бов нет, - где уж  там  говорить  о  том,
чтобы запирать на ключ невинных девочек.
   Закончив свою речь, он тяжело опустился на стул в углу комнаты. К  своему
глубокому удивлению, Риган почувствовала, что ей хочется успокоить  Тревиса.
В наступившей неловкой  тишине  она  вдруг  заметила  разноцветные  коробки,
лежавшие на дорожном сундучке, и тихо спросила:
   - Вы принесли мне платье?
   -  Принес  ли  я  вам  платье?  -  улыбнулся  он,   преодолев   секундное
замешательство.
   Развязав веревку на одной коробке, он вытащил бархатное платье необычного
цвета,   который   Риган   никогда    раньше    не    приходилось    видеть:
красно-коричневое, оно переливалось и отсвечивало золотом.  Набросив  платье
ей на руку, он сказал:
   - Это цвет ваших волос. Не  красный,  не  каштановый,  а  все  эти  цвета
вместе. Она удивленно посмотрела на него.
   - Как... Как это романтично. Я не думала, что вы...
   Посмеиваясь, он забрал у нее платье:
   - Вы ничего обо мне не знаете, а я знаю о вас  еще  меньше.  Вы  даже  не
назвали свое имя.
   Заколебавшись, она провела ладонями по бархату. Ей всегда покупали  самую
дешевую одежду. Она никогда не видела ткани красивее этого бархата,  но  как
бы страстно ей ни хотелось ощутить его на своей  коже,  она  старалась  быть
настороже.
   - Меня зовут Риган, - тихо ответила она.
   - Просто Риган? А фамилия?
   - Я назову вам только имя; а если вам кажется, что меня  можно  подкупить
красивым платьем, то вы ошибаетесь, - высокомерно ответила она.
   - Я не привык подкупать, - решительно ответил Тревис. -  Я  уже  объяснил
вам, на каких условиях освобожу вас, и платье здесь ни при чем.
   Отшвырнув платье, он принялся распаковывать остальные  свертки,  разрывая
их один за другим и бросая содержимое  на  кровать.  Взору  Риган  предстало
бледно-голубое платье из  шелкового  крепа,  отделанное  синими  лентами,  и
ночная сорочка из батиста, расшитая сотнями крохотных  розовых  бутонов.  Из
последнего свертка он достал  две  пары  домашних  туфель  из  тонкой  кожи,
выкрашенной под цвет бархата и голубого шелка.
   - Как красиво! Просто прекрасно! - Риган от неожиданности  задохнулась  и
прижала шелковое платье к щеке.
   Глядя на нее, Тревис пришел в  восторг.  В  ней  одновременно  сочетались
девочка и женщина, - секунду назад она была разъярена, подобно рассерженному
котенку - и вдруг превращалась в невинную очаровательную девушку. Видя,  как
улыбка осветила ее бирюзовые  глаза,  он  понял,  что  она  его  околдовала,
очаровала, и теперь он мог думать только о ней.  Сегодня  он  провел  многие
часы в магазинах женской одежды, в которых его все раздражало,  но  ему  так
хотелось доставить ей радость.
   Он присел на кровать рядом с ней.
   - Они вам нравятся? Я не знал, какие фасоны или цвета  вы  предпочитаете,
но в магазине мне сказали, что это по самой последней моде.
   Она повернула к нему улыбающееся лицо, и Тревиса  охватило  пронзительное
чувство близости, которое он испытывал только к своей земле в  Виргинии.  Не
сознавая, что делает, он нагнулся над кроватью и привлек девушку к себе.  Не
дав ей времени прийти в себя и начать сопротивляться, он жадно поцеловал ее,
пытаясь восполнить те, проведенные вдали от нее, часы, когда его  думы  были
заполнены только ею.
   - Мои платья! - задохнулась Риган. - Вы их помнете.
   Тревис сгреб все покупки в охапку и бросил на стул.
   - Я весь день думал о вас, - прошептал он. - Что вы со мной сделали?
   Несмотря на то, что от близости Тревиса ее сердце забилось  быстрее,  она
попыталась заставить свой голос звучать как можно безразличнее.
   - Я не хочу иметь с вами ничего общего. Пожалуйста, отпустите меня.
   - Вы действительно этого хотите? - хрипло спросил он, целуя ее шею.
   "Ну почему этот мерзкий злой человек так  плохо  обходится  со  мной?"  -
подумала она. Но даже эти мысли не заставили ее оттолкнуть его - так  велико
было желание оказаться в его объятиях, так нравились его поцелуи, запах  его
дыхания и прикосновение его волос к ее  лицу.  Рядом  с  этим  гигантом  она
ощущала себя маленькой, надежно защищенной и окруженной заботой.
