арвара  Степановна,  -  он  так  противно
взвыл, как сирена...
   - Дальше.
   - Леша и забился.
   - Что же было потом?
   - Да ничего, - развела руками старушка, - "Скорую" вызвали.
   - А куда "Мерседес" подевался?
   - Уехал.
   - Ты еще в него кубиками кидаться стала и орать: "Крыса  белобрысая",
- влезла в разговор Кира.
   Варвара Степановна смутилась:
   - Было дело. Руки сами за игрушки схватились. Некрасиво, конечно,  но
очень уж я разозлилась.
   - Почему же вы обозвали даму, сидевшую в машине, белобрысой? - задала
я главный вопрос.
   - Так она и была такой белесенькой, - сказала Варвара Степановна.
   - Вот тут ты напутала, - покачала  головой  Кира,  -  "мерин"  другой
принадлежит, чернявой, противной, головешка, а не женщина.
   - Да? - растерялась нянечка. -Ну ты небось лучше меня знаешь.
   Я обозлилась и строго велела Арине Яковлевне и Кире:
   - Оставьте нас вдвоем.
   Заведующая потянула медсестру за руку:
   - Пошли.
   Кира с явной неохотой  повиновалась.  Не  успела  за  ними  закрыться
дверь, как я налетела на Варвару Степановну:
   - Ну-ка, опишите эту "крысу".
   - Уж теперь и не помню, - нянечка с сомнением покачала головой, - вон
Кира говорит...
   - Плевать на Киру, она ничего не знает!
   Расскажите, что сами видели.
   - Ну, -  забубнила  Варвара  Степановна,  -  молодая  совсем,  волосы
длинные, светлые, она их в косу заплела,  я  еще  подумала,  что  теперь
такую прическу никто не носит. Носик махонький, аккуратный,  чуть  вверх
торчал. Юбочка на ней была коротенькая, светлая, прямо до пупа, все ноги
наружу... Вот! Еще повязка!
   - Где? - подскочила я.
   - На щиколотке, - припомнила нянечка, - может, чуть повыше,  туфельки
на каблуках. Красивая девка. Я в окно высунулась и давай кубиками в  нее
швырять, только толку?
   Сели и уехали себе.
   - Их двое было? - уточнила я.
   - Парень за рулем сидел, здоровый такой.
   - Ты про мишку-то расскажи, - донеслось из-за двери.
   Это Кира, решив подслушать, о чем мы разговариваем в  ее  отсутствие,
не утерпела и раскрыла рот.
   - Верно, - оживилась нянечка, - точно!
   Вот, что значит мозги свежие, все Кирка помнит,  у  меня  напрочь  из
головы вылетело.
   - Что за мишка? - в нетерпении воскликнула я.
   - Обождите секундочку, - подхватилась Варвара  Степановна,  -  сейчас
покажу!
   Спустя несколько минут в  моей  руке  оказался  небольшой,  отчего-то
увесистый, прехорошенький плюшевый мишка-панда. На бело-черной  мордочке
были  пришиты  синие  бусинки  глаз,  передние  лапки  держали   красное
сердечко, задние  торчали  в  разные  стороны.  Я  машинально  повертела
игрушку. Она была набита не мягким поролоном и не кучей мелких  шариков,
а какими-то странными палочками или крохотными лопатами, потому что  мои
пальцы нащупали нечто длинное, заканчивающееся плоским разветвлением.
   - У нее на спине "молния", - снова ожила за дверью Кира, -  а  внутри
ключи лежат.
   Я  нащупала  замочек  и  дернула  его  вниз,   раскрылось   небольшое
отверстие. Внутри и правда нашлось  несколько  ключиков.  Один,  похоже,
сейфовый, два "английских"  и  совсем  крохотный  и  плоский,  вероятней
всего, от почтового ящика.
   - И какое отношение панда имеет к этой истории? - напряглась я.
   Варвара Степановна хмыкнула.
