ла! - бросил Джон и протянул руки к девушке.
   Грязные  ругательства,  вырвавшиеся   из   его   глотки,   заставили   ее
встрепенуться. Она отпрянула в сторону, пытаясь защитить свою честь, -  Если
только прикоснешься  ко  мне,  можешь  считать  себя  покойником,  -  громко
выкрикнула она. -  Если  убьешь  меня,  то  заплатишь  Пагнеллу  головой,  а
оставишь в живых, я уж позабочусь о том, чтобы он узнал  обо  всем,  что  ты
натворил. А про гнев моего брата забыл? Неужели совокупление с женщиной тебе
дороже жизни?
   Джону потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя.
   - Надеюсь, Монтгомери заставит тебя страдать, - многозначительно произнес
он и зашагал к лошади, через круп которой был перекинут ковер. Не  глядя  на
девушку, расстелил его на земле.
   - Ложись, - скомандовал он, не отрывая глаз от ковра. - Но, предупреждаю,
не будешь послушной, я плюну на гнев Пагнелла,  Монтгомери  и  твоего  брата
вместе взятых.
   Элизабет покорно легла на ковер, ощущая кожей,  как  покалывает  короткий
шерстяной ворс, а когда Джон наклонился над  ней,  затаила  дыхание.  Резким
движением он перевернул Элизабет на живот, перерезал веревку  на  запястьях.
Не успела она и глазом моргнуть, как  он  начал  быстро  заворачивать  ее  в
ковер. Она была уже не в состоянии думать о чем-либо. Единственное,  что  ее
тревожило, это опасность задохнуться.
   Казалось, миновала целая вечность, пока она неподвижно лежала  на  земле,
запрокинув голову и пытаясь вдохнуть немного свежего  воздуха,  а  когда  ее
наконец подняли, Элизабет пришлось бороться чуть  ли  не  за  каждый  глоток
воздуха. Оказавшись на крупе лошади, Элизабет поняла, что ее легким приходит
конец.
   Сквозь толщу ковра до нее донесся приглушенный голос Джона:
   - Следующим, кого ты увидишь, будет Майлс Монтгомери.  Подумай  об  этом,
пока мы едем. Он не будет к тебе так же добр, как я.
   В какой-то степени эти слова благотворно сказались на Элизабет:  вспомнив
о Майлсе Монтгомери и его пороках, она начала часто и глубоко дышать.  Когда
же лошадь оступилась и основательно тряхнула  свою  поклажу,  девушка  стала
проклинать семейство Монтгомери, их  замок  и  слуг,  а  также  молиться  за
невинных детей Монтгомери, являвшихся частью этого гнусного семейства.
   У  Майлса  Монтгомери  была  роскошная  палатка   темно-зеленого   цвета,
отделанная золотом. По всему зубчатому  краю  красовались  золотые  леопарды
Монтгомери, а на самом верху сияли яркие украшения.  Изнутри  стены  палатки
были подбиты бледно-зеленым шелком. На складных стульчиках  лежали  па-душки
из голубой с золотом парчи, большой стол украшали резные леопарды, а у  стен
стояли две легкие походные кровати, одна из них неестественно длинная, и  на
обеих - шкуры пушистой красной лисицы.
   Вокруг стола стояли четыре человека,  двое  из  них,  в  богатых  одеждах
рыцарей клана Монтгомери; внимание  двух  других  было  поглощено  тем,  что
говорил слуга.
   - Он утверждает, что у него для вас подарок, мой господин, -  рассказывал
слуга, обращаясь к молчаливому мужчине, стоявшему перед ним. - Возможно, это
и уловка. Разве может лорд Пагнелл обладать чем-либо, что  вам  хотелось  бы
получить от него в качестве подарка?
   Майлс  Монтгомери  в  изумлении  повел  темной  бровью,  и   этого   было
достаточно, чтобы говоривший замолчал. Тем, кто недавно служил у Монтгомери,
иногда казалось, что они могут допускать  вольности  в  обращении  со  своим
господином по причине его молодости.
