась голова. Я  попыталась  собраться.
Должен же кто-то стать распорядителем печального  действа.  Надо  пригласить
всех на поминки...
   Но сил шевелиться не было, а через пять минут до  меня  дошло,  что  всем
давным-давно распоряжается Раиса. В черном, надвинутом до бровей  платке,  в
глухом, под горло, костюме, она словно мрачная тень скользила между группами
людей. Спустя пару мгновений сестра Роди оказалась вблизи меня, и я услышала
ее глухой голос:
   - Прошу вас приехать к нам домой в Лож-кино, помянем брата и невестку.
   Меня это покоробило. Однако быстро Раиса  стала  считать  себя  хозяйкой.
Хотя, может, так и надо. Похоже, Аля попадет в  надежные,  крепкие  руки.  Я
огляделась по сторонам, отыскивая Сашу, и обнаружила ее  в  центре  довольно
большого скопления людей. Да уж,  Сашенька  тоже  проявила  себя  не  лучшим
образом. Одетая, как Раиса, во все темное, только без платка, она привела на
кремацию Лизочку, наряженную в теплую водолазку и  длинную  юбку.  Ей  стало
жарко, Лиза захныкала. Когда она в очередной  раз  заканючила:  ?Мамочка,  у
меня голова заболела?, Саша громко, на всю площадь заявила:
   - Потерпи, родная, мы должны проводить в последний путь папу.
   Все мгновенно повернулись к Лизе, по толпе пробежал шепоток. Сначала люди
мялись, потом Анюта Вехова, главная  сплетница  и  болтунья,  не  выдержала,
подошла к Саше и принялась улыбаться, словно крокодилица, увидевшая  жирного
щенка. Саша не растерялась, всхлипнула, прижала к глазам  носовой  платочек,
вытащила свидетельство о рождении...
   - Я так его любила, - донеслось до меня, - но, естественно, не собиралась
рушить чужое счастье...
   Анюта,  разинув  рот,  внимала  рассказу.   Лиза,   красная,   потная   и
растрепанная, теребила мать. Я отвернулась. Вчера Сашенька произвела на меня
самое лучшее впечатление: милая,  не  приспособленная  к  жизни,  затюканная
родителями  девушка.  Но  сейчас   все   положительное   впечатление   мигом
испарилось. Александра решила использовать ситуацию,  чтобы  громко  сказать
всем: у Родиона имелась еще одна  дочь.  Вернее,  наследница.  К  сожалению,
после смерти Кутеповых остался большой,  жирный  торт,  от  которого  так  и
хочется отломить кусок! Мне стало неприятно, ну зачем я привезла  в  Ложкино
Сашу? Хотя она бы и сама узнала о смерти Родиона, Саша говорила, что он  был
хорошим отцом и частенько навещал дочь. И потом, Лиза-то и впрямь кровинушка
Кутепова, и несправедливо оставлять  ее  жить  в  нищете,  если  после  отца
осталось богатое наследство. Сашенька, наверное, неплохой человек, я доверяю
первому впечатлению, которое производят на меня люди.  Просто  ей,  безмерно
любящей дочку, хочется  защитить  ее  права,  вот  она  и  начала  прямо  на
похоронах суетиться. Неизвестно, как бы я  повела  себя,  окажись  на  месте
Саши.
 
Глава 20 
 
   С самым тяжелым настроением я села после окончания  похорон  в  ?Пежо?  и
покатила в Ложкино. Не  передать  словами,  как  мне  не  хотелось  идти  на
поминки, но деваться-то некуда, придется сидеть за  столом.  Уже  въезжая  в
ворота, я сердито подумала: ?Нет, если бы судьба  поставила  меня  в  те  же
условия, что и Сашу, я никогда бы не стала претендовать на  наследство?.  Но
уже через секунду в голову закралась иная мысль. И что? Спокойно смотреть на
то, как Маня ходит в  обносках  и  не  имеет  возможности  получить  хорошее
образование, зная при этом, что девочка может, причем на совершенно законных
основаниях, обрести миллионы?