   - Кубики-то я во двор пошвыряла, пришлось идти  их  подбирать.  Стала
игрушки в пакет засовывать - смотрю,  мишка  лежит,  еще  засомневалась:
вроде у нас такого не было, но все равно прихватила. А уж  в  садике  мы
ключи нашли и поняли: эта белобрысая потеряла.
   Кира влетела в медпункт.
   -  Дальше  я  расскажу,  можно?  Мы   обрадовались,   решили,   крыса
спохватится  и  вернется  за  ключами.   Вот   тогда   и   заставим   ее
раскошелиться. Напугала больного  ребенка,  теперь  расплачивайся.  Леше
вещи нужны, у него ничего нет, одни обноски. Ждали-ждали и  не  поймали,
прямо обидно! Я весь день в окно глядела, думала, сейчас она прикатит, а
потом у Леночки Малышевой температура поднялась...
   Пришлось Кире бросить слежку за улицей и  заниматься  своими  прямыми
профессиональными обязанностями:  сначала  укладывать  малышку  в  бокс,
потом звонить ее родителям, затем сидеть около девочки. В  общем,  когда
Кира, убедившись, что ребенок заснул, вновь пошла  в  младшую  группу  и
выглянула в окно, ее охватил приступ злобы: красный "Мерседес" стоял  на
своем месте. От подобной наглости автомобилевладелицы вышла из себя даже
обычно спокойная Арина Яковлевна.
   - Ну сейчас ей мало не покажется,  -  прошипела  заведующая  и  ушла,
прихватив с собой ключницу.
   Вернулась она в недоумении. Малика впустила ее в  квартиру,  спокойно
выслушала гневную речь и ответила:
   - Вы ошибаетесь.  Моя  машина  не  выезжала  со  двора.  Я  встала  к
мольберту около половины  одиннадцатого  и  весь  день  не  выходила  из
мастерской.
   Арина Яковлевна не успела  раскрыть  рта,  как  художница  распахнула
дверь в комнату, и заведующая увидела, что посреди помещения  в  большом
старинном кресле сидит женщина.
   Более того, Арина Яковлевна великолепно знала ее - Алла Шлягина, мать
Кати Шлягиной, посещающей младшую группу яслей.
   - Алла Евгеньевна, попросила Малика, - скажите, когда и  насколько  я
сегодня уходила?
   - Так тут весь день стоите, - растерянно ответила Шлягина, - даже чай
пить не стали.
   Портретистка повернулась к заведующей:
   - Вопрос исчерпан?
   - Да не вы за рулем сидели, девушка молоденькая, блондиночка.
   - Не правда, - отрезала Малика, - такое невозможно.
   - Я видела собственными глазами.
   - Не может быть.
   Арина Яковлевна буквально ткнула наглой художнице под нос панду.
   - Она еще ключи потеряла, теперь домой не попадет.
   Малика взяла игрушку, брезгливо повертела ее в руках,  потом  вернула
заведующей, раскрыла роскошную  сумку  из  крокодиловой  кожи,  вытащила
колечко с золотым брелоком, на котором покачивались ключи, и сообщила:
   - Моя связка на  месте,  и  потом,  мне  и  в  голову  бы  не  пришло
использовать подобный футляр.
   - Так я не говорю, что мишка ваш, - сопротивлялась Арина Яковлевна, -
он принадлежит той особе, что сегодня каталась на вашей машине.
   - Уходите, - велела Малика. - Мне надо работать. Мой "мере" никто  не
использует.
   - Паркуете машину под окнами яслей!
   - Там нет знака, запрещающего стоянку, - отбила мяч Малика.
   - Ну погоди, не выдержала Арина Яковлевна, -  плохо  тебе  будет.  На
"мерее" катаешься, а больному ребенку денег на одежду пожалела!
   - С какой стати я должна давать хоть копейку? - взвилась Малика.