   - Может, в ковер завернут человек? - спросил  стоявший  рядом  с  Майлсом
мужчина.
   - Возможно, но тогда он очень маленький.
   С высоты своего роста сэр Гай посмотрел на  Майлса,  и  они  поняли  друг
друга без слов, - Впусти его к нам с этим подарком, - произнес сэр Гай. - Мы
встретим их с обнаженными мечами.
   Один из рыцарей вышел, но через секунду  вернулся,  подталкивая  в  спину
острием меча мужчину с ковром. Дерзко ухмыляясь, Джон швырнул свою  ношу  на
устланный ковром земляной пол и с силой пнул  ногой  рулон,  раскатывая  его
прямо к ногам Майлса Монтгомери.
   Когда наконец ковер полностью развернулся,  четверо  мужчин  в  изумлении
уставились на то, что лежало перед  ними:  обнаженная  девушка  с  закрытыми
глазами, густыми длинными  ресницами  и  нежной  кожей,  великолепная  копна
золотистых волос окутывала ее с головы до пят, лаская  талию  и  бедра.  Она
была бесподобно сложена: высокая упругая грудь, тонкая талия и длинные ноги.
А ее лицо... Всем  показалось,  что  такое  лицо  можно  увидеть  только  на
небесах: тонкое, неземное, совсем не похожее  на  обычные  женские  лица.  С
улыбкой победителя Джон незаметно выскользнул из палатки.
   Находясь в полуобморочном состоянии, Элизабет медленно  открыла  глаза  и
посмотрела на четырех воинов, склонившихся над  ней  с  обнаженными  мечами,
направленными в ее сторону. Было очевидно, что  двое  из  них  из  свиты,  и
девушка перевела взгляд на третьего,  громадного  человека  шести  с  лишним
футов роста, с седыми волосами и длинным косым шрамом на лице.  Несмотря  на
то, что он выглядел весьма угрожающе, каким-то образом Элизабет  догадалась,
что не он главный среди этих людей.
   Рядом с гигантом находился еще один незнакомец, одетый в  потрясающий  по
красоте костюм из темно-синего атласа. Элизабет и раньше  часто  приходилось
видеть сильных, красивых мужчин, но этот юноша, в облике которого так  легко
угадывалась печать власти, чем-то поразил ее. Внимание мужчин было приковано
к телу Элизабет, и только он один отвел взгляд.
   Она  впервые  посмотрела  прямо  в  лицо  Майлса  Монтгомери.  Их   глаза
встретились.
   Он был красив, потрясающе красив: темно-серые глаза  под  густыми  дугами
бровей, тонкий нос со слегка раздувающимися ноздрями  и  пухлый  чувственный
рот. "Осторожно! - сразу же подумала Элизабет. - Он  опасен  не  только  для
мужчин, но и для женщин".
   Она огляделась, и, мгновенно вскочив, схватила со стола  боевой  топор  и
сдернула меховое покрывало с ложа рядом с ней.
   - Первого, кто подойдет ко мне, убью! - пригрозила Элизабет, держа, топор
в одной руке, а другой перебрасывая шкуру через плечо. Не прикрытое плечо  и
нога по-прежнему светились наготой.
   Великан сделал шаг вперед, и она обеими руками подняла над собой топор.
   - Я в самом деле  умею  им  пользоваться,  -  ни  капли  не  испугавшись,
предупредила Элизабет.
   Два рыцаря придвинулись к  ней  ближе  на  шаг,  в  Элизабет  попятилась,
переводя взгляд с одного на другого. Ноги девушки уперлись в  край  походной
кровати; дальше отступать было некуда. Один из рыцарей  улыбнулся,  в  ответ
она злобно оскалилась.
   - Оставьте нас одних.
