асен с ними. Он вскочил и подошел к Хью, который уже поил другую лошадь, поглаживая ее в глубокой задумчивости.
     - Любовь - это для женщины все, - помолчав, сказал он.
     Поначалу Талис не расслышал его слова, а потом, когда расслышал, не понял. Ему показалось, что Хью тоже говорил о леди Алиде.
     - Да, возможно, она меня и любит. Ну и что? Это разве грех?
     - Да нет, - Хью покачал головой. - Не она. Твоя Калли. Это я о ней говорю. Не стоит тебе так о ней всем рассказывать. Твоя Калласандра очень горда.
     - Да я и сам знаю, - раздраженно ответил Талис, смертельно уставший от того, что сегодня его весь день то дразнят, то чему-то учат. Никто же не знал, сколько он испытал в последние несколько недель. С одной стороны, Калли каждый день изобретала что-нибудь, чтобы заставить его полюбить себя, а с другой стороны, мать ежедневно напоминала ему, что он принес священную клятву не нарушать ее девственности.
     Талис сам знал, что опять стал худеть, что снова не может спать. Да, думал он, и Калли гордая, а уж он тем более. Он, Талис, очень, очень, очень горд.
     Вежливо кивнув Хью, чтобы показать, что его совет был услышан, Талис отошел прочь.
     - Начинается, - произнесла Алида, откинувшись в постели. Она держала в руках письмо, прижимая его к груди, которая когда-то была красивой. - Гильберт Рашер выехал, чтобы прибыть сюда и потребовать своего сына. - Она чуть-чуть улыбнулась. - Его конюх уже тут.
     Пенелла была занята. Она разбирала платья Алиды и складывала их в большой дубовый сундук, который стоял в ногах кровати. Едва подняв голову, она кивнула и снова принялась за работу. Посреди нарядов она спрятала маленькое блюдо из чистого серебра; позже она за ним вернется и перенесет к себе, чтобы спрятать, как спрятала уже немалое количество вещей. Если ее когда-нибудь опять прогонят, как когда-то, она, по крайней мере, не будет нищенствовать. Больше она никогда в жизни никому не доверится. Она пыталась оправдать свое воровство в собственных глазах, повторяя про себя пословицу: "Береженого Бог бережет".
     - Ваш возлюбленный Талис со своим отцом не поедет. Он сердцем и душой со своей девушкой.
     Еще некоторое время тому назад Пенелла не осмелилась бы говорить так прямо, но ее храбрость росла по мере того, как угасали силы Алиды. Когда-то она любила свою госпожу, но постепенно стала испытывать к ней только отвращение.
     Алида не заметила дерзости служанки, потому что ее мысли были теперь всецело заняты одним - как обеспечить Талису будущее.
     - Я предвидела это, поэтому и нашла мужа для Калласандры.
     - Но парень не допустит этого брака! - воскликнула Пенелла. - И ваша дочь тоже! - Пенелла отказывалась делать вид, что она верит, что Талис сын Алиды.
     Алида опять легла и на секунду закрыла глаза:
     - Не настолько я больна, чтобы совсем сойти с ума. Я не собираюсь спрашивать у кого-либо из них, каковы их личные мнения. Прежде чем умереть, я должна увидеть, как Талис пойдет ко двору. И чтобы этого добиться, я сделаю все что надо. Так, теперь помоги-ка мне как следует одеться, потому что этот мужчина уже приехал.
     - Этот мужчина? - переспросила Пенелла, как будто бы не испытывая большого интереса. Но на самом деле она терпеть не могла, когда не знала, что предпринимает госпожа.
     - Мужчина, который будет мужем Калласандры. Я ей нашла мужа. Нечего на меня так смотреть! Он хороший человек, благородный и добрый по натуре. Я должна для девочки что-то сделать, чтобы утешить ее в том, что она потеряет моего Талиса, поэтому я для нее постаралась. Он и красив, и умен. Чего еще желать женщине?
     - Но не Талис ведь, - пробормотала Пенелла. Алида не обратила внимания, поворачивая голову так, чтобы Пенелла могла причесать ее волосы с другой стороны. Ей самой казалось, что она все еще выглядит как молоденькая хорошенькая девушка, но на самом деле она состарилась, одряхлела, лицо и шея были покрыты морщинками, а в глазах была ясно видна ее болезнь.