   - Он из-за твоего "мерина" заболел! Еще раз поставишь  автомобиль  на
тротуар, мы тебе на капот кирпич сбросим.
   Малика слегка покраснела, но голос ее звучал спокойно:
   - Можете хоть завалить кабриолет камнями, куплю себе новый, а вот  от
ваших яслей ничего не останется. Скажу мужу, и сначала его  ребята  окна
перебьют, а потом и тобой займутся, вымогательница, в подъезде прижмут и
головой о батарею приложат.  Иди  вон,  пока  милицию  не  позвала.  Еще
доказать надо, что ребенок из-за моей машины заболел, а то, что  ты  тут
стоишь и мне угрожаешь, Алла Евгеньевна подтвердит.
   Ведь правда?
   И Малика повернулась к женщине,  сидевшей  в  кресле.  Та  растерянно
кивнула и пробормотала:
   - Идите, Арина Яковлевна, лучше на  работу,  Малика  Юсуповна  правда
никуда не выходила, напутали вы что-то!
   Пришлось Арине Яковлевне уйти несолоно хлебавши.
   - Где живет эта Алла Евгеньевна? - поинтересовалась я.
   - А в нашем доме, во втором подъезде, пояснила заведующая, - квартира
тридцать пять.
   Я  забрала  у  женщин  ключницу,   строго-настрого   велела   им   не
рассказывать никому о моем визите и,  пообещав  непременно  посадить  за
решетку Малику Юсуповну, пошла искать тридцать пятую квартиру.

Глава 18

   - Кто там?
   - бдительно раздалось из-за двери.
   - Алла Евгеньевна дома?
   - А зачем она вам? - упорствовала женщина, не открывая створку.
   - Меня Арина Яковлевна прислала, заведующая яслями, куда  ходит  ваша
дочь.
   Загремела цепочка, залязгали замки, и  на  пороге  появилась  молодая
женщина, худая, даже тощая,  с  изможденным  лицом.  Одета  она  была  в
грязные, некогда ярко-красные брюки и застиранную футболку.
   - Девка заболела? - спросила она и отступила в глубь прихожей.
   - С девочкой все в полном порядке, - быстро сказала я.
   - Тогда чего?
   - Можно войти?
   - Ну идите, - с явной неохотой пробормотала Алла, - если вы по поводу
оплаты, так я уже снесла квитанцию бывшему мужу, он ее и погасит. Вы  не
имеете  права  девку  из  яслей  выгнать,  потому   что   не   частники,
государственное учреждение, я свои права знаю.
   Продолжая бормотать, она вошла в комнату, служащую  в  этой  квартире
спальней, гостиной и детской одновременно. Диван, разложенный  у  стены,
топорщился пледом в не слишком чистом пододеяльнике,  на  полу  валялись
журналы "Лиза", "Космополитен" и стояла чашка с остатками кофе.  В  углу
мерцал  синим  светом  телевизор.  В  комнате  было  душно   и   холодно
одновременно, в воздухе висел запах окурков, и в  этом  не  было  ничего
удивительного,  потому  что  на  обеденном  столе,  между  масленкой   и
сахарницей,  стояла  большая  пепельница,   доверху   набитая   бычками.
Занавески,  вернее  две  серые  от  пыли  тряпки,  болтались  по   краям
облупившейся рамы, из щелей торчали куски смятой газеты.
   - Так  чего  надо?  -  еще  раз  спросила  Алла,  плюхаясь  прямо  на
незастеленный  диван.  -  Если   деньги   собираете   на   игрушки   или
дополнительные занятия, то зря пришли. Безработная я, живу впроголодь.
   Да уж! Однако на кофе, сигареты и журналы хватает!
   - Что же не устроитесь на службу? - вырвалось у меня.
   Алла скривилась:
   - А вам какое дело?
   - Просто  жаль  вас,  кстати,  тут  на  углу  супермаркет,  на  двери
объявление висит: "Требуются кассиры и уборщицы".  Может,  вам  сходить,
поинтересоваться.