   Несмотря на то, что это было сказано спокойно, тихим  голосом,  в  словах
чувствовался приказ, и  присутствующие  повернулись  к  Монтгомери.  Великан
окинул Элизабет взглядом еще раз, затем кивнул двум другим  рыцарям,  и  все
трое покинули палатку.
   Сжав топор с такой силой, что побелели костяшки пальцев, Элизабет свирепо
смотрела на Майлса Монтгомери, держась от него подальше.
   - Я убью вас, - процедила она сквозь зубы. - Не думайте, если я  женщина,
то не получу удовольствия, разрубив вас на  мелкие  кусочки.  Я  с  огромным
наслаждением пролью на нашу землю кровь Монтгомери.
   Стоя возле стола, Майлс, не двигаясь, продолжал наблюдать за ней.  Минуту
спустя он поднял меч, и Элизабет глубоко вздохнула, готовясь к  предстоящему
поединку.  Майлс  медленно  положил  меч  на  стол  и,  отвернувшись,  также
неторопливо снял украшенный драгоценными камнями кинжал,  который  носил  на
боку, и положил его  рядом  с  мечом.  Затем,  не  выражая  никаких  чувств,
повернулся к девушке  лицом,  окинул  ее  странным  взглядом  и  сделал  шаг
навстречу.
   Элизабет вновь подняла тяжелый топор и держала его  наготове.  Она  будет
сражаться до конца; лучше уж умереть, чем  подвергаться  побоям  и  насилию,
которые ей уготовил этот мужчина-дьявол.
   Майлс опустился на стул в нескольких  футах  от  нее,  молча  и  спокойно
наблюдая за девушкой.
   Вот оно что! Он просто не воспринимает женщину как достойного противника:
снял с себя оружие и уселся, словно не замечая  нависшего  над  его  головой
орудия смерти. Одним прыжком Элизабет очутилась возле Монтгомери и взмахнула
топором.
   Не прилагая особых усилий, Майлс перехватил правой рукой рукоять  топора,
легко овладел им и посмотрел в  глаза  Элизабет,  стоявшей  возле  него.  На
какое-то мгновение она словно  оцепенела  под  его  взглядом.  Казалось,  он
пристально изучает ее лицо, пытаясь найти в нем ответы на свои вопросы.
   Рванув топор из его руки, Элизабет, не встретив  сопротивления,  чуть  не
упала. От падения ее спас край стола, о который она ударилась.
   - Проклятье! - вырвалось у нее  чуть  слышно.  -  Всевышний  и  все  твои
ангелы, прокляните  тот  день,  когда  родился  Монтгомери.  Чтоб  гореть  и
корчиться ему и его наследникам вечно в адовом огне.
   Ее голос почти сорвался на крик, как вдруг она услышала снаружи  какой-то
шум. Майлс по-прежнему сидел, молча наблюдая за ней, и  Элизабет  неожиданно
почувствовала, что кровь начинает закипать в ней. Увидев свои дрожащие руки,
Элизабет поняла, что  должна  успокоиться.  Куда  исчезло  ее  хладнокровие,
которое она воспитывала в себе годами? Если этот юноша ног оставаться  таким
спокойным, то ей а подавно это ничего не стоит.
   Элизабет прислушалась: если ее  догадка  верна,  то  звуки,  доносившиеся
снаружи, говорили о том, что люди расходятся от палатки. Возможно,  если  ей
удастся проскочить мимо Монтгомери, она сможет убежать и вернуться  домой  к
брату.
   Не  сводя  с  Майлса  глаз,  Элизабет  начала  пятиться  назад,  стараясь
добраться до выхода из палатки. Монтгомери  медленно  повернулся,  продолжая
следить за ней. Снаружи послышалось ржание лошадей, и Элизабет  молила  Бога
помочь ей выбраться из палатки и оказаться на свободе.