   Так и не найдя ответа на этот вопрос, я устроилась в самом конце длинного
стола  и  постаралась  стать  незаметной.  Большинство  присутствующих   мне
неизвестно, знаю только своих бывших одногруппников да еще парочку людей.
   Поминки  протекали  стандартно.  Сначала  выпили,  не  чокаясь,  закусили
блинами, сказали хорошие слова о покойных, потом снова подняли рюмки,  затем
еще и еще... В конце концов народ расслабился, забыл, зачем собрался, тихий,
вежливый разговор перешел в  бурную  беседу,  зазвучал  смех...  Не  хватало
только веселой музыки и танцев, чтобы происходящее окончательно превратилось
в вечеринку, которые так  любила  закатывать  Неля.  Впрочем,  если  бы  моя
подруга могла распоряжаться на собственных похоронах, то  она  скорей  всего
затеяла бы танцульки. Вот Родя - тот бы предпочел ?академическое? застолье с
торжественными речами.
   Внезапно Саша встала и подняла полную рюмку. Кое-кто уставился на нее, но
большинство присутствующих продолжало болтать. Саша  постояла  пару  секунд,
потом сильно постучала ножом по тарелке. Теперь почти все повернулись к ней.
   - Я человек прямой, - громко заявила она, -  хитрить  не  умею.  Все  уже
знают, что Лизочка родная дочь Родиона. Мне бы и в голову не пришло  явиться
в такой день при жизни Нели, потому что я  очень  любила  Родиона  и  больше
всего мечтала видеть его счастливым.
   За столом стало так тихо, что было слышно, как жужжит  пролетающая  муха.
Мне сделалось совсем нехорошо. Ну к чему это патетическое выступление?  Саша
права, все  уже  узнали  про  Лизу.  Решила  еще  раз  напомнить?  Закрепить
достигнутое?
   - Так уж вышло, - продолжала Саша, - что Алечка  и  Лизонька  сестры,  им
идти по жизни вместе, рука об руку...
   Подняв еще выше рюмку, Сашенька выбралась из-за стола, подошла  к  Раисе,
сидевшей чуть поодаль, и самым проникновенным голосом заявила:
   - Давай договоримся, вот тут, при всех друзьях  и  знакомых!  Нам  нечего
делить, надо просто воспитывать детей, будем осуществлять это  вместе,  я  с
огромной радостью могу забрать Алечку, а ты, я уверена,  поможешь  Лизоньке.
Вот и  хочу  выпить  за  наше  родство  и  дружбу,  не  омраченные  никакими
финансовыми расчетами.  Деньги  -  это  последнее,  главное,  чтобы  девочки
поняли: они, потерявшие отца, близкие и родные  люди.  Лизонька,  иди  сюда,
поцелуй тетю Раю!
   Измученная жарой, долгим сидением за столом и неудобной  одеждой  девочка
повиновалась. Еле перебирая ногами, она добрела до Раисы и ткнулась лицом  в
ее щеку. Основная масса присутствующих, уже сильно  подвыпивших,  умилилась.
На глазах дам, накачавшихся коньяком, появились слезы. Но я  практически  не
пью, поэтому сохранила ясность ума. С моего места было отлично видно, как по
лицу Раисы черной птицей скользнула ненависть. Но, понимая, что ее загнали в
угол, сестра Роди растянула в улыбке рот и погладила Лизу по  голове.  Глаза
Раи  оставались  колюче-холодными,  и  она,  изображая   ответный   поцелуй,
коснулась лица девочки не губами, а щекой.
   По счастью, Алечки не было в комнате, они с  Марусей  отправились  к  нам
домой. Очевидно, Саша предполагала еще  устроить  лобзание  сестер,  но  эта
затея провалилась.
   Мне стало так гадко, гаже некуда. Не в силах больше находиться вместе  со
всеми, я выскочила из  гостиной,  поднялась  в  Нелину  спальню  и  села  на
кровать. Наверное, следовало вообще уйти из этого  дома,  но  силы  покинули
меня.