   Алла зевнула:
   - Была охота за копейки ломаться, вставать в шесть утра. Нет,  я  ищу
хорошую работу, чтобы не меньше тысячи баксов в месяц и часа три, ладно,
четыре в день.
   - Какое у вас образование?
   - Десять классов.
   -  Навряд  ли  найдете  такую  работу,  может,  лучше  пока  временно
где-нибудь устроитесь?
   Сами же говорите, денег у вас нет, а девочку надо  кормить,  одевать,
обувать, за ясли платить.
   Алла взяла пачку "Парламента":
   - Девку вдвоем делали, вот пусть ее папенька и крутится.
   Вымолвив последнюю фразу, она принялась  раскуривать  сигарету.  Я  с
огромным усилием удержалась от того,  чтобы  не  продолжить  разговор  о
работе. Абсолютно уверена,  если  человек,  живущий  в  большом  городе,
жалуется на безденежье, то он лентяй. В  провинции,  да,  согласна,  там
трудней. Если в вашем городке  закрыли  фабрику,  на  которой  стояла  у
станков основная часть трудоспособного населения, - это несчастье. Но  в
мегаполисе,  где  проживают  миллионы?!   Домработница,   няня,   шофер,
уборщица... Да мало ли где можно пристроиться, вот только отнюдь не  все
на самом деле стремятся работать. Кое-кто, щелкая пультом,  предпочитает
лежать  у  телика  и  ныть  о  тотальном  отсутствии  денег.   Согласна,
превратиться из инженера в поломойку неприятно и морально, и  физически,
но если нет альтернативы? И уж совсем не понимаю, когда о голодной жизни
заводит разговор педагог. Что мешает заняться  репетиторством?  Впрочем,
есть у меня одна знакомая, "англичанка", имеющая манеру прийти в  гости,
окинуть взглядом стол и со вздохом заявить:
   - Вот! У вас пирожные, а мне на хлеб не хватает.
   Честно говоря, услыхав эту фразу  впервые,  я  начала  комплексовать,
вытащила кошелек и сунула Наде деньги. Но однажды Зайка спросила меня:
   - Зачем ты даешь Надьке доллары?
   - Но она голодает!
   Ольга фыркнула:
   -  Ну-ка  припомни.  Надя  взяла  у   тебя   доллары   на   установку
стеклопакетов.
   - Да, она живет около завода, шум мешает.
   - Ага! Потом еще на летний отдых.
   - Ну не держать же ребенка в городе.
   - Затем на операцию своему двоюродному брату.
   - Он мог умереть.
   - Послушай, - вышла из себя Зайка,  -  отчего  твоя  Надя  не  желает
набрать учеников? Десять долларов в час. Трое  в  день  -  это  тридцать
баксов, умножь на семь - двести десять в неделю.  А  детей  найти  очень
легко, много не успевающих по языку прямо в ее классе.
   - Надя говорит, что моральные принципы не позволяют ей давать частные
уроки, - вздохнула я.
   - Вот дрянь, - вскипела Ольга, - просто ей охота прийти домой  в  два
часа дня и завалиться на диван, а не бегать по ученикам.  Ну-ка  вспомни
себя! Хороши принципы! Работать не позволяют, а тянуть  из  тебя  деньги
сколько угодно! Отлично получается! Имей в виду, помогать надо не  всем,
некоторые недостойны этого. Надя нагло пользуется тобой,  она  звонит  и
появляется только тогда, когда ей что-нибудь надо.
   Я уставилась на Зайку. Она, похоже, права.
   Очень хорошо помню, как  я  сама  носилась  по  городу,  набрав  роту
учеников, уходила в восемь утра, возвращалась в одиннадцать вечера...
   А Надька лишь ноет.
   Похоже, эта Алла родная сестра Нади - валяется на  диване,  жалуется,
но брать в руки тряпку не спешит. Что это со мной? Ну какое мне дело  до
Аллы, ведь я пришла  совсем  с  другой  целью  и  принялась  воспитывать
лентяйку.