   Несмотря на то, что она ни на секунду не выпускала Майлса  из  виду,  его
движение осталось для нее незамеченным. Только что он сидел,  расслабившись,
на стуле, как вдруг, едва она коснулась полога  палатки,  оказался  рядом  и
схватил ее за запястье. Элизабет замахнулась топором, целясь в плечо Майлса,
но он поймал ее за другую руку и остановил удар.
   Плененная его мягким, почти незаметным прикосновением, Элизабет  застыла,
не двигаясь и не отрывая от него взгляда. Майлс стоял так  близко,  что  она
чувствовала его дыхание. Он  смотрел  на  нее  с  высоты  своего  роста,  и,
казалось, чего-то ожидал. Неожиданно что-то озадачило его.
   Уставившись на Майлса зелеными, цвета изумруда глазами, Элизабет  окинула
его суровым взглядом и с ненавистью в голосе спросила:
   - Что дальше? Будете сначала бить или насиловать? Или вам нравится делать
то и другое одновременно? Я девственница, и слышала, что в  первый  раз  это
причиняет боль. Несомненно, мои страдания доставят вам массу удовольствия.
   На какую-то долю секунды его глаза расширились, словно  от  удивления,  и
Элизабет впервые увидела, что он  потерял  самообладание.  Его  серые  глаза
неотрывно смотрели на нее, и, не  выдержав  их  тяжелого  взгляда,  Элизабет
отвернулась.
   - Я смогу вынести все, что выпадет на мою долю, - тихо произнесла она,  -
но если вы хотите услышать мольбу о пощаде, то напрасно.
   Он отпустил ее руку, вое еще сжимающую полог палатки, и, дотронувшись  до
левой щеки девушки, нежно развернул ее лицом к себе.
   От прикосновения ненавистных рук Элизабет оцепенела.
   - Кто ты? - чуть  слышно  прошептал  Майлс.  Элизабет  расправила  плечи,
выпрямилась, и ненависть засверкала в ее глазах.
   - Я ваш враг. Меня зовут Элизабет Чатворт. На его лице мелькнула и быстро
исчезла тень. Прошло некоторое время, прежде чем Майлс отнял руку от ее щеки
и, сделав шаг назад, отпустил ее запястье..
   -  Можешь  оставить  топор,  если  чувствуешь  себя  с  ним   в   большей
безопасности, но я не могу позволить тебе уйти.
   И, словно давая ей возможность расслабиться, он повернулся к ней спиной и
направился в глубь палатки.
   Одно мгновение - и Элизабет выскользнула из палатки, но в ту  же  секунду
Майлс оказался рядом, вновь держа ее за руки.
   - Я не могу позволить тебе уйти, - повторил он более  твердо.  Его  глаза
оглядывали ее обнаженное тело сверху вниз. - Твое одеяние совсем не подходит
для побега. Вернись в палатку, а я тем  временем  пошлю  кого-нибудь  купить
тебе одежду.
   Элизабет отпрянула от него. Солнце уже садилось, и в сумерках он выглядел
еще более смуглым.
   - Не нужна мне ваша одежда.  Мне  ничего  не  нужно  от  Монтгомери.  Мой
брат...
   - Не упоминай при мне даже имени твоего брата. Он убил мою сестру.
   Монтгомери сжал ее запястья и слегка потянул на себя.
   - А теперь я настаиваю, чтобы  ты  вошла  в  палатку.  Мои  друзья  скоро
вернутся, а мне бы не хотелось, чтобы они застали тебя в таком виде.
   Сохраняя твердость духа, Элизабет спросила:
   - Какое это имеет значение? Разве среди мужчин вашего  круга  не  принято
после насыщения отдавать пленниц своим рыцарям для забавы?
   Она не была уверена,  но  ей  показалось,  что  какое-то  подобие  улыбки
мелькнуло на губах Майлса.
   - Элизабет, - начал он и, помолчав, продолжил:
   - Зайдем в палатку и поговорим там.
   Он повернулся в сторону темных деревьев, растущих неподалеку.
   - Гай! - заорал он так громко, что Элизабет вздрогнула.