   Губы Тревиса нашли ее обнаженную грудь, и мысли ее оборвались. Она больше
не могла ни о чем думать, только застонала, и ее  руки  заскользили  по  его
плечам.
   Медленно Тревис отодвинулся  от  нее,  и,  изумленно  открыв  глаза,  она
увидела, как он возвышается над ней и снимает с себя  куртку.  Не  имея  сил
отвести от него взгляда, она смотрела, как он неторопливо раздевается.
   Лучи заходящего солнца проникли в  окно  и  осветили  все  красно-золотым
сиянием, превратив обычную комнату в  волшебное  блистающее  царство.  Риган
молча следила, как постепенно обнажается тело Тревиса.  Ей  никогда  еще  не
приходилось видеть мужчину без одежды, и ее охватило любопытство.
   Ничто не могло подготовить ее к виду  обнаженного  Тревиса.  Многие  годы
физической  работы  сформировали  его  тело:  мускулы  его  налились,  грудь
походила на панцирь римского воина, который Риган однажды видела в книге. Но
талия его была тонкой, живот весь состоял из  мышц.  Когда  он  снял  брюки,
обнажились могучие бедра, на которых рельефно выступала каждая мышца.
   - Боже! - В ее возгласе слышался благоговейный ужас.
   Увидев же его естество, она закрыла глаза. Тревис захохотал  и  вытянулся
на кровати рядом с ней.
   - Как бы вы ни  противились,  готов  поспорить:  стоит  вас  как  следует
обучить, и из вас выйдет страстная штучка.
   - Не надо, -  проговорила  она,  предпринимая  последнюю  слабую  попытку
оттолкнуть его, но Тревис не обратил на это внимания. Он ловко освободил  ее
от оставшейся одежды и начал поглаживать ее живот, легонько  его  пощипывая.
Его пальцы играли с этой чувствительной частью тела, его  ладонь  возбуждала
кожу. И все время он целовал ее, прикусывая зубами мочку,  а  языком  слегка
касался теплой пульсирующей точки под ухом.
   Она  провела  руками  по  его  плечам,  погладила  длинные  впадины,  где
соединялись мышцы. Его крепкое тело так отличалось от ее, нежного; его  сила
- от ее слабости. Двигаясь под ним, она просунула руки ему под мышки и стала
ласкать его ребра, ощущая  ладонями  мускулы  спины,  вздувавшиеся  под  его
разгоряченной смуглой  кожей,  а  затем  коснулась  его  напряженных  бедер.
Прикосновения к Тревису вызывали у нее любопытство и удовольствие, его ласки
заставляли ее сердце биться все сильнее, ее дыхание участилось.
   - Риган, милая Риган... - Она не столько услышала, сколько  почувствовала
его голос своим телом, когда его слова эхом отдались в его могучей груди.
   Когда он захотел оторваться от нее, се  пальцы  больно  вцепились  в  его
руки.
   - Да, моя ласковая киска, да!
   Тревис  медленно  и  нежно  вошел  в  нее,  и  хотя  это  показалось   ей
невероятным, ее пульс еще сильнее участился. Боли не  было,  она  испытывала
только сильное желание. Неумело и неловко она прижалась к  нему,  но  Тревис
отстранился от нее.
   - Не спеши, киска, не спеши, - прошептал он, положив руку ей на  бедро  и
большим пальцем лаская ее пупок.
   Она не поняла, что он имеет в виду, и ей оставалось  только  подчиниться.
Хотя плотская  любовь  была  ей  внове,  она  все  же  чувствовала,  что  он
сдерживается, пытаясь быть учителем, а не бездумным участником.  Медленно  и
осторожно показывая, что нужно делать, он помогал ей  получать  наслаждение,
брать решение на себя и подчиняться его зову.
   Риган показалось, что ее тело сейчас взорвется, что оно растет и  растет,
и когда произойдет взрыв, она, наверное, умрет.
   Внезапно Тревис ускорил движения, его возбуждение перелилось в  нее.  Она
прильнула к нему, чувствуя, как внутри вспыхнул фейерверк  -  ослепительный,
жаркий и головокружительный.
   Обмякшее и взмокшее тело Тревиса расслабилось, и Риган почувствовала себя
опустошенной, слабой - но как же ей было хорошо! Как будто  ее  избавили  от
тяжелой ноши.