   Рассердившись на себя, я слишком резко спросила:
   - Денег, говоришь, нет? Сколько долларов хочешь?
   - Что делать надо? - лениво спросила Алла. -  Нянечкой  в  ваш  садик
идти? Ну уж нет, была охота за копейки ломаться.
   - Не волнуйся,  -  успокоила  я  ее,  -  даже  с  дивана  слезать  не
потребуется, просто ответь на пару моих вопросов.
   Аллочка заморгала. Я вытащила из кошелька зеленую купюру  и  помахала
перед ее носом.
   - Ну, теперь готова? Языком ворочать не лень?
   - Что вы хотите? - пробормотала Алла.
   - Ты знаешь Малику Юсуповну?
   - Ага.
   - Она рисовала твой портрет?
   - А разве нельзя? - занудила Алла. - Подошла во дворе, представилась,
сказала, что у меня лицо оригинальное, предложила денег. Если  бы  мужик
начал такое говорить, ни в жизни бы не согласилась, а с женщиной  пошла.
Всех дел-то в кресле посидеть, правда, это трудно оказалось,  шевелиться
нельзя, я прямо извелась вся.
   Да уж, деньги, как правило, не падают с неба, их  количество  зависит
от вашего труда и эксклюзивности. Если поленились получить  образование,
не стали совершенствоваться в профессии, то и заслужите  копейки.  Среди
парикмахеров есть Сергей Зверев, Долорес Кондрашова  и  просто  отличные
мастера, получающие  великолепные  гонорары,  а  есть  женщины,  умеющие
только "стричь ровно" и "делать химию на мелкие палочки". И кто виноват,
что последние не желают оттачивать мастерство?
   - Целый месяц к ней ходила, - ныла Алла, - в самую жару...
   - Хорошо, - прервала я ее стоны, - я  уже  поняла,  что  мучилась  ты
безмерно. Теперь скажи, а было такое, что в квартиру к  Малике  Юсуповне
приходила Арина Яковлевна, заведующая детским садом, и ругалась с нею.
   - Ага, - кивнула Алла, - про  машину  орала,  вроде  Малика  Юсуповна
куда-то ездила и какому-то  ребенку  помешала.  Только  Арина  Яковлевна
ошиблась, Малика никуда не выходила, сумасшедшая она.
   - В каком смысле?
   - В прямом, психопатка натуральная.
   - И в чем это выражается?
   - Стоит у своей подставки с бумагой целый день, аж трясется, ни  ест,
ни пьет, кистями машет. Как только у нее ноги со спиной не отваливаются.
Стоило мне в туалет попроситься - начала вздыхать, недовольно  хмурится.
"Ступай, только быстро!" Я вначале думала, она меня кофе угощать станет,
богатая же, но фиг-то, даже воды не наливала, велела сидеть не двигаясь.
   -  Не  помнишь,  после   ухода   Арины   Яковлевны   Малика   звонила
кому-нибудь?
   Алла покачала головой:
   - Нет, снова за работу принялась, только сердилась очень.
   - И что она говорила?
   - Ну, - призадумалась Алла, - вроде так:
   "Эта заведующая думает, что я богатая дура и с меня можно много денег
содрать.   Вот   придумала,   так   придумала!   Да   на   моей   машине
суперсигнализация стоит, ее без специальной карточки не отключить,  даже
и пытаться не стоит! Никто на моей машине не катался, все вранье.  Охота
с меня доллары тянуть. А за что? Машину буду ставить где хочу, купила  в
этом доме квартиру и имею право пользоваться двором, наплевать мне на ее
ясли. Там еще под окнами куча автомобилей  толпится,  так  нет,  ко  мне
приметалась, потому что "Мерседес" внимание привлекает.