   На поляне моментально появился  великан.  Окинув  взглядом  Элизабет,  он
посмотрел на Майлса.
   - Пошли кого-нибудь  в  деревню,  пусть  найдут  там  подходящую  женскую
одежду. Денег не жалейте.
   Интонации его голоса были совершенно иными, чем когда он  разговаривал  с
Элизабет.
   - Отправьте меня с ним, - быстро сказала Элизабет. - Я поговорю с братом,
и он в благодарность за то,  что  вы  отпустили  меня  целой  и  невредимой,
положит конец вражде между Чатвортами и Монтгомери.
   Майлс обернулся и сурово посмотрел на девушку:
   - Не унижайся, Элизабет.
   Поддавшись порыву ненависти, Элизабет вновь подняла топор и  занесла  его
над головой Монтгомери. Одним отработанным движением он выбил топор у нее из
рук, отшвырнул его в сторону, а затем подхватил девушку на руки.
   Она не  стала  вырываться  и  сопротивляться,  чтобы  не  доставлять  ему
удовольствия, а вместо этого застыла,  с  отвращением  чувствуя  всем  своим
телом прикосновение его одежды. Лисья шкура сбилась, обнажив прижатую к  его
телу ногу.
   Майлс внес Элизабет в палатку и бережно опустил на одну из кроватей.
   - Стоит ли переживать из-за одежды для меня? - прошипела она. - Возможно,
вам следовало бы совокупиться прямо в поле, что  более  подходит  для  таких
животных, как вы.
   Повернувшись спиной, Майлс налил  из  серебряного  сосуда,  стоявшего  на
столе, два бокала вина.
   - Элизабет, - сказал он, - если ты будешь и дальше просить меня  заняться
с тобой любовью, в конце концов я не устою перед таким соблазном.  -  Отойдя
от стола, Майлс опустился на табуретку в нескольких футах от нее. -  У  тебя
был долгий день, и ты, должно быть, устала и проголодалась. - Он протянул ей
полный бокал вина.
   Элизабет  оттолкнула  его  руку,  выплеснув  вино  на  роскошный   ковер,
устилавший пол.
   Майлс равнодушно взглянул на  ковер,  затем  неторопливо  допил  бокал  с
вином.
   - Как прикажешь с тобой поступить, Элизабет?

Глава 2

   Не поднимая глаз, Элизабет села в кровати, тщательно укрыв ноги. Нет, она
не станет уговаривать и ублажать его, если он считает, что это унизительно.
   Выждав паузу, Майлс поднялся и, придерживая рукой полог  палатки,  вышел.
Элизабет услышала, как он приказал принести кувшин с горячей водой.
   В отсутствие Майлса Элизабет думала о побеге:  ведь  должен  когда-нибудь
Майлс лечь спать, а  как  только  он  заснет  -  она  сбежит.  Однако  стоит
подождать, пока не принесут что-нибудь из одежды.
   Майлс не позволил слуге внести  воду  в  палатку,  а  сделал  это  сам  и
поставил кувшин около кровати.
   - Вода для тебя, Элизабет. Я подумал, тебе захочется умыться.
   Скрестив руки на груди, Элизабет отвернулась:
   - Мне ничего от вас не нужно.
   - Элизабет, - сказал он, и  в  его  голосе  послышались  нотки  отчаяния.
Присев рядом с девушкой, Майлс взял ее за руки.
   - Я не собираюсь причинять тебе зло, - произнес он ласково. - Ни  разу  в
жизни я не поднимал руку на женщину и не собираюсь делать этого сейчас. Но я
не могу позволить тебе вскочить на лошадь и почти голой  скакать  верхом  по
окрестностям. Не пройдет и часа, как ты окажешься в лапах разбойников.
   - Могу ли я надеяться, что вы лучше их? - На мгновение ода  слегка  сжала
его руку, и в ее глазах мелькнули искорки надежды. - Вы вернете меня брату?