     - А богат? - поинтересовалась Пенелла.
     - Теперь уже богат. Я ему заплатила достаточно, чтобы он женился на Калласандре. Ему ведь придется жениться на ней в день, как только он ее в первый раз увидит.
     Тут Пенелла даже перестала работать расческой, но быстро овладела собой и сделала вид, что ей это совершенно безразлично. Что леди Алида делает для собственной родной дочери, это совсем не ее дело
     В дверь постучали.
     - Быстрее! Впускай его! - велела Алида. Пенелла с осуждением посмотрела на нее, но повиновалась. Про себя же она думала, что ее госпожа ведет себя как девчонка, к которой пришел любовник. Если бы однажды госпожа не обошлась с Пенеллой так жестоко, та сейчас жалела бы ее, умирающую в одиночестве. А так она презирала эту женщину и то, как она себя ведет.
     Питер Эрондель и вправду был красив. У него были темно-рыжие, отливавшие медью волосы и симпатичное лицо с веснушками. Он был невысок, но широкоплеч и хорошо сложен. Кроме того - хорошо воспитан: увидев леди Алиду, он улыбнулся ей и почтительно поцеловал протянутую руку, как будто она все еще была прекрасная женщина, а не дряхлая старуха.
     - Как вы поживаете? - осведомилась она, и ее бледные ресницы затрепетали в подобии улыбки.
     Слава Богу, подумала Пенелла, что ей не придется торчать тут все время и смотреть на эту отвратительную сцену. Теперь ей нужно было пригласить в комнату Калли. И Пенелла, как могла, попыталась ожесточить свое сердце, потому что оно разрывалось от жалости.
     Еще ничего не зная о том, что сейчас должно было с ней произойти, в глазах у Калли уже появилось отчаяние, затравленное выражение, как будто она не хотела больше жить.
     Пенелла уже давно была в курсе всех событий. Она знала, что творится в душе этой девушки. Она слышала каждое слово, которое говорил Алиде Талис, когда страстно просил ее позволить ему жениться на ней, потому что он ее так сильно любит. Но Алида умно и бессердечно запретила ему рассказывать девушке, что он хочет на ней жениться, поэтому Пенелле было ясно, что Калли. Как и большинство всех девушек, сомневается, взаимна ли ее любовь.
     Пенелла потрясла головой. Ее все это не касается!
     - Вот она, - произнесла Алида, указывая на вошедшую Калли, которая стояла с опущенной головой, с таким видом, будто ей уже все равно, где она находится и что с ней происходит. - Разве она не такая, как я вам обещала?
     Пенелла полагала, что Калли, с ее красивыми формами и выбившимися из-под шляпки светлыми волосами, может понравиться любому мужчине. Она была юным созданием, которое создано, чтобы вызывать желание.
     Но реакция Питера поразила обеих женщин.
     - Но ведь это та самая девчонка из Ядовитого Сада, - произнес он с отвращением. - Она же подстилка вашего молодого Талиса. - Его разгневанное лицо повернулось к Алиде:
     - Мадам, вы меня обманули! Вы меня уверяли, что дадите мне в жены девственницу, одну из ваших собственных дочерей! А эта... эта девка ненамного лучше, чем шлюха! Это знает весь Хедли Холл и все остальные тоже!
     С этими словами он повернулся к двери, намереваясь решительно выйти.
     Алиде нужно было беречь силы, но она забыла об этом и закричала с такой силой, что он невольно остановился:
     - Да нет! Она девственница. Я вам клянусь. Ее обследуют, вы убедитесь. Прошу вас... - Алида перевела дыхание. - Может, я вам мало заплатила? У меня еще есть тысяча акров в Шотландии. Я отдам ее.
     Мужчина остановился, положив руку на дверь, но не открывая ее:
     - Я не женюсь на девице, которая мне через шесть месяцев родит незаконного сына от другого. Надо мной всю жизнь будут потешаться. Я не хочу.
     - Этого я у вас и не прошу. Пенелла ее обследует. Она вам все скажет...
     - Думаете, я поверю вашей служанке? Нет, пусть уж лучше ее обследует служанка моей сестры. Я взял ее с собой. Сейчас пошлю за ней.
     В течение всего этого разговора Калли стояла с широко открытыми глазами, ничего не понимая. Но в этот момент ужасная истина начала доходить до нее.