 
*** 
 
   - Имей в виду, - донеслось из темноты, - тебе рассчитывать не на что!
   Я открыла глаза и в первую секунду не поняла, где  нахожусь:  незнакомая,
вычурная мебель, чересчур роскошная люстра...
   - Лучше успокойся и отдай половину, все равно я своего добьюсь, - ответил
голос Сашеньки.
   В ту же секунду все стало на свои места. Я случайно заснула на кровати  в
спальне у  Нели,  гости,  наверное,  давным-давно  разошлись.  А  в  комнате
Родиона, которая отделена от  супружеской  опочивальни  маленьким  санузлом,
спорят  Раиса  и  Саша,  пытаясь  разобраться  со  свалившимся   на   голову
наследством.
   Не желая подслушивать чужие скандалы, я тихонько встала и, взяв  туфли  в
руки, босиком спустилась по лестнице. Дом казался пустым.
   Поминки завершились. Из гостиной раздавалось мерное  гудение  -  прислуга
приводила в порядок комнаты первого этажа. Я выбралась незамеченной во  двор
и побежала домой. Сырая трава противно скользила по ногам, и  было  довольно
холодно, наверное, прошел дождь.
   Наш дом, несмотря на поздний час, сиял огнями.  Я  удивилась,  припустила
быстрее, выскочила  к  калитке,  распахнула  ее  и  увидела  машину  ?Скорой
помощи?, в которую как раз запихивали носилки. Зайка, Кеша, Ирка и Александр
Михайлович толкались на пороге. Автомобиль  с  красным  крестом  понесся  по
дороге.
   - Что случилось? - закричала я.
   - Ты где была? - накинулась на меня Зайка.
   - Лиза выпала из окна, - сообщил Кеша, - слава богу, жива.
   - Попала на  дерево,  -  суетливо  принялась  объяснять  Ольга,  -  ветки
самортизировали, врачи уверяют, что опасности для жизни нет!
   - Где Саша? - спросил Аркадий. - Мы ее не нашли!
   Я развернулась и побежала назад. Остаток ночи  и  большую  часть  утра  я
провела вместе с Сашей в больнице. На нее было больно смотреть. Сначала  она
металась  возле  двери,  ведущей  в  операционную,  потом  села  на  стул  и
уставилась на пол. Из ступора ее вывело появление врача, который заявил:
   - У девочки довольно  редкая,  четвертая  группа  крови  с  отрицательным
резусом, нам надо сделать переливание, вы можете стать донором?
   Сашенька заломила руки.
   - Господи, нет! У Лизочки группа крови отца! Она умрет, да?
   - Не говорите глупостей, - вспылил врач и исчез.
   Саша снова заметалась по коридору, потом внезапно остановилась у  окна  и
твердо заявила:
   - Если с Лизонькой что-нибудь случится, я выпрыгну отсюда не задумываясь!
Мне без дочери жизни нет!
   На всякий случай я оттащила ее от подоконника и велела:
   - Не смей думать о плохом. Мысли имеют  обыкновение  материализовываться.
Как скажешь - так и случится.
   - Да, да, да, - закивала Саша, - правильно, Лизочка выздоровеет, она  уже
поправилась, вот, вижу, мы, красивые, богатые, идем по Ложкину...
   Следующие  два  часа  она,  словно  молитву,  твердила  эти   фразы,   не
останавливаясь и не запинаясь. И с каждой  ?молитвой?  мне  становилось  все
тревожней.
   Внезапно белые двери разошлись в  стороны,  показалась  каталка,  укрытая
простыней.
   - Умерла, - зашептала Саша.
   Я вцепилась в подол ее платья.
   - Нет-нет, видишь, медсестра капельницу несет.
   - Что с Лизой? - кинулась к девушке Сашенька.
   - Все вопросы к доктору, - сурово отрезала та и велела санитару:
   - Живей в лифт, на второй, в реанимацию.
   - В реанимацию, - чуть не лишилась чувств Саша, - ей совсем плохо...
   - Не волнуйся, -