   Напряженный взгляд Майлса почти испугал ее.
   - Я... подумаю.
   Элизабет оттолкнула его руки и отвернулась.
   - Разве можно было ожидать от  Монтгомери  иного?  Оставьте  меня.  Майлс
поднялся;
   - Вода остывает.
   Она взглянула на него, чуть улыбнувшись.
   - Зачем мне умываться? Для вас? Вам нравятся только чистые и благоухающие
женщины? Если это так, то я ни за что не буду мыться. Пусть лучше я  обрасту
грязью и стану походить на нубийскую рабыню,  пусть  лучше  в  моих  волосах
ползают вши и прочие твари!..
   Прежде чем ответить, Майлс внимательно посмотрел на Элизабет.
   - Вокруг палатки люди, я тоже буду снаружи. Если ты попытаешься  сбежать,
тебя вернут. - Сказав это, он вышел.
   Как Майлс и предполагал, сэр Гай ждал его  около  палатки.  Майлс  кивнул
ему, и великан последовал за ним в лес.
   - Я послал двоих слуг за одеждой, - сообщил сэр Гай.
   Когда умер отец Майлса, мальчику было всего  девять  лет.  Перед  смертью
старший Монтгомери пожелал, чтобы сэр  Гай  позаботился  о  малыше,  который
иногда даже в собственной семье чувствовал себя чужим. Майлс общался с сэром
Гаем наравне с остальными родственниками.
   - Кто она? - спросил сэр Гай, опершись спиной  ствол  огромного  дуба.  -
Элизабет Чатворт.
   Сэр Гай кивнул.  При  свете  луны  шрам  придавал  его  лицу  устрашающее
выражение.
   - Я так и думал. Лорд Пагнелл не страдает отсутствием чувства юмора, если
ему пришло в голову доставить Чатворт к Монтгомери. - Он замолчал,  наблюдая
за Майлсом. - Мы вернем ее завтра брату? Майлс отошел от него.
   - Что ты знаешь о ее брате, Эдмунде Чатворте? Прежде  чем  ответить,  сэр
Гай презрительно сплюнул.
   - В сравнении с Чатвортом Пагнелл просто святой. Чатворт любил издеваться
над женщинами. Обычно он их связывал, а затем насиловал. В  ту  ночь,  когда
его убили, - да благословит Господь  человека,  сделавшего  это,  -  молодая
женщина перерезала себе вены у него в покоях.
   Заметив, как Майлс сжимает и разжимает кулаки, сэр Гай пожалел о том, что
сказал. Больше всего на свете Майлс обожал женщин. И не один  раз  сэру  Гаю
приходилось  буквально  оттаскивать  Майлса  от  мужчин,  измывавшихся   над
женщинами. Даже будучи ребенком, Майлс кидался на таких людей,  и  сэру  Гаю
часто приходилось сдерживать его ярость. Однако в прошлом году даже сэр  Гай
не смог помешать Майлсу лишить жизни мужа, давшего пощечину острой  на  язык
жене. Король с большим трудом простил Майлсу этот скандал.
   - Ее брат Роджер совсем не похож на Эдмунда, - произнес сэр Гай.
   Майлс резко обернулся к нему, сверкая потемневшими от гнева глазами.
   - Роджер  Чатворт  изнасиловал  мою  сестру,  что  и  стало  причиной  ее
самоубийства! Ты что, забыл об этом?
   Сэр Гай знал, что в такой ситуации лучше промолчать и тем самым  остудить
пыл рассвирепевшего Майлса.
   - Что ты собираешься сделать с  девушкой?  Отвернувшись,  Майлс  погладил
рукой ствол дерева.
   - Знаешь, она ненавидит даже имя Монтгомери. Не мы  виноваты  во  вражде,
разгоревшейся между Монтгомери и Чатвортами, но все равно она ненавидит нас.
- Он бросил взгляд на сэра Гая. - Похоже, что меня она  ненавидит  особенно.
Как только я д