     - Не надо, - прошептала она. Чувствуя, что сейчас разразится скандал, Алида приказала Пенелле:
     - Уведи ее, пусть ждет. Мне не до того, чтобы выслушивать ее. Нет-нет, все, я устала.
     Пенелла крепко взяла рукой Калли за локоть, но та вырвалась и подбежала к кровати Алиды.
     - Что?! - закричала она. - Что происходит? Что вы собираетесь со мной сделать?
     Пенелла постаралась отвернуться, чтобы не видеть выражения ужаса и муки на лице девушки. Если бы Калли всю жизнь жила в этом доме, она успела бы привыкнуть к внезапным, деспотичным решениям леди Алиды. Но Калли к такому не привыкла. Ее воспитывали люди, добрые душой и мягкие по характеру, и она ожидала такого же от всех. Она не подозревала, что на свете существуют интриги таких женщин, как Алида.
     - Что, что, ответьте? - требовала Калли со слезами. - Что вы со мной делаете? Боже мой, умоляю, скажите.
     - К вечеру этот мужчина, которого ты видела, станет твоим мужем.
     Калли попятилась от нее и пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в стену.
     - Нет, - прошептала она, - это невозможно. Я должна выйти замуж за Талиса.
     Алида повернулась к ней, и ее глаза торжествующе засверкали:
     - За Талиса! - воскликнула она презрительно. Это ты-то - и замуж за Талиса?! Что это тебе взбрело в голову? С чего ты взяла, что такое возможно? Ты думаешь, ты такая умная - ох, не отрицай, да только я-то знаю, чего ты в последнее время добиваешься. Ты ведешь себя как шлюха, пытаясь соблазнить этого чистого и невинного мальчика. Но, слава Богу, у Талиса хватает ума не поддаваться твоим домогательствам.
     Гнев придал Алиде сил, она выпрямилась.
     - Как это ты, которая считает себя такой умной, еще не догадалась, в чем правда? Все уж давно догадались. Талис - не сын Джона Хедли, он сын Гильберта Рашера. А ты, хотя и полагаешь, что можешь позволить себе ослушаться меня - ты-то как раз и есть моя дочь. Ты просто дочь рыцаря, в то время как Талис принадлежит семье королевских кровей. Как только Талис сам это узнает, неужели ты думаешь, что он ляжет с тобой в постель? Если бы ему пришлось на тебе жениться, у него осталась бы одна дорога: быть простым рыцарем всю жизнь. Но раз он сын Гильберта Рашера, он имеет право жениться так, как надлежит ему по происхождению. Ты разве не знаешь, какой Талис гордый? И ты думаешь, что он не захочет жениться на ком-нибудь из принцесс? Его отец планирует женить его на Арабелле Стюарт. Если этот брак удастся, то у Талиса есть шансы стать королем.
     Алида приподнялась и заговорила громко:
     - Ты слышишь или нет? Королем! А что будет, если он будет вынужден на тебе жениться? А, вне сомнения, если бы он переспал с тобой, то его честь не позволила бы ему не жениться. И кем бы он стал?
     Она пересела в кровати так, чтобы приблизиться к Калли, которая была уже бледнее смерти:
     - Разве можно быть такой эгоисткой и думать только о себе? Разве можно упрашивать Талиса, чтобы он отказался от такой блестящей перспективы, стать королем? И ради чего? Чтобы жить с тобой в деревенском шалаше? Потому что именно это его и ждет Сейчас приедет его подлинный отец, потребует его, а все знают, что у Гиль-берта Рашера за душой ни гроша, у него одно богатство - этот сын Если Талис откажется поехать ко двору, его отец ему не сможет дать ни фартинга И мой муж разозлился до такой степени, что, конечно же, ничего ему не даст. Все, что у него будет, - это та грязная ферма, где он рос Как ты будешь чувствовать себя через десять лет? Будешь наблюдать, как Талис сгорбился и состарился, ходя за плугом. И будешь знать: только твое неумеренное вожделение и твой эгоизм не дали ему оказаться на английском троне. А?
     Калли не могла ничего ответить. Талис - король! Он всегда казался ей королем. Но разве именно этого больше всего хотел он сам?
     Воспользовавшись молчанием Калли, Алида махнула Пенелле рукой:
     - Уведи ее, пусть ждет служанку того человека. Крепко схватив Калли за руку, Пенелла потащила ее в маленький кабинетик, который сообщался с комнатой Алиды. Здесь спала сама Пенелла, и отсюда же шпионила за своей госпожой. Потрудившись на славу, она даже провертела маленькую дырочку в стене, так чтобы не только слышать, но и видеть все, что делает Алида.
     На лицо Калли было страшно смотреть, так что Пенелла отворачивалась. Сердце ее обливалось кровью. Хотя
     Калли всегда была бледна, но сейчас, казалось, на ее лице остались только глаза. Остановившиеся, пугающие, неподвижные глаза, которые как будто смотрели прямо из пустоты.
     - Возьми вот, выпей, - Пенелла протянула ей вина. Она никогда не была бессердечна и безжалостна. Пенелла просто многого опасалась в жизни, но теперь, когда она каждый день могла позволить себе наедаться до отвала, она стала опасаться меньше, и, более того, сама ее память о годах, проведенных на кухне - что, казалось ей, никогда не забудется, - начала несколько тускнеть. И врожденная доброта снова стала временами напоминать о себе.
     Калли не взяла предложенного ей вина. Ее умоляющие глаза поднялись к лицу Пенеллы:
     - Если у вас есть милосердие в душе, помогите мне отсюда выбраться. Помогите мне выбраться на волю. Я должна увидеться с Талисом.
     - Ох, не могу, - ответила Пенелла, решительно качая головой. Нет, она не собиралась лишиться всего, что значило для нее так много, только ради того, чтобы помочь этой несчастной девочке. Кто она была ей? Никто.
     - Пожалуйста! Умоляю вас! - воскликнула Калли, хватая Пенеллу за руку.
     - Нет! - резко ответила та, вырывая руку и пытаясь отойти, надеясь положить конец разговору.
     - Вы не понимаете, что делаете, отказывая мне, - прошептала Калли. - Вы не понимаете... Талис - это моя жизнь. Он для меня все. Если у меня его не будет, тогда мне жизни не надо.
     При этих словах Пенелла перекрестилась, потом сурово взглянула на нее, чтобы она не смела произносить этих грешных слов. И, немного помолчав, заговорила с ней, как старшая:
     - Ты еще совсем молода, и ты не знаешь, что говоришь. Ты думаешь, что любишь этого мальчика, но любовь познается годами. Этот мужчина, которого тебе мать выбрала, хороший человек; от него у тебя будет много детей, так что...
     - Если у меня не будет детей от Талиса, то ни от кого другого не надо.
     - Ты представления не имеешь, что такое любовь, деточка. Выпей вина. Как возьмешь в руки своего первого ребеночка и как станешь его качать, так над теперешним разговором только посмеешься. - Но говоря это, Пенелла сама в это не верила. Перед ней был не ребенок, который тосковал о первой любви. У этой девушки в глазах была настоящая смерть.
     Калли бросилась на маленькую кровать, которая стояла в комнате, подтянула колени к груди и обхватила их руками.
     - Лучше бы я сгорела на пожаре в тот день, когда родилась, Я проклинаю того, кто меня спас. Я проклинаю этого человека навечно!
     Пенелла вздрогнула и почувствовала, что по ее спине побежали мурашки. Трудно было сказать, верит она или не верит в силу проклятий и в то, что человека можно проклясть навечно, но если это в принципе возможно, то она знала, что эта девушка могла.
     Может быть, Пенелла подумала в тот момент о спасении своей собственной души, но она больше не могла оставаться в стороне и спокойно позволять своей жестокой госпоже распоряжаться чужими жизнями.
     - На вот, возьми-ка. - Она протянула Калли серебряный подсвечник (один из тех, что украла у леди Алиды). - Возьми покрепче и ударь меня хорошенько по голове. Когда я потеряю сознание, можешь убегать.
     Пенелла знала, что это тоже не самый благородный способ с ее стороны, потому что если ее найдут без сознания, то всю вину взвалят на Калли. Но все же так было лучше, чем никак. Нет, жертвовать всем Пенелла была не в состоянии. Работу на кухне она помнила еще слишком хорошо.
     - Ну, давай, - повторила она, видя, что Калли не в состоянии поднять руку, чтобы ударить. - Давай быстро, пока она спит. Скоро она проснется, тогда ты уже не убежишь.
     Калли ударила Пенеллу подсвечником, но такой удар, разумеется, не свалил бы с ног и котенка. Но протестовать было поздно: Калли ринулась прочь из комнаты. Пенелла взяла маленький ножик для разрезания фруктов и сама сделала надрез на своей голове, у виска, чтобы все могли понять - она была не в состоянии предотвратить побег.
     - Ну, поможет тебе Бог, - прошептала Пенелла, потом подошла к окну и увидела, что девушка со всех ног убегает в леса позади Хедли Холл. Пенелла горячо надеялась, что больше она никогда не увидит ни Талиса, ни Калли; она молилась, чтобы им удалось убежать.

39

     Калли, не задумываясь, пробиралась по лесу к тому самому сарайчику, который они с Дороти так хорошо подготовили для того, чтобы в нем совратить Талиса. Но в тот день Талис - черт бы его побрал! - перехитрил их. Он отыскал из сарайчика выход. Если бы Калли могла предположить, что он сумеет выбраться через крышу, она бы наложила на нее сверху кирпичей.
     Но о такой возможности Калли не подумала, и вот результат: она по-прежнему все еще девственница, то есть на ней можно жениться. Этому рыжему дьяволу заплатили уйму денег и уверили его, что ни один мужчина не имел его невесту. И он согласился жениться.
     Калли бежала не останавливаясь. Она сделала передышку только для того, чтобы вытащить Киппи из-под юбки и засунуть за пазуху, где он и затаился. Страх и отчаяние Калли передались ему, и обезьянка не протестовала против бешеной гонки через заросли.
     Когда наконец она добежала, она упала на лежанку, с которой тут же взлетела в воздух туча соломы. В этой соломе она и хотела когда-то соблазнить Талиса. Она уткнулась головой в колени и стала звать Талиса к себе. Этот способ они по-настоящему использовали только один раз, будучи маленькими детьми. Это было, когда Талис потерялся. Много раз им случалось подумать в один и тот же момент одну и ту же мысль или случайно встретиться в одном и том же месте, но они обычно смеялись над совпадением. А когда кто-то из них бывал обижен, то другой и так всегда знал что делать.
     Но сейчас ради самой жизни Калли было необходимо увидеть Талиса, и увидеть его прямо сейчас. Он должен выбирать. Но это должен быть свободный выбор. Ей нужно знать, любит ли он ее больше всего на свете, включая сюда и гордость, и честь. Поэтому она не имела права рассказывать ему о том, что ее вынуждают к замужеству, потому что тогда его выбор уже не был бы свободен, он бы женился на ней из чувства долга.
     В этом случае Калли всю жизнь потом мучилась бы сознанием того, что она вынудила его жениться на себе. А если он выберет ее, ничего не зная об угрозе, нависшей над ней, в этом случае ей не придется винить себя в том, что это она преступно поставила под у его будущее - возможно, блестящее. Он должен предпочесть ее всему. Он даже должен предпочесть ее своей чести!
     Но несмотря на то, что все мысли Калли были заняты тем, что она звала Талиса, она все продолжала и продолжала думать, что для Талиса гордость и честь - это все. Если бы неуверенность Талиса была бы вызвана другой женщиной, с ней Калли могла бы бороться. Она стала бы носить соблазнительную одежду, украсила бы как-нибудь свои волосы. Но здесь ей нужно было бороться не с такой легкой незамысловатой вещью, как соперница, а с тем, что было в самом Талисе, что было у него в глубине души.
     Очень скоро появился Талис. Он задыхался, потому что гнал лошадь во весь опор. Его меч был наготове. Он был в полном смятении, как будто сам не знал, куда он примчался и зачем - как оно, разумеется, и было в действительности.
     - Чего? - закричал он, спрыгивая с лошади. Когда он убедился, что с Калли не течет ручьями кровь, что все члены ее тела целы и невредимы, страх, который он ощутил, когда в его голове раздался этот срочный требовательный зов, перешел в раздражение. - Калли, как только ты стала звать, я бросил отца. Неужели ты не понимаешь, как я выглядел? Вот только что мой отец говорит со мной, уча, как надо держать меч, а в следующую секунду я, как ошпаренный, вскакиваю на лошадь Хью и с б