   Ей казалось - хотя она не была в этом уверена - что немного вздремнула, а
проснувшись,  подумала  о  том,  что  близость  с  этим  человеком,  который
по-прежнему оставался для нее чужим, была просто  одним  из  ее  снов.  Рука
Тревиса лежала на ней. Она попыталась представить себе, как бы состоялась ее
встреча с Фаррелом. Наверняка он бы уже знал о том, что она провела время  с
этим американцем и стыдился бы ее,  может  быть,  даже  не  стал  бы  с  ней
разговаривать. Она представила, как объясняла бы случившееся, доказывала бы,
что сопротивлялась, но он все равно бы догадался. Американец сказал, что  по
ее глазам можно прочесть все ее мысли. А будут ли в них отражаться эти новые
для нее переживания? Догадается ли кто-либо в мире о том,  что  эта  женщина
лишилась одной из своих добродетелей?
   Лежавший рядом с ней Тревис шевельнулся, приподнялся на локте и улыбнулся
ей.
   - Я был прав, - прошептал он. - Немного обучившись...
   Риган скинула с себя его руку.
   - Не прикасайтесь ко мне! - пронзительным  шепотом  ответила  она.  -  Вы
вынудили меня пойти на это против моей воли.
   Тревис невесело рассмеялся.
   - Что, мы опять о том же? А я-то думал, что  на  этот  раз  вы  взглянете
правде в глаза.
   - Правда! Я знаю, в чем правда! Вы насильно удерживаете  меня  здесь.  Вы
низкий преступник.
   Со вздохом Тревис спрыгнул с кровати и начал одеваться.
   - Я уже объяснил вам, почему держу вас здесь. - Он  быстро  повернулся  к
Риган. - Вы понимаете, что вам грозит, если вы опять попадете  в  доки?  Вас
насильно заставят сделать то же самое.
   - Так в чем же разница между ними и вами?
   - Даже при своей невинности вы должны понять, что я  овладел  вами  любя,
они же просто задерут вам юбку на голову и будут по очереди делать все,  что
им захочется.
   - У меня нет юбки! - выдохнула Риган.  -  На  мне  только  рваная  ночная
сорочка. Тревис в отчаянии вскинул руки.
   - Вы видите только то, что вам хочется видеть, разве не так? Поэтому  моя
обязанность - защитить вас от самой себя и от ваших наивных мечтаний, а  еще
от тех людей, которые вас обидят.
   - Вы не имеете права! Прошу вас, пожалуйста, отпустите меня!
   Как будто не услышав этих слов, Тревис подошел к двери  и  крикнул  вниз,
чтобы принесли ужин. Закрыв дверь, он сказал:
   - Когда вы поедите, вам станет лучше.
   - Я не голодна, - заносчиво ответила она. Тревис взял ее за подбородок  и
заставил посмотреть себе в глаза.
   - Вы будете есть, даже если мне придется кормить вас насильно. -  Утратив
прежнюю доброту, его взгляд стал жестким.
   В ответ она смогла только кивнуть.
   - Так почему вы не хотите надеть одно из  этих  платьев?  -  уже  веселее
спросил он. - Вам сразу станет лучше.
   - Вам придется выйти из комнаты, - ответила она слабым голосом,  все  еще
помня его угрозу. До сих пор она нисколько его не боялась.
   Вздернув при этих словах  одну  бровь,  Тревис  поднял  ее  с  кровати  и
поставил на пол.
   - У вас нет ничего, что бы я еще не видел. А если не хотите, чтобы хозяин
застал вас в таком виде, то вам лучше одеться.
   Посмотрев на платья, которые бросил ей Тревис,  она  поняла,  что  он  не
купил ей белье. Но она ни за что на свете не стала бы просить  его,  поэтому
надела бархатное платье прямо на голое тело. Едва она  застегнула  последнюю
пуговицу, как в дверь постучал хозяин.
   Платье было с высокой талией, а глубокий вырез  был  задрапирован  газом.
Увидев свое отражение в зеркале, висевшем напротив кровати, она  обрадованно
отметила про себя, что это туалет так отличается от тех полудетских платьев,
которые она носила до  сих  пор.  Вьющиеся  волосы,  струившиеся  по  спине,
сияющие глаза,  раскрасневшиеся  щеки  -  все  эти  детали  дополняли  образ
женщины,  которой  только  что  обладали  и  которая   получила   от   этого
удовольствие.
   Любопытный взгляд хозяина заставил Тревиса чуть ли не вытолкнуть  его  за
дверь.
   - Зачем вы это сделали? - в испуге спросила  Риган,  пытаясь  понять,  не
ревнует ли Тревис.
   - Не хочу, чтобы ему в голову приходили грязные мысли, - ответил  Тревис,
сняв крышку с блюда, где лежал кусок ростбифа. - Завтра мне  опять  придется
оставить вас одну. А если ему взбредет в голову, что вы мне безразличны,  он
способен  прислать  кого-то  еще.  Меньше  всего  мне  хочется  перед  самым
отплытием попасть в драку или еще  какую-нибудь  другую  историю.  Ничто  не
помешает мне вернуться домой. Я и так слишком много времени  провел  в  этой
чертовой стране.
   Сдавшись, Риган села на предложенный им стул. После  первого  глотка  она
почувствовала, как давно не ела. Последний раз - при  воспоминании  об  этом
глаза ее погрустнели - она ужинала с дядей и Фаррелом.
   - В чем дело? - спросил Тревис, накладывая ей еду на тарелку.
   - Ни в чем. Просто я .. - Она вскинула голову. -  Мне  не  нравится  быть
пленницей, вот и все.
   - Не хотите - не говорите. А теперь ужинайте, пока не остыло.
   Все время ужина Тревис пытался  разговорить  ее,  но  она  отмалчивалась,
опасаясь, что нечаянно даст ему понять, где живет. Возможности  вернуться  к
прежней жизни у нее не было. После того,  что  произошло  предыдущей  ночью,
она, вероятно, уже больше не может считаться настоящей леди.
   Накрыв ее руку своей рукой, Тревис наклонился к Риган.
   -  Это  позор,  что  англичанкам  внушают,  будто  акт  любви  не  должен
доставлять удовольствия, - с сочувствием сказал он, правильно истолковав  ее
мысли. - В Америке женщины ближе к природе; они  любят  своих  мужчин  и  не
стесняются показать это.
   Она выдавила из себя неискреннюю улыбку.
   - Так почему бы вам не вернуться в Америку к тем женщинам?
   Тревис расхохотался так, что зазвенели тарелки, а потом  поцеловал  ее  в
щеку, - Так вот, малышка, мне тут нужно кое-что написать, а вы пока ложитесь
в постель и ждите меня, или...
   - Или лучше я уйду.
   - Вы слишком наивны, если не сказать сильнее...
   "А вы упрямы", - подумала она, глядя, как Тревис сложил тарелки на поднос
и выставил его  за  дверь.  Позже,  надев  ночную  сорочку  и  забравшись  в
просторную  кровать,  она  смотрела  на  него,  сидящего  спиной  к  ней,  и
наблюдала, как он запускает руку в свои волосы, как  его  перо  порхает  над
листом бумаги. Она сгорала от желания узнать, чем он  занят,  но  не  хотела
спрашивать об этом, не хотела, чтобы их отношения переросли в более близкие.
   Вытянувшись на кровати, она стала мечтать о том, как Фаррел придет ей  на
помощь и победит американца в схватке на шпагах. Дядя  Джонатан  тоже  будет
здесь, он станет вымаливать прощение и говорить,  что  без  нее  ему  совсем
одиноко. Представив, как Тревис съежится от страха, она улыбнулась. В  своих
мечтах она грезила о том, как, высвободившись из объятий Фаррела, подойдет к
Тревису, протянет ему руку и простит его, прикажет ему вернуться в Америку и
забыть ее - если он сможет.
   Когда Тревис скользнул в кровать и лег рядом с ней, она сделала вид,  что
спит, но он только придвинул ее к себе, пощекотал за ухом, положил  руку  ей
на живот и быстро заснул. Как ни странно,  она  почувствовала,  что  и  сама
может заснуть.
   Проснувшись утром, Риган обнаружила, что одна в комнате.  Не  успела  она
открыть глаза, как в дверь вошла служанка.
   - Прошу прощения, мисс, я-то думала, что  вы  еще  спите.  Мистер  Тревис
распорядился принести вам горячей воды.
   Риган решила не унижаться перед служанкой просьбами выпустить ее на волю.
Она приказала девушке принести таз и горячей воды. К ее  удивлению,  купание
доставило ей удовольствие. Это было чуть ли не  наслаждением  -  делать  все
самостоятельно. В прошлом ее и одевала и мыла ей  голову  служанка,  а  дядя
покупал дешевую детскую одежду.
   Вымывшись, она высушила  полотенцем  волосы,  съела  обильный  завтрак  и
надела голубое шелковое  платье,  скрыв  глубокий  вырез  воздушным  шарфом,
расшитым цветами всех оттенков голубого.
   День тянулся долго, и поскольку Риган заняться было нечем, она заскучала.
В комнате было довольно прохладно, но камина в  ней  не  было,  поэтому  она
расхаживала из угла в угол и терла себе руки и плечи. Весеннее солнце  почти
не проникало в  комнату,  и  все  же  теплее  всего  было  около  окна.  Она
придвинула к нему стул, рассеянно посмотрела в окно и погрузилась  в  мечты,
начав с того, что посадит у себя в саду, а  закончив  тем,  что  никогда  не
простит Тревиса и разрешит Фаррелу пронзить его шпагой насквозь.
   Когда солнце стало клониться к закату, она услышала  голос,  который  мог
принадлежать только Тревису - глубокий, мелодичный и веселый - и  сердце  ее
учащенно  забилось.  Естественно,   это   объяснялось   только   ее   долгим
одиночеством, и все же, когда он вошел, она с трудом скрывала радость.
   Его большие карие глаза скользнули по ней, и он приветственно улыбнулся.
   - Платье вам идет, - сказал он, снимая шляпу и куртку. Тяжело опустившись
на стул, он глубоко вздохнул. - Легче  целый  день  проработать  в  поле,  -
сообщил он. - Ваши соотечественники - просто ограниченные снобы. Я с  трудом
заставлял людей выслушать мои вопросы, не говоря  уж  о  том,  что  не  смог
добиться от них ответа.
   Пытаясь казаться  безразличной  и  скрыть  любопытство,  Риган  принялась
водить пальцем по краешку стола.
   - Может быть, им не понравились ваши вопросы.
   Но ее вид не обманул Тревиса:
   - Я только хотел узнать, не пропала ли где хорошенькая, но вздорная  юная
женщина.
   Она открыла рот, чтобы ответить, но тут сообразила, что это ловушка.
   - И что же вы узнали? Тревис был озадачен.
   - Я не только не смог узнать о пропавшей девушке, похожей на вас, но даже
не нашел никого, кому хотя бы встречалась женщина, соответствующая описанию.
   Риган нечего было ответить. В усадьбе  Уэстон  Мэнор  никогда  не  бывало
гостей. О жизни вне усадьбы она знала только по рассказам своих  служанок  и
гувернанток, из их болтовни о любви и  галантных  джентльменах,  о  мире  за
стенами ее дома. Разумеется, ее никто не знал. Глядя на нее, Тревис  пытался
угадать, о чем она думает. Весь день его мучил один и тот же вопрос:  как  с
ней поступить, когда настанет пора отплывать в Америку? Он не  сказал  ей  о
том, что нанял троих, чтобы навести о Ней справки. В ту ночь, когда он нашел
ее, она не могла бежать издалека, следовательно, она живет либо в Ливерпуле,
либо где-то поблизости - или же оказалась здесь проездом. Проверив все жилые
дома в этой местности, он понял, что Риган живет именно  здесь,  но  не  мог
найти никаких следов ее. Словно той темной ночью в  доках  она  возникла  из
небытия.
   - Вы убежали из дома, - спокойно сказал он,  надеясь,  что  выражение  ее
лица подтвердит этот вывод. - Одного только не могу  понять  -  от  кого  вы
скрываетесь и почему никто не перевернул все вверх дном, разыскивая вас.
   Отвернувшись, Риган пыталась не думать о том, что объясняется это просто:
людей, в чью любовь к себе она верила, не интересовало, где она.
   - Могу понять только одно, - продолжал он. - Вы что-то совершили, и  ваши
родственники на вас рассердились. Я  твердо  знаю,  что  вас  не  поймали  в
постели с сынком садовника. Стало быть, вы отказались выполнить то, чего они
от вас добивались. Вы  что,  отказались  выйти  замуж  за  богатого  старого
дурака?
   - Ничего подобного, - заносчиво ответила она.
   Тревис только рассмеялся, поняв по ее глазам, что не далек от истины.  Но
за смехом он скрыл свои подлинные чувства. Его страшно  рассердила  мысль  о
том, что кто-то смог так легко вышвырнуть  на  улицу  непорочную  девушку  в
одной ночной рубашке. Такое могло случиться в разгар  скандала;  но  как  же
могли они не броситься на поиски и сидеть сложа руки?
   - И я подумал, что, коль скоро у вас  нет  особой  причины  оставаться  в
Англии, вам, может быть, лучше уплыть со мной в Америку.

Глава 4

   - Что! - Риган даже задохнулась - так потрясли ее эти слова. - В  Америке
полно неграмотных грубиянов, и живут они