   У богатого взять немножко - это не грабеж,  а  дележка!  Но  ошибочка
вышла, ни копеечки не Дам. Приди она  по-хорошему  да  попроси  вежливо:
"Малика Юсуповна, сделайте милость, помогите больному ребенку", мигом бы
спросила, что надо. А раз вранье развела про машину, то и пошла вон".
   Алла замолчала.
   - Это все? - спросила я.
   - Да, потом  музыкальный  центр  включила,  она  под  музыку  рисует,
симфоническую. Такая тоска, я все время засыпала.

***

   В Ложкино я приехала вечером и с радостью увидела на  вешалке  куртку
Лены. Уже хотела пойти и отругать глупышку,  но  наткнулась  на  странно
возбужденную Машу, которая покрикивала на Гришу.
   - Давай собирайся быстрей.
   - Сейчас, - пыхтел уголовник, завязывая ботинки.
   - Он скоро придет, - не отставала Маня, ну, торопись, экий ты копун!
   - Куда вы собрались? - удивилась я.
   - Подарок Александру Михайловичу покупать.
   - Но почему?
   - Ты ничего не знаешь?
   - подскочила Машка.
   - Нет, а что случилось?
   - Дегтяреву орден дали, - заорала Манюня, - за заслуги и еще денежную
премию, он какого-то маньяка поймал! С утра Женька звонил и рассказал. В
полдень министр ему награду вручил. Сейчас они в отделе отмечают,  а  мы
вечером. Эй, Гриша, ну поторопись!
   - Я с вами!
   - Вот и хорошо, - подпрыгнула Маня, - а то я уже хотела Ирку  просить
нас в магазин отвезти.
   Помня о недавних неприятностях, я усадила  Машку  сзади,  а  вора  на
переднем сиденье. До универмага мы добрались без приключений,  сложности
начались потом, потому что решительно не знали, что купить Дегтяреву,  у
него все есть. Зайка тщательно следит за гардеробом полковника. Зная его
агрессивную нелюбовь к посещениям  магазинов,  Ольга  поступила  просто.
Один раз она сумела затащить яростно сопротивляющегося полковника в ГУМ,
на второй этаж, в магазин "Дормюль", и теперь там  у  продавцов  имеется
мерка. Два раза в год Зайка ездит  в  "Дормюль"  и  привозит  Александру
Михайловичу костюмы, рубашки, свитера, носки.
   "Дормюль" рассчитан на солидных мужчин, модели там не  экстремальные,
очень похожие друг на друга, варьируются лацканы пиджаков да  воротнички
рубашек, и полковник пребывает в наивной уверенности, что вот уже  много
лет не меняет гардероб. Один раз он, правда, облачившись в новый костюм,
пробормотал:
   - Вот странность, ношу его не первый год, а  только  сейчас  заметил,
что у него, оказывается, такая полосочка идет...
   - Это после химчистки тебе видно стало, - нашлась я.
   - А-а-а, - протянул Дегтярев и успокоился.
   Кеша ставит ему на полку в ванной  одеколон  и  пену  для  бритья,  я
покупаю всякие мелочи, и в результате подарить сейчас нечего.
   -  Надо  найти  что-то  оригинальное,  -  суетилась  Маня,  -  эдакое
необычное...
   - Кружка-невыпивайка пойдет? - предложил  Гриша.  -  Вон  она  стоит.
Нальет он пиво, поднесет ко рту и обольется.
   - Почему? - удивилась Машка.
   - Там в ободочке дырки, - пояснил Гриша,  -  вот  прикольная  штучка!
Давайте купим.
   - Она ему ни к чему, - отрезала я, -  полковник  и  без  этой  кружки
вечно на живот еду роняет!
   - Но весело будет, - настаивал Гриша, обхохочемся! Эх,  жаль  у  меня
денег нет.
   - Наоборот, хорошо, что их у тебя нет,  возразила  я,  -  забыли  про
"невыливайку" и пошли искать подарок.
   -  Мусик,  смотри,  -  заорала  